"2013"

1

— Вечером пойдешь ночевать к деду, — сказала мне вчера вечером мама.

Тут что — то совершенно случайно вспомнилось…

При просмотре очередного фильма по типу “понять, простить”, где молодой человек делал курсовые и дипломные за деньги другим ученикам.

Я знаю, что это не имеет никакого отношения к нашей теме этой главы. Просто хочу записать, пока помню.

Что — то с памятью моей стало… Не суть.

— О, вспомнила! — я как раз сидела у соседки, ожидая дяденьки с большим кошельком.

…Помню, как однажды моя мама, после очередного похода за очередной розовой справкой, чесала репу и размышляла на тему, где бы меня пристроить.

Это касается работы, естественно.

— Я бы сделала так: раз ты у нас секретарь, то можно снять небольшое помещение. Поставить там столик, твой компьютер вместе с принтером и — пожалуйста! — можешь печатать разные конспекты и делать ксерокопии. Конечно, много денег ты за это получать не будешь. Максимум рублей сто!.. Зато будет хоть какая — то работа. Раз на такую не берут.

Опять же, это чисто случайно всплыло в моей памяти.

Так что продолжаем.

Я была огорошена этой новостью.

Могла бы она и еще один день отдохнуть. Но с другой стороны, сентябрь не за горами, а там и до холодов рукой подать.

Да и погода вполне располагает к покраске.

И чего тогда тянуть?

— Окей. Как скажете.

Конечно, мне не хотелось расставаться с так называемыми друзьями, но на тот момент я общалась только с такими.

Мне было сложно найти себе новых друзей. Сложно найти общий язык с ровесниками, которые даже после школы продолжали меня задирать.

Ладно. Это все мелочи жизни.

Кто знает, что будет завтра.

На следующий день мы встали пораньше.

Мама, отведав любимого кофе с бутербродом из хлеба и масла, пошла работать в поте лица, прихватив банку краски, кисточки и ацетон.

Я решила ей не мешать и как всегда крепко засела за компьютер.

Зашла в Одноклассники, где Ксюша Мотыленок в очередной раз выложила свои вырвиглазные фотографии.

Вырвиглазные из — за кривого фотошопа, если чо.

Она на тот момент общалась с Катей Стриженовой, с которой мне приходилось сталкиваться в школе.

Эти двое почти на каждой фотографии то целуются, словно лесбиянки, то стояли наполовину обнаженные и в обнимочку.

Может, я из другой вселенной, поэтому прикол в подобных фотографиях не понимаю.

Хотя это же подруги…

-”Мы с Настей просто общались. Мы же с одного двора. Подругой я ее никогда не считала”, - передала мне слово в слово бабушка Ксюши.

Это было уже после всех тех событий.

Да, это глупо, считать человека, с которым вы встречаетесь пару раз в год, своим другом.

Наверное, постоянное одиночество на меня так повлияло.

Хм, а может, стоит найти кого — то более полезного? Я про реальных людей в соцсети.

Это уже после я начала грешить подобным, тратя кучу времени на поиски бывших одноклассников, ровесников и прочих нехороших людей.

Только вот зачем? Лишний раз насыпать соли на рану?

Или посмотреть, какие они сейчас успешные, а я нет?

В общем, у каждого свои тараканы.

А, может, лучше Сергея найти?

Это он делает вид, что презирает Интернет и все такое, а сам часами залипает в своем смартфоне.

И, недолго думая, ввела в поисковике: Сергей Ловушкин, Одноклассники.

В Одноклассниках Сергея не оказалось. Зато он был Вконтакте.

Там я зарегистрировалась еще год назад. И заходила на свою страницу очень страницу очень давно.

И почему — то мне, глядя на его фотографию в профиле, приходит на ум только не очень приличные мысли.

Он реально красивый. Правда!

И почему я так долго воротила от него нос? Вроде неплохой мужик, но внутри все сжимается от вновь появившегося дискомфорта.

Для меня любовь — это боль. Каждую секунду думаешь, что рано или поздно любимый человек отвернется, уйдет от тебя к более нормальной женщине. И отношения превращались в сущий кошмар.

Мысли не давали насладиться моментом. Нужно жить и радоваться здесь и сейчас, но парализованный болезнью разум уносил в далекое будущее, где я одна, всеми брошенная.

Нормальный бы человек сошел бы с ума.

А для меня подобное стало привычкой.

Не было примера нормальных, как сейчас называют, экологичных отношений.

Постоянно хочется признаний в любви. И неосознанно начинаешь требовать их от человека.

И когда не получаешь в ответ приятные для морально убитой души слова, то снова начинается адский дискомфорт.

Начинаешь понимать, что тебя и не любят вовсе.

Кто сможет выдержать подобную пытку?

Может, именно поэтому отталкивала от себя Сергея? Потому что это все приносит одну только боль?

— Ты реально думаешь, что тебя можно любить? — о нет, только не ты, хулиганистая дрянь в рваном платье! Она читает каждую мою мысль, рубит позитив на корню и получает море удовольствия от той боли, что я чувствовала каждый день в своей разбитой жизни. — Брось! Тебя можно любить только из — за денег! Ты не достойна любви! Ха — ха!

“С тобой будут только из — за денег. Из — за квартиры. Или будешь в качестве подстилки. Хорошо, если мужик не станет твоим опекуном. Он будет отбирать все твои деньги и тратить на любовниц. Да еще детей на стороне заделает!.. Хорошо, если раз в год тебе сможет курточку купить. А то и этого не дождешься…”.

“ТЫ БУДЕШЬ НИКЕМ!!”.

М — да, жалкое зрелище.

Я смотрела на фотографию Сергея и снова вспоминала нашу недавнюю близость.

Соитие происходило в полной тишине. При закрытых дверях и прикрытыми шторами окнах.

Я чувствовала, как он медленно входит в меня. Как скользит головка по вспотевшим бедрам, опускаясь ниже.

Ощущаю дикую боль. Словно меня растягивают.

Из моего рта раздается дикий крик.

Мне больно. Адски больно. Особенно, когда он начинает двигаться.

Чувствую прикосновение его пальцев…

Боже, я бы отдала все на свете, чтобы почувствовать это вновь!

Может, стоит ему написать? С предложением продолжить?

Сергей наверняка не будет против.

И все — таки его член это нечто…

— Ну все. Сейчас сделаю небольшой перекур и потом продолжу, — мамин голос вывел меня из оцепенения. — Настя, поставь чайник! Я ужасно хочу пить.

Я резко подскочила и понеслась на кухню.

— Который сейчас час, не знаешь?

Я грохнула чайником.

— Сейчас посмотрю!

Начало третьего.

— Уже обед!

— Ну вот. Сейчас попью кофе, а потом возьмусь опять красить.

Во дворе раздались чьи — то громкие крики.

— Ладно! Я на улицу! Если что, звони!

И убежала.

Мне стало чуточку легче, когда я вышла из подъезда.

Вдохнула свежий воздух и попыталась избавить свои мозги от пошлых мыслей.

Рано или поздно подобное приведет меня к беде.

Наши сидели на пригорке с торца дома.

Кроме Вали Андрюшкиной там был Каргин со своими дружками.

Злое быдловатое существо. Никому нахрен не нужное.

Я собрала всю свою смелость в кулак и пошла к Вальке.

Наплевать, что будут орать эти приматы. Все равно у них мозги в одном месте.

— О, смотрите, мумия идет! Эй, мумия! Приве — е — ет! — начал кривляться суженый Мотыленок.

Наверняка приперся сюда за своей подружкой, которая, к слову, его уже бросила.

— Как там твой жених? Как его… Серега, да, Валька? — Каргин обратился к своей двоюродной сестрице.

Та никак не отреагировала. Снова погрузилась в свои размышления, ничего не замечая. Или всего лишь делала вид.

Мне кажется, ей доставляло удовольствие, когда меня гнобили. Она сама такая же.

— Тебе было мало? Хочешь еще? — я бросила на Евгения пристальный взгляд.

“Уничтожь его! Это существо не должно жить!”.

Щас. Разбежалась.

И тут же представила, как моя маленькая преследовательница берет обидчика за шею. Как он хрипит, пытаясь вырваться.

Она смотрит на него.

Секунда. Две.

И человека больше нет.

— А что он мне сделает, твой великорослый урод? Его моя бабка мигом скрутит! — насмешливо и чересчур самоуверенно ответил Каргин.

— А твою бабушку давно проверяли? Мне кажется, она не очень — то адекватная. Раз вырастила такого ублюдка, — грубо произнесла я, осматривая своего обидчика сверху вниз. — Или ты забыл, как я отхлестала тебя палкой по твоей чересчур бабской заднице? Я помню, как ты взвыл! Захотелось еще?

Ублюдок мать твою. Если бы не мое нерушимое спокойствие, я бы придушила его своими собственными руками.

— Заткнись, ты, мумия! — вспылил несчастный Женечка. — Мумия! Ты! Мумия! Я помню, как мы с Валькой названивали твоей противной толстой мамке по домофону! Твоя бешеная собака лаяла такая ав — ав — ав! — передразнил он мою собаку. И при этом сам выглядел как трусливый щенок.

— Ты сам как собака. Тявкаешь как избитый гопниками щенок. Ты жалок. Уйди с моего двора. Придурок татарский.

— Где написано, что это твой двор, а? Мумия!

— Че ты разгавкался? Прижми уже жопу. Развыступался…

И я села рядом с Андрюшкиной, которая тут же демонстративно отвернулась.

Я знала, что она та еще дрянь. Мелкая пакостница, которая боится конфликтовать в открытую.

Кишка тонка.

— Эй! Ты! Мумия! А мы неплохо поразвлекались, когда названивали тебе по домофону! Сотая квартира! Ав — гав — гав! — продолжал Каргин в том же духе. — Какая же вы ублюдочная семейка! Толстожопая мать и шизанутая дочь! Ах — ха — ха! Мумия! Муми — и — ия… А скажи р — р — рыба? Лыба, ахаха! Лыба!

Меня всю трясло от злости.

Еще секунда, и я точно убью его.

На мое счастье во двор вышла Соня. Вся такая накрахмаленная, разукрашенная, словно на свидание собралась.

— Ну что, пошлите? А Ксюша где?

— Она позже подойдет, — ответила Валя, продолжая меня игнорировать. — Пошлите! — она встала с земли и, отряхнув свои шорты, начала спускаться к дому. Все остальные пошли следом за ней, как за господом богом.

Я проводила процессию пристальным взглядом и фыркнула.

Другого ждать не приходится.

Пока Соня здесь, они будут язвить. А как только она свалит, то Настя тут же понадобится.

Знаем. Проходили.

На мой мобильный пришло сообщение.

Сергей: Встретимся сегодня? Я за день ужасно по тебе соскучился!

Я: Я к бабушке сегодня ухожу. Но если хочешь, подъезжай. Познакомлю.

Правда, а стоит ли…

Неизвестно еще, как дед к нему отнесется.

Сергей: Окей. Заметано. Во сколько лучше подъехать?

Я: В девять. Пока дойду, пока то, пока се… Она у меня на другом конце поселка живет. Долго переть.

Сергей: Дык давай подвезу.

Я: Я сама дойду. Сереж… эм… можно тебе кое — что сказать?

Сергей: Слушаю.

Я: Только это не приличное…

Сергей: Да ладно. Мы же люди взрослые.

Я замялась и быстро набрала сообщение, сгорая от стыда.

Я: Мне понравился твой член.

Сергей: Даже так!?

Я: Ты не подумай. Мне просто… понравилось.

И тут же ответ:

“Хочешь еще?”.

Я растерялась.

Я: Как бабуля позволит. Мне в любом случае придется мать предупредить. А то опять распсихуется.

Сергей: Ладно. Все решим. Ну ты меня шокировала конечно. Мне таких комплиментов еще никто не делал. Увидимся.

Я готова была провалиться сквозь землю от стыда.

Да еще нехило возбудилась!

Вот блин…

Мерзотница захихикала и растворилась, словно ее тут и не было.

Очередная шутка удалась.

В какой — то момент мною начинали управлять инстинкты: когда разум и всякие здравые и моральные рассуждения отходят на второй план, уступая место просто неуправляемой похоти!

Когда даже чужого присутствия не надо. Рука сама касается заветного места, и пока не наступит чувство самоудовлетворения, тебя долго будет держать желание немедленного проникновения.

