Рассказы

Хорошая идея

Прошло три месяца, прежде чем Майе Керн удалось пронести на работу оружие. Охранная система «Сцилла», разработанная специально для их мегакомплекса, с большим подозрением относилась ко всему, что сотрудники АИРС пытались протащить мимо неё в офисы. Даже пирожки с тележки разносчика маркировались как биологическое оружие, что в некотором смысле было правдой. Однако, «Сцилла» не распознала угрозы в старинной «рогатке». А зря. Эти самопальные стрелялки в своё время не получили широкого распространения, но сотню лет назад они защитили на улицах не одну девушку. Сколько Майя себя помнила, эта самая «рогатка» всегда хранилась у бабушки в шкатулке вместе с семейными фотографиями и Майиным младенческим локоном. В смысле, в те дни, когда шкатулка и бабушкин дом ещё существовали на свете. Стоп, не думать об этом! Кроме навороченной системы доступа, безопасность мегакомплекса обеспечивал ещё охранник Тим, но уж с ним-то Майя могла сладить. Очарованный девушкой, Тим вспомнил о досмотре лишь тогда, когда она плавной походкой уже направлялась к лифтам.

— Эй… — спохватился охранник и тут же одёрнул себя. Ну чего он цепляется к девчонке? Это ж Майя Невеличка, не чужой человек. Полтора метра конопушек, а работает у самого Бриджеса, подумать только!

Нажав кнопку лифта, Майя придержала рукой ремень прилично потяжелевшей сумочки и улыбнулась про себя. Значит, это случится сегодня.

Три месяца назад она впервые появилась в АИРСе — Агенстве Инновационного Развития Серенополиса. Она сидела в огромном кабинете, на девяносто процентов состоящем из стеклянных панелей и кожаной мебели. Майя уже поняла, что согласно негласным правилам, чем выше уровень начальника, тем более просторный кабинет ему полагался. Господин Адамсон, руководитель агенства, мог с лёгкостью не только собрать у себя совещание, но и пригласить сюда партнёров поиграть в гольф, к примеру. В настоящий момент он изучал личное дело девушки и с сомнением посматривал на неё поверх очков. Майя расположилась напротив него в кресле, стараясь выглядеть максимально уверенно. Уверенность её подтачивалась тем, что в этом кресле свободно поместились бы ещё две Майи.

— Вы действительно хотите работать с Бриджесом? — наконец, озвучил своё недоумение господин Адамсон. — Учитывая вашу явную склонность к теме информационной безопасности, мы могли бы предложить вам…

— О, я впечатлена работами профессора Бриджеса и просто мечтаю работать с ним! — выпалила Майя заранее заготовленную фразу. Она молитвенно сложила руки и постаралась изобразить лицом влюблённую школьницу. — Поверьте, для меня будет честью работать с таким человеком!

Не переиграть бы, — мелькнула мысль. Господина Адамсона, кажется, озадачил её энтузиазм.

— Ну что ж, — произнёс он, когда отыскал свой голос, — должен предупредить, что за последние полгода у Бриджеса сменилось четверо ассистентов. Временами он просто заноза в… э-э, то есть, иногда он бывает невыносим. На самом деле, почти всегда. Но если Вы уверены…

— Да.

— Мисс Керн, вы — ответ на мои молитвы. — Адамсон поднялся и пожал ей руку. — Пойдёмте же, пообщаемся с нашим гением.

Лифт мягко затормозил и бесшумно распахнул зеркальные двери. Майя пересекла просторный коридор, устланный специальным мягким покрытием, и шагнула в их с Бриджесом рабочий кабинет. Путь к рабочему столу преграждали два ряда шкафов, набитых чем-то, похожим на куски пластика с вкраплением железа, густо обмотанные проводами. Всё это хозяйство едва умещалось на полках, а детали покрупнее попросту валялись в проходе между шкафами. Каждый лаборант знает, что оборудование, оставленное без присмотра, имеет привычку бродить по ночам и бесконтрольно размножаться. Впрочем, после трёх месяцев работы Майя могла бы проделать извилистый путь к своему столу с закрытыми глазами. За одним из шкафов, прислонённая к стене, стояла раскладушка. Несколько раз ей приходилось ночевать здесь. Профессор Бриджес считал нормированный рабочий день нелепой выдумкой крючкотворов.

