Рассвет

Глава 1

Яркая вспышка молнии на мгновение разогнала ночную тьму, окутавшую весь Северный фьорд. Приближалась гроза и четверо всадников, пришпорив своих коней, понеслись еще быстрее. Закутанные в походные плащи с наброшенными капюшонами - было трудно определить, как они могут видеть в этой кромешной тьме и тем более ехать посреди ночи, уклоняясь от норовивших полоснуть по лицу ветвей. Окружающий лес не был достаточно густым и позволял скакать в галлоп.

Достигнув отвесного утеса, всадники остановились. Очередная вспышка молнии, на этот раз сопровождаемая раскатистым ударом грома, озарила верхушки деревьев и черный зев лежащего перед путниками входа в пещеру. Холодный влажный ветер заставил зашелестеть листву, один из коней недовольно фыркнул, ударив копытом о землю. Всадники спешились, и, вместе с ними, первые капли дождя достигли земли.

Один из путников, развернул небольшой сверток, на его ладони лежала аккуратно вырезанная из дерева миниатюрная флейта. Поднеся ее к губам, он дунул изо всех сил и пронзительный свист, подхваченный ветром, разнесся по всему лесу. Наступила тишина, глубокая и долгая, казалось, будто сам ветер, гром и все ночные жители леса прекратили свое существование, и время остановилось. А потом последовал ответ, дикий и первобытный, полный ярости рев, усиливаемый эхом от стен пещеры.

- Готовьтесь! - крикнул один из них, и четверо мужчин, обнажив мечи, заняли оборонительные стойки.

Шум, исходящий от топота лап и клацанья острых когтей о пол пещеры, становился сильнее с каждым мгновением. В свете вспыхнувшей молнии лезвия мечей светились неестественно серебряным цветом, как и глаза их хозяев.

Одновременно с гулким раскатом грома, из пещеры, совершив огромный прыжок, появился зверь. Его налитые кровью - красные, полные ярости глаза встретились с холодным и непроницаемым взглядом стоявшего впереди человека.

Раздался звон от соприкосновения металла и огромных когтей, удар лапой был парирован, но сила его оказалась настолько велика, что мечник оказался с легкостью отброшен на добрые три десятка футов, остановившись только от удара спиной и головой о толстый ствол стоящего дерева. Зверь напоминал собой смесь огромного волка, ящера и дикобраза, на его спине топорщились большие и острые иглы, задние и передние лапы с когтями величиной с кисть человека, были покрыты чешуей, а морда напоминала разъяренного лютого саблезубого волка, которые с изобилием водились в местных краях.

Оставшиеся трое мечников не теряли времени даром и, по-видимому, знали, что нужно делать. Они мгновенно окружили монстра, слева, справа и сзади. Одновременные выпады с двух сторон заставили его совершить небольшой прыжок назад, где его уже ждал последний из нападавшей четверки. Взмах вверх серебряного меча и большой хвост с грохотом рухнул на землю. Зверь неистово зарычал и град из игл с его спины обрушился на место где еще мгновение назад стоял человек. Переместившись с неимоверной скоростью, оставляя за собой лишь шлейф едва видимый глазу, мечник оказался справа от зверя. Удар меча, который должен был оставить существо без передней конечности, с лязгом отскочил от покрывавшей ее чешуи. Мечник уже было приготовился к ответному удару огромной лапой, но одновременные атаки товарищей его отвлекли. Зверь оказался быстр и ловок, он уклонился от фронтальной атаки одного из нападавших, одновременно попав во второго ударом лапы - когти пробили грудь насквозь, и он отбросил хрипящего от боли человека в темноту леса. Атакующий спереди подпрыгнул, но ливень превратил землю в сплошное грязное месиво и прыжок, рассчитанный на высоту, достаточную для того, чтобы сравняться с мордой зверя, вышел только на половину. Клацнули челюсти, раздался сдавленный крик и, пойманный в прыжке, он оказался перекушен острыми саблезубыми клыками напополам. Зверь, почувствовав на вкус свежую кровь, победно зарычал.

Словно откликаясь на рев, еще сильнее хлынул ливень. Монстр повернулся к последнему из нападавших, он стоял с закрытыми глазами, широко вскинув руки вверх, перед ним на земле светился начерченный круг со странными символами внутри, в средину круга был воткнут меч, ярко сверкавший в мерцании молний. Человек медленно открыл глаза, сверкнувшие серебряным оттенком.

-- Вот мы и остались одни...

Антон проснулся в липком ледяном поту и, тяжело дыша, уставился в темнеющую бездну потолка. Сердце бешено колотилось, кровь пульсировала в висках, разгоняя остатки ночного кошмара. Он рывком сел и вытер лицо ладонями. Простынь была скомкана, одеяло лежало в метре от кровати. В окно прокрался пятнистый месяц, освещая мутным серым светом пустой белый подоконник. Антон поднялся и на ватных ногах шагнул к окну. Город спал, едва заметно моргая старыми придорожными фонарями. Вкрадчивым угрюмым шепотом шелестела желтеющая листва деревьев. Глубокие окна расположенного напротив дома молчаливо наблюдали за одинокой человеческой фигурой, нетерпеливо глотающей свежий воздух.

Сигарета не помогла унять внутреннюю дрожь. Ему снова приснился тот сон... Он уже не мог вспомнить, когда все это началось, но каждую ночь он просыпался от жуткого ощущения смещенной реальности. Уже нельзя было сказать наверняка, кто существует на самом деле - этот адепт древнего Ордена или он сам, простой клерк, рядовая единица жизни эпохи глобализации. Антону казалось, что он сходит с ума, тихо и незаметно для окружающих, но на самом деле совершенно отчетливо и конкретно, с каждым утром все больше и больше.