Неважно, мужским детородным органом или пальцем собственной руки.

Когда ты действительно течешь. Хочется вообразить себя сексуальным маньяком и поймать первого попавшегося мужика. Привязать, оттрахать и отпустить. И уже потом раскаиваться в содеянном.

Это и есть нимфомания. Страшная вещь.

Господи, до чего я опустилась?! Я же никогда такой не была!

В кармане комбинезона нащупала смятую пачку сигарет.

Достала последнюю и закурила, мелко подрагивая от одолевшего меня желания.

Не нужно было и начинать.

Только после драки кулаками уже не мешают.

Я сделала пару затяжек и выбросила недокуренную сигарету.

Вроде отпустило.

— Так, давай собирайся. Я уже предупредила бабулю, что ты скоро придешь.

— Слушай, у меня к тебе вопрос.

— Ну?

— Сергей хочет подъехать… к бабуле. Ты не против?

Мама хмыкнула.

— Ну, если дед не убьет, то за ради бога. А что, он тебе предложил встретиться?

— Да. Только с продолжением.

— Вперед. Ну… повторять не стану. Ты меня поняла.

— Да, да, про презервативы помню!

— Ох… доиграетесь вы.

— Да ты не кипишуй. Все пучком.

Через пятнадцать минут я вышла из подъезда.

Двор уже опустел.

Глубоко вдохнула и пошла по дороге, прямо к остановке.

Я видела, как моя главная вражина, шла за мной, не отводя от меня своих глубоких черных глаз.

Такое ощущение, что ей что — то нужно.

А я выпила свое лекарство? Или снова забыла?

Я пропустила машины, проезжающие мимо, и прошла меж двух домов, прямиком к полю.

Огромный участок, заросший травой. На одной стороне сделали некое подобие детской площадки, под окнами жилого дома, на первом этаже которого располагается тот самый продуктовый гипермаркет. О нем речь шла выше.

С противоположной стороны это выглядело вполне обычно. Не считая пару окошек, через которые раньше передавали продукты. Ныне они закрыты и исписаны неприличными граффити.

Как, например, дверь рядом с первым подъездом.

Я вышла к гаражному кооперативу, расположившемуся рядом с котельной.

Высокая труба стояла окруженная серыми пятиэтажками.

Рядышком спорткомплекс с большой площадкой.

Еще выше моя любимая стоматология.

Раньше, проходя через этот участок дороги, я не замечала всей этой обычной поселковой красоты. Хотя проходила здесь не раз.

Погруженная в свои мрачные мысли я не замечала окружающей красоты. Пусть это и в привычном для нас смысле этого слова.

Для кого — это это обычная серая скучная местность с редкими кустарниками и остатками деревьев, которые вырубают почти что каждый год.

Для меня же это целая история. В разное время суток здесь разное настроение.

Хотя человеку с шизофренией все кажется серым, унылым, безрадостным.

Но я люблю это место. Люблю поселок, в котором живу.

За природу. Многие, кто здесь проживал, со мной не согласятся, но я прожила здесь больше вашего.

Не уверена, что в том же Кемерово будет лучше. Там одни серые пятиэтажки.

Навряд ли подобная картина может вдохновить меня на новый день.

Я вышла к центру, и уже через пару минут поднялась к площади.

В то время площадь возле ДК “Угольщиков” выглядела разбитой. Это сейчас там сделали ремонт.

Даже аллею за ДК привели в божеский вид. Там часто прогуливаются пожилые люди, стоят лавочки и сделаны дорожки для любителей роликовых коньков.

Тогда этого всего не было. Просто угробленный участок земли.

Да и ДК выглядел не лучшим образом.

Даже афишу, что стояла буквально в паре шагов от него, превратили в мятый кусок металлолома. Кто — то неудачно въехал в нее на машине.

В том месте, где сейчас находится современная детская площадка, стояли две железные горки.

Их поставили еще во времена молодости моей матери.

Даже я в свое время скатывалась с них, когда шла обратно со школы.

Я посмотрела на часы на своем телефоне.

Время шло к девяти.

Нужно поторопиться, пока Сергей не подъехал.

Мои деды проживали рядом с парком. Он находился рядом с озером. И в том же месте располагался частный сектор, где когда — то жила Аня.

В общем, они проживали недалеко друг от друга. Буквально через дорогу.

Обычный жилой пятиэтажный дом, с продуктовым магазином на первом этаже.

В том же месте располагалась Воскресная школа.

А раньше там была церковь, в которой меня когда — то крестили.

Теперь там просто кондитерская.

Я подошла ко второму подъезду. Рядом стояла пустая скамейка.

Двор выглядел весьма скудно: старая качеля, ободранные лавочки и разбитая, посыпанная гравием, парковка.

И та самая хоккейная коробка.

Деды жили на первом этаже. Бабуля с трудом передвигалась, а в этот год перешла на костыли и инвалидную коляску.

Она не любила инвалидную коляску, так как чувствовала себя унизительно.

— Я даже выйти во двор не могу!.. — жаловалась бабуля. — Ни погулять, ничего! Я просто целыми днями сижу дома одна, пока дед уходит в свой гараж. Я не буду на него жаловаться. Он единственный, кто за мной ухаживает. Только я вас с мамой очень сильно прошу: если он умрет, не оставляйте меня одну. Пусть мама заберет меня к себе. Не хочу оказаться в доме престарелых!..

Но маме она говорила совсем другое.

— Тоня, не оставляй меня с ним! Он меня рано или поздно прибьет! Я же вижу, с каким презрением он ко мне относится! Говорит: “когда ты уже сдохнешь, надоело мне с тобой возиться!”!

Вообще у нее была очень трагичная судьба.

— У меня папа погиб на войне. В сорок первом. Под Ленинградом. Только — только отправили на фронт и почти сразу же убили. Мама тоже погибла. Я в семь лет осталась одна. Меня воспитывал дядя и баба Люба. Дядя военный был, выпил часто. Я зимой ходила в тонких колготках. Ни денег, ни еды. Война! После школы меня отправили в Белово учиться. Собрали мне денег на дорогу и дали мешок сухарей. Все, что у меня на тот момент было. Пойти некуда. У меня в кармане оставалось всего десять копеек. Десять копеек!.. Хорошо, что соседки по комнате меня подкармливали. Это уже потом я замуж вышла, и маму твою родила. А тогда я не знала, смогу ли я выжить. В чужом городе, без копейки денег!.. Вот такая вот история.

И в конце она всегда плакала.

Тяжело ей было это вспоминать.

Кстати, у нее девичья фамилия была Тарасова. Если не ошибаюсь.

Муж ее бил вместе со свекровью. Контролировали каждый ее шаг.

Бабуля должна была вернуться домой в строго обозначенное время. Иначе ее избивали.

Свекровь начала забирать у нее все деньги. И при этом постоянно унижала.

Не ровня она ее сыну была. А сама к тому времени двух дочерей схоронила. От рака легких умерли.

Дед почти каждый день уходил в гараж и возвращался лишь под вечер.

Поэтому я не удивилась, когда бабуля, опираясь на свои костыли, открыла мне дверь.

Она была дома совершенно одна.

— Здравствуй, Настя. Проходи. — Бабуля села на стул рядом с дверью и сложила костыли рядом с собою. — Разувайся. Мама сказала, что ты придешь. Она вроде пол в твоей комнате красит.

— Есть такое, — я сняла свои балетки и поставила их на порог, на маленький коврик под ногами.

И все такое чистое, убранное, красивое!

Несмотря на то, что в квартире царил дух советской эпохи, дома у дедов всегда было чисто и убрано.

Дед был приверженцем чистоты и порядка. И терпеть не мог, когда кто — то мусорил.

— Ты есть хочешь? — бабуля снова поднялась, опираясь на костыли. — У меня там суп приготовленный стоит. Я знала, что ты сегодня придешь и заранее приготовила. Ты извини, что я ползаю, как черепаха. Надоело мучиться!.. — она, не сдержавшись, расплакалась. — Боль просто адская! Сил терпеть уже нет!

— Да ты не расстраивайся. Наладиться еще все.

А мозгами понимаю, что уже не наладится.

Бабуле было уже семьдесят пять лет.

Мы прошли на кухню.

Небольшая такая комнатка со старой мебелью. Дед перевез ее на своей тачке. Не захотел новую покупать.

На кухне стоял небольшой такой гарнитур в стиле довоенных времен.

Старый шкафчик на стене. Небольшой проем между шкафом и так называемым столом, в котором хранили макароны, крупы, посуду и прочую мелочь.

Я помню, там еще хлебница стояла. Такая железная, с цветочками.

И большая пластиковая обрезанная банка, в которой бабуля хранила свои лекарства.

Их было о — о — очень много!

От одного только сахара препаратов пять, если не больше.

— Доставай кастрюлю.

Я достала из вполне современного холодильника (старый стоял в спальне) кастрюлю и поставила ее на плиту.

— Доставай тарелки.

Я протиснулась между холодильником и гарнитуром к мойке.

Ее поставили в самый угол. Там же была и сушилка. Намного меньше той, что висит у меня на кухне.

Прихватила еще кружки. Чтобы налить фирменного бабулиного кваса.

Она делала его из свеклы. Конечно, трудоемкий процесс, но зато какой он вкусный!..

Зазвонил мой мобильный.

— Я уже еду. Говори куда подъехать, — сказал Сергей.

— Седова пятьдесят восемь. Это за парковой. Проедешь мимо моей остановки и вплоть до парка. Там здание одноэтажное стоит. За ним и дом, где я сейчас нахожусь. И потом наберешь семнадцать. Я тебе открою.

— Понял.

— Бабуль, ко мне один человек приедет… — смутившись, обратилась я к бабуле. — Ты не против, если он сюда зайдет? Мы ненадолго, если что!..

— Не знаю. Как дед разрешит. Он сейчас в гараже, а когда он вернется, неизвестно.

Я немного расстроилась.

— А это что, жених твой? Мать рассказывала, что ты с кем — то в больнице познакомилась.

— Да, мой парень.

Громко сказано.

— Ты только поосторожнее. Сейчас много всякого СПИДа. Молодежь нынче много сексом занимается. У нас такого раньше не было.

— Бабуль, ты это уже говорила.

Повторение — мать учения. Знаю.

— А мать — то в курсе, что он придет?

— Да. Я ее предупредила.

— Переживаю я за тебя. Ты же болеешь этой… нехорошей болезнью. Как твоя жизнь дальнейшая сложится? Ведь сейчас очень много зла. Раньше — то все между собой дружили, а сейчас… Каждый друг другу враг. Я боюсь за твою жизнь. Не дай бог что случится. Я тогда этого просто не переживу. Ой, Настя, Настя. Жалко мне тебя, — и бабуля снова расплакалась.

— Да ты не переживай. У меня же мама есть.

— Да мать тоже не вечная! У нее самой куча заболеваний. А если ты совсем одна останешься? Что тогда делать будешь?

— Аня еще есть.

— У Ани своя семья. У нее не будет времени о тебе позаботиться. Может, человек хороший найдется…

— Да где его найти — то!? Ни один мужик меня не возьмет! Им же здоровые бабы нужны. А я им больная зачем?

— Да. Тоже правильно.

Зазвонил домофон.

— Я открою.

Я распахнула дверь.

Сергей быстро поднялся в квартиру.

Мы обнялись.

— Познакомься, бабуль, — она как раз ковыляла в нашу сторону, опираясь на костыли, — это Сергей. Это я с ним в больнице познакомилась.

— Валентина Алексеевна.

— Очень приятно!

— Проходите. Только ненадолго. Дед в любой момент может вернуться.

— Бабуль, — мне даже стало тоскливо, — мне придется уйти. Ты только не расстраивайся, хорошо? Я тебе завтра же позвоню! И не вздумай плакать! Мы с тобой еще увидимся.

— Хорошо. Езжай. Только обязательно позвони!

— Договорились.

Мне было очень тяжело на нее смотреть.

Но я пересилила себя и вышла следом за Сергеем на улицу.

Мы сели в машину.

— Ты грустная. Переживаешь за бабушку?

— Да. Она в последнее время очень много плачет. Говорит, скоро уйду.

— Да пожилые люди почти все так говорят. Не переживай.

Я смахнула навернувшуюся слезу.

— Поехали!.. — и махнула рукой, отвернувшись.

Он не сказал ни слова. Просто завел мотор, и машина сдвинулась с места.

