Работа над ошибками

Глава 5

Даймонд уловил запах жареного бекона.

— Можете убрать мою одежду со стула и оставить поднос на нем, — пробормотал он, еще не вполне проснувшись.

— Времени пять минут девятого, сэр, — объявил полицейский‑стажер и вышел из комнаты.

Даймонд, потянувшись, сел на кровати. Подать ему завтрак было прекрасной идеей, однако трех часов сна Питеру не хватило. Он чувствовал себя усталым и разбитым. В голове пульсировала боль, в пересохшем рту ощущался отвратительный вкус. Даймонд потянулся к стоявшей на подносе чашке. Чай оказался приятным на вкус — почти таким же, как дома. Чтобы заварить его, воду кипятили явно не в электрическом чайнике.

Питер взял салфетку с подноса. Кулинарный ангел, готовивший завтрак, похоже, ничего не забыл: яичница из двух яиц, внушительный ломоть поджаренного хлеба, хрустящие кусочки бекона, колбаска, немного грибов и горка жареного картофеля.

Питер вдруг подумал о том, что в некоторых странах заключенные‑смертники имеют право для последнего перед исполнением приговора приема пищи заказывать свои любимые блюда. Не упустил ли он чего‑то важного во время вчерашней беседы?

В дверь заглянул Кайт Халлиуэлл.

— Как вы себя чувствуете, дружище? — поинтересовался он.

— Мне нужно принять аспирин. Нет, подождите, сначала скажите, есть ли новости.

— Черт возьми, чего нет, того нет. Ни о Маунтджое, ни о девушке ничего не слышно. Мы приготовили машину на случай, если вы…

— Если я захочу сбежать?

Лицо Халлиуэлла перекосилось в болезненной усмешке, словно он тоже не отказался бы принять таблетку аспирина.

— Тотт еще здесь? — спросил Даймонд.

— Да. И мистер Фарр‑Джонс тоже.

— Ясно, как же без него. Демонстрация предельной активности.

— Пойду принесу вам аспирин.

— Спасибо. И вот еще что, Кайт…

— Да?

— Постарайтесь какое‑то время не пускать сюда начальство. Я хочу спокойно поесть.

Когда Питер покончил с завтраком, было уже восемь сорок. К этому времени в голове у него немного прояснилось.

— Кто‑нибудь может одолжить мне бритву? — спросил он, зайдя в раздевалку для личного состава.

Даймонд хотел воспользоваться обычным станком с лезвиями, но какой‑то молодой сержант протянул ему электрическую бритву. Разумеется, он не знал, что у Питера натянутые отношения с современной бытовой техникой.

— Спасибо. И как это работает?

Даймонд сдвинул в сторону боковую панель на корпусе бритвы. Одна из батареек вывалилась и закатилась под шкафчик.

— Вот тебе на! — огорченно воскликнул он. — А что здесь за стрелка такая?

— Нужно сдвинуть переключатель.

— Какой переключатель?

— Там сбоку есть такая кнопка, сэр.

— Ну, сдвинул. И что? Эта штука не работает.

— Верно. Там ведь не хватает батарейки.

— Вы не очень расстроились, сержант?

— Нет, сэр.

— Куда она там закатилась… А это еще что — вот тут? Что будет, если на это нажать?

— Не надо, сэр.

Было, однако, слишком поздно. Большим пальцем Даймонд надавил на рычажок, и бреющая головка, отделившись от корпуса устройства, полетела через всю раздевалку и упала на пол.

— Вот черт, — смущенно пробормотал он, возвращая сержанту то, что осталось у него в руках. — Есть у кого‑нибудь что‑то такое, чем действительно можно побриться?

Когда он наконец соскоблил щетину станком Кайта Халлиуэлла, надел рубашку и галстук и вышел в коридор, чтобы пройтись по зданию, где когда‑то работал, было уже без десяти девять. Питеру сразу показалось: что‑то не так. Он вошел в общий зал, трое‑четверо его знакомых с интересом посмотрели на него и улыбнулись. Улыбнулись, подумать только! Раньше при его появлении в здании на Манверс‑стрит коллеги Питера опускали головы, чтобы не встречаться с ним взглядом, и вели себя так, чтобы ничем не привлечь его внимания. Теперь, видя, что остальные глядят на него чуть ли не с восхищением, Даймонд ощутил неловкость. Лишь через несколько минут сообразил, что им известно, с какой просьбой к нему обратилось руководство отделения. Вот почему на него глазели так, словно он был героем, которого сыграл Гэри Купер в фильме «Ровно в полдень».