Ему всегда было страшно засыпать вновь. Он ждал рассвета, поминутно глядя на часы, стрелки которых двигались с чудовищно низкой скоростью. Сам воздух от этого долгого ожидания становился густым и вязким, время словно растекалось внутри него, убаюкивая, погружая в транс. Антону всегда очень хотелось спать, причем давно и постоянно. От хронического недосыпа под глазами появились синие круги, лицо стало худым и бледным, сердце предательски покалывало, мозг категорически отказывался концентрироваться, что не могло оставаться незамеченным со стороны начальника и коллег.

Поначалу Антону даже было интересно. Он словно смотрел многосерийный фильм и даже гордился тем, что усилием мысли может вызывать свои сновидения, погружаясь в непредсказуемый водоворот событий, в другие времена, о которых он никогда ничего не читал и знать не мог. Все детали были настолько четкими и очевидными, что Антон поверил в свою исключительность, в то, что он затронул и подчинил себе какие-то непознанные струны своего подсознания. Но вдруг все вышло из-под контроля. Это случилось так же внезапно, как и началось. Антон пытался бороться с навязчивым бредом, он читал на ночь различные книжки, заставлял себя думать перед сном о девушках, играл до одурения в компьютерные игры, напивался крепкими спиртными напитками, надеясь увидеть перед глазами что угодно другое, но все было бесполезно. Как только засыпал, он неизменно видел события из той, другой жизни незнакомого человека. Теперь, пережив леденящую угрозу смерти и чудом вырвавшись из цепких объятий кошмара, Антон понял, больше так продолжаться не может, однажды он может просто не проснуться.

"Нужно что-то делать... Нужно что-то делать..." - лихорадочно вертелось в голове, пока Антон принимал контрастный душ и интенсивно обтирался полотенцем, пытаясь прийти в себя. Психиатры, маги в пятом поколении, институты проблем человека, электрошок, транквилизаторы, церковь и попы - что угодно, лишь бы жить, наконец, свободно...

По дороге, лениво подталкиваемый старым двигателем, прополз первый троллейбус. Проводив его глазами, Антон быстро сделал два глотка кофе без сахара и, застегивая на ходу запонки, выскочил в подъезд. Затем, обнаружив, что в руках чего-то не хватает, чертыхнулся и, перепрыгивая через ступеньку, вернулся за портфелем. Имитация бурной деятельности и утренний свежий ветер немного привели его в чувство. Он стоял на остановке и поминутно оглядывался в поисках живых душ, готовых разделить с ним его гнетущее одиночество. Но вокруг не было никого, только он, его душевная боль и моргающие придорожные фонари.

Подъехавший красный автобус, казалось, приехал откуда-то из советских времен, но в качестве друга вполне сгодится и он. Антон сел на самое высокое сиденье в середине салона и прижался лбом к запотевшему заляпанному стеклу. Глаза слипались, но огромная доза выпитого утром молотого кофе делала свою работу.

Вскоре автобус вывернул на широкую мостовую. Светало. Из-за серых промозглых осенних туч появилась первая колонна старого Города. Никто не знал, как появились эти колонны. Они просто появились... из небытия. Семь колон, венчаемых странными статуями, мертвыми и живыми одновременно. Они некогда замыкали Город в кольцо, то ли охраняя его от вторжения извне, то ли давая понять, что Город теперь их вотчина и теперь отсюда никто не уйдет. Потом Город разросся, появились многоэтажные высотки, густо застроенные микрорайоны, и величие тридцатиметровых колонн постепенно кануло в лету.

В эпоху обильного градостроения и повсеместной индустриализации каждый второй глава Города пытался отыскать исторические заметки и записи в городских архивах о создании этих сооружений, но все было тщетно, и даже самые древние старожилы не могли вспомнить, строил ли кто-то эти колонны и, если да, то когда это было.

Было в них что-то успокаивающее, но и потустороннее, чуждое одновременно. Недаром в любое время суток, в любую погоду они оставались теплыми, греющими тем теплом, что обычно исходит от живого и такого близкого тела. Но, не смотря на это, вездесущие городские псы никогда к ним не подходили и птицы предпочитали облетать их по широкой дуге, будто чувствовали в них чужое, инородное, не свойственное этому миру.

Исследуя этот феномен, в Город приезжали множество ученых, инженеров и прочих светил науки. Они бурили, сверлили, пытались отколоть хотя бы кусок от колонны, но все было абсолютно бесполезно. Исследования на месте провести тоже не удалось, приборы вблизи колонн зашкаливали и отказывались работать. В итоге ученые окрестили их аномалией, а городские власти памятниками архитектуры, после чего, установив таблички с надписями о штрафах, за нанесение ущерба муниципальному имуществу благополучно о них забыли.

Хоть и каждый житель Города чувствовал их странную ауру, но люди есть люди и вскоре места рядом с колоннами облюбовала местная молодежь. Юные, только вступающие во взрослый мир, они видели и знали гораздо больше, чем все остальные. Они чувствовали силу, нечеловеческую мощь, шедшую от статуй, и ни для кого из них не были секретом истинные имена статуй: Ада - самая младшая, но первая среди равных; Анти - мастер меча, рыцарь; Свет - мастер кнута, ловкость и изящество; Лека - мастер ножей, сталь во плоти; Рем - судья, справедливость во имя мира; Химера - демон крылатый. И лишь имя последней статуе никак не могло придумать уже, наверное, двухсотое поколение молодых ребят, постоянно организующих вечерние тусовки у их подножия.

