Рассказы

Тритолонец ищет друга

Назойливый зуммер телефона вырвал меня из утреннего забытья. Нашарив трубку и узрев на экране знакомый номер, я мысленно чертыхнулся. Нет, поймите меня правильно, мой друг Артур — чудесный парень. Его мама, Ольга Викторовна, — милейшая старушка. Но иногда мне хотелось, чтобы их в моей жизни было поменьше. Особенно в такое утро, как сегодня.

— Алло? — прохрипел я, морщась от головной боли.

— Дик, прости, что отвлекаю, — неуверенно произнесла старая дама, — но не знаешь ли ты, где Артур? Его нет со вчерашнего дня.

В случае с Артуром это могло означать всё, что угодно.

— Честно говоря, не знаю, но я постараюсь связаться с ним.

— Вчера он взял из дома банку солёных огурцов и сказал, что пойдёт в библиотеку. Больше я его не видела.

Пожалуй, в такой ситуации я бы тоже забеспокоился.

— Ольга Викторовна, ну, подумаешь, молодой человек не ночевал дома несколько часов, это ещё не значит…

— Несколько часов? Дик, дорогой, уже одиннадцать утра! Его нет почти сутки!

Сколько?! Я подскочил на кровати. А как же коллоквиум? А заседание кафедры! А практикум у Соколовского? Если пропущу ещё одно занятие — я покойник.

— Да, Ольга Викторовна, я вам обязательно перезвоню! — прокричал я в трубку, другой рукой спешно нашаривая джинсы.

Я пинком разбудил домашнего робота, привычно вбил пальцами программу уборки. Ворох пластиковых упаковок со стола полетел на пол, заурчала кофемашина, по кухне поплыл аромат крепчайшего термоядерного эспрессо. Болящая голова не способствовала трезвости мысли. Всё-таки последняя упаковка пива вчера была лишней, да и вообще не стоило так засиживаться. Я поискал в шкафчике «таблетки для бодрости духа», не нашёл, плюнул. Набрал по телефону Криса:

— Привет, старик. Слушай, наш благородный Атос снова пропал.

— Не в первый раз, — спокойно ответил мой друг.

— По непроверенным данным, вчера днём объект направлялся к библиотеке с банкой солёных огурцов. Что думаешь?

Молчание в трубке было очень красноречивым.

— Думаю, что парня пора спасать, — ответил, наконец, Крис.

— Ага. В лаборатории?

— Через пятнадцать минут, — и Крис отключился.

Выпив кофе одним глотком, я пробкой вылетел из подъезда. Идти пешком в это утро не было сил, так что я взял роботакси и через десять минут уже был возле корпуса нашего факультета астробиологии. Миновав пропускную систему, я очутился в вестибюле, где ещё издали выцепил взглядом долговязую фигуру Криса, подпиравшую подоконник. Вдвоём мы прошли муторную процедуру дезинфекции, облачились в стерильные халаты и, наконец, вступили в святая святых нашего корпуса — биолабораторию. Экземплярам, обитающим здесь, могла повредить любая, самая безобидная земная бацилла, так как на Земле они были гостями. Изначально они обитали совсем на других планетах.

Слева шли закрытые боксы для животных, для которых наша атмосфера была бы губительна. Я привычно скользнул взглядом по ритмично мигающим датчикам — всё было в порядке. Коридор справа вёл в исследовательские кабинеты, напичканные самым разным оборудованием. Мы с Крисом прошли в просторный зал с вольерами, где содержались животные с планет, по физическим и астрономическим характеристикам близким к Земле.

Артур обнаружился на привычном месте: он замер с блокнотом наперевес напротив небольшого контейнера, в котором переливалась всеми оттенками синего вязкая жидкость. Рядом на нескольких мониторах извивались цветные графики. Тут же стояла полупустая банка с огурцами.

Этот «синий бидон» был головной болью всей нашей группы. Ребята-зоотехники привезли его с Тритолона месяц назад. Один из участников экспедиции нашёл на каменистом плато ряд густо-синих озерков, взял пробы «воды» и опознал в ней органическую материю. Кстати, фауна, обнаруженная на этой ничем не примечательной планете, вообще оказалась неожиданно богатой. Собиравшийся в обратный путь корабль был перегружен. Дотошный биолог метался по отсекам, не зная, куда пристроить свой образец. «Да выплесни ты обратно эту хрень», — в сердцах сказал ему капитан. Жидкость тут же обиженно побурела. С шокирующей мыслью «а вдруг оно разумное!» биолог предельно осторожно поместил найдёныша в биоконтейнер и буквально на руках доставил сюда.

