Рассказы

СТАРАЯ ФИРМА

После ухода управляющего Цяня у Синь Дэчжи, старшего приказчика в «Тройной удаче», от забот и тревожных предчувствий пропал аппетит. Цянь был общепризнанным знатоком в торговле шелками, а «Тройная удача» — всем известной старой фирмой. У Цяня Синь Дэчжи выучился мастерству. И опасался он не за себя. Он и сам не мог сказать, отчего ему так тревожно: казалось, будто Цянь унес с собой что-то такое, чего уже не вернешь.

Когда новым управляющим стал Чжоу, Синь Дэчжи понял, что предчувствия его не обманули: тут уже стало не до молчаливых переживаний — в пору было кричать! Этот Чжоу сразу же повел себя, как настоящая потаскуха: «Тройной удаче» — солидной фирме с многолетним стажем — предстояло отныне завлекать покупателей с улицы! От одной этой мысли рот Синь Дэчжи презрительно кривился — как разварившийся пельмень. Прежние порядки, прежняя марка, прежнее умение — все безвозвратно ушло вместе с Цянем. Цянь — прямой, честный, педантичный — вел торговлю в убыток. А хозяевам к концу года только прибыль подавай, да побольше.

Столько лет «Тройная удача» неизменно держалась строгого, чинного тона: черная, с золотом, вывеска, темно-зеленые стены, черные прилавки, синие холщовые занавески, скамейки, крытые синим сукном, свежие цветы на чайном столике… Столько лет здесь избегали неподобающего шума и неприличной пестроты — лишь на праздник фонарей вывешивались четыре больших фонаря с красными кистями. Столько лет в этой лавке не торговались, не расклеивали объявлений о распродаже, не снижали каждые две недели цен — «Тройная удача» берегла честь фирмы. Здесь не принято было курить сигареты и громко разговаривать — тишину нарушали только журчание кальяна и кашель старого управляющего. И вот всему этому и прочим старым нравам и обычаям с приходом Чжоу — Синь Дэчжи это видел — наступал конец! У Чжоу даже глаза были особенные — не такие, как подобало бы: всегда широко открытые, они так и бегали туда-сюда — словно выслеживали кого-то… Цянь же никогда не поднимал век — даже не вставал со скамейки. Но стоило кому вздохнуть не так — тут же это замечал.

Не прошло и двух дней после появления Чжоу, как «Тройная удача» превратилась в сущий балаган: перед входом соорудили крикливый, аляповатый щит с саженной надписью «Большая распродажа». Два газовых фонаря бросали зеленоватый отблеск на лица прохожих. У входа с рассвета дотемна гремела музыка, четверо учеников в красных шляпах вручали прохожим приглашения. Еще парочку учеников приставили угощать клиентов чаем и папиросами. Даже тех, кто покупал полвершка холста, любезно приглашали за прилавок и потчевали папироской; дымили все: солдаты, служанки, подметальщики улиц — а дыму было, как в буддийском храме! Но и это не все. Если кто купил вершок — получай вершок вдобавок, да еще куклу в придачу! Приказчикам вменялось в обязанность развлекать клиентов разговорами. Если в лавке не оказывалось нужной ткани, нельзя было говорить об этом покупателю — следовало тут же предложить другую. Тому, кто купит товару на десять юаней, покупку отвозил домой ученик — для этой цели лавка приобрела пару ветхих, полурасшатанных велосипедов.

Синю хотелось убежать куда-нибудь и выплакаться всласть! Больше полутора десятков лет простоял он за прилавком и думать не думал, что доведется дожить до такого позора. Вот до чего докатилась «Тройная удача»! Как теперь смотреть людям в глаза?! Ведь с каким уважением, бывало, относились к «Тройной удаче» все окрестные жители! Когда приказчики возвращались по вечерам из лавки с большими фирменными фонарями в руках, даже полицейские проявляли почтение. И хотя во времена вооруженных смут и потрясений «Тройную удачу» тоже, бывало, обдирали дочиста — да все же не так, как соседние лавки, откуда уносили даже двери и вывески. Золоченая надпись «Здесь не торгуются» внушала уважение!