Питер вернулся наверх, где его ждал начальник полиции. Мистер Фарр‑Джонс не выглядел как герой вестерна. Невысокий, франтоватый, с бутоном розы в петлице, он скорее походил на Джона Миллса в роли английского джентльмена, проживающего в сельской местности. Приветствуя Даймонда, стиснул ему руку в таком крепком пожатии, что кровообращение в пальцах Питера восстановилось лишь через полминуты.

— Вы сегодня герой дня, Даймонд, верно? Решили поспать немного? Что ж, разумно.

— Думаю, если у меня будет свежая голова, это пойдет на пользу всем, — заметил Даймонд. Ему не понравилось, что его назвали героем дня, но он решил не возражать.

— Да, а вот мистер Тотт, кажется, совсем вымотался. Он уже несколько суток сидит на одном черном кофе, — сообщил Фарр‑Джонс.

Тотт, расположившийся за столом, на котором были разложены графики криминальной статистики, откинулся назад и прислонился затылком к стене. Вид у него был измученный. Он настоял на том, что немного отдохнет только после того, как Маунтджой выдвинет свои условия.

— Полагаю, вы не знакомы с инспектором Уоррилоу из Хэмпшира, — сказал Фарр‑Джонс, обращаясь к Питеру. — Нам повезло, что он здесь, с нами.

Седовласый джентльмен, стоявший рядом с начальником полиции Эйвона и Сомерсета и больше похожий на председателя гольф‑клуба, чем на сотрудника правоохранительных органов, приветственно кивнул и пояснил:

— Я координирую операцию по поимке беглого заключенного.

Вот что значит позитивное мышление, подумал Даймонд. Не по розыску, а по поимке.

— Дело Маунтджоя расследовалось до моего назначения на нынешнюю должность, но я, разумеется, просмотрел документы, — сказал Фарр‑Джонс, глядя на Питера. — Вашу работу высоко оценил судья.

— Судья положительно отметил действия всех, кто занимался этим делом, — заметил Даймонд. — Это была командная работа.

Фарр‑Джонс перевел взгляд на Уигфулла, который, несмотря на то что за ночь его подбородок покрылся густой щетиной, сохранял бодрый вид.

— Вы также входили в эту команду?

— Нет, сэр. Я в то время находился на административной должности.

— Что ж, административная работа тоже важна.

Фарр‑Джонс явно пытался сделать так, чтобы все присутствующие ощутили гордость и собственную значимость.

— Это в самом деле был полезный опыт, сэр, — сказал Уигфулл. — Но я предпочитаю находиться на переднем краю.

«И наблюдать за тем, как в атаку пойдут другие, а именно я», — подумал Даймонд.

— Документы документами, но что он все‑таки за человек, этот Маунтджой? — поинтересовался Фарр‑Джонс.

Даймонд понял, что вопрос адресован ему.

— Маунтджой? Прежде всего он умен. Окончил университет. В свое время даже открыл частный колледж. Умеет убедительно говорить. Внешне довольно привлекателен и пользуется успехом у женщин. Физически силен. И, как вам известно, склонен к насилию, хотя это и не бросается в глаза. В свое время, году в восьмидесятом, был обвинен в нападении на свою подружку. Нанес ей серьезные травмы, в результате чего она попала в больницу. Медики сообщили о случившемся в полицию. В итоге какой‑то идиот из городского магистрата приговорил его к штрафу и условному сроку.

— Если не ошибаюсь, он избил также свою жену.

— Это он делал неоднократно. Их брак продлился всего полгода. Затем супруга Маунтджоя была вынуждена развестись с ним и добилась решения суда, запрещающего ему к ней приближаться. Когда я беседовал с Софи Маунтджой, она не смогла сообщить мне о бывшем муже ничего хорошего. Основанием для развода стало жестокое обращение с ней с его стороны. Маунтджоя могла вывести из себя любая мелочь. Когда это происходило, он избивал жену.

— Но ведь он все‑таки не садист? — спросил Фарр‑Джонс.

Даймонд озадаченно посмотрел на него:

— Что вы имеете в виду?

— Маунтджой не применял по отношению к ней сексуального насилия?

— И что, по‑вашему, это его оправдывает? — усмехнулся Питер и вдруг сообразил, чем был вызван последний вопрос.

Фарр‑Джонс хотел не обелить Маунтджоя, а избавить Тотта от его худших опасений. Даймонд бросил взгляд на начальника отделения полиции Бата, чтобы понять, как он воспринял сказанное. Ему показалось, будто Тотт ничего не слышит.