Раскинувшие руки над Городом в добрых трех десятках метров над землей эти порождения иного мира в предрассветных сумерках и в сгущающейся темноте вечера приобретали особый оттенок, как будто сами стихии были им подвластны, и каждый из них может управлять ими по своему усмотрению. А властью, данной им богами, они распространяли мир и спокойствие над Городом, как будто стремясь уберечь его от беды.

Антон и сам не заметил, как воспоминания из не столь отдаленного детства, когда он вместе с одноклассниками рисовал граффити у подножия колонн, нахлынули на него. Увлекаемый переливающимися оттенками одной из статуй в, пробивающихся сквозь серые облака, лучах восходящего солнца, он вдруг осознал поразительное сходство зверя из ночного кошмара со статуей на вершине колонны, с одной лишь разницей, у статуи были крылья.

-Химера... - беззвучно прошептали его губы, и веки, словно налитые свинцом, предательски сомкнулись.

Ночной ливень превратил землю в сплошное грязное месиво. По колено в грязи, шатаясь из стороны в сторону, держа за левую руку, перекинутую через свою шею, а другой, придерживая за бок бессознательное тело, Эдвард шел по ночному лесу, волоча на себе одного из своих товарищей.

-Ммм... - раздался слабый стон.

-Ты очнулся?! Как ты? Идти сможешь?

-Эд... а эт-то т-ты? Ч-что произошло? - мечник опустил своего друга на землю рядом с деревом. Было видно, что слова давались ему с большим трудом.

-Ты отключился, ударился головой. Рганк атаковал тебя первым, после того как ты сыграл на флейте.

-В-вы уб-били его?

Эдвард, прикрыв глаза, отрицательно покачал головой.

-К-как? А г-где остальные?

-Мертвы. Я остался с ним один на один, использовал круг Анти... - голос Эдварда не выражал эмоций, но в этом месте он как будто запнулся, - но, времени было мало, и лишь десятая часть его разрушительной силы была высвобождена...

-К-круг Ан-нти? - глаза с серебряными зрачками округлились.

- Вот дерьмо! Этот проклятый монстр совершенно не такой как в книжках! Мы все делали правильно, как нас учили, но дьявол побери, его ничего из этого не берет!

-Ч-что ты собираешься делать? - в голосе собеседника проскользнула нотка отчаяния.

-Возвращаться в анклав! - стиснув зубы прошипел Эд - у нас нет другого выбора, я потерял меч, а у тебя, судя по внешнему виду, сломано несколько ребер, ключица и пробита голова, боюсь что, возможно, задето легкое... в таком состоянии мы сейчас не способны сражаться...

Приступ отчаянного смеха сменился тяжелым кашлем. Раненый друг Эдварда поднял руку ото рта к глазам, вся ладонь была залита кровью, в глазах все двоилось.

- Если мы сейчас вернемся, не убив эту тварь, ты знаешь, что это означает?

- Да... провал нашего последнего испытания, но возможно нам удастся объяснить, что тут что-то не так, один парень сдавший испытание три года назад рассказывал мне об их битве с рганком, это совершенно не то, что сейчас происходит...

Разговор спутников прервал донесшийся откуда-то сверху рев, и огромная туша зверя с грохотом приземлилась рядом.

Эдвард быстрым движением бросил плащ на своего друга, пытаясь укрыть его от опасности, и бросился к противоположной стороне поляны, выхватив меч своего товарища. Его губы прошептали ругательство на другом языке, которому когда-то давно научил его отец.

Он прижался спиной к мощному ветвистому дубу. Огромное отвратительное чудовище, обнажив желтые клыки, медленно двигалось на него, острые иглы на спине издавали леденящий металлический скрежет. Два яростных взгляда скрестились, освещая лес искрами лютой ненависти...

- Эй, молодой человек! Молодой человек! - Антон проснулся оттого, что его кто-то тормошил за плечо. - Молодой человек, долго вы еще планируете тут спать? Шли бы домой уже, ведь это конечная, после нее я в депо.

Антон абсолютно ничего непонимающим взглядом тупо уставился на немолодого мужчину стоящего рядом. Тот усмехнулся:

- Понимаю, устал наверно после тяжелого рабочего дня? Ну, всякое бывает, но я схожу с маршрута, а Вы последний пассажир моего автобуса.

Антон подскочил на сиденье автобуса как ужаленный, растерянно завертел головой по сторонам, было уже темно и ночь вступила в свои полноправные владения.

- Сколько время? - вырвалось у него.

- Половина двенадцатого.

"Нет...! Черт! Как такое могло произойти?" - паника быстро зарождалась в голове Антона. Он вскочил, рефлекторно тряхнул рукой и ошеломленно замер. Портфель! Его не было.

-Вы не видели?.. у меня был портфель! Коричневый такой, кожаный... небольших размеров.

- Нет, парень, когда я зашел в салон, портфеля при тебе не было.- Водитель автобуса отрицательно покачал головой.

Антона начало судорожно трясти, мало того, что он проспал целый день в автобусе и не появился на работе, так еще и портфель украли, а там сотовый, деньги, документы, проект к которому он готовился без малого две недели и который должен был быть вынесен на комитет сегодня после обеда. Он еще раз обернулся по сторонам, заглянул под сиденье, портфеля не было. Водитель автобуса тяжело вздохнул, намекая, что все-таки было бы неплохо, если засидевшийся пассажир покинет салон и даст ему спокойно отправиться в депо. Антон выругался про себя, проклиная все на свете, а особенно свои сны, вышел из автобуса и, понуро опустив голову, побрел по улицам ночного города.