Больше двух десятков лет прожил Синь Дэчжи в городе — и шестнадцать из них прослужил в лавке «Тройная удача». Она стала ему вторым домом, здесь он усвоил манеру говорить и покашливать — даже перенял от здешних приказчиков покрой своего халата из синего сукна. «Тройная удача» была его гордостью. Когда он ходил по клиентам собирать долги, его всегда приглашали выпить чашку чаю. При всей строгости своих нравов, с постоянными клиентами «Тройная удача» всегда держалась дружески. Управляющий Цянь принимал участие во всех их радостях и невзгодах. Заведение считалось высокореспектабельным: на скамейках у его дверей сиживали именитейшие люди округи. Если на улице случалось что-нибудь интересное, родственницы завсегдатаев лавки приходили сюда занять удобное местечко. Душа Синь Дэчжи успела сродниться со славной историей фирмы. А что теперь?

Разумеется, и он не хуже других понимал, что времена переменились. Сколько уже хозяев в соседних лавках отказались от старых привычек — а что говорить о новых заведениях, где и понятия не имели о прежних порядках! Да, Синь Дэчжи это знал. И оттого еще больше любил «Тройную удачу», еще больше ею гордился. Если и она спустит флаг — значит, настал конец света. И вот «Тройная удача» теперь такая же лавка, как и другие, — если не хуже!

Больше всего Синь ненавидел лавчонку «Деревенские ароматы», расположившуюся напротив. Хозяин вечно ходил в стоптанных туфлях, с сигаретой в зубах, сверкал золотыми коронками. Хозяйка таскала младенцев на спине, на руках — чуть ли не в карманах. Стайка мальчишек и девчонок целыми днями с криком и визгом носилась по улице. Хозяева в лавке бранились, в лавке шлепали детей, в лавке хозяйка давала им грудь. Не поймешь: не то торгуют, не то просто дурака валяют… А приказчики — откуда только берутся такие — все в рваной обуви, зато чуть ли не каждый в шелковом халате. Один кремом мажется, у того волосы блестят, как лакированные, кое-кто даже в золотых очках щеголяет. И что еще противно: всякий раз в конце года там объявляли большую распродажу — зажигали газовые фонари, заводили патефон. Тех, кто накупит сластей на два юаня, хозяин собственноручно угощал соевой конфеткой, и попробуй откажись — силой запихнет в рот! Ни на один товар не было твердой цены, даже иностранные деньги ходили здесь без твердого курса. Синь Дэчжи лишь косо поглядывал на вывеску «Деревенских ароматов» и никогда туда не заходил: не мог смириться, что существует на свете подобное заведение, да еще где — прямо через дорогу от «Тройной удачи!»

Но, как ни странно, «Деревенские ароматы» процветали, а дела «Тройной удачи» шли хуже день ото дня. Синь не мог доискаться, в чем тут причина. Неужели только тогда и добьешься удачи, когда торгуешь спустя рукава?! Стоит ли после этого учиться? Ведь так и всякий сможет торговать! Нет, что-то здесь было явно не так, и уж, во всяком случае, «Тройная удача» никогда до этого не опустится!

Откуда было ему знать, что с появлением Чжоу «Тройная удача» и «Деревенские ароматы» станут близнецами и начнут сообща озарять улицу светом газовых фонарей! «Тройная удача» и «Деревенские ароматы» — близнецы?! Такое только в кошмарном сне могло присниться. Увы, то был не сон — ведь и самому Синь Дэчжи пришлось теперь переучиваться! Ему тоже вменялось в обязанность точить лясы с клиентами, угощать их сигаретой, подманивать к полкам с товаром, выдавать подделку за стоящую вещь, уступать каждый лишний дюйм лишь после яростной торговли; отмеряя ткань, надо было ловчить — если придержать ее пальцем, можно выгадать целый кусок. Все это было невыносимо!