— Мисс Керн? — из-за монитора с соседнего стола вынырнула всклокоченная голова. — Я попытался найти ваши расчёты по Гринтауну, но не смог. Будьте добры, давайте их сюда.

— Одну секунду, — Майя повесила сумочку на свой стул и вздохнула. Документы, которые она вчера перед уходом аккуратно разложила по папкам, кучей валялись посреди стола.

Как же она тогда ошиблась! Майя воображала Бриджеса одним из этих снобов в солидных пиджаках, которые целыми днями пьют минералку на совещаниях и умеют правильно применять слова «ресурсы» и «бюджетирование». На деле профессор оказался этаким великовозрастным ребенком, увлеченно возводящим песочные замки на берегу океана Познания. Живи он лет триста назад, его любимым развлечением было бы соединить два проводка, врезать молнией и посмотреть, что из этого выйдет. Она не ожидала, что на него будет так сложно рассердиться.

— Мы с вами не учёные, — говорил Бриджес, когда в первый день потащил её обедать в кафетерий на первом этаже. — Мы охотники! Мы ищем идеи. Вы знаете, где живут идеи? — он очертил огурцом в воздухе воображаемый круг.

Майя молча пожала плечами, ковыряясь вилкой в салате. От волнения ей кусок в горло не лез. Бриджес оказался совсем не таким, каким она его представляла. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок пять. Судя по тянущемуся за ним длинному шлейфу научных публикаций и патентов, второе было ближе к истине. Профессор имел вид человека, иногда заглядывающего в парикмахерскую, но чаще забывающего об этом. Круглые очки на худом длинном лице тоже не добавляли ему привлекательности, но его бешеный интеллект затмевал собой всё: он сиял сквозь очки, отражался в бурной жестикуляции и, кажется, даже лился из ушей.

— … Мир идей существует независимо от нашего. Он окружает нас повсюду, но существует отдельно, — Бриджес захрустел огурцом.

Майя подумала, что такое мироустройство было исполнено здравого смысла. Новые идеи надо прятать от людей, как взрослые прячут от детей спички. Если не хочешь однажды вернуться на пепелище… так, стоп. Она заставила себя вернуться к разговору.

Огурец уже исчез, теперь Бриджес крутил в пальцах апельсин.

— Представьте, что кожура — это идеи, мякоть внутри — это мы. Есть в нашем мире места, где граница с пространством идей крайне тонка. И человек с острым умом, подобным лезвию, может проникнуть за грань непознанного. Не случайно все новые открытия совершаются на стыке разных научных теорий или специальностей. Если бы Герман фон Мейер не углядел геометрическую структуру в наших бренных костях, Эйфель не построил бы свою знаменитую башню. Если бы Эндрю Уайлс не догадался скрестить теорию чисел с алгебраической геометрией, теорема Ферма так и не была бы доказана. А бионические импланты? А нейросети?

Майя молча завороженно слушала.

Спустя три месяца она уже не удивлялась, что Бриджесу с его на первый взгляд завиральными идеями выделили целых две лаборатории. На него работал отдел штатных лаборантов и ещё куча внештатников, переписка с которыми тоже входила в её обязанности. Мозг Бриджеса, вероятно, втянул в себя целую мировую энциклопедию, он мог сутками пахать на повышенных оборотах и плевался идеями, как бенгальский огонь искрами. Майя в аспирантуре привыкла работать с узкими специалистами; каждый из них был гением в своей области, и чем более он в неё углублялся, тем менее был склонен оглядываться по сторонам. Эти люди походили на асфальтовые катки, катящиеся под уклон. Бриджес по сравнению с ними был бешеной «Феррари», мечущейся по плацдарму освоенного мира без видимого направления. Через неделю Майя уже очень хорошо понимала его бывших ассистентов, через две — начала им жестко завидовать. Но, в отличие от них, у неё была цель. Бриджес гонял её в хвост и в гриву с самыми разными, сбивающими с толку поручениями. Вчера она составляла выборку для обучения нейросети — безопасники подкинули очередную задачку. Сегодня изучала доходы населения в каком-то захолустном Гринтауне. Бриджесу, видите ли, вздумалось проверить, как они статистически распределены: по нормальному закону или по Парето? Кстати, вот они, эти расчёты.