"Может пойти в милицию?" - мелькнула в голове мысль, - "...хотя сейчас ничего не докажешь..." - ведь он даже не мог сказать в какое время дня это произошло. Антон пошарил по карманам пиджака и брюк, выудил мелочь и пару смятых купюр. Поморщился, смял их в кулаке и небрежно засунул обратно в карман. Да, ни один таксист не возьмется за эти деньги перевести его даже через дорогу, не говоря о том, что ему ехать в другой конец города. Дома деньги Антон не держал, доверяя более надежным и прогрессивным пластиковым картам и сейчас, клял себя за такую недальновидность. Одна кража и он фактически остался без средств к существованию, нет, конечно, завтра, как только доберется до банка, он напишет заявление на перевыпуск карты, да и сможет просто снять деньги со счета, но сейчас ситуация была явно не в его пользу.

"Ну почему так? Почему я? Почему ИМЕННО сегодня?" - вертелись вопросы у него в голове. Он представлял себе картины, как будет завтра оправдываться перед начальством за свой прогул и какая будет реакция, если он расскажет правду, да и проект... два месяца работы псу под хвост. Как он мог! Ведь сегодня должна была быть чуть ли не одна из самых важных встреч в его жизни, которая могла серьезно сказаться на карьере.

Гудок приближающегося автомобиля вывел его из транса мрачного потока мыслей прямо посредине дороги. Антон на мгновение замер, яркий свет слепящих ксеноновых фар ударил по глазам. Совсем рядом раздались звуки экстренного торможения, гулкий удар и он кубарем перекатился по капоту, ударился спиной в лобовое стекло, и отлетел в сторону на несколько метров.

-Эй, кретин! Куда прешь? Слепой что ли? Гад! Из-за тебя бампер и лобовое теперь менять! - парень, выскочивший из Ягуара был готов, чуть ли не ринуться в драку.

-Милый, а тебе не кажется, что мы все-таки человека сбили? - последовал высокий женский голос из машины, - может ему скорую вызвать?

- Черт! Ты издеваешься? Да этому нарку уже никакая скорая не поможет! Шляются тут ночью по дорогам. А если будет скорая, будут и менты, а я не хочу чтобы у меня из-за этого убогого права отобрали или, еще хуже, посадили. Так что надо быстро сваливать, пока свидетелей нет! - он сел обратно в автомобиль и вдавил педаль газа в пол.

Антон приподнялся на правом локте, в нос бил едкий запах паленой резины, все тело жутко ломило, он попытался отползти с дороги в сторону, но сильная боль в спине не дала ему этого сделать, в глазах двоилось. На мгновение все мысли об украденном портфеле, карьере и оправданиях перед начальником показались ему настолько пустяковыми, что он хотел было рассмеяться, но не успел, сознание плавно начало проваливаться в некий туннель, удаляясь от света уличных фонарей на выходе из него.

Антон очень удивился, увидев словно откуда-то сверху кабинет своего начальника. Предметы немного покачивались, то растворяясь в белой пелене, то снова возникая все отчетливее. Звуки доносились, сильно искажаясь, будто звуча из уставшей колонки старого катушечного магнитофона.

Его начальник сидел за своим рабочим столом в безупречно наглаженной белоснежной рубашке и протирал очки носовым платком, при этом нервно повторяя:

- Вы бездельница! Бездельница! Просто бездельница! Мне надоело десять раз говорить вам одно и то же! Я очень пожалел, что взял вас на работу, вы тянете на дно весь коллектив. Не справляетесь - пишите заявление на увольнение!

Его маленькие слезящиеся глазки злобно щурились, а объект его нападок, хрупкая девчонка, коллега Антона по работе, сидела напротив, закрыв лицо худенькими ручками, обтянутыми прозрачной молочной кожей с голубоватыми прожилками, и жалобно всхлипывала. При каждом всхлипе огромные тяжелые папки с документами норовили съехать с ее подрагивающих коленок.

- И не надо слез. С меня хватит! Я сам вас уволю! По статье! Я управу найду, да так, что ни одна организация вас на работу не возьмет, - ощущая свою власть, начальник довольно ухмылялся.

Антона так разозлила эта картина, что он схватил с сейфа горшок с кактусом и швырнул начальнику прямо в лицо! Вдруг картинка свернулась воронкой, как в причудливом калейдоскопе, воткнулась в кипящее сознание, и Антон увидел другой сюжет...

На него пристально смотрело чужое лицо: загорелое и обветренное, мужественное и суровое. Это был не тот образ, который Антон привык видеть каждое утро в зеркале, но все же почему-то было абсолютно отчетливое ощущение, что этот мужчина - он сам, Антон, только иной, незнакомый, таинственный. Вдруг кожа на одной щеке этого прекрасного лица лопнула и из царапины тонкой струйкой побежала кровь... Через секунду так же треснула правая бровь, затем подбородок, затем висок, и скоро все лицо было залито кровью. Страшное волнительное зрелище. И опять в воспаленном мозгу стремительно завертелась воронка и появилось другое видение...

На огромном валуне сидит старик. Седой, сгорбленный, замотанный в серое изношенное тряпье. Вокруг только горы, безжизненные и мрачные, мертвые и холодные, лишь свист лютого ветра говорит о том, что здесь есть жизнь. Старик опустил голову на грудь, перебирая пальцами пожелтевшие иссохшиеся листы бумаги и беззвучно шевеля губами. Антон был уверен, что тот говорит что-то важное, иначе не могло быть. Бесшумно он приблизился, наклонился ближе к посиневшим от холода губам старика. Вдруг тот схватил его за шею, притянул к себе и зашептал в ухо:

- Вас двое... только двое сможете... двое..., - и опять сознание провалилось в воронку...

Все пропало, осталась только темнота. Антон удивительно спокойно подумал: "Я умер".