Но другим приказчикам новшества, похоже, пришлись по душе. Стоило в лавку зайти покупательнице, как они тут же ее окружали, наперебой предлагая товар. А уж если она что-нибудь покупала — хотя бы вершок дерюги, — каждый норовил проводить ее до дому. Управляющий Чжоу был доволен и, наверное, был бы доволен еще больше, если бы приказчики выучились порхать, кувыркаться или показывать фокусы…

Чжоу и хозяин «Деревенских ароматов» стали друзьями. Стали наведываться в лавку сыграть партию-другую в мацзян и люди из «Небесного совершенства». Это заведение открылось на той же улице лет пять тому назад и тоже торговало тканями, но управляющий Цянь не поддерживал с ним никаких отношений. «Небесное совершенство» открыто соперничало с «Тройной удачей» и хвалилось во всеуслышание, что непременно ее раздавит. Цянь в ответ на это не проронил ни звука — только сказал как-то:

— Доброе имя — превыше всего.

А в «Небесном совершенстве» что ни день справлялись какие-то юбилеи, что ни день объявлялась большая распродажа. И вот теперь люди оттуда тоже стали захаживать в лавку, чтобы сыграть в костяшки! Синь Дэчжи просто не мог этого видеть. Улучив минуту, он уходил за прилавок и сидел там неподвижно, уставившись на полки, — в прежние времена каждая штука шелка была обернута в белую холстину, а теперь вся — сверху донизу — выставлялась напоказ, от этой пестроты рябило в глазах! «Нет больше «Тройной удачи», — твердил про себя Синь Дэчжи.

Впрочем, три месяца спустя и он не мог не воздать Чжоу должного. Первые итоги показали: прибыли еще нет — но нет и убытков! А Чжоу, улыбаясь, разъяснял:

— Не забывайте — это только начало! У меня еще масса неиспользованных возможностей. Опять же рекламный щит, фонари напрокат — все это денег стоит. Так-то вот!

Он любил при случае вставить в разговор это свое «так-то вот!»

— Со временем, когда щит больше не понадобится, изыщем средства поновее, попрактичнее — тогда и прибыль будет. Так-то вот!

Синь Дэчжи понимал, что Цяню уже не вернуться: мир и впрямь переменился. Чжоу был из того же теста, что хозяева «Небесного совершенства» и «Деревенских ароматов», — и все они процветали.

А вскоре развернулась шумная кампания бойкота японских товаров. Чжоу закупил их великое множество. По лавкам уже начали ходить инспекционные группы, а он приказал разложить японские ткани на самом видном месте и распорядился:

— Как только войдет покупатель, первым делом предлагайте ему японские ткани: в других лавках ими не торгуют, боятся, и мы неплохо заработаем. Деревенским можете говорить прямо, что товар японский, они это и так знают; а горожанам говорите, что немецкий.

Наконец и к ним в лавку заявилась инспекционная группа. Чжоу весь расцвел в улыбке — из глаз, казалось, вот-вот выпорхнут бабочки, — предложил гостям сигарет, чаю.

— Уже одно название «Тройная удача» — гарантия того, что японскими товарами здесь не торгуют, так-то вот! Прошу, господа, взглянуть: вот здесь, у входа — немецкие и отечественные шелка, на полках — только отечественные, фирма имеет отделение на юге — торгует отечественными товарами собственного производства.

Гости с сомнением смотрели на пестрые ткани. Чжоу усмехнулся:

— Эй, Чжан Фулай, достань-ка из-за прилавка остатки японского шелка!

Шелк принесли. Чжоу потянул начальника инспекционной группы за рукав:

— Вот, господин, не кривя душой говорю — только этот один кусок и остался. Видите? Материя точь-в-точь как на вашем халате, так-то вот! — и, обернувшись к приказчику: — А теперь, Фулай, возьми и вышвырни это на улицу!

Начальник труппы взглянул на свой халат — и вышел, не поднимая головы.

Партия японских тканей, которые могли, в случае надобности, превращаться то в немецкие, то в китайские или в английские, принесла лавке солидный куш. Случалось, правда, что среди покупателей попадался знаток — и швырял ткань на пол. Тогда Чжоу, усмехнувшись, приказывал:

— Ступайте, принесите настоящий западный товар — разве не видите, что господин разбирается в тканях!

А покупателю говорил:

— Каждому подай свое; а дашь не то — и даром не возьмет, так-то вот!