— Нет, вряд ли в его действиях есть сексуальный подтекст. Но он очень быстро впадал в ярость. Именно это явилось причиной гибели несчастной Бритт Стрэнд.

— Как Маунтджой вел себя во время допросов?

— Все отрицал.

— А он терял контроль над собой, когда беседовал с вами?

— Взбеленился, узнав, что нам известно, что он следил за своей бывшей женой и подружкой. Но если честно, практически все то время, пока мы с ним общались, он казался вполне адекватным.

— Вы можете сказать, что между вами и Маунтджоем установился некий контакт?

Даймонд сначала нахмурился, но затем лицо его прояснилось. Он улыбнулся, но промолчал.

Фарр‑Джонс кивнул.

— Что ж, ясно и так. Пожалуй, я закончил. Сколько сейчас времени?

— Пять минут десятого, — ответил Уигфулл.

— Может, кто‑нибудь хочет сделать ставку?

— Я даю ему еще пять минут, — произнес Даймонд. — Не больше.

Фарр‑Джонс обвел взглядом присутствующих.

— Я ставлю на половину десятого, — сказал он. — Думаю, он нас еще немного помучает.

— Если Маунтджой сказал в девять, значит, отправил послание в девять, — возразил Даймонд. — На доставку требуется время.

Зазвонил телефон.

— У вас с ним действительно контакт, — заметил начальник полиции Эйвона и Сомерсета, взглянув на Даймонда, и снял трубку. — Фарр‑Джонс слушает… Хорошо. Соедините.

Последовала небольшая пауза.

— Надо признать, он изобретателен, — негромко произнес Фар‑Джонс, прикрыв ладонью трубку. — На сей раз передал сообщение через справочную службу Британской железной дороги.

Присутствующие молчали.

— Так‑так… — снова заговорил Фарр‑Джонс. — Когда это было? Ровно в девять? Да, будьте любезны — слово в слово. Я записываю. Спасибо. Теперь я прочитаю текст, а вы проверьте, все ли я точно зафиксировал. Итак: «От Дж. М. — Даймонду. Возьмите такси и поезжайте до памятника Гренуиллу. Там получите дальнейшие инструкции. Вы должны быть один, без оружия, телефона, рации или „жучков“. Если попробуете схватить меня, девушка умрет медленной, мучительной смертью. Лучше не пытайтесь это сделать». Все верно? А кто вам звонил — мужчина или женщина? Мужчина? Благодарю. Пожалуйста, уничтожьте послание прямо сейчас и не сообщайте о нем ни слова — ни прессе, ни кому‑либо еще. Вы меня поняли? — И Фарр‑Джонс положил трубку на рычаг.

— А где памятник Гренуиллу? — спросил Уоррилоу.

— Так с ходу я, пожалуй, не скажу, — признался Фарр‑Джонс.

Уигфуллу представился шанс блеснуть эрудицией.

— Разве это не на Лансдаун? Ну, на том месте, где произошла битва времен Гражданской войны? Гренуилл был лидером роялистов. Там, где он погиб, поставили памятник в виде каменной колонны.

— На Лансдаун? — повторил Уоррилоу и повернулся к висевшей на стене карте.

— Да, сэр, — с готовностью подтвердил Уигфулл и указал пальцем нужную точку. — Вот здесь, на Лансдаун‑роуд, за ипподромом. Это одно из самых высоких мест в городе. Я как‑то прогуливался по Котсуолд‑Уэй и прошел совсем рядом. Памятник обозначен. Как видите, это к востоку от Хэнгин‑Хилл.

— Местность открытая?

— Неподалеку от памятника какие‑то деревья или кусты, но вообще растительности там маловато. Это нечто вроде поля. С одной стороны там хорошо сохранились земляные оборонительные редуты и рвы.

— А рвы достаточно глубокие, чтобы в них можно было укрыться?

— Во всяком случае, не рядом с памятником.

— Следовало бы использовать для проведения подобной операции вертолет. Но, похоже, не получится, поскольку нам нужно соблюдать осторожность.

Лицо Тотта покраснело.

— Я не готов подвергать риску жизнь своей дочери.

— Успокойтесь, Гарри, об этом речь не идет, — произнес Фарр‑Джонс. — Безопасность Саманты для нас на первом месте.

— По этой причине я предлагаю вести наблюдение предельно скрытно, — добавил Уоррилоу.

— Наблюдение за чем? — уточнил Даймонд.

— За вашей встречей с Маунтджоем.

— Пока я не согласился ни на какую встречу.