Яркие лучи оранжевого восхода озарили чистое небо Северного фьорда. Свидетельством того, что ночью шел яростный ливень являлись лишь огромные лужи и полосы грязного месива, в которое превратились местные дороги.

Караульный сладко зевнул и неспешно потянулся. Наконец-то эта ужасная ночь закончилась. Это ж надо, такая гроза и в его смену! Вот не свезло, промерз ведь до самых костей! Все мысли караульного вертелись вокруг сменщика, который вот-вот уже должен появиться и принять пост, как вдруг на дороге, ведущей к воротам, появилась одинокая фигура путника. Старый вояка, ныне несущий службу в этом Богами забытом форте, участвовавший в двух небольших войнах и считавший, что он видел все, что только можно, чуть не свалился со стула и, вовремя успевший схватиться рукой за ограждение сторожевой башни, замер с приподнятой от удивления бровью. Идущий по дороге был закутан в походный плащ с натянутым на голову капюшоном, его лицо закрывал высоко поднятый шарф, скрывая все кроме глаз, но самое главное, что привлекло внимание караульного, был огромный двуручный меч, висевший за спиной путника. В том, что в свертке за спиной у приближающегося по дороге был именно двуручник, старый вояка не сомневался ни секунды, за свою долгую жизнь он видел тысячи, сотни тысяч экземпляров различного оружия и мог сказать, что за оружие находится перед ним, лишь бросив беглый взгляд на его гарду. Однако такого меча он еще ни разу не видел, по крайней мере, чтобы его носил такой обладатель, ведь ширина меча немногим уступала ширине спины путника, а полная длина превышала его рост на добрый пяток дюймов. "Вот бедолага, и зачем же он его тащит? Ведь таким мечем, он даже и взмахнуть то не сможет!!!", - караульный вышел из своего двухминутного оцепенения и принялся ждать пока путник подойдет к воротам.

- Эй, там! Стой! Кто идет? - караульный окрикнул приблизившегося на достаточное расстояние путника деловитым басом.

- Я обнаружил в паре лиг отсюда три трупа, при себе у них были вот такие значки, - незнакомец легким движением выудил жетон из полы рукава, и бросил его стражнику: - Узнаешь? Ваши люди?

- Никак нет! Это служители, из Ордена...

- Из Ордена?

- Да, Орден Серебряной длани, кажется так они себя именуют. Говорят их оплот где-то неподалеку в горах, точно не знаю, в горы никто не ходит, указ Императора налагает строгий запрет на посещение гор.

- Император запрещает своим подданным отправляться в горы?

- Ну парень, ты как будто вчера родился! - усмехнулся стражник: - После войны с гномами - это одна из ключевых договоренностей пакта о ненападении!

- А Орден значит, живет в горах и их этот пакт не касается?

- Сынок, у Ордена свои, одни Богам ведомые, договоренности, они же не принимают власть Совета, а еще говорят с нелюдями знаются, так что лучше нам с ними дел не иметь.

- Значит та тварь на опушке тоже их рук дело??

- Ты видел тварь???

- Конечно, у меня создалось впечатление, что именно она убила этих троих.

- И-и... и ты остался ЖИВ??? - удивление стражника было столько велико, что он забыл об одном из главных правил устава, которое гласило, что "...стражник должен быть всегда невозмутим и спокоен на вид, даже если он испытывает клокочущее чувство ненависти, гнева или страха, дабы видом своим внушать уверенность и спокойствие в умы простолюдинов и горожан...": - у них же отличное чутье, и нюх лучше любого зверя, спрятаться невозможно!!!

- Ну, так я и не прятался.

- К-как??? - казалось, что удивиться больше чем выказывал караульный уже невозможно, однако округлившиеся глаза доказывали обратное.

- Я зарубил ее. Ее труп там же, недалеко от тех ребят... из Ордена.

- Ты в одиночку справился с темным зверем? Невероятно! Парень, да ты... ты просто герой, ты совершил невозможное!!! Ходят слухи, что такая тварь может убить до трех десятков солдат и даже больше. А ты один... - караульный чуть не захлебывающийся от восторга не заметил, как подошел его сменщик.

- Хей! Пост сдал, пост принял! Я смотрю, ты тут не скучаешь на посту как обычно?! - появившийся рядом молодой солдат с хитрым лисьим выражением лица, хлопнул по плечу караульного и натянуто улыбнулся обоим собеседникам.

Старый вояка поспешно выпрямился и натянул на лицо маску невозмутимости, но искушенный взгляд мог бы с легкостью прочитать тень досады и неудовлетворения, и еще бы, его ведь прервали в самый интересный момент.

- Что ж служивые, вынужден покинуть ваше общество, мне еще предстоит неблизкий путь, - незнакомец склонил голову в учтивом поклоне и, повернувшись, направился в сторону возвышающихся заснеженных пиков.

- Парень! Ты что надумал в горы соваться? Эй! Парень, не делай этого, ты там погибнешь, там гномы, твари, это безумие! - ответом караульному было молчание и удаляющаяся спина незнакомца, - Ну хотя бы скажи мне свое имя, чтобы я поднял кубок в честь славного воина?!

Путник на мгновение остановился, развернулся вполоборота и произнес:

- Джек... Джек Семь лезвий.

- Эй, смотри он же в горы идет! Кажется, мы должны его остановить! - молодой солдат был уже готов дернуть канат тревожного колокола, как его руку перехватил караульный.

- Не стоит! Он в одиночку завалил темного.

- Ты шутишь! Он наверно тебе соврал?

- Увы, боюсь что нет, - и старый вояка разжал ладонь, на которой красовался новенький, но уже испачканный кровью серебряный томг.