— Слушай… Ты прости, что я тебе всякие глупости наговорила. Я в последнее время веду себя, как озабоченная.

— Я не вижу в этом ничего плохого. Мне это даже нравится. Обычно девушек сложно уговорить на секс, а ты… ты необычная девочка. Я это уже понял. И это очень сильно возбуждает! И где я тогда еще найду такую девушку? Ты хорошая, правда. Я тогда этого не понимал, а сейчас очень счастлив, что мы вместе.

— Это ты меня пытаешься так утешить?

— Нет. Я говорю как есть.

— Ну хорошо. Как скажете.

Мы приехали в город поздно вечером.

На улице уже царила тьма. Город погрузился в ночной сон, и лишь изредка попадались случайные прохожие.

Я смотрела в окно, наблюдая, как мимо пролетают редкие фонари, словно светлячки среди непроглядной темноты.

Влюбленные парочки шли за ручки. Молодежь, громко смеющиеся, пили пиво в банках. Ребятишки с включенными смартфонами.

Тишь да гладь.

— Моя леди… — Сергей протянул мне руку, выйдя из машины.

Я улыбнулась и взялась за его крепкие пальцы.

— Пойдем. Я уже скучаю по твоему телу.

Я почувствовала приятное возбуждение. В голове уже вырисовывались картинки нашей близости.

Мы поднялись наверх… а дальше все как в тумане.

2

Едва переступив порог, мы просто рухнули на кровать, стаскивая друг с друга одежду.

Мне хотелось, чтобы Сергей поскорее прикоснулся ко мне. Почувствовать его горячие руки на своей груди. Чтобы нежно сжал мои соски, вызывая просто безумное наслаждение и невыносимое желание как можно скорее ощутить его внутри себя.

Я старалась не чувствовать ни стыда, ни всепоглощающего чувства вины.

Даже когда, не сдержавшись, сама раздвинула перед ним ноги.

И, закатив глаза, ощутила затвердевшее достоинство Сергея.

И медленно, очень медленно начинает двигаться внутри меня.

Я смотрела себе на лобок, наблюдая за движениями своего возлюбленного, и, когда шея затекла от неудобной позы, просто рухнула на кровать и полностью ему отдалась.

Он трогал меня за груди, слегка придушивал, сходя с ума от страсти, и укусил в шею, словно обезумевший.

Пусть на коже останутся засосы, но об этом я подумаю уже завтра.

Я стонала, вцепившись ему в руки.

Такое ощущение, словно пару дней назад и не было никакой близости.

Мое тело голодало. Мои инстинкты рвались наружу.

Я вела себя как распутная женщина, подставляя то бедра, то с огромным удовольствием заглатывала, стараясь не чувствовать солоноватого привкуса.

Нет. Все — таки приятно на вкус.

И смотрела на Сергея взглядом покорной собачки, стоя на коленях и позволяя делать с собой все, что угодно.

А она стояла. И хихикала, сверкая своими темными, как ночь, глазами.

Отрубились мы уже утром, когда солнце высоко стояло над городом.

И уснули прямо так, голые.

Я полностью погрузилась в сон, не чувствуя легкого и приятного дискомфорта ниже пояса.

Очнулась уже в большом бальном зале.

Синие стены и столбы. Большое количество народа в черных траурных одеждах.

Часть из них прикрыты капюшонами. И даже их лица сложно разглядеть.

Дети. Погодки. Девочки в черных платьях с белым воротником.

Я с удивлением смотрела на них откуда — то со стороны, ничего не понимая.

В зал несли гроб. Закрытый.

Люди в капюшонах сняли крышку и в молитве сложили руки.

Мне стало интересно. И я немедля подошла к гробу.

Но девочки резко преградили мне путь.

Как бы я не пыталась заглянуть за их спины, мне это не удавалось.

Тем более что девочки резко превратились во взрослых женщин.

И тут я резко проснулась.

Сергея рядом уже не было.

Я подскочила и побежала на кухню.

Где — то рядом раздалось зловещее хихиканье.

Надеюсь, это был не очередной вещий сон.

Вещие сны очень редко снились. Обычные сновидения возникали намного чаще, но если что — то подобное и являлось, то жди чего — то глобального.

Или неприятного, на худой конец.

Как было, например, с Сергеем.

Меня предупредили еще до поездки в Кемерово.

До этого мне приснился сон с изнасилованием, где двое крепких парней прижали меня к лестнице в подъезде и очень долго издевались надо мной.

Меня это очень сильно напугало. Я очень долго шарахалась от всех людей, идущих по подъезду.

А тут вполне приятный сон.

Светловолосый мужчина дарит мне букет и признается в своих чувствах.

Высокий, красивый. И при этом очень галантен.

И в глубине души я чувствовала себя очень счастливой.

И мы даже шли за ручку.

А потом все резко оборвалось, и я даже не успела понять, что это было.

— Доброе утро, котенок, — Сергей обернулся и увидел меня, голую и растрепанную. — Я не стал тебя будить. Решил завтрак приготовить. Если что, я оставил полотенце в ванной. Так что, сходи, ополоснись и садись завтракать. У меня уже все готово.

Я быстро привела себя в порядок и вернулась на кухню.

— Ты какая — то взволнованная… Приснился страшный сон?

Я села за стол.

— Ну… почти.

— Это как понять?

Я задумалась.

А стоит ли ему рассказывать про свои вещие сны?

— Да я видела один… вещий сон. Не знаю, к чему это.

Сергей закурил.

— Вещий сон?

— Ну… да. Мне они не очень часто снятся. А когда снятся, то я очень долго не могу понять, что мне хотят сказать.

Он присел рядом.

— Интересно. И что тебе приснилось?

— Похоронная процессия. Вот, сижу думаю, кто умрет.

— Почему ты решила, что кто — то умрет? Может, все наоборот?

— Не думаю. Хотя мне и раньше похороны снились. Но совершенно в другом ключе.

Сергей очень внимательно меня выслушал.

— А может так влияет твое заболевание? Принимаешь желаемое за действительное?

Меня это немного задело, но я постаралась не показать и виду.

Хотя ничего страшного в его словах не было.

Просто меня могло обидеть все что угодно. Я очень ранимый человек.

— Нет. Галлюцинации у меня были очень давно. Это действительно вещие сны. И они, к сожалению, сбываются. Знаешь, самое страшное — это знать свою судьбу до конца. Какое — то время я этого действительно боялась, а теперь просто хочу знать, какая у меня судьба. Кто я. Каково мое предназначение. Что именно мое, а что нет. Я не хочу даже и думать, что до самой смерти буду болеть шизофренией! И моя самая сокровенная мечта вылечиться. Стать совершенно нормальным человеком. Пока что все идет наперекор моим желаниям. И это очень печалит.

— А чем тебя не устраивает нынешняя жизнь? Многие бы тебе позавидовали. Не нужно ходить каждый день на работу. Ездить на учебу в другой город. Куча свободного времени, занимайся, чем хочешь! Ты же пишешь книгу, верно? Ты можешь стать крутым писателем… если тебе это приносит удовольствие. Я еще ничего из твоего не читал, но я думаю, что ты всякую фигню не пишешь.

— Я пишу про воскрешение исторических личностей. Мне это нравится. Свой собственный вымышленный мир, свои персонажи, свой сюжет. Да и неплохое место, где можно отдохнуть от реальности. Там есть девушка. Она воскрешает мертвых. Ее тоже зовут Анастасия. И она такая крутая!.. Ее жизнь резко меняется. Она становится знаменитой, всеми любимой, просто супермен какой — то!.. Вот бы и мне этого хотелось. Чтобы меня любили. Чтобы меня заметили. Любили не из — за денег или квартиры, а просто так. Увы. Это несбыточная мечта. У каждого своя выгода. Свой расчет. Мама мне об этом каждый день говорит. Говорит, что я больная и неприспособленная никому не нужна. А я ей верю. По крайней мере, пытаюсь…

— То есть, в своих книгах ты описываешь ту жизнь, которой бы хотела жить?

— Ну да. Где я самая счастливая и всеми нужная. Конечно, каждый автор царь и бог внутри своей книги, но мне кажется кощунственным вписывать это в свое произведение. Являясь богом, можешь ненароком сделать читателю больно. Из — за этого тебя могут возненавидеть. Хотя общество относится скептически ко всему новому. Вот, например, ты. Ты ненавидишь всемирную сеть. Считаешь ее корнем зла и агитируешь за запрет Интернета. Но время течет, и сейчас, на данный момент, без Интернета никуда. Он везде, он повсюду! Да и сам начинаешь туда втягиваться, сидишь там часами, проводишь все свое свободное время в социальных сетях, и тебе уже не хочется с этим расставаться. Без Интернета становится скучно. Со временем человек и к этому привыкает. Просто привычнее со старым. Оно более провереннее нового.

— Это называется зависимость.

— Нет. Зависимость хотя бы вырабатывает дофамин. Здесь совсем все иначе. Хотя сам человек — существо довольно зависимое. От еды, например. От денег тех же. Без них ты не сможешь приобрести что — то необходимое для жизни. И умрешь, например, от голода. Просто есть с чем сравнить. Все относительно, более — менее.

Сергей улыбнулся.

— А ты, оказывается, у нас продвинутая личность. Все на свете знаешь.

— Мама всему меня научила. Да и человеку не дано все знать. Это практически нереально! Все равно найдутся вещи, о которых я не буду знать.

Он протянул руку и провел пальцем по моей щеке.

— Я все больше убеждаюсь, что не зря с тобой познакомился. Ты мне начинаешь нравиться еще больше.

— Ах, вот как? — шутливо отреагировала я. — До этого я тебе не нравилась?

— Нравилась, конечно же, малышка. Знаешь, у меня к тебе есть разговор… с той же просьбой. Я все — таки настаиваю на твоем переезде ко мне. Я буду не против, если мы сегодня же поедем ко мне в Кемерово.

— Давай повременим с этим, хорошо?

— Почему?

— Я хочу помочь маме закончить ремонт в моей комнате, а уже потом все остальное. У меня впереди осень, опять буду сидеть дома. Тогда и можно поехать в Кемерово. Просто сейчас не самый лучший момент. Только потом придется вернуться обратно. У меня в следующем году очередная комиссия. Надо справки собирать, врачей обходить… и все дела. Ты готов подождать? Или у тебя уже все чешется?

— Если ты про интим, то я не против продолжения.

— Я про поездку.

— Если честно, мне бы хотелось сегодня уехать. У меня скоро отпуск заканчивается. Надо край вернуться.

— Ты же сказал, что взял работу на дом…

— Ну приврал слегка! Правда, в этом не было смысла…

— Ну ты и дурачок, Сережа.

— Знаю. Ладно. Я готов подождать. Без меня там не помрут.

— Ну вот и все.

— Отвези меня домой, окей? — прошел всего лишь час после небольшого завтрака, и, если честно, я очень сильно начала тосковать по родному двору.

Наверняка там наши напару с Соней бесятся!

Да еще эта духота голимая… Интересно, дождь собирается когда — нибудь пойти или эта жара будет стоять до самых холодов?

Мама с бабулей меня наверное уже потеряли.

— Хорошо. Собирайся. Только давай видеться чаще… договорились? А то башню одному сносит.

— Хочешь, чтобы и у меня окончательно снесло?

Сергей рассмеялся.

— Я бы с удовольствием на это посмотрел…

Мы вышли на улицу.

— Скоро мозги начнут плавиться от этой жары… — недовольно заявила я, усаживаясь в машину.

— Ага. А потом будешь говорить, как же холодно, и где там лето.

— А я что, одна такая?

— Я и не спорю.

Когда мы подъехали к моему дому, я заметила странную котовасию, творящую возле моего подъезда.

Толпа малолеток разного возраста обливали друг друга и со смехом убегали.

Странно. Сегодня вроде не Иван Купала.

— Это случайно не твои? — поинтересовался Сергей.

— Да, это наши.

— Бедняги. Совсем от жары крыша поехала.

— Да почему? Пускай обливаются. Можно подумать, ты в детстве так не дурачился.

— Представляешь, нет. Я дома сидел. Из — за солнца.

— А. Извини.

Он остановился у подъезда, когда наша гоп — компания, весело обливаясь, убежали за дом.

У меня хоть появилась доля секунды, чтобы улизнуть.

Я вышла из машины и захлопнула дверцу.