— Но я уверен, что…

— Я бы на вашем месте ни в чем не был уверен, — оборвал инспектора Питер. — Мы еще ни о чем не договорились. Вы ведь не забыли, что я гражданское лицо?

Возникла неловкая пауза. По лицу Джона Уигфулла было видно, что он хочет что‑то сказать. Наконец он не выдержал:

— Есть несоответствие между двумя посланиями, полученными от Маунтджоя. Вы заметили? Вчера он потребовал, чтобы мы держали наготове машину. А сегодня требует, чтобы использовали такси.

— А автомобиль есть? — поинтересовался Даймонд.

— Конечно. Я ведь вам говорил.

— Ну да. Вы еще, кажется, говорили, что она нашпигована «жучками» — очень хорошо замаскированными.

— Верно.

— Она не понадобится, — улыбнулся Даймонд. — Со стороны Маунтджоя это был всего лишь ложный трюк, отвлекающий маневр. Он опережает нас в игре. Не забывайте, у него были годы на то, чтобы все спланировать.

Уоррилоу шумно выдохнул и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая: он давно уже понял, что преступник пытается запутать его и всех остальных.

— Что же вы предлагаете? — обратился он к Даймонду.

Питер почувствовал, что пора выкладывать карты на стол.

— Если хотите, чтобы я с вами сотрудничал, джентльмены, вам придется принять кое‑какие мои условия, — заявил он. — Точнее, условия Маунтджоя. Никаких «жучков», раций, оружия или наблюдения. Я отправлюсь на Лансдаун‑роуд один и посмотрю, что там и как. Иными словами, наблюдение буду вести именно я, и никто другой. Если вернусь живым — а я на это рассчитываю, — мне будет что вам рассказать.

— К чему вы клоните? — воскликнул Уоррилоу. — Вы ведь работали в полиции. Мы профессионалы, а не какие‑нибудь бойскауты. Маунтджой — беглый заключенный, отбывавший пожизненный срок, да к тому же склонный к насилию. Наша задача — схватить его и вернуть за решетку. Мы не можем идти у него на поводу.

— А если вы его схватите, что будет с дочерью мистера Тотта? Вы об этом подумали?

— Преступник расскажет нам, где она находится.

— Вы действительно так считаете? — спросил Даймонд, глядя на инспектора Уоррилоу.

— Да. В конце концов, он образованный человек. Уверен, Маунтджой поймет, что игра окончена.

Даймонд обвел взглядом остальных присутствующих, чтобы понять, согласны ли они с Уоррилоу, а затем произнес негромко и бесстрастно:

— Несколько лет назад один налетчик ограбил ряд почтовых отделений в Мидленде, убив трех служащих. Его прозвали Черной Пантерой — возможно, потому, что он действовал в капюшоне черного цвета. Вы помните эту историю?

Уоррилоу мрачно кивнул. Случай действительно был известный, и о нем часто рассказывали полицейским курсантам во время обучения. Тем не менее Даймонда никто не прервал.

— Он становился все более дерзким, — продолжил он. — Похитил в Киддерминстере девочку‑подростка, дочь богатых родителей, и потребовал за нее выкуп в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Этот тип все тщательно спланировал. Нашел идеальное место для содержания заложницы. Послания отправлял на полосках бумаги, печатая текст на электрической машинке. В самом начале поисков девочки полиции повезло — удалось обнаружить угнанную машину, в ней были найдены шлепанцы похищенной и магнитофонная запись. На ней девочка просила, чтобы члены ее семьи выполнили все требования преступника. Лабораторные исследования показали, что похищение — дело рук того самого грабителя, который обчистил почтовые отделения, то есть Черной Пантеры. Полицейские понимали, что имеют дело с убийцей. На поиск преступника были брошены огромные силы. Девочка отсутствовала восемь недель. Когда ее наконец нашли в какой‑то канализационной трубе, голую, связанную куском провода, было слишком поздно. Девочка была мертва. Тот, кто ее похитил, оказался настоящим садистом. Его схватили случайно через девять месяцев, когда он готовился к новому ограблению почты. А теперь вопрос: как вы думаете, почему девочка погибла? Ответ простой — на том парне уже висело несколько убийств. Одним больше, одним меньше — ему было безразлично. Как вы считаете, если бы этого типа схватили до того, как девочку нашли, он бы сообщил полиции о ее местонахождении?

— Неудачное сравнение, — заметил Уоррилоу после долгой паузы. — Мы говорим о разных проблемах.