Слабый стон вырвался из груди, и пальцы левой руки судорожно дернулись, раскинув в стороны небольшие кусочки земли, после проливного дождя превратившихся в грязь. Эдвард приоткрыл глаза, яркий луч солнца с трудом пробивался сквозь густую листву, но, тем не менее, свет противно резал глаза. Эд зажмурился, все тело ломило, руки, ноги и спина ныли глухой болью, попытка подняться на ноги не привела ни к чему хорошему, и он снова плюхнулся на землю. "Сколько прошло времени? Где я? Что я тут делаю?" внезапно мелькнули мысли и, тут же в его гудевшей и раскалывающейся от боли голове плавно обрели ясные очертания события прошедшей ночи.

Он прекрасно помнил, как бросился на темного, собираясь дорого продать свою жизнь, а также попытаться сохранить жизнь своего друга и отвлечь от него внимание твари, однако его раненный соратник похоже думал абсолютно аналогично и среагировал на долю секунды раньше его самого. Где то сбоку на периферии зрения мелькнула яркая вспышка света, зверь повернул морду и злобно ощетинился огромными иглами, торчащими из спины и скорее напоминающих полноценные копья. Эд еле успел парировать резкий выброс этих пилумов, но не успел отразить один. Копье вонзилось ему в бок и отбросило назад сквозь ветки лесных деревьев, а потом последовал удар о ствол дерева, боль на мгновение перекатилась от затылка до висков, и он провалился в забытье.

Когда, наконец, Эдвард нашел в себе силы подняться и, превозмогая боль, вылез из кустов на поляну, его глазам предстало невероятное зрелище. Нет, растерзанный труп своего друга он предполагал что увидит, однако в нескольких футах от его тела находилась тварь, вернее то, что от нее осталось. Куски зверя хаотично валялись отрубленные каким-то невероятно чудовищным оружием.

Эд просто с трудом представлял себе такое оружие, конечно двуручный топор "бабочка" мог бы отрубить лапу этой твари после третьего попадания в одно и то же место, но, судя по тому, что он тут видел, все конечности, торс, чешуя, огромные иглы-копья были перерублены именно одним ударом огромной силы.

Еще все эти удары были нанесены очень быстро и точно, что уже наводило на совершенно невероятную мысль, ибо махать двуручным топором с такой скоростью было однозначно невозможно. А также тот, кто это сделал, должен был знать уязвимые места этого темного зверя! Неужели кто-то, из Ордена нарушив кодекс, пришел помочь последователям с их финальным испытанием? Или может быть, кто-то просто проходил мимо?... в такую-то ночь?!

Это было безумной мыслью, хотя... Эдвард бросил беглый взгляд на перерубленную лобную кость твари и понял, что кто бы ни был тот, кто зарубил темного зверя, он явно не принадлежал Ордену, иначе он бы ни за что не стал атаковать тварь в ее самое сильно защищенное место, о котором по идее должен знать каждый последователь, не говоря уже о полноправных членах Ордена. А так было видно, что нападавший руководствовался базовыми принципами атаки в жизненно важные органы, и ему было все равно насколько там более толстая кость или усиленный слой чешуи.

Эд настолько сильно углубился в свои мысли и увлекся прокручиванием в голове произошедших событий, что не сразу заметил, как на окраине поляны появился отряд из трех десятков солдат.

- Разрази меня гром и молния, если это не саблезубый рганк!!! - сходу выпалил один из солдат, появившихся на окраине поляны, пока остальные еще до конца не осознавшие что же тут произошло, смотрели на отрубленные куски твари.

- Темный! Химера! Саблезубый рганк!- возбужденный гул пронесся среди солдат.

Эдвард перевел свой взгляд на невесть откуда появившихся, и удивленно смотрящих на него и куски темного зверя, людей. В глазах начало двоиться, слабость навалилось на тело, коленки задрожали и Эд, сделав неуверенный шаг в сторону новоприбывших, рухнул на землю теряя сознание.

- ... сломаны четыре ребра, и он потерял столько крови, что обычный человек на его месте уже бы давно умер еще от внутреннего кровотечения... - монотонный гул плавно перерастал в связанные слова, сознание Эдварда возвращалось обратно, - ...повезло, хотя, я бы так не сказал, сейчас от его ран остались лишь небольшие шрамы, а при том уровне заживления, думаю, что через неделю не останется даже и их.

Голос говорящего был нарочито поучителен и, возможно, немного высокомерен. На мгновение Эду показалось, что в нем даже промелькнули нотки зависти и брезгливости, но ход его мыслей был прерван голосом второго собеседника:

- Значит, уважаемый мэтр, вы считаете, что у нас нет поводов для беспокойства за его здоровье? - тот к кому были обращены эти слова хотел вставить свое веское слово и в поучительном жесте уже вскинул вверх указательный палец правой руки, но собеседник, выдержав паузу достаточную для этого жеста, но недостаточную, чтобы дать открыть ему рот, продолжил, обращаясь к третьему человеку, находящимся в этом помещении - Отлично! В таком случае, у меня осталась только одна проблема - выяснить, отчего после более чем сорока лет спокойствия, темные твари появились у наших границ, да еще и так далеко от Запретных земель. А когда он очнется и сможет идти, дайте ему провианта и отпустите на все четыре стороны, мне не нужны лишние проблемы с Орденом, так что запомните никаких расспросов и допросов! Вам все ясно?

- Да милорд! - громко отрапортовал третий человек, находящийся в комнате, отчего в голове Эда снова загудело и сознание, в очередной раз, отключилось.