— Напиши мне! — крикнул напоследок Сергей.

— Я отправила тебе запрос в ВК! — и я тут же забежала в подъезд.

Свободно вздохнула, когда дверь подъезда захлопнулась.

Наступила гробовая тишина.

Как — то не по — человечески мы попрощались.

В любом случае меня бы никто не тронул. Особенно в присутствии Сергея.

— Ты уже вернулась? Слава богу! — меня встретил удивленный возглас матери, стоило мне переступить порог собственной квартиры. — А то бабуля все провода оборвала, все ждала, когда ты позвонишь.

О черт! Я совершенно об этом забыла!

— Да мы с Сергеем чутка засиделись, и у меня совершенно вылетело из головы! — поспешила я объясниться. — Сейчас ей позвоню. Чтобы не переживала.

Я подбежала к стационарному телефону и набрала номер бабули.

— Алло? Это я. Прости, что не позвонила. Да я только что вернулась! Да все нормально, бабуль. Нет, нет, я тебя не обманываю. Все хорошо! Да, я была у жениха. Да мама сказала позвонить. Да. Все, давай. Я обязательно тебя навещу. Пока.

И положила трубку.

— Мне бабуля сказала, что вы уехали в десятом часу. Она очень сильно переживала, что ты уехала на ночь глядя. Я ей все объяснила. Ты ее в следующий раз заранее предупреждай, что можешь уехать.

— Ну откуда я знала, что Сергею приспичит встретиться именно сегодня! — я развела руками. — Он сам назначил встречу. И сам приехал! А ты этого товарища отлично знаешь! Ни за что от своего не отступится!

— Упертый тебе однако мужик достался… — рассмеялась мама.

— Да! Проходу не дает!

— Ну куда теперь денешься…

— Мам, он опять заговорил о переезде. Собирался чуть ли не сегодня меня забрать в Кемерово.

— А чего ты не поехала?

— Как!? У меня ремонт в комнате! Я решила сначала его закончить, а уже потом все остальное!

— Я бы и без тебя закончила.

— Я не хочу с этим торопиться. Правда!

— Ну, пожила бы маленько. Убивать тебя никто не собирается.

— Да кто его знает…

И при этом я его любила. Ага.

Меня, как обычно, раздирали противоречивые чувства.

То я его любила, то не понимала, как вообще в этой ситуации можно кого — либо любить…. Противоречивый я товарищ.

Однако жизнь продолжала идти своим путем.

Мама отдыхала после очередного покраса, а я проводила время у компьютера.

— Осталась самая малость — закончить комнату, — заметила мама.

— Дык ты и так почти что закончила. Ты же ведь всю комнату покрасила? Или еще осталось?

— Да. Угол там остался.

— Ну вот. Еще немножко, и закончим.

Хотя я уже могла спать в своей комнате.

Но пока там пахло краской, я по — прежнему спала на полу, в зале. Рядом с маминым диваном.

— Настюха! Выходи! — позвали меня со двора.

Я нехотя подошла к окну.

Во дворе по — прежнему царила адская жара.

Под моими окнами стояла Андрюшкина.

— Выходи! Сейчас Соня выйдет!

— Сейчас.

Но и проводить время в четырех стенах тоже не особо хотелось.

К тому времени я получила уведомление, что Сергей Ловушкин принял мой запрос стать его другом.

И еще больше: предложил поставить семейное положение.

Такого хода я не ожидала.

И с радостью подтвердила, что мы встречаемся.

Хотя для чего всем в Интернете об этом знать? Видимо, для Сергея эта тема очень важная.

Я вышла во двор в своем привычном комбинезоне.

— Насть, давай я тебе денег дам, — сказал мне сегодня утром Сергей. — Ты ходишь в одном и том же! У тебя что, совсем нет вещей?

— Есть. Просто мне в нем удобно. И он мне нравится!

— Ну, там шортики какие — нибудь… Маечка или футболка… У тебя нет что — то наподобии этого? — он кивнул на мой комбинезон.

— Я люблю ходить в одном и том же! Считай, что девушка у тебя та еще зануда.

— Ой не надо тут! Так и скажи, что денег на одежду у вас нет! На вот, возьми. — Сергей достал из кошелька пару голубых купюр и протянул их мне.

Я хотела отказаться, но поняла, что его не переубедить.

Наши сидели на лавочке напротив подъезда, на пригорке.

— Привет.

— Привет, — Валя снова ушла в свои размышления и сидела с каменным лицом.

Из ее большой прямоугольной черной колонки громко играла музыка.

Как — то раз я ей давала свою флэшку послушать.

Всю свою музыку я раньше записывала на флэшки и диски. На тот момент у меня не было Интернета.

Мне его подключили только в восемнадцать.

В общем, она послушала, и на следующий день отдала мне ее обратно.

— Мне не понравилось. Какую — то шарманку слушаешь.

Меня это очень сильно задело.

Да, я слушала, в основном, зарубежную музыку, и каждый раз обижалась, выслушивая очередное мнение, какую нудятину я слушаю.

Но как говорится, на вкус и цвет товарищей нет.

И сейчас Валька слушала на всю громкость “Олину попу”.

Соня жутко смущалась, стоило ее подружке врубить эту песню на всю ивановскую.

— Я когда ее слушаю, мне становится жутко неловко!.. — она покраснела и закрыла лицо руками, громко смеясь. — Такой стыд…

А сама совсем недавно рассказывала:

— У нас в Бердске есть такое фаер — шоу. Только пускают туда тех, кому уже исполнилось восемнадцать. Так большинство моих друзей подделали паспорт, чтобы там поучаствовать. Достаточно просто поменять цифру в годе рождения, и все.

И при этом рассказывала об этом с полным спокойствием.

Хотя на самом деле здесь нет ничего такого… страшного.

— Соня еще не вышла? — поинтересовалась я у Вальки.

Та помотала головой.

Зато другие уже вышли.

Лиза Халус и Леша Трясейкин с самого начала своей так называемой дружбы не очень — то друг к другу относились.

Последний постоянно задирал Лизку, в своей привычной выпендрежной манере.

Вот и сегодня.

Когда Соня уже вышла.

Лешка где — то неподалеку отыскал валяющееся стекло от обычных очков.

— Смотрите, я гинеколог…

Вставил его себе в глаз и в насмешливой форме подошел к Лизавете:

— Лизун, покажите Ваш писун.

Халус, соответственно, разозлилась и пнула его по ноге.

Ее очень сильно обижали такие “подкаты”.

Хотя она была очень сильно худая. Такое ощущение, как будто девочку в семье никто не кормил.

— У меня папа высокий и худой. Я в него пошла.

Как раз — таки у ее отца и была такая необычная фамилия.

Когда Лиза была еще совсем маленькой, ее отец был бизнесменом.

Но после его посадили в тюрьму, где он и сломался. Вышел на свободу и начал пить. И при этом дома не жил. Постоянно где — то бомжевал.

Мама Лизы тоже переживала из — за расставания со своим мужем.

Может быть, именно по этой причине она начала выпивать.

— Давайте сыграем в дочки — матери, — неожиданно предложила Соня. — Валя будет нашей мамой, Леша папой. Я старшая дочь, а Викуся… — она взглядом отыскала маленькую восьмилетнюю девочку, — будет самой младшей. Настя будет нашей тетей, а все остальные будут наши друзья.

Я хмыкнула.

Неплохой план.

— Ты водишь! — Соня слегка ударила Серегу Печененко и побежала вниз, по пригорку.

Гоп — компания раздала громкие звуки и побежали следом за ней.

Я немедля побежала за ними.

Да, в свои девятнадцать я вела себя как маленький взбалмошный ребенок.

Мне хотелось прыгать, бегать, кричать и напрочь забыть о своем возрасте.

Да, мне неоднократно делали замечание, что так себя не ведут.

Что нужно наконец — то стать взрослой, ответственной и не играться с маленькими детьми.

— Замуж тебе пора, — заметила баба Рая, соседка со второго подъезда. Она ходила, опираясь на палочку, и иногда подсаживалась к моим соседкам.

Я как раз пробегала мимо них.

Бабушки между собой что — то очень громко обсуждали.

Пришлось притормозить.

— У нее уже и жених есть, — засмеялась баба Люда.

И что?!

— А он знает, что ты себя так ведешь?

— А какая ему разница? В постели — то мы все одинаковые… — фыркнула я.

Все эти разговоры о замужестве иногда меня очень сильно выбешивали.

— В постели… — тоже фыркнула баба Люда. — В постели — то конечно, а в жизни все по — другому. Эх, молодежь… Я вот только — только закончила школу и сразу же пошла работать. А потом вышла замуж за своего одноклассника. Раньше все было по — человечески, а сейчас… эйх… — она отмахнулась.

— Сейчас молодежь не хочет семьи создавать. Все сейчас свободные, независимые. Вот если бы ты вышла замуж, то сразу бы вылечилась! — заметила баба Рая. — Просто бы не нашлось времени болеть. Я вот только встану утром, и начинается. Ребенка в садик, потом на работу. Домой прихожу, убираюсь, стираю, кушать готовлю. Не было времени на всякие глупости…

— А вас не смущает, что моему жениху почти сорок?

Бабушки развели руками.

— Главное, чтобы человек был хороший…

Я не выдержала, отмахнулась и побежала дальше.

Надоели эти разговоры о семейном счастье!

— Зайди домой, — позвонила мне на телефон мама.

Мы как раз забежали в подъезд и тупо долбились об двери, громко смеясь.

Пришлось подняться.

— Что случилось? — я была обеспокоена.

— Посиди дома.

— А в чем дело — то?!

— Насть, прекращай бегать по всему двору и орать. А если будешь и дальше так себя вести, все расскажу твоему Сергею! Нельзя же так, ну. Тебе девятнадцать. Надо вести себя посерьезней. Ты же не будешь бегать и орать у Сергея, верно?

— Если приспичит, буду!

— Ой, Настька… Беда с тобой…

3

На следующий день мне все же удалось вырваться на свободу.

Весь вечер я провела дома, за компьютером.

— Ваша дочь слишком много сидит за компьютером, — заметила однажды Татьяна Ивановна. — Сидячий образ жизни очень плохо влияет на течение болезни. Вы не пробовали ей найти какое — нибудь занятие? Ничем хорошим для нее это не закончится.

Мама запретила мне рассказывать о своих книгах.

— Пусть лучше дома сидит, чем где — то шляется! — грубовато ответила она. — Сейчас всяких придурков хватает! Еще по башке дадут, совсем хорошо будет…

— Но ей же необходимо общение!..

— Интернет есть. Вот пусть там и общается.

Пришло новое сообщение.

Сергей Ловушкин: Привет! Как дела?

Я как раз сидела в своем профиле ВКонтакте и просматривала новости за последние пару месяцев.

Такое чувство, как будто отстала от жизни. Или, наоборот, не поспеваю за ней.

Я: Нормально. Сижу дома. Мама сегодня не в духе, поэтому не выпускает на улицу.

Сергей Ловушкин: [печатает…]

Я усмехнулась.

Слишком долго набирает сообщение.

Наверное, опять разозлился из — за проделок моей мамы.

Или, может, решил поделиться своими мыслями? Только на какую тему?

Мне даже интересно стало, что он там такое строчит.

Сергей Ловушкин: Я уже в курсе. Ты же помнишь, как я совсем недавно пообщался с твоими соседями? Они говорили, что ты немножко чокнутая. Знаю, что это сплетни местных бабок, но все равно. То, что ты играешься с маленькими детьми, знаю, наверное, не только я. По — моему, это известно всему вашему поселку. Не суть. Понимаешь, они рассказывали, что ты ведешь себя не совсем адекватно. Они уповали на твою болезнь. А ты сама можешь сказать, в чем дело?

Вот это поворот.

Я: Могу. Помнишь, я тебе тоже рассказывала про свои сложные отношения с ровесниками? Да какие сложные, их вообще нет! Все дело в том, что с этими детьми мне хотя бы есть о чем поговорить. Пусть они и не всегда меня поддерживают, но все же. Со взрослыми такая же фигня. Меня никто не понимает! И дело, кстати, не в книге, если что. Это я так. К слову. Понимаешь, среди этих детей я чувствую себя своей. Как будто мне столько же лет. Почти на одном языке разговариваем. Возьмем совсем недавнюю ситуацию. Эти соседи, о которых ты мне говоришь, просто затретировали меня своими советами в духе а — ля “главная миссия женщины выйти замуж”. Это было еще до тебя, когда мне советовали найти парня. Эти малолетки хотя бы не задалбливают меня этой темой!