— Наверное, вы правы, — кивнул Даймонд, а затем негромко добавил: — Сейчас я думаю о том, где преступник может держать дочь мистера Тотта.

Снова наступило молчание. Тотт сидел, опустив голову, поэтому никому не было видно выражение его лица.

— Я полагаю, в текущей ситуации мы должны временно отказаться от планов ареста преступника, — внезапно заявил Фарр‑Джонс.

Уоррилоу тут же позорно дал задний ход:

— Я вовсе не утверждаю, что мы должны немедленно схватить его. Но наш долг в сложившемся положении состоит в том, чтобы отслеживать все перемещения Маунтджоя. Не сомневайтесь, мистер Даймонд, все будет сделано таким образом, чтобы у него не возникло никаких подозрений.

— Отлично, — сказал Даймонд. — Вот и отслеживайте. А я, можете не сомневаться, отправлюсь первым же междугородним поездом в Лондон.

— Пожалуйста, не надо! — взволнованно воскликнул Тотт.

— Он этого не сделает! — холодно бросил Уоррилоу. — В противном случае будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Уоррилоу держался весьма уверенно, однако присутствующие прекрасно понимали, что рисковать жизнью придется не ему. К тому же он находился не на своей территории, да и по званию и должности не был старшим среди собравшихся. Фарр‑Джонс откашлялся и произнес:

— Джентльмены, ситуация сложилась необычная, и нам необходимо установить приоритеты. Ваш долг, мистер Уоррилоу, состоит в том, чтобы вернуть Маунтджоя в тюрьму, и мы сделаем все, чтобы помочь вам в этом. Однако главная наша забота — безопасность мисс Тотт и ее спасение.

— Спасибо вам за эти слова, сэр, — тихо пробормотал Тотт.

Даймонд отметил, что про его безопасность не было сказано ни слова.

— Насколько мне известно, — продолжил Фарр‑Джонс, — у мистера Даймонда, когда он служил в местном отделении полиции, был весьма высокий процент успешно проведенных операций.

— В этом с ним никто не мог сравниться, — заметил Тотт без малейшей нотки фальши в голосе.

— Мистер Даймонд не всегда точно придерживался устава и инструкций, однако действовал очень результативно. Он лично знает Маунтджоя, и именно он отправил его за решетку. В сложившихся обстоятельствах мистер Даймонд — наша главная надежда. И я намерен поддержать его на все сто процентов.

— То есть наблюдения не будет? — уточнил Питер.

— Нет.

— И «жучков» тоже?

— Обойдемся без них.

— Я требую, чтобы мое несогласие зафиксировали официально! — торжественно объявил Уоррилоу.

— Это будет сделано, — кивнул Фарр‑Джонс, не глядя на инспектора. — Вы готовы приступить к делу немедленно, мистер Даймонд?

Время принимать решение, подумал Питер. Кажется, ему удалось заставить своих бывших коллег внять доводам разума. Готов ли он, Питер Даймонд, снова открыть охоту на Маунтджоя?

— Да, готов — если кто‑нибудь вызовет мне такси. Жаль, что мы не сможем использовать машину, которую вы подготовили, Джон. Кстати, что это за автомобиль?

— Тот, в который мы поставили «жучки»? — Уигфулл нахмурился. — «Воксхолл Кавальер». А что?

Даймонд улыбнулся.

— Что смешного? — удивился Фарр‑Джонс.

— Да так, ничего. Просто было бы забавно отправить на Лансдаун‑роуд, к памятнику Гренуиллу, машину «Кавальер». Это слово — аналог слова «всадник», то есть кавалерист. А Гренуилл ведь командовал пехотой роялистов. И к тому же роялисты проиграли Гражданскую войну.

Такси компании «Эбби рэдио» медленно продвигалось по Брод‑стрит в плотном потоке машин, минуя памятные Питеру Даймонду места. Глядя по сторонам, он отмечал изменения, произошедшие в городе за время его отсутствия. Рабочие счистили сажу, въевшуюся в фасад собора Святого Михаила, открыв взглядам прохожих его красоту. Торговый центр «Росситер», в котором Стефани покупала поздравительные открытки для Питера, сохранился. Однако находившееся рядом небольшое кафе, где любили собираться студенты, привлекаемые дешевым овощным супом, исчезло. Каким‑то чудом уцелел букинистический магазин, несмотря на кризис. Питер невольно подумал о том, что если даже город стал немного другим, то и работа полицейских наверняка изменилась — причем не в лучшую сторону. Он знал, что в рядах полицейских за последнее время прочно окопались бюрократы и всевозможные бездельники‑консультанты. Тем более странно, что утром у него возникло чувство, будто невзрачное здание отделения полиции на Манверс‑стрит — его родной дом.