Антон открыл глаза и увидел развевающийся на ветру кружевной лоскут. "Наверное, это ангелы несут меня вверх, а их одежды застят мне глаза", - пришла в голову мысль, и от нее стало так хорошо на душе. "Рай есть, оказывается, в нем светло и очень тепло, пахнет клубничным вареньем и свежим ветром. Черт, ой, то есть блин, в ушах-то как звенит, если это небесная мелодия, то...". Антон слегка повернул голову и увидел, что лоскут - всего лишь оконный тюль. А за окном всего лишь тополь, каких миллионы в их городе. А на тополе вертит головой серо-коричневый потрепанный жизнью и дворовыми кошками воробей. А в черной бусинке глаза воробья отражается и окно, и тюль, и покалеченный и перебинтованный он сам. Антон удивленно моргнул: "Стоп! Как я могу видеть, что отражается в глазе воробья?!" Сделав над собой усилия, он посмотрел вверх. Вдоль неровно выкрашенного потолка протянулась тонкая трещина, фокус глаз расширился и проник в щель: внутри полз маленький, едва больше игольного ушка паучок.

Звон в голове стал отступать. Но вместо него на Антона обрушился шквал смешанных звуков, звучащих со всего города: автомобильные гудки, переливы колоколов, бесчисленные чириканья, мяуканья, лай, человеческие голоса, скрипы, свисты! И басами во всем этом навалившемся неожиданном хаосе гулко билось его собственное сердце.

"Что происходит? Что со мной? Ничего не помню!" - перебиваемые тысячами различных шумов, мысли растерянно прыгали, ударяясь о черепную коробку Антона. Он зажал уши руками, чтобы ничего не слышать, и стал медленно дышать, пытаясь утихомирить сердцебиение. Когда доступ звуков в его несчастную голову прекратился, мозг стал соображать быстрее. Комната, в которой он находился, была оклеена светлыми бумажными обоями в мелкую розовую полоску, повсюду были цветы в горшках, большие, достающие до потолка, и совсем крохотные, в маленьких пластиковых стаканчиках. Такого огромного количества цветов Антон не видел никогда. На стенах висели миниатюрные гобеленовые картинки в золоченых рамках. Из мебели стояли только небольшой шкаф со старинными резными дверцами и такой же комод. В общем, жилище явно принадлежало пожилой даме, но как здесь оказался Антон?

Чуть скрипнула дверь и в комнату вошла женщина. Антон бессмысленно уставился на нее. На суровом лице незнакомки мелькнула светлая тень, и сразу стало понятно, что ей не больше тридцати лет. Она подошла к постели Антона и упала перед ней на колени, устремив взор на икону, венчавшую кованую решетку кровати. Губы зашевелились в беззвучной молитве. Антон уставился на девушку во все глаза.

Ее можно было назвать красивой, несмотря на неправильные черты лица. Выдающиеся скулы, нос горбинкой, но зато какие потрясающие глаза! Антон буквально утонул в них. Зеленые, со светло-коричневыми, едва заметными обычному глазу крапинками и сверкающими переливами. В них было все: и испытанная боль, и затаенная радость, и безвозвратно утраченные надежды. Под глазами пролегли темные круги печали и скорби. Голова девушки была покрыта черным платком, а тело облачено в бесформенное черное платье, полностью скрывающее ее фигуру.

Девушка закончила молитву, и, мельком взглянув на Антона, опустила глаза. Поднявшись с колен, она подошла и наклонилась, обдав его тончайшим ароматом ночного дождя. Он зажмурился и сделал глубокий вдох. Она пахла восхитительно. Девушка приподняла подушки, чуть прикоснувшись к нему свои тонкими сильными пальцами, он перехватил ее руку и попытался что-то спросить, но вместо слов из горла вырвался приглушенный хрип. Незнакомка прикоснулась к его губам рукой, давая понять, что ему нельзя разговаривать.

Антон попытался сесть, но тело было ватным и тяжелым. Он попытался пошевелить пальцами ног, но вдруг понял, что совершенно не чувствует их. Ноги его не слушались. Его охватила паника. Девушка встревожено посмотрела на него и молча, не сказав ни слова, вышла из комнаты.

Антон остался один, к горлу подкатил ком, и в носу предательски защипало. Он закрыл глаза, чтобы слезы не нашли выхода, но сквозь веки пробивался ослепительный солнечный свет, разливаясь радужными кругами. "Все пропало", - подумал Антон, но слабость организма оказалась сильнее мыслей, и он снова уснул.

Светлана в это время тяжело опустилась на кухонный табурет и привалилась спиной к стене. Она очень устала, устала от жизни, от постоянных мыслей, от страданий. Если бы не этот парень, она давно бы уже лежала на дне реки. Тогда она приняла четкое решение - жизни без детей и мужа больше не будет. Нельзя. Невозможно. Бессмысленно. Когда их не стало, мир обрушился на нее всей своей тяжестью. Она не могла подняться с постели даже чтобы пойти на похороны. Она не могла находиться в квартире, где еще несколько дней назад были слышны детские голоса и ворчание мужа по поводу затерявшихся ключей от машины. Она просто ушла оттуда, уехала к бабуле и уже несколько месяцев жила с ней, потому что вернуться назад сил не было. Как, впрочем, и жить дальше.

В тот вечер Светлана поняла, что она на пределе, смысла в ее жалком и безумно для нее мучительном существовании нет. Самое простое было просто исчезнуть, оставив бабуле записку, что уехала к подруге в Саратов.

Она шла по ночному городу по направлению к центральному мосту и в последний раз, как ей тогда казалось, вдыхала сырой, пропитанный заводским дымом и городскими отбросами, запах жизни. Сумку с вещами, собранную для спокойствия бабули, она оставила на скамейке в сквере. В какой-то момент стало очень легко. Само ожидание смерти не казалось таким страшным. Она не знала, что будет после, но готова была узнать истину.