Как только мы ни пытались к нему подступиться! Провели сотню анализов, сделали десятки лабораторных тестов. Видеофайлы с Тритолона были пересмотрены вдоль и поперёк. Наши этологи сбились с ног. Ни-че-го. Тритолонец безмятежно нежился в уютном контейнере под защитой изолирующих оболочек и чихать хотел на все наши попытки его «разговорить». Мы сдались. Неделю спустя одна лаборантка, чистившая контейнер, поделилась с приятелем свежим анекдотом. В ответ жидкость вдруг радостно заискрилась. На следующий день рядом с контейнером упражнялась в остроумии половина факультета — бесполезно, упрямый «бидон» даже не моргнул.

— Ты бы хоть матери позвонил, она тебя обыскалась, — сказал я, подойдя поближе.

Артур встрепенулся и только тут заметил нас. Похоже, он просидел здесь всю ночь. Его очки сползли на кончик носа, рыжие волосы были всклокочены, за ухом торчал карандаш.

— А, это вы! — просиял он. — Смотрите!

Он постучал по контейнеру, и поверхность синей жидкости украсилась рисунком из концентрических кругов. По мониторам побежали ряды цифр, графики изменились. Мы с Крисом ошарашенно переглянулись.

— Неплохо, а? — Артур просто лучился от удовольствия. Я покосился на открытую банку.

— Ну, после того, как соленья твоей мамы помогли нам установить контакт с деканом, я уже ничему не удивлюсь, но как тебе пришло в голову…

— При чём тут огурцы? — удивился наш друг. — Это не ему.

Он достал из банки огурец и издал странный звук, нечто среднее между чиханием и шипеньем рассерженной кошки. Из-за тритолонского контейнера выглянула треугольная мордочка с умильными круглыми глазищами и трогательными пёрышками на ушах.

— Опять он! — простонал Крис.

Пятнистый ушан из тропических лесов Хаттаки был очень тихим, гибким и дьявольски хитрым созданием, ухитрявшимся сбежать из любого вольера. По уму, его давно следовало запереть в отдельном боксе, но девчонки-лаборантки полюбили этот хвостатый комок шерсти и всячески покрывали его выходки. Ушан осторожно повёл носом. Одна из его лап с тёмными хваткими пальчиками вдруг удлинилась, выхватила огурец, и он мгновенно скрылся за контейнером, откуда раздался сочный хруст. Тотчас же в глубине контейнера замерцали розовые искры.

Крис шагнул было вперёд, но Артур его остановил.

— Оставь их. Видишь, они подружились. Я всё понял! Ночью несколько раз снял показатели активности, сравнил со старыми данными, сто раз всё перепроверил. Во-первых, этот наш тритолонец — эмпат. Во-вторых, в отсутствие дружеской привязанности он впадает в состояние, близкое к анабиозу. И оживает, только когда встретит друга. Пожалуй, я назову его «эмоциональ Шеллина». Вот, смотри, если я только подумаю отобрать у ушана лакомство…

Он бесстрашно протянул руку к контейнеру. Содержимое дало ему сдачи.

— Каково, а? — возбуждённо оглянувшись на нас, Артур перелистнул страницу блокнота и похлопал себя по карманам халата в поисках карандаша.

— Ты чертов гений, — сказал я, извлекая карандаш из рыжей шевелюры и протягивая ему.

Ушан хрустел огурцом, «бидон» розовел от избытка счастья, Артур что-то строчил в блокноте, а мы с Крисом молча наблюдали. Я наклонился вперёд, чтобы лучше разобрать написанное, и жидкость в контейнере вдруг тревожно покраснела. Артур неодобрительно покосился на меня:

— Похоже, он тебе сочувствует.

— Я сам себе сочувствую, — пробормотал я, только сейчас вспомнив о головной боли и забытых таблетках. — Слушай, матери позвони, а? Она волнуется.

— Да-да, — буркнул Артур, не отрываясь от блокнота. Я вздохнул и потянулся за телефоном.