Даймонд невольно порадовался, что Фарр‑Джонс и его бывшие коллеги не могут проникнуть в его мысли. Ему бы не хотелось, чтобы они поняли, насколько он соскучился по настоящей работе. Интересно, что бы они сказали, узнав, что он опустился до уборки тележек с автомобильной стоянки супермаркета?

Взяв на себя контакты с Маунтджоем, Даймонд шел на серьезный риск. При встрече Маунтджой вполне мог попросту достать пистолет и застрелить его. Однако, хотя при мысли об этом пульс у Питера учащался, а по коже пробегали мурашки, он сознавал: последние два года ему не хватало подобного риска.

— Где вас высадить? — спросил таксист. Машина уже выехала за черту города. Стоявшие вокруг здания располагались на значительном расстоянии друг от друга. Справа Даймонд увидел обнесенный забором комплекс сооружений, принадлежащих министерству обороны, а слева — Бекфорд‑Тауэр.

— Давайте чуть помедленнее? — попросил он. — Место, которое мне нужно, всего в четверти мили от ипподрома.

Питер отдавал должное Маунтджою — место встречи он выбрал удачно. Любая полицейская машина здесь сразу же бросилась бы внимательному наблюдателю в глаза, даже если бы была без опознавательных знаков.

Позади такси, сбросившего скорость, мгновенно образовался хвост из других автомобилей. За исключением тех дней, когда на ипподроме проводились скачки, водители привыкли проезжать этот участок шоссе без помех. Дорога была узкой, поэтому обогнать такси не представлялось возможным. Водитель, следующий за такси на предельно малой дистанции, принялся мигать фарами, требуя либо увеличить скорость, либо уступить ему дорогу.

— Там впереди указатель, поэтому поезжайте еще медленнее.

— Если я поеду еще медленнее, приятель, вы сможете идти передо мной и размахивать красным флажком.

Машина приблизилась к указателю на Котсуолд‑Уэй.

— Вон там справа есть небольшое свободное пространство. Можете там притормозить? — спросил Даймонд.

Его внимание привлекло каменное строение ярдах в двухстах от дороги. Разумеется, оно находилось на противоположной стороне дороги, и потому, чтобы свернуть вправо, таксисту пришлось минуту выжидать, пропуская встречные машины. За это время шлейф из автомобилей позади еще больше разросся. Когда таксист наконец совершил нужный маневр и остановился на обочине рядом с указателем, многие, проезжая мимо, бросали на него и на Даймонда возмущенные взгляды.

Не обращая на них внимания, Питер расплатился с водителем и принялся разглядывать склон, который ему предстояло преодолеть, чтобы попасть к памятнику Гренуиллу. Человеку его роста и комплекции следовало опасаться, как бы грунт не начал осыпаться под его ногами. Однако Даймонду все же удалось благополучно вскарабкаться наверх. Отдышавшись, он зашагал по истоптанной траве к каменной колонне памятника. Поблизости никого не было.

Памятник сэру Бевилу Гренуиллу был двадцати пяти футов в высоту и ничем не отличался от других подобных мемориалов. Впрочем, он неплохо вписывался в окружающую местность и казался гармоничной частью пейзажа. Памятник представлял собой четырехгранную колонну из серого гранита, стоявшую на квадратном постаменте. Его венчала скульптура грифона — мифологического существа с туловищем льва и орлиной головой с крыльями и когтями. Колонна была обнесена металлической оградой высотой восемь футов. Даймонд обошел вокруг нее. Надпись, сделанная в восемнадцатом веке на лицевой грани памятника, гласила, что памятник возведен в память о рыцаре, который погиб на этом месте в один из июльских дней 1643 года. Если в ее тексте и было зашифровано какое‑то послание, адресованное лично ему, понять, какое именно, Питер был не в силах. Судя по всему, у доблестного сэра Бевила было мало общего с Джоном Маунтджоем: если верить памятной надписи, предводитель английских роялистов был человеком, чье благородство служило примером для других. Он не сгибался под ударами судьбы и сочетал в себе беспримерное мужество и добрый нрав.

Нет, он явно был не из тех, кто истязает и убивает женщин.

Под высеченной в граните надписью располагалась металлическая табличка вполне современного вида. Выгравированные на ней строки сообщали о героической роли сэра Бевила в битве при Лансдауне. Табличку разместили на памятнике активисты так называемой Королевской Армии — группы энтузиастов, занимавшихся изучением событий истории Англии и в первую очередь реконструкцией сражений.