Тучи сгустились над Городом. Ветер стих. Первые тяжелые капли дождя упали на асфальт. "Это прощальные слезы жизни", - подумалось Светлане, и впервые за последние месяцы по лицу потекли ее собственные слезы, смешиваясь с дождевой водой.

Где-то в соседнем переулке раздался визг тормозов и глухой звук удара. Светлана вздрогнула, в грудной клетке кольнула тревога, но она решила идти прямо к своей цели, никуда не сворачивая. Впереди, на перекрестке мимо нее пронесся автомобиль, и, моргнув яркими фарами, исчез из виду. Водитель ехал так быстро, словно пытался бежать. Света остановилась и, чуть посомневавшись, свернула в переулок, откуда минуту назад выехала машина.

Впереди на асфальте, скрываемое ночным сумраком, неестественно лежало тело человека. Светлане стало страшно. Она медленно подошла к нему и оглянулась. Вокруг не было никого. Город словно умер, ни в одном окне не горел свет. Неестественно весело мерцала вывеска продуктового магазина, но витрины также были темными. Тишину ночного города нарушал только тихий шелест дождя.

Она сразу поняла, что этот распростертый на асфальте человек не такой, как все. От его лица исходило странное свечение, которое Света видела только однажды в жизни. Это было лет пять назад, когда еще была студенткой медицинского института. Надо сказать, училась она неважно, выше тройки преподаватели ей обычно не ставили. Да и сама Светлана, а для друзей просто Сметана из-за прозрачной белой кожи, понимала, что не будь у нее такого страстного желания стать врачом, она бы давно сама бросила учебу. Ну не понимает она многого, не укладываются у нее в голове все эти термины, латынь, а особенно фармакология. Однажды после очередной провальной сдачи экзамена, Светлана сидела на лавочке в скверике и рыдала в голос от обиды и отчаяния, закрыв лицо ладонями. Ей на голову легла чья-то теплая рука. Света посмотрела в ясные лучистые глаза незнакомца, добрые, как сама любовь. От гладкого лица его лилось невероятное свечение. Света не могла пошевелиться, ее словно парализовало. От руки в голове стало разливаться приятное тепло, напитывая все тело сверху вниз горячей волной легкости и энергии, перед глазами растеклась яркая радуга. Когда Света пришла в себя, вокруг никого не было. Но с того дня она стала лучшей ученицей на потоке. Бабуля сказала, что это был сам Бог. Светлана была атеисткой, как и вся молодежь, страдающая нигилизмом и юношеским максимализмом, но все же стала украдкой молиться. После этой встречи все в ее жизни складывалось прекрасно. И все разрушилось в один миг, когда Бог забыл про нее.

Эдвард стоял в воротах форта и смотрел на извилистую дорогу, обвивающую холм и затем исчезающую в чащобе у подножья величественных гор. Ему предстоял неблизкий путь... Путь куда? Домой? Нет! Эдвард чувствовал, что анклав Ордена, расположившийся в горах, так и не стал ему домом, родным домом, который бы смог заменить тот самый близкий и милый сердцу, в котором он провел свое детство, пока не наступил день в корне изменивший всю его дальнейшую жизнь...

Эдвард передернул плечами, зыбкий холодок пробежал по его щеке, вырвав его из пучины воспоминаний, он поднял глаза вверх, где высоко в облаках раскинув крылья, гордо парил горный орел. Проводив взглядом птицу, Эд поправил свою сумку, в которой был аккуратно уложен заботливым стражником солдатский паек на несколько дней и, выдохнув, глядя на горы, сделал очередной шаг навстречу своей переменчивой судьбе.

Все было видно в блестящем шаре Индиры. Она, прищурившись, смотрела на задумчивого юношу, затем тряхнула рыжей копной густых, коротко стриженых волос, украшенных медным обручем, и повернулась.

- Говори! - нетерпеливо произнес низкий мужской голос из темного, поросшего блестящими сталактитами угла. В пещерном сумраке мелькнули жутковатые белые зрачки и снова исчезли.

- Этот подойдет... - глаза собеседника Индиры злобно сверкнули: - Он еще не знает, что его нити Судьбы сплетены в узор смерти, это идеальный кандидат для проведения ритуала. Сейчас он слаб после ранения, но соки жизни наполняют его тело с каждой минутой все больше. Однако странно другое...

- Что? Говори!

- Он не единственный, существует второй. Он каким-то образом связан с нашим мальчиком и находится... далеко, очень далеко. Не знаю, откуда эта духовная связь, но она может стать нам полезной!

- Что ты имеешь в виду?

- Если с Эдвардом ничего не выйдет, будет нужна замена, я найду второго и приведу к нам, - дерзкая красотка громко рассмеялась, потянувшись, словно пантера перед прыжком. Черная длинная накидка из блестящего меха распахнулась, обнажив великолепное бронзовое тело, - А теперь убирайся. Больше ты от меня ничего не услышишь.

Сталактиты зазвенели, переливаясь, и из угла по полу заструилась черная дымка. Индира брезгливо поморщила нос. Вернувшись к сверкающему шару, эта дикая рыжеволосая кошка едко улыбнулась и нежно провела пальцем по холодной поверхности, словно хотела погладить Эдварда по щеке. Диковинная шуба медленно соскользнула с ее гладких плеч и упала к ногам. Летучие мыши восхищенно застыли по углам пещеры, наблюдая за неземной красотой колдуньи, медленно погружавшейся в холодный подземный бассейн с мертвой водой.