Я перевела дух.

Сложная тема.

Я: Мама такого же мнения. Она считает, что мне нужно общаться со сверстниками и стать серьезнее. Она меня и так третирует на тему, что я пишу не о великом и светлом, а какую — то паранормальную хрень! Кошечки, собачки… Я, конечно, люблю животных, но в пределах литературы меня это не интересует. Вот совсем! Каждый раз я сталкиваюсь с непониманием, со осуждением. А я что, выбирала, какой мне родиться? Меня просто родили и теперь не знают, что со мной делать! И дети все — таки мне намного ближе. Своих у меня не будет, хоть они как — то жизнь во мне поддерживают. А ровесники… У них одна тема: работа — семья — дети. О чем тут поговоришь? Нет, мне с ними неинтересно.

Сергей Ловушкин: Ты раньше страдала от отсутствия близкого человека, верно? У тебя никогда не было лучшего друга?

Я: Нормального — нет. Я по жизни одиночка. Да и парень… Они же видят во мне глупую дурочку, которую можно использовать, а потом выбросить за ненадобностью. Мне и так фигово, а от этого еще хреновее.

Сергей Ловушкин: Я понимаю тебя. Сложно относиться к миру иначе, когда он поворачивается к тебе спиной. Но все же. Все наверняка не настолько плохо. Может, тебе стоит посмотреть на эту ситуацию с другой стороны? Найти что — то хорошее?

Я: Деньги? Или ты на что намекаешь?

Сергей Ловушкин: У тебя есть я. Я люблю тебя больше жизни. Все, что я наговорил тебе за последнее время, было от обиды. Мне просто захотелось тебя проучить. Я уже сто раз об этом пожалел. Так что, прошу тебя, не сердись на меня. Я знаю, что очень глупо поступил по отношению к тебе. И запомни, пожалуйста. Я всегда буду рядом. Если будет плохо или что — то случится, то можешь обращаться. Я всегда тебе помогу. Не дай бог, конечно, но мы же знаем, что жизнь не всегда к нам благосклонна. Ты очень хорошая девушка. И я сейчас очень сильно скучаю. Если хочешь, мы снова увидимся.

Я: Давай отдохнем друг от друга, хорошо? Мы уж больно часто видимся. Не дай бог еще начнем друг другу надоедать.

Сергей Ловушкин: Хорошо. Я с тобой согласен. Увидимся с тобой как — нибудь. Не скучай. Пока!

Я почувствовала некое облегчение.

И впервые поняла, что очень сильно люблю Сергея, каким бы он ни был.

Сергей Ловушкин: Кстати, а почему ты сразу про деньги подумала? Это так важно для тебя?

Я: Мне всю жизнь говорили, что деньги — это самое важное в жизни. Что, типа, посмотри, большинству приходится работать, а у тебя уже все есть. Я считаю иначе. Не согласна я с этим, понимаешь? Ни одна копейка не стоит моей загубленной жизни. Мне хочется, как всем, работать, учиться, двигаться, короче ЖИТЬ, но уж никак не существовать за копейки. Да, я знаю, что не все получают по миллиону. Кто — то даже меньше меня зарабатывает. Но все равно оно того не стоит.

Сергей Ловушкин: Интересная позиция. Но несмотря на все выше описанное, ты на эти деньги можешь что — нибудь приобрести. Я не говорю про что — то очень дорогое. Я про то, что тебе будет как раз по карману. Например, твое творчество. Ты можешь прикупить тетрадь и писать рассказы. Разве это не так? Пусть у тебя и не будет нормальной человеческой профессии, зато ты сможешь посвятить себя чему — то более важному. Тебе нужно научиться находить во всем плюсы. Согласна?

Я задумалась.

А вообще он прав.

Вот только я не хотела соглашаться с подобным раскладом.

Я: Я подумаю над этим. Хорошо?

Сергей Ловушкин: Это твоя жизнь, и только тебе решать, что будет дальше. Я уже предлагал тебе написать книжку о своем заболевании. Выплеснуть эмоции. Вложить в нее все свои переживания. Зато поведуешь людям, насколько тяжело подобное заболевание. Откроешь правду, так сказать.

Я: Ну правильно. А то люди считают это глупостью. Проявлением слабости и безделья.

Сергей Ловушкин: Так считают люди советского поколения.

Я: Да, потому что они не могут иначе. В то время могли и посадить… за подобные мыслишки.

Сергей Ловушкин: Надеюсь, я не внес тебе никакого раздрая. Просто мне приходилось видеть, насколько тебе тяжела эта тема.

Я: Да все нормально. Я уже привыкла.

Сергей Ловушкин: Ну смотри. Я очень сильно за тебя переживаю.

О, это так трогательно!

Я: Ладно. Мне пора. Спишемся еще.

И с чистой совестью пошла спать.

Да, утром он мне снова написал, но переписка была из разряда “доброе утро, какие планы на день”.

А я и сама не знала, какие у меня будут планы и как вообще все повернется.

Пока что все тихо спокойно, но кто его знает.

В общем, я вышла во двор.

Мимо меня прошла Валька с надутыми от злости губами.

— Что произошло? — поинтересовалась я у Халус.

— Они с Соней поссорились.

Да ладно!? Неужели?

— А из — за чего?

— Я не знаю. Ты же Валю знаешь. Она все пытается командовать. Вот они и поссорились.

Да, Андрюшкина очень сильно бесилась, когда ситуация выходила из — под контроля. Она постоянно позиционировала себя как самого главного лидера среди таких, как мы.

Мы же были намного слабее ее. И глупее.

Краем глаза я заметила девушку со светло — русыми волосами, собранными в небольшой пучок. Возле нее стояла детская коляска с годовалым малышом. Она сидела на лавочке и лузгала семечки.

Уже не первый день я ее замечаю.

Интересно, откуда она? С соседнего дома?

Я решила познакомиться с ней поближе. Пока Вальки нет.

Наверняка она к Соньке поперлась.

— Привет, — я помахала девушке рукой.

Та в ответ кивнула.

— Как тебя зовут? — я подошла ближе.

— Кристина. Я из четвертого дома.

— Я Настя. В этом доме живу. А это кто у тебя в коляске?

— Племянник мой. Никита.

— О, моего племянника тоже зовут Никита. Ему шесть лет.

— Моему только год исполнился. А тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— Девятнадцать? Значит, тебе могут продать сигареты?

— Увы, без паспорта нет. Он у моей мамы.

— А почему твой паспорт у твоей мамы?

— Она не разрешает мне им пользоваться. Думает, что я его потеряю.

— Хм… Так тебе же девятнадцать. Ты же можешь делать все что угодно.

— Эм… не могу. Увы.

Я услышала собачий лай.

Мы с Кристиной повернулись.

По пригорку, рядом с четвертым домом, спускалась Наташа Эткова — полноватая девочка двенадцати лет со светло — русыми волосами. Она вела на поводке трех собак разных пород, одна из которых совсем мелкая.

Вот как раз она и гавкала на всю улицу.

Ее большие собратья шли молча.

— О, Наташка… — удивленно сказала я, провожая свою очередную подружку взглядом.

Вообще Наташа проживала возле тридцать восьмой школы.

Это буквально пару минут ходьбы от нашего дома.

В нашем дворе она была очень редко.

У нее еще были младшие сестра и брат.

— О, привет. — Наташа подошла к нам и окинула удивленным взглядом. — Как дела?

— Да вот решили немного прогуляться. А ты здесь какими судьбами?

— Собак выгуливаю. — Она кивнула на своих питомцев. — Мы завтра в Простоквашино переезжаем. Мама купила там дом, а квартиру мы продали. Теперь будем проживать недалеко от вас. А ты как? — обратилась ко мне Эткова. — Говорят, у тебя жених появился. Мне Андрюшкина все уши прожужжала. Грит, у Настьки парень на богатой машине ездит. Двухметровый такой, седой!.. — Наташа задрала руку вверх. — Если он седой, то сколько ему лет? И где ты умудрилась такого откопать?

Этковой всегда было нужно все знать. А когда ей рассказывали о моих очередных закидонах, то с удивлением смотрела на меня, словно видела перед собой не девушку девятнадцати лет, а капризного подростка в пубертатном возрасте.

И всегда качала головой. Ей всегда было сложно меня понять.

Да, они практически все, начиная с двенадцати лет, засматривались на мальчиков.

В отличие от меня.

Уж меня — то парни никогда не интересовали. А если уж начинала с кем — то общаться, то только под их давлением.

Я чувствовала себя ущербной среди обычных девочек.

— Почти сорок. Мы с ним в больнице познакомились. Он в Кемерово живет.

И снова эта мелкая пакостница!

Смотрит на меня насмешливым взглядом и довольно улыбается.

Я чувствовала себя очень неловко, когда тема заходила про Сергея.

Снова этот удивленный взгляд.

— Сорок? Серьезно? — Наташа была поражена. — Зачем тебе старый?

Я на эмоциях всплеснула руками.

— А меня как будто спрашивали, какого возраста будет мой жених! — раздраженно воскликнула я. И в то же время было очень обидно.

Почему — то именно меня осуждали за возраст моего бойфренда, когда половина маленьких девочек в то время встречались со взрослыми дядьками!

Что за несправедливость — то такая?!

— Н — да уж… — покачала головой Эткова. — Умеешь ты, Настюха, находить себе приключения на пятую точку. Хотя тебе все равно парень нужен. Тебе девятнадцать лет! У тебя же Анька в этом возрасте замуж вышла, верно?

— Ты хочешь сказать, мне тоже надо? Да кому такое ярмо на шею нужно?!

— Видимо, нужно. Если тебя даже богатый заметил.

— Да уж. Богатый!..

Валя Андрюшкина вышла из моего подъезда.

— Тебя Соня зовет. Хочет тебя о чем — то попросить, — сказала она мне.

— Ладно. Сейчас подойду.

— Сонька еще здесь? — оживилась Наташа.

— Конечно!.. — фыркнула Валька. — Куда она денется…

Наташка подбежала к моему подъезду.

Я, недолго думая, направилась следом за ней.

Я постучала в деревянную резную дверь и застыла в ожидании.

Соня отперла замки и выглянула за дверь. Ее длинные волосы были распущены.

— Валя сказала, что ты хочешь о чем — то меня попросить…

— Ах да! Ты сможешь зарядить мой мобильный? У меня зарядник только для компьютера. Мне Валя сказала, что ты сможешь мне помочь. Подожди минуту. Я сейчас тебе все отдам.

И она убежала в зал.

Я с интересом проследила за ней.

Квартирка — то, в принципе, вполне обычная. Только трехкомнатная.

В нашем доме не было строго одних двухкомнатных квартир.

Где — то три комнаты, где — то две, а где — то вообще одна.

Поэтому я не особо удивилась, что квартира Сониной бабушки отличается от моей.

— На, держи, — Соня вручила мне зарядник вместе с мобильником. — Как зарядишь, принесешь обратно.

И закрыла дверь.

— М — да… — произнесла я и начала подниматься на свой этаж.

Валя тем временем уже завербовала Кристину.

Они сидели на лавочке и о чем — то мило беседовали.

Везде этой Андрюшкиной надо залезть!

Я подключила мобильный Сони к своему системнику и ушла, оставив ее сотовый на своем компьютерном столе.

— Сколько тебе лет? — решила поинтересоваться, когда вышла из подъезда.

— Четырнадцать, — ответила Кристина. — В школу нах… не хожу. Предметы скучные! — продолжила рассказывать она Вальке. — Меня мамка один раз поймала, так ремнем отхлестала, что сидеть неделю не могла!

И рассмеялась. Для нее это все было поводом для радости.

— Да меня часто пи…ли. Отец с матерью вечно руку на меня поднимали. Пришла я домой однажды пьяная. Бухущая в хлам! Они мне говорят: “иди спать, утром поговорим!”. Утром встаю, они мне: “снимай штаны!”. Ну и отметелили так, что потом сидеть не могла. Я ни разу не пискнула, когда меня мутузили. На соль меня тоже ставили. Хреновая штука.

— А ты часто домой не приходишь? — Валя смотрела под ноги и что — то рисовала на земле носком кроссовка.

— Постоянно! Надоели родаки.