И очередная покупка благополучно совершалась, а посетителю уже не хотелось уходить…

Синь Дэчжи видел: чтобы добиться успеха в коммерции, надо быть актером или фокусником. Этот Чжоу, конечно, малый не промах, но работать с ним тяжело, и чем больше Синь восхищался им, тем горше становилось на душе. Даже кусок не шел в горло. Чтобы обрести покой и сон, надо было, пока не поздно, расстаться с «Тройной удачей».

Но Чжоу не стал дожидаться, пока Синь Дэчжи подыщет себе другое место, — он сам ушел в «Небесное совершенство». Такие, как Чжоу, были там нужны, и он ушел охотно: в «Тройной удаче», с ее старыми привычками, ему трудно было развернуться как следует.

С уходом Чжоу Синь Дэчжи сразу почувствовал, что выздоравливает. Шестнадцатилетняя служба в должности приказчика давала ему право обращаться к хозяевам с советами — хотя к словам его и не всегда прислушивались. Синь Дэчжи знал, кто из хозяев особенно консервативен, знал, чем их можно пронять. Он будет добиваться возвращения Цяня — заручившись поддержкой его друзей. Он не станет говорить, что при Цяне все было хорошо, а скажет только, что и у Цяня и у Чжоу есть свои достоинства и что лучше всего держаться золотой середины: нельзя мертвой хваткой цепляться за старое, чураясь всяких новшеств, но и не следует слишком уж усердствовать в нововведениях. Главное — это блюсти репутацию фирмы. Доброе имя и прибыли — Синь Дэчжи знал, чем задеть хозяев за живое…

Втайне же он мечтал о другом. Вернется Цянь — и с ним все остальное. «Тройная удача» должна стать такой, какой была, — иначе все насмарку. Он уже подсчитал: если отказаться от газовых фонарей, джаза, рекламы, объявлений, сигарет, в крайнем случае кое-кого уволить — удастся сэкономить немалую сумму. Товар в лавке отпускаться будет добротный, полной мерой, иногда и со скидкой — без особого шума, конечно. Да неужели же у покупателей нет глаз?!

И Цянь вернулся. На улице остались только газовые фонари «Деревенских ароматов», а в «Тройной удаче» опять стало тихо — лишь по случаю возвращения Цяня вывесили четыре праздничных фонаря с большими красными кистями.

В тот самый день, когда в «Тройной удаче» вывесили фонари, в «Небесном совершенстве» поставили у входа двух верблюдов, сверху донизу увешанных цветными шелковыми лентами. На верблюжьих горбах мигали разноцветные лампочки. Тут же рядом устроили лотерею — по одному мао с носа; как только набиралось десять человек, начинался розыгрыш: за один мао можно было выиграть кусок шелка модной расцветки. У дверей лавки было не протолкнуться. И ведь и вправду находились счастливчики, с довольным смешком уносившие под мышкой по куску модного шелка!

Скамейку перед дверьми «Тройной удачи» снова покрыли синим сукном, и управляющий Цянь сидел на ней, не поднимая век. Приказчики притихли: кто еле слышно передвигал костяшки на счетах, кто долго, мучительно зевал… Синь Дэчжи молчал, но на душе у него скребло — за целый день ни одного покупателя! Иной вроде бы и соберется зайти — да взглянет на строгую вывеску с позолотой и направляется в «Небесное совершенство». А другой и войдет, поглядит на товары, на объявление «Здесь не торгуются» — и уйдет ни с чем. Зашли только несколько старых клиентов, да и те поболтали с управляющим, повздыхали о трудных временах, выпили по чашке чаю и откланялись. Синь любил послушать их разговоры — они напоминали ему о добрых старых временах, но и он понимал, что времена эти вряд ли уже вернутся: только такие, как «Небесное совершенство», и могли теперь процветать! Через несколько месяцев пришлось рассчитать часть служащих. Синь Дэчжи, глотая слезы, сказал Цяню:

— Не беда, я один управлюсь за пятерых! И старый управляющий ответил:

— Не беда!

В ту ночь Синь Дэчжи спал особенно крепко: ведь назавтра ему и впрямь предстояло работать за пятерых.

А еще через год «Тройная удача» и вовсе прекратила свое существование: «Небесное совершенство» задавило ее вконец.