— Господин профессор? — выглянула Майя из своего угла. — Я отправила файлы вам на почту.

— Вы умница, мисс Керн, — рассеянно отозвался Бриджес. — Я, наверное, должен представить вас к премии. Знаете, когда мы закончим этот проект, я вернусь к нашей главнейшей теме — мультиперемещениям.

— Это очень интересно, — автоматически сказала Майя, поглаживая сумочку. Нет. Ещё не сейчас. После обеда к ним иногда заглядывал Адамсон. Лучше подождать до вечера.

Подсев на любимого конька, каким для него была идея мультивселенной и путешествий между измерениями, Бриджес не мог так сразу остановиться. Его мысль заложила очередной головокружительный вираж и понеслась навстречу очередной идее. Он отважно прокладывал путь от механики Ньютона к квантовой механике, ловко обходя гравитационные ловушки и иногда спотыкаясь о функциональные интегралы. У Майи подобные настроения профессора вызывали смутную тревогу. Для большинства людей идеи представляли собой нечто вроде вспышки электрической лампочки в мозгу. Майя же видела в них хищных тварей, которые обитали где-то на границе сознания и только того и ждали, чтобы кто-то позвал их в этот обжитой многолюдный мир. Для голодных идей Бриджеса наш мир был чем-то вроде хорошего супермаркета. Проблема в том, что призвав сюда идею, ты уже не сможешь выпроводить её обратно. Эта тварь осмотрится здесь, обживётся, а потом распахнёт пасть и выпустит тебе в лицо сгусток пламени… Да что ж такое, опять её занесло. Майя украдкой посмотрела на часы. До вечера она успеет разобраться ещё с парой-тройкой задач.

На город плавно опустились сумерки. В соседних корпусах мегакомплекса — вернее, в той их части, которую можно было увидеть из кабинета — одно за другим гасли окна. Майя сбросила на почту последний пакет документов и выпрямилась. Всё! А теперь…

— Вы сегодня выглядите уставшей, мисс Керн, — вдруг без всякого перехода заявил профессор, только что бормотавший что-то о пространственных аномалиях и флуктуациях. — Я-то, старый книжный червь, последние десять лет гляжу на солнце только через стекло моего логова, но вы… Судя по вашим рыжим волосам и лёгкому акценту, вы, должно быть, с юга?

— Из Ханнаполиса, — уронила Майя. И переложила сумочку на колени.

Ну вот, слово было сказано. Оно прозвучало и будто разбилось в сгустившемся вдруг воздухе. Интересно, что он сделает? — с каким-то отстранённым любопытством подумала девушка. — Будет оправдываться? Разозлится? Уволит? Или, возможно, даже не вспомнит. Кого здесь на Севере волнует один маленький южный городок?

— Ханнаполис… — сокрушённо повторил Бриджес. Уголки глаз и губ у него поползли вниз, придав ему сходство с печальным бульдогом. — Да… Это была моя ошибка.

Ошибка, стоившая жизни десяткам горожан, — подумала Майя, пытаясь разжечь в себе гнев. — Просто социально-психологический эксперимент, который вдруг вышел из-под контроля. На улицах начались беспорядки, а городские власти действовали слишком медленно. Интересно, кто из парней, знакомых ей с детства, кинул «горючку» в бабушкин домик? Бабуля всегда любила подремать после обеда. Что мучительнее: задохнуться в дыму или очнуться от сна, окружённой пламенем? Когда Майя уезжала в университет, она умоляла бабушку нанять сиделку. Разве можно в таком возрасте жить одной? Бабушка презрительно фыркала. Я стара, только когда мне самой это нужно, — говорила она. Майя раз десять видела, как бабуля внезапно дряхлела в аэробусе или в магазинчике, если там обнаруживалась очередь. А потом они вместе хихикали. На вокзале бабушка в последний момент сунула ей в сумку «рогатку». Сказала: возьми, пригодится. Майя тогда расхохоталась, обняла её и укатила. Больше они не увиделись.