Я с удивлением наблюдала за их разговором, и с интересом отметила, что Валька не особо реагирует на слова новой подружки. Или делает вид.

Насколько я помню, мать ее саму постоянно избивала чем под руку попадется.

Причем прилюдно.

Мы тут всем двором битые ходили. И это считается нормой.

Типа нормально, это же воспитание!

— Да постоянно! Дома делать нечего. Кроме уроков. Поэтому на лето отправили к сестре. Я здесь уже давно обитаю. Просто раньше в этот двор не заходила. Мы с сестрой ходили на площадь. Вместе с Никитой. Ее муж меня не очень — то любит. Грит, она гулящая и непослушная. Да еще и курит! Он терпеть не может, когда бабы курят!

Прям как мой.

Но Сергей сдался под натиском моего характера.

Не всякий нормальный человек меня выдержит.

— Ты уже заходила к Соне? — поинтересовалась Валя.

— Да. Ей надо было мобильник зарядить. А вы чего повздорили — то?

— Она не захотела идти со мной на плиты. Типа там делать нечего. А во дворе скучно!

Да, после того как нашу тарзанку спилили противные бабки из моего подъезда, во дворе стало дико скучно и неинтересно.

Зато больше нет других тупых малолеток!

— Как дела у тебя с женихом?

— Нормально. Постоянно встречаемся.

— И вы уже спали?

— Ну да. А что?

— А как твоего жениха зовут? — спросила, лузгая семечки, Кристина.

— Сережа.

— И он такой седой, да? На красной машине?

— Он альбинос. Да, машина красная.

Зачем спрашивать одно и то же? Когда уже все всё вокруг знают?

— У Сони фестиваль перенесли, — произнесла после недолгой паузы Андрюшкина.

Вот те раз! Это что, еще месяц ее терпеть?!

Да не. Она же переходит в одиннадцатый класс.

— Мне мама кучу репетиторов наняла. И первого числа у меня первые занятия по английскому языку, — сказала Сонька нам с Валей.

Они как раз шли в сторону площади. И я с ними поперлась.

— А где твоя мама? Она больше вроде не приезжала.

— Улетела в Египет. Поэтому она привезла меня к бабушке. Что я одна дома делать буду?

Логично.

Так что, полюбому она уедет домой. Выбора у нее не будет.

Да и в глубине души я радовалась, что они разругались.

Наконец — то Андрюшкина перестанет за ней таскаться…

Сергей Ловушкин: Как твои дела? Я тут подумываю приехать к тебе. Совсем чердак едет от скуки.

— Переночуешь сегодня у деда. — Мама снова взялась за покраску.

В квартире стоял сильный запах краски.

Я: Не получится. Я сегодня вечером опять ухожу к бабуле. Не думаю, что у нас получится встретиться. Дед у меня строгих правил. Он не потерпит, если я уеду куда — то на ночь глядя.

И это правда.

Дед действительно был человеком принципиальным.

Он привык держат людей женского пола в ежовых рукавицах.

Как, например, мою маму.

— Мне запрещали приходить после девяти, — рассказывала она. — Даже когда мне исполнилось восемнадцать, был строгий наказ вернуться в девять. Придешь чуть позже — все, сразу наказание. Моему братцу разрешали абсолютно все. Он после своего выпускного приперся в два часа ночи. Как говорил тогда дед: “мужик в подоле не принесет”. Поэтому я в девятнадцать выскочила замуж. Не выдержала. Мой первый муж был алкашом. Мы заметили, что он пьет, а бутылки девает непонятно куда. Мы с ним тогда вместе с родителями жили. И по весне, когда снег растаял, увидели эти самые бутылки! Он их в снег прятал. Расцвели как цветы по весне!..

У деда и ко мне было отношение… мягко говоря, не очень. По началу.

— После твоего рождения он год тебя не видел. Не хотел признавать. Я, можно сказать, осталась одна с ребенком на руках. Хорошо, Анька помогала. Пеленки меняла, кормила, мыла… пока я пахала как лошадь. Как только тебе исполнился годик, явился не запылился! Стоит в дверях и говорит: “показывай своего выблядка!”. Я его трехэтажным матом… Пошел вон, говорю, отсюда! Можно сказать, ты мне очень сильно помогла. Несколько лет жизни никакой не давал! Припрется в квартиру, устроит тут свои порядки… Я долго терпела, а тут не выдержала и послала их обоих куда подальше. Был даже случай, когда он прибил нашу с Анькой собаку. Пока нас дома не было, пришел и задушил.

Но все — таки со временем он меня принял.

Точнее, сделал вид.

Сергей Ловушкин: Жаль. Ну а завтра сможем увидеться? Я правда очень сильно по тебе соскучился!

Я: Сереж, я как освобожусь, тебе напишу. Только меня не теряй. У меня дед очень противный, его раздражает все подряд. Не скучай. Люблю тебя.

Сергей Ловушкин: И я тебя [сердечко].

Вечером я вышла из дома и направилась к парку.

На часах начало девятого.

Наших уже не было.

Сирена ВГСЧ прозвучала буквально пару минут назад, и ребятишки разбежались по домам.

Я подошла к дедову дому почти в полдевятого.

Я имела манеру идти очень быстро.

Наверное, из — за своих кривых ног.

Я набрала на домофоне семнадцатую квартиру.

Дед открыл мне дверь.

— Здрасти! — поздоровалась я с ним.

— Здрасти! Проходи!

Мы прошли на кухню.

— Привет, бабуль.

Она сидела на табуретке за столом и дрожащей рукой ела суп из чашки.

У нее на тот момент был Паркинсон, и она, так же, как и я, принимала циклодол.

Он хорошо помогал с тремором рук.

— Кушать хочешь?

— Не откажусь.

Дед достал чашку и ложку, и потелепал в сторону плиты.

В то время у него тоже начались проблемы с ногами.

— Да я бы и сама могла себе налить…

— Да сиди, сиди. Сам справлюсь.

Неожиданно на мой телефон пришло сообщение.

Сергей: Прости, что отвлекаю, но… давай я все — таки подъеду? Мне реально нечем заняться в вашем городе!

Дед поставил тарелку полную супа на стол.

Я: Сергей, тебе так неймется? Я же тебе сказала. Как освобожусь, напишу. И мы с тобой обязательно встретимся. Почему ты такой нетерпеливый?

Сергей: Потому что я хочу тебя!

Я: Сереж, хотеть не вредно.

— Сейчас же убери телефон! — сделал мне замечание дед. — За столом едят, а не сидят в своих телефонах!

Я: Напишу тебе завтра. Отбой.

И убрала мобильник в карман своего комбинезона.

Мы в полном молчании поужинали и сразу же отправились спать.

У дедов был свой распорядок дня.

Ложись они рано, вставали тоже. Завтрак — обед — ужин по расписанию. Даже перекусить было нельзя.

Я взяла полотенце и первой пошла в ванную.

Следом за мной дед повел бабулю в ванну.

Сама она уже не могла за собой ухаживать, и деда это действительно раздражало.

Я легла в спальне.

Рядом с кроватью, где отдыхала бабуля, стояло помойное ведро с крышкой.

Как только она просыпалась, ее тут же сажали на это ведро.

Через час дед привел бабулю обратно. Уложил в заранее приготовленную постель и накрыл.

А сам ушел спать в зал.

Я еще долго смотрела в окно напротив своей кровати, стараясь заснуть.

Думала только об одном.

Лишь бы Сергей на меня не обиделся.

4

Прошло несколько дней, прежде чем все устаканилось.

Не сказать, что наступила более — менее спокойная жизнь, но стало чуточку легче.

Я даже успела переехать к Сергею в Кемерово.

…Эти дни пролетели как часы.

На следующий день я проснулась от шорохов в спальне в квартире деда.

Тот пытался поднять бабулю и посадить на ведро.

Бабуля была не из худеньких, и, как все женщины в нашей семье, страдала от полноты.

Правда, к тому моменту успела сбросить не один килограмм.

Она страдала сахарным диабетом, как и моя мать.

Все же деду удалось посадить ее на горшок и, когда она справила свою нужду, повел ее в ванную, оставив меня наедине со своими мыслями.

Дед думал, что я все еще сплю, но от возни в комнате уже давно проснулась и краем глаза наблюдала за всем происходящим.

Я встала с постели, включила мобильник и пошла в туалет. В квартире он находился отдельно.

Деды вышли из ванной и направились на кухню.

— Дед, — обратилась я к нему.

— А?

— Я домой пойду.

— Ага. Ну ладно. Иди. Как придешь — обязательно позвони. Баба будет переживать.

— Хорошо.

Я: Возвращаюсь домой. Если что, позвони. Ты только не обижайся на меня, хорошо? Я вчера немного переборщила. Я правда не хотела тебе нагрубить. Если все еще хочешь встретиться, то приезжай. Буду ждать.

Я положила телефон в карман и начала собираться.

Из квартиры дедов вышла через час.

На улице уже вовсю светило яркое солнце. Начинало припекать.

Я не стану описывать повторно весь тот путь от дома деда до своей квартиры, ибо на протяжении часа болталась по городку, наслаждаясь приятной прохладой.

Мама все еще спала, и я потихонечку прошла в комнату.

Краска успела высохнуть, но легкий запах краски все еще стоял в спальне.

Меня это ничуть не беспокоило.

Я прошла на кухню, оставив все свои вещи в комнате, и выпила таблетки.

Шифоньер, что стоял посреди комнаты, мы с мамой затащили обратно в спальню.

Место под него уже давно высохло, и мама, установив шифоньер в самый угол, продолжила красить дальше. Ибо таскать тяжеленный шкаф по окрашенному полу это жесть, конечно.

Ответ от Сергея так и не пришел. Хотя прошел не один час.

Неужели он все — таки обиделся? Или просто занят?

Но он же вроде говорил про отпуск и то, как ему без меня скучно.

Странно. Очень странно.

Ладно. Надо — напишет.

Я вернулась в спальню и, подключив наушники к компу, врубила музыку.

Постаралась слушать потише, ибо очень боялась разбудить маму.

Пол подо мной немного поскрипывал, и становилось не по себе.

Но под воздействием лекарство страх отступил, уступая место эйфории и кайфу.

Я думала, как однажды сяду за продолжение книги. Как свалит Соня в свой Бердск и больше не вернется.

О своей любви к Сергею. И как скучаю по нему.

И продолжаю ждать от него весточки.

Время шло, меня отпустило, и я решилась выйти на улицу.

Телефон молчал.

Я начала не на шутку волноваться.

Ай, хватит загоняться! У мужика просто свои дела!

Во дворе уже практически все собрались. В том числе и любовничек Мотыленок.

Точнее, бывший. Или все — таки нынешний?

Я решила проигнорировать товарища, скачущего по теннисному столику аки горный козел, и подошла к Вальке, у которой за спиной висела сумка с двумя торчащими ракетками.

— Привет. Чо, куда собрались?

— Просто гуляем. Соню ждем.

О как. Они теперь лучшие друзья?

— Вы что, уже успели помириться?

— Эй, мумия! Мумия! Айррр! — заорал Каргин как контуженный.

— Ну да.

Я была очень расстроена этим фактом.

— Эй, ты, мумия! — продолжал выпендриваться братец Андрюшкиной, пытаясь обратить мое внимание на себя.

Я с недоумением посмотрела на него.

Но так как была очень сильно расстроена, то недоумение тут же сменилось обидой.

— Хватит ее обижать. Она, между прочим, инвалид. Пойдем.

В глубине души я была очень благодарна за поддержку Вали.

Хоть это и был единственный раз, когда она за меня заступилась.

Мы направились в сторону канавы, которую вырыли рядом с нашим домом.

Через нее лежал своеобразный мостик, через который проходили люди в другую часть Простоквашино.

— Мы с Соней идем на плиты. Ты с нами?

— Нет, к сожалению. Я только что выпила таблетки. Так что, вернусь домой. А там, может быть, увидимся вечером.

Я и сама не поняла, за каким хреном выходила.

— Ну ладно. Пока.

— Пока.

И я пошла в сторону своего подъезда.

— Привет! — поздоровалась я с Соней, идущей мимо меня.

— Привет.

О Господи, когда весь этот ад закончится?!

Прошло пару дней.

Сергей так и не позвонил. Словно провалился сквозь землю.

Я уже отчаялась его ждать.

Лето медленно шло к своему завершению.