Скорее всего, именно эти люди оставили у подножия памятника хризантему в глиняном горшочке и увядший венок. Комплекция Даймонда была такова, что ему было бы трудновато, присев на корточки, изучать каждый квадратный сантиметр пространства вокруг памятника. Но ему повезло: когда Питер, положив ладонь на ограду, пригляделся внимательнее, он заметил уголок листка бумаги, торчавший из‑под цветочного горшка. Просунув руку сквозь решетку, Даймонд осторожно вытащил чек кассового аппарата. На одной его стороне обнаружил список товаров, купленных в Сейнсбери накануне. На другой карандашом было аккуратно написано следующее: «Д., вам не помешает немного похудеть. Идите по тропинке через поле. М.»

Текст послания вызвал у Питера раздражение. В основном оно было вызвано тем, что, судя по тексту, Маунтджой был уверен: на данном этапе он, Питер Даймонд, станет выполнять его инструкции, не обращая внимания на личные оскорбления. Положив чек в карман, Даймонд посмотрел направо, чтобы оценить, насколько сложна стоявшая перед ним задача. Вероятно, Маунтджой направлял его к вершине холма. Даже в тех редких случаях, когда Питер, вняв голосу разума, пытался прибегнуть к физическим упражнениям, чтобы хоть немного снизить вес, он не доходил до столь экстремальных, с его точки зрения, действий, как прогулки по пересеченной местности. Теоретически он поддерживал Ассоциацию пешеходов, которая выступала за то, чтобы за городом все тропинки, даже пересекающие частные владения, были доступны любому желающему пройтись. Но ведь Питер Даймонд поддерживал и Ассоциацию морских спасателей, хотя это не означало, что он был готов выйти в море в шторм.

Кряхтя, Даймонд поплелся по указанному маршруту. Все могло быть гораздо хуже, убеждал он себя. В конце концов, сверху на него не лил дождь. Чистое бледно‑голубое небо, легкий ветерок… При сильном ветре на высоте восьмисот футов над уровнем моря ему пришлось бы гораздо хуже. «Будем считать, что мне повезло, — думал Даймонд. — Я всего лишь должен совершить приятную прогулку на свежем воздухе и встретиться с преступником, которого я когда‑то отправил в тюрьму. Нет, правда, я счастливчик».

Добравшись до гребня холма, он зашагал по редколесью, временами пробираясь сквозь негустой кустарник. Через прогалины между деревьями Питер видел машины, проносящиеся по Лансдаун‑роуд. Здравый смысл подсказывал Питеру, что Маунтджой решится на контакт с ним только после того, когда он окажется на открытой местности, где легко будет убедиться в том, что его никто не сопровождает. Это означало, что до встречи оставалось минут двадцать.

Сбиться с пути было невозможно. Стрелки указателей вели Даймонда в сторону Котсуолд‑Уэй по выбранному Маунтджоем маршруту. Редколесье закончилось, и Питер двинулся дальше вдоль каменной стенки, покрытой пятнами желтого лишайника. Ему по‑прежнему приходилось идти в гору, но склон стал более пологим, да и продвигаться вперед по пружинящей под ногами траве было приятнее, чем перешагивать через узловатые корни деревьев. Линия горизонта, где зелень травы смыкалась с голубым куполом неба, теперь находилась совсем рядом. Еще три минуты — и перед Питером открылся захватывающий вид на долину Лэм. Подъем закончился, однако нигде не было видно ни души.

Оставалась надежда, что Даймонда окликнут откуда‑нибудь сзади, например из‑за каменной стенки, мимо которой он только что прошел. Она была достаточно высокой, чтобы скрыть человека, стоящего в полный рост. В каменной кладке, не закрепленной раствором, имелось множество отверстий. Сквозь них беглый заключенный мог вести наблюдение или — при необходимости — общаться с собеседником, оставаясь в укрытии, словно грешник во время исповеди в церкви. Правда, Маунтджой, судя по всему, и не думал каяться в своих грехах. Когда из‑за стены в небо взмыла, хлопая крыльями, утка, Даймонд остановился, а затем, чуть пригнувшись, приблизился к каменному препятствию и приложил к нему ухо, готовый выступить в роли священника. Вокруг царила тишина. Опасливо озираясь, Питер снова зашагал вперед. Дойдя до очередного пролома в стене, такого же, как те, что уже несколько раз попадались на его пути раньше, он перешагнул на территорию по другую сторону забора. Внимательно осмотревшись, убедился, что местность вокруг по‑прежнему оставалась пустынной.