Ей выплатили компенсацию за дом, и этого Майе хватило, чтобы перевестись с психологического факультета на платный математический. В какой бы сфере ни работал профессор Бриджес, без математика-расчётчика ему не обойтись. Через три года она закончила факультет с отличием. Ещё столько же времени отняла аспирантура. Майя старалась активничать, ездила на все конференции, писала статьи в журналы. Её заметили, начали продвигать. Остальное было делом техники.

Она потратила семь лет, чтобы взглянуть в лицо человеку, оставившему её сиротой. Ну вот, свершилось. Должно быть, такое же выражение лица было у Бертольда Шварца, оглядывавшего развалины своей темницы, разве что тот был чуть более закопчённым. Или у Эйнштейна, вспомнившего в августе сорок пятого о своём письме Рузвельту. Чувство вины с изрядной долей недоумения: как же такое могло случиться?

— Я тогда возражал против масштабного эксперимента, — Бриджес медленно прошелся по комнате. — Но кто меня слушал?

— Конечно, — очень спокойно сказала Майя, раскрывая сумочку.

— Но теперь я буду умнее! Если мы отыщем лазейку в сингулярность, хрен я кого оповещу об этом!

Майины пальцы уже сжали «рогатку», когда она вдруг замерла. Идея снизошла на неё подобно сверкающему облаку.

— Проективные плоскости… — она защёлкнула сумку и отбросила её на соседний стул.

— Что?

— Представьте себе поверхность Клейна… Вы же сами говорили, помните? Всё самое интересное происходит на стыке научных теорий. Вы ищете решение в области квантовой механики. Но стоит только взглянуть на проблему с точки зрения топологии…

У профессора было такое лицо, будто с ним вдруг заговорил бурундук. Но его оцепенение длилось недолго.

— Вы имеете в виду… ну конечно! Так, за работу, за работу! Мне нужны точные параметры! Я — к Адамсону за оборудованием. Надеюсь, он ещё не ушёл. Пойду, навру ему что-нибудь.

Бриджес пулей вылетел за дверь, оставив Майю в состоянии странной задумчивости. Отголоски новой Идеи ещё звенели, растворяясь в воздухе. С точки зрения математика, нет ничего особенного в том, чтобы сделать шаг в другое измерение. Сложность в том, чтобы преодолеть инерционность мышления и сделать второй шаг. Это как с теоремой Ферма. Всем известно из школьного курса, что такое пифагоровы тройки чисел. Однако, найти такую тройку для уравнения более высокой степени — всё равно что пробить головой стену.

Через неделю в кабинете красовался очередной свеженький агрегат. Он выглядел как помесь компьютера с пылесосом, Бриджес в ментальном экстазе не слишком беспокоился об эстетической составляющей своих изобретений. Сам профессор возбуждённо прохаживался вокруг.

— Готова? Тогда начинаем. Бери планшет, — он сунул его Майе в руки. — Будешь вести запись.

Бриджес шагнул на размеченную площадку. Раздался длинный сигнал, затем ярчайшая вспышка буквально отпечаталась у Майи на сетчатке, несмотря на заготовленные тёмные очки.

Девушка не спешила выполнять указания начальства. Первым делом она вбила на клавиатуре пару команд, затем выключила установку. И только тогда взялась за планшет.

— Прощайте, профессор Бриджес, — пробормотала Майя.

На подробное изложение хода эксперимента у неё ушел почти час. Завтра она с утра прибежит с этим к Адамсону, надо бы чем-нибудь едким в глаза капнуть, что ли. Она хотела избавить этот мир от профессора Бриджеса — и у неё получилось. Тот, другой мир пусть сам разбирается с подарком.

Майя аккуратно сложила документы, взяла сумочку. Достала припрятанную на полке «рогатку» и отправила в утилизатор. Незачем рисковать и тащить её обратно через охрану. Девушка уже потянулась к выключателю, как вдруг её взгляд упал на компьютеры. Одно маленькое вмешательство — и миру идей Бриджеса придёт конец. Никто здесь не обладает такой широтой познаний, чтобы восстановить результаты его исследований.

Но ведь сами идеи… они не так уж и плохи, — мелькнула мысль. — Надо просто уметь с ними обращаться.

Она выключила свет, заперла дверь и вбила личный код. В темном опустевшем кабинете глухо прозвучал чей-то смех.