Через считанные дни наступит осень.

И, как назло, я успела захворать.

Депрессия, мать ее. Или, скорее, апатия.

Ибо от всех произошедших за этот месяц событий у меня очень сильно испортилось настроение.

Тогда ни о какой депрессии речи идти не может.

Моя апатия заставила поднять свою пятую точку с дивана и поехать в Белово, в наш знаменитый психдиспансер.

Знаменитый в плохом смысле.

Да и время, если честно, поджимало.

Раз в две недели мне ставили галоперидол.

Может, по этой причине я начала плохо себя чувствовать.

Я принарядилась — надела старую цветастую тунику (которую мне купили еще в девятом году) — и вместе с мамой пошла на остановку.

Одну она меня не отпускала.

Мобильник прихватила на всякий случай.

Может, Сергей все же поимеет совесть написать. В конце — то концов!

Мы сели на лоховоз — так называемый государственный автобус, — и медленно поехали в город, усевшись возле окна.

Мама почти всегда сидела рядом со мной. Как личный телохранитель.

Приехали в Белово через час.

Автобус высадил нас на “Поликлинике”. Она еще “Кузбассрадио” называется.

Через десять минут находились уже в кабинете у врача.

У Натальи Сергеевны. Телеутка.

Если честно, врач из нее фиговый.

Тупо спросит что — то один раз и отпускает.

— Жалобы есть? — стандартный вопрос.

А сама косит в мою сторону.

Ибо я имела привычку дергать ногой.

— У тебя с нервами проблемы?

— Ну… да. И с настроением.

— А что с настроением?

— Плохое. Мягко говоря.

— Угум. Плачешь? Или просто ходишь хмурая?

— И то, и другое.

— Хорошо. Я пропишу амитриптилин… в уколах. Десять дней проставите. Если ничего не изменится, то назначу другое лечение.

— Извините, пожалуйста… — вмешалась мама. — А Вы бы не могли нам выдать это лекарство? У нас сейчас с деньгами туго…

— Хорошо. Мы вам свое дадим. Подождите в коридоре.

— А галоперидол?

— Иди в процедурную. Тебе поставят.

Я пожала плечами и вышла из кабинета.

После мне вручили коробку амитриптилина, и мы с мамой уехали обратно домой.

Я мало помню, что было после.

Вроде мы с мамой поели. После мама сама поставила мне укол и ушла по своим делам.

Я, провалявшись в кровати какое — то время, вырубилась.

Слышала только всплеск воды в ванной, где мама мыла посуду.

Во сне я виделась с Сергеем и как мы мило общаемся, забывая про его очередное исчезновение.

Я уже начинаю к этому привыкать. Этот товарищ крайне непредсказуем.

И неожиданный звонок мобильного телефона тоже приняла за сновидение.

— Настя, проснись! — мама толкнула меня в бок. — У тебя телефон надрывается!

Я крайне неохотно разлепила веки и, поднявшись с кровати, подняла трубку.

— Привет! А ты чего трубку не берешь? Я тебе звоню — звоню, а ответа ноль! Я уж первым делом подумал, что что — то случилось! — встревоженно произнес Сергей.

— А ты сам где пропадал? — вяло ответила я.

Господи, как же хочется спать!

— Меня на работу вызвали. Пришлось ненадолго уехать в Кемерово. А ты как? Все нормально?

— Да я это… отдыхаю…

— С тобой все нормально? Ты какая — то вялая… Что — то случилось?

— Я лечусь.

— Что случилось?!

— Да я… плохо себя чувствовала, — я громко зевнула. — Мне прописали лекарство, вот и дрыхну целый день. Ты не переживай. Я всегда, когда под лекарствами, хожу как зомби. Привыкнешь… когда — нибудь.

— Я к тебе сейчас приеду! — и Сергей положил трубку.

Я пожала плечами.

За ради бога.

И он, блин, реально приехал!

Мама открыла ему домофон, и он, как вихрь, влетел в квартиру.

Сергей выглядел очень обеспокоенным.

— Ты как, котенок? — он подлетел ко мне и присел на мою кровать.

— Да нормально все. Это просто стандартное лечение. Так всегда бывает.

— Нет, это не нормально. Я не думал, что вас залечивают до состояния овоща.

— А как ты тогда предлагаешь лечить эту хрень?

Сергей развел руками.

— Я не знаю!.. Почему ты мне ничего не сказала? Я бы тут же приехал!

— У меня просто настроение… упало.

— Тебя кто — то обидел?

Я замотала головой.

— Нет. С чего ты взял?

— Ну раз настроение упало… значит, это не просто так.

— Увы. У меня это бывает и на пустом месте.

Сергей покачал головой.

— Ты мне что — то недоговариваешь…

— Я? Я говорю как есть. Если не считать, что ты снова куда — то пропал…

— Я же сказал! Я был на работе. Вытащили же меня… Я даже не успел тебя предупредить.

— Ладно, не кипятись. Я все равно на тебя не обижаюсь.

Я заметила, как Сергей вздохнул с облегчением.

— Правда?

— Конечно! У тебя есть своя жизнь помимо меня. Я не вправе указывать, как тебе жить. Так что, расслабься. Жарковато сегодня… — я снова легла в постель. — Когда наконец — то дождик пойдет… — и зевнула, потянувшись.

Он улыбнулся.

— Я рад, что у тебя все хорошо. А у вас есть что покушать? Я бы мог сходить в ближайший магазин и купить все, что надо…

— Ну хорошо. Сходи. А я пока полежу.

Сергей поцеловал меня в губы и ушел.

— Какая ты слабая… — услышала я знакомый девичий голосок. — Мужчины не любят слабых.

Я фыркнула.

— Могла бы и не говорить. Чего приперлась — то?

Она пожала плечами.

— А я никуда и не девалась. Я все время здесь стою. Какое же наслаждение наблюдать за вами! — снова ехидная улыбочка. — А Сергей ниче так, да? Да и в сексе он профи. Неужели ты не хочешь снова почувствовать кайф от необузданной страсти? Мне понравилось! Он у тебя такой разгоряченный, сексуальный… Интересно, а его надолго хватит? Ты же слабая. А мужчины…

— Да заткнись ты! Иди давай отсюда!

— Как скажете…

И исчезла.

Я вздохнула свободно.

Надоела эта пакостница.

Сергей вернулся с полными пакетами.

Я краем глаза наблюдала, как он складывает продукты в холодильник, который стоял на кухне.

— Ты хоть поделись, че купил.

Сергей протянул мне банан.

— Спасибо.

— А ничего так, комнатка… — он сел за мой компьютерный стол и начал крутить головой, осматривая спальню. — Обои, смотрю, новые. Пол покрасили. Молодцы, что сказать.

— Мы это сделали на свои деньги. Нам принесли пенсию за два месяца. Маме мою пенсию не давали, пока я в больнице лежала. Мужик противный попался, ужас! И такой принципиальный… “Вот приедет домой и сразу же получите!”. Какие — то придурки взяли в моду за умерших родственников пенсию получать. Схоронят где — нибудь под деревом и продолжают деньги получать. Представляешь? А один даже маму свою мумифицировал. В комнате лежала. Я бы башкой поехала, зная, что труп в соседней комнате лежит…

Сергей закурил.

— Боишься мертвецов?

— Ну да.

— Дык надо живых бояться. Мертвые — то тебе что сделают? Или ты веришь, что покойники встают из своих могил?

— Вроде того.

Мы помолчали.

— И сколько по времени тебе надо лечиться?

— Десять дней.

— Значит, мы с тобой уедем где — то в первых числах сентября.

— Где — то так, да. Мне еще пенсию надо получить. Придется возвращаться… время от времени.

— Понятно.

Я краем глаза заметила, что девочка в рваном платье наблюдает за нашим милым разговором.

Прошло пару дней.

Сегодня вроде двадцать пятое число.

Через шесть дней наши снова пойдут в школу.

Будет тишь да гладь.

Я проспала все эти дни, честно. Помню только, как Сергей приезжал ко мне все это время, интересовался моим самочувствием.

Я радовалась, что он обо мне так заботиться.

Не каждый мужик так сможет.

“Зря ты радуешься. Пока ему выгодно быть с тобой, он будет делать все, чтобы ты не ушла. Он что — то скрывает. А знаешь что ему нужно? Твоя похоть. Все твои низменные желания, которые он не сможет удовлетворить с другими женщинами. Ты же сама дала ему это. Не шибко — то верится, что он вообще тебя любит. А мама? Что — мама? Это ведь именно она заставила его встречаться с тобой. Но им руководит только секс. Как ты умело раздвигаешь ноги и не возражаешь, когда он куда — то исчезает. Тобою пользуются, девочка. Тебе оно не надо”.

На следующий день я все — таки нашла в себе силы выйти на улицу, прихватив с собою бутылку с холодной водой из — под крана.

Наши сидели на лавочке и о чем — то тихо разговаривали.

— Привет.

Валя подняла голову.

— Привет.

— А где… Соня? Она уже уехала?

— Мы ее только что проводили.

Эта новость меня очень обрадовала.

— У нее репетитор.

— Поэтому она и уехала?

Валька кивнула.

— А ты где была? Ты два дня не выходила.

— Дома. Я лечилась.

— Понятно.

Вместе с ними сидела и Кристина.

У нее в ногах стояла коляска с ребенком.

— Гулять пойдешь?

— Да нет. Я вышла на пару минут.

— Понятно. Ладно. Пока.

— Пока.

Мне стало легче на душе. Даже как — то спокойнее, что ли.

Еще пару дней, и воцарится полное спокойствие.

По крайней мере, мне так хотелось.

После всего пережитого хотелось по — нормальному отдохнуть.

— Я ее больше не возьму! — был случай (сравнительно недавно), когда матери понадобилось выкрасить последний кусок пола в комнате, и она снова позвонила деду с просьбой взять меня переночевать. — Мне надоело ухаживать за двумя сразу! Тут бабка больная, еще и девку твою кормить! Нет, я ее не возьму! Куда хотите, туда и девайте!

Вот и весь разговор.

Сергей в этот момент был у меня в гостях.

— Что случилось? — я заметила озадаченное лицо матери.

— Дед отказался тебя брать. Аня на работе. Куда тебя девать непонятно.

— Дык давайте она у меня переночует, — вызвался Сергей. — Мы все равно давно не виделись.

— А ты как… уколы ставить умеешь?

— Ну, вроде того.

— Так вроде или того?

Я рассмеялась.

— Да умею я, умею!..

— Ну хорошо. Флаг вам в руки.

И мы с Сергеем в тот же день уехали к нему на съемную квартиру.

— Кушать будешь? — предложил он как всегда. — Ты уж прости. Я ничего не приготовил. Я же не знал, что ты сегодня у меня ночуешь.

— Да ничего страшного.

Я ушла в зал, пока мой сорокалетний бойфренд гремел посудой на кухне.

Я тайком стащила у него сигареты и, выйдя на балкон, закурила.

Приходится время от времени перебиваться. Паспорта — то у меня нет.

Жизнь помаленьку налаживается. Я даже начала получать кайф от происходящих событий.

Особенно тогда, когда мы с Сергеем снова воссоединились в его спальне.

И все — таки какая я развратная девушка!

Может, все — таки она права? Сергей со мной, потому что я без проблем раздвигаю перед ним ноги?

И меня ведь даже уламывать не приходится!

Сама сажусь на него. Возбуждаю своими соблазнительными действиями.

Достаточно просто ухватиться за причинное место и не отпускать, пока не получишь желаемое.

Я видела на лице Сергея настоящее удовольствие. Он закатывал глаза, тяжело дышал и крепко сжимал за талию, пытаясь насадить еще сильнее.

“Ты действительно веришь в его чувства? Окстись, милая! Ты посмотри, какое удовольствие он получает, когда использует тебя по назначению! Все выдает в нем обманщика и лгуна! Не забывай: все мужчины похотливы! И этот такой же!”.

Но мне было хорошо с ним.

Несмотря на всю ту похоть и просто звериное вожделение, я чувствовала не только кайф, но и настоящее счастье.

Мужчины же ищут баб, которые раскрепощены в постели.

Чем же я хуже?

Я раз и навсегда задушила в себе голос совести, которая вечно призывала к морали и нравственности.

Но откуда им взяться, если я росла среди таких же, как и я?

Сергей стонал, получая настоящее удовольствие.