Далее Даймонду следовало спуститься по крутому косогору. Он подумал о том, что, наверное, именно этот путь избрали для бегства наименее храбрые из солдат, участвовавших в сражении триста пятьдесят лет назад. Во время обучения в школе уроки истории никогда не вызывали у Даймонда благоговейного трепета. Теперь же его мысли и подавно были заняты более актуальными проблемами, чем события, происходившие несколько столетий назад. Спуск оказался для Питера еще тяжелее, чем подъем. Вскоре у него возникло сильнейшее желание плюнуть на все и повернуть назад. В конце концов, какими бы красивыми ни были открывавшиеся ему виды, силы Даймонда имели свой предел.

Внизу, в долине, виднелись домики фермеров. Это означало, что между ними наверняка была проложена хоть какая‑нибудь дорога, и она рано или поздно должна была вывести Даймонда к тому месту, с которого началось его мучительное пешее путешествие. Ему не хотелось снова карабкаться вверх по склону, а потом спускаться обратно к памятнику.

Преодолев примерно половину спуска в долину, Питер внезапно вспомнил о своем обещании связаться по телефону со Стефани. Не дождавшись звонка, она наверняка огорченно вздохнет, и в длинном списке проступков, совершенных Питером за время их совместной жизни, появится еще один пункт. В большинстве случаев ему было нечего возразить на ее упреки, но не на сей раз. Ведь он все‑таки вспомнил о том, что должен был сделать. Вот только почему это произошло в таком неподходящем месте и в неудачный момент?

Склон, по которому он спускался, стал более пологим. Вскоре Питер оказался на берегу текущего в долине широкого ручья. К счастью, его вполне можно было преодолеть вброд — Питер своими глазами видел, как незадолго до него это сделал грузовик. Еще одной хорошей новостью было то, что Даймонду удалось найти место, где русло можно пересечь, даже не замочив ног, — что он и сделал. Следующим препятствием, возникшим на его пути, стал решетчатый забор скотоводческой фермы. Умудрившись перелезть через него и спрыгнуть вниз, не подвернув лодыжку, Питер решил ненадолго остановиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Он прошел уже более полутора миль, пора было принимать какое‑то решение. Стрелка, нарисованная на столбе у ручья, предлагала ему продолжить путь, то есть подняться вверх по склону на другом берегу и следовать вдоль Котсуолд‑Уэй. Однако это могло означать, что придется пройти еще много миль в глубь Глостершира. Между тем терпение Питера Даймонда было на исходе.

Прислонившись спиной к сколоченным из деревянных жердей воротам загона для скота, он внимательно огляделся. Тропинка, тянувшаяся через долину, выглядела не слишком гостеприимно, но все же была бы наиболее удобным маршрутом, если бы он решил продолжить свой поход. Видимо, когда‑то ее собирались заасфальтировать, чтобы по тропе можно было проехать на машине. Во всяком случае, вдоль нее трава была скошена, а кое‑где тропу присыпали гравием. Даймонд увидел знак, свидетельствующий о том, что в ручье можно рыбачить. Однако вокруг не было ни одной машины и ни одного рыбака.

Почувствовав жажду, Питер подумал о том, достаточно ли чиста вода в ручье, чтобы можно было напиться прямо из него. Внезапно его слух уловил шум двигателя, который доносился откуда‑то слева, со стороны фермы. Он был слишком высоким, а значит, его источником являлся мотор не трактора и не грузовика. У Даймонда мелькнула мысль, что он слышит шум двигателя и винтов вертолета с инспектором Уоррилоу на борту. Затем он увидел мчавшийся по тропе мотоцикл. В нем сидел человек в черном кожаном комбинезоне и красном шлеме с черным плексигласовым забралом.

Мозг Даймонда лихорадочно заработал. Мотоцикл, приблизившись, остановился в нескольких ярдах от Питера. Не поднимая забрала, мотоциклист обернулся назад, взял с заднего сиденья еще один шлем и бросил его Даймонду.

Тот даже не попытался его поймать, и шлем упал на землю около его ног. Говорить что‑либо было бессмысленно — рев мотоциклетного двигателя глушил все звуки вокруг.

Мотоциклист энергичным жестом поманил Даймонда к себе. Похоже, он всерьез рассчитывал, что мужчина весом в двести десять фунтов наденет шлем и прыгнет на заднее сиденье. Но Даймонд скрестил руки на груди и демонстративно уставился куда‑то в сторону.