Я смотрела в его лиловые глаза и пыталась поймать ту искорку, которая вечно мелькала в его ехидном взгляде.

Я касалась своими губами его губ. Таких полураскрытых и влажных.

В постели я всегда становилась совершенно другим человеком.

“Ну ты и шлюха!”.

На следующее утро Сергей отвез меня обратно домой.

— Пиши, если что — то понадобится, — сказал он мне на прощание. — Знаешь, а ты очень страстная в постели, — и снова эта ехидная улыбочка. Я довольно усмехнулась. — Таких раскрепощенных девушек я еще никогда не встречал. И ты так вкусно пахнешь… — Сергей приблизился ко мне и вдохнул запах моего тела. А я ведь только что приняла ванну! — Так изысканно… Знаешь, как мне раньше этого не хватало? У меня долго не было секса, и я уже почти что принял аскетический образ жизни, — смешок. — А тут ты… Такая красивая и невинная. А после такая страстная и жгучая. Сомневаюсь, что кто — то другой сможет мне так дать…

Фу. Как пошло и цинично.

Зато честно.

Но мне это нравилось.

— Ладно. Я пошла. Увидимся!

И он уехал, оставив меня возле подъезда.

В этот момент во дворе была Кристина со своим племянником.

— О, привет, — поприветствовала она меня, когда я подошла к ней. — Ты у своего жениха была, да?

— Да.

— Прикольно. У меня тоже был парень… когда — то. Мы с ним встречались около года назад. А ты раньше с кем — то целовалась, да? Или это твой первый мужчина?

— Целовалась. Ему был двадцать один год. Мы с ним встречались… на протяжении шести лет. Классный парень. Был.

— Ого. Да у тебя полноценная личная жизнь!.. Мне бы так.

— Какие твои годы…

После произошла такая встреча.

Андрюшкина поймала меня, когда я шла в магазин по просьбе матери.

— Если ты еще раз тронешь моего дядю, я тебе напинаю, поняла?! — яростно произнесла она. — Мне Кристина все рассказала! Что ты целовалась с моим дядей! Ты ни с кем не целовалась! Он был мертв!

И это правда.

Но мне было стыдно признаваться, что была девственницей до всех этих событий.

В нынешнее время быть невинной стыд и позор.

Но я и правда любила этого человека.

Поэтому очень сильно обиделась на слова своей подруги.

То, что произошло дальше, было полным шоком для меня.

Хотя для нашей семьи это было вполне привычно.

Поздно ночью, когда мы с мамой почти заснули, выключив свет и всю технику, раздался телефонный звонок.

— Алло, — спокойно ответила мама. Она даже не успела уснуть.

Дальше — долгое молчание.

Мама молча выслушала все, что говорил невидимый собеседник на другом конце провода.

— Все сказал? А теперь будь добр больше сюда не звонить.

И она положила трубку.

— Что случилось? — спросила я.

— Ничего…

Утром все более — менее прояснилось.

Позвонил Никита.

— Баба Тоня, мама в больнице! — сообщил он моей матери.

— Что случилось?!

— Деда Миша приходил. Он с дедом Колей поругался. И маму увезли в больницу.

— А с тобой сейчас кто?

— Папа.

— Передай ему трубку. Алло? Что там у вас случилось? Мне Мельников сегодня ночью позвонил, обозвал всякими нехорошими словами. Анька че, серьезно сейчас в больнице? В нервном отделении?! Вот бл…ть! А из — за чего сцепились — то? Вот бл…ть, все этому деду надо! — неожиданно заорала мама. — Это уже давно не его дом! Чего?! Не понравилось, как дом обшили?! А ему какая разница? Ой, бл…, нет слов, одни слюни. Я вообще была не в курсе всего этого! Да, мне сам Мельников позвонил. Я еще не поняла юмора, че он такой злой — то. “Да я вас кормил, обувал, одевал, а ты гадина последняя, скотина”, ну и далее по тексту. Я ему сказала больше не звонит. Два полудурка, бл…ть!

Я с интересом наблюдала за этим разговором.

Из него мне удалось понять, что на самом деле произошло.

Аня уже достаточно давно ремонтировала свой дом.

Моему отчиму, который на самом деле мне никто, пришла идея обшить дом, так как он ему не очень — то нравился.

Да и дед далеко не радостно воспринял эту затею.

У них давно был конфликт. Один раз дед дал моему отчиму затрещину, после чего тот благополучно сделал ноги.

И, между прочим, на протяжении нескольких лет отыгрывался за это на моей матери.

Когда они друг с другом сцепились, Аня была дома.

И, не выдержав скандала на пустом месте, едва не поехала кукухой.

Она сидела возле печки, схватившись руками за голову, и раскачивалась из стороны в сторону, умоляя их немедленно прекратить.

Айкин их растащил. А Аню увезли в больницу с приступом.

У нее совсем недавно начались проблемы с сосудами в голове. В любой момент она могла умереть.

Поэтому мать возненавидела и отца, и своего бывшего мужа.

Мама на следующий день ушла в больницу к моей сестре.

Она лежала на первом этаже терапевтического отделения, в котором работала медсестрой.

Сергей: Привет! Не против встретиться?

Я: Не против. Я сейчас дома одна.

И это правда.

Мама оставила меня одну дома. Когда она вернется неизвестно.

Сергей: Я тогда сейчас подъеду.

Заметано.

Сергей подъехал к моему дому спустя полчаса. Поднялся ко мне в квартиру.

— Ну как твое самочувствие? — поинтересовался он.

— Да нормально. Только в семье проблемы начались.

— Что случилось?

— Да как сказать… Родня дом не поделили. Там моя сестра живет. Мои дед с отчимом сцепились между собой. Формально отчим мне никто. Он отец Ани. Они с матерью давно в разводе. Знаешь, я уже давно привыкла к их ругани. Постоянные скандалы в нашей семье это нормально. На мою мать гонят постоянно, все, кому не лень. У нее тяжелая судьба была. Дед ее мать избивал. Потом ее контролировал. Жизни не давал. Потом отказался от нее… когда я родилась. Вот такая вот жесть. И причем вчера вечером мою сестру отвезли в нервное отделение. У нее тоже проблемы с головой, но не в том плане. Там что — то с сосудами связано.

— У меня из родни только мать, — после недолгого молчания произнес Сергей. — Отец же умер. Причем за пару месяцев до моего рождения. Его родня не приняла, а материны родственники умерли, когда она еще была маленькой. Вот мы и жили вдвоем. У моей матери однажды в голову ударило себе нового мужика найти. И нашла. Но он оказался конченным на голову. Решил от пасынка избавиться. Типа не любит детей, и все в таком духе. Моя мать его чуть не убила. Я понимаю, насколько может быть одиноко, но не до такой степени… Хотя я даже не знаю, каким был мой отец. Вроде как спортсмен, а по характеру — неизвестно. Может, я в него пошел. Кто его знает.

— У меня папаша бл…дун и алкаш, — заявила я. — Дай закурить… — и взяла из его рук протянутую сигарету. Затянулась. — Ни одной юбки не пропускал. А как только я родилась, сразу ноги сделал. Там темная история. Вроде он мою мать бросил до моего рождения, и потом уже соизволил прийти посмотреть. То ли наоборот бросил, когда узнал, что ребенок больной. Не знаю. Знаю, что бабуля пообещала его травануть, если еще раз появится. И все! Больше его не видела. Да я даже не знаю, как он выглядит! Всю жизнь меня воспитывал чужой человек. Тоже ничего хорошего.

— А ты из — за чего болеть — то начала?

— Меня одноклассники избивали. Класс богачей, бл…ть. А я нищенка. Матери по полгода денег не платили. Ходили бутылки собирали. Уже в классе пятом меня попросили. Выставили вещи из кабинета и сказали: либо сама уйдешь, либо поможем. Как мне позже мать сказала, что я попала в такое время, когда произошло разделение между богатыми и бедными. По этой причине я и поперла на это пресловутое кладбище. В жизни бы туда никогда не пошла!

— Н — да… Тяжелый случай.

— Не то слово!

— А мама твоя ушла, да?

— Да. Сестру проведать. Когда вернется без понятия. А что ты хочешь… — я ему показала жест, означающий соитие.

— Не против.

— Я бы на твоем месте не рисковала. Мать может вернуться в любой момент. Если хочешь, могу налить чаю. Посидишь пока у меня. Ведь ты у нас вроде жалуешься на тоску — печаль, — ехидно заметила я.

— Не откажусь.

Я усмехнулась и ушла на кухню.

Мама вернулась через час.

— О, привет, голубки, — она увидела Сергея, мирно выпиющий вторую кружку кофе.

— Как сходила?

Мать сняла свои туфли и прошла в квартиру. И просто рухнула на диван, облегченно вздохнув.

— Да нормально. Анька под капельницами сейчас. Вроде пока тьфу — тьфу. Эти довели ее до трясучки. Айкин вызвал скорую. Должен ее сегодня проведать, принести ее ноутбук. Я теперь нянькой работать буду. Пока она с больницы не выйдет.

— Получается, я все это время одна дома сидеть буду?

— Ну, если хочешь, то можешь побыть на моей съемной хате, — вмешался Сергей. — А уже потом мы с тобой уедем в Кемерово.

— Вы че, уже собираетесь уезжать?

— Ну да. После четвертого числа.

Я заметила, что мама не особо реагирует на эту новость. Оно и понятно: когда старшая дочь болеет, тут не до размышлений, стоит ли младшей куда — то ехать или нет. Главное, чтобы она была пристроена где — то на определенное время.

Да, мать по жизни со мной таскалась, побаиваясь оставлять меня одну.

Я могла вытворить такое, что даже психически здоровый человек поседеет.

В глубине — то души она обрадовалась, что Сергей за мной присмотрит, пока ее не будет какое — то время.

Поэтому не особо возражала, когда мы с ним тем же вечером уехали, так как ей на следующий день сидеть со своим внуком.

Ничего особо важного за это время не произошло. Разве что перепихнулись пару раз, и уже через день Сергей привез меня обратно.

Это я постаралась, если честно.

Я пообещала самой себе, что буду во дворе и хрен куда уйду.

После мы с матерью пришли к дедам, узнать, что же на самом деле случилось.

— Он просто накинулся на меня, когда я ему сказал, как криво он обшил дом. Я говорю: “посмотрите, как вы дом изуродовали! что, нельзя было поаккуратнее это сделать?”, - произнес дед, когда мать напрямую его спросила, по какой причине он сцепился со своим бывшим зятем.

Зная характера своего отчима, тот запросто мог устроить скандал на пустом месте. И при этом бить себя в грудь, что он такой благочестивый, всем помогает, а люди, сволочи, этого не ценят.

Да и сам хорош. Всю жизнь был на поводке у своей мамы, которая запрещала ему видеться с собственной дочерью после развода с моей матерью.

Им приходилось прятаться по углам, лишь бы только тетя Маша не узнала.

— А он мне: “а тебя никто не спрашивал, ты этот дом подарил, вот и иди отсюда, это моя дочь, и я делаю так, как считаю нужным!”. А я ему говорю: ты вот поступаешь неправильно, дом — то я Аньке подарил, а ты, ты, даже копейки не вложил, когда мы с бабкой попросили сто тысяч выплатить. Там с нотариусом проблемы, были. Говорю, ты ради дочери даже пальцем не пошевелил, они с Айкиным на копейки живут. Где ты был, говорю? А он меня трехэтажным матом послал. “Я никому ничего не должен!”. А я ему: как так, ничего не должен? Она с матерью жила, ты алименты платил? Платил. И сам же обещал с домом помочь. И вместо этого его угробил!.. Вот так.

Очень интересно, но ничего не понятно.

Но я особо не вслушивалась в их беседу. Думала о своем.

— Ты кушать хочешь? — обратилась ко мне бабуля, которая тоже молча слушала их разговор.

— Нет, спасибо.

— Ну как у тебя там, с женихом? Все нормально?

— Да. Нормально.

— Ну и хорошо.

Это был последний раз, когда мы с ней пообщались. Пусть и немного, но все же.

Я тогда думала, что мы еще не раз встретимся. Но…

Жизнь закрутилась неожиданным образом, подкидывая все новые и новые неожиданности. Часть из них довольно неприятные, и разразились до такой степени, что до сих пор аукаются.

Хотела ли я этого? Нет.

А меня кто — то будет спрашивать?

Либо пан, либо пропал.