Разбойная дорога

24 Трое наверху

— Черта с два! — сказал я.

Но, честно говоря, я не был так уж уверен, что он не бог. То есть я абсолютно не сомневался в том, что он смертный, но с самого начала я подозревал, что боги уготовили ему какую-то роль. Его поместили на моем пути, и даже когда мы разошлись, поспорив, нас очень скоро снова прибило друг к другу.

Я — свидетель. Меня послали в Занадон наблюдать, и в первые же часы моего пребывания в городе мне было показано множество тайн. Без Ториана я никогда бы не смог увидеть этого. Поэтому вполне возможным представлялось, что он как бы назначен моим помощником. Эта мысль нравилась мне больше.

Я все еще надеялся, что Балор действительно явится во всем своем великолепии, чтобы спасти Шалиаль от жалкой смерти на ступенях храма. Я все еще рассчитывал увидеть это своими глазами, и опять-таки без моего дюжего спутника я ни за что бы не попал сюда.

Но если Балор все-таки не явится лично, разве не может случиться так, что он пошлет взамен себя подходящего смертного? Вполне возможно, именно такая истина стоит за древней легендой. Возможно, именно так все и было раньше. Это больше похоже на то, как обыкновенно действуют боги. Ториан сам предположил это в самый первый вечер, едва успев вырваться на свободу.

А почему бы и нет? Ториан — воин, к тому же здесь его никто не знает. Он умен и решителен. На мой взгляд, из него вышел бы куда лучший полководец, чем из недоумка Фотия — марионетки своего деда. Вполне возможно, именно его послали боги… и если так, то, выходит, помощником получаюсь я.

Он взял меня за горло.

— Теперь я Балор. Я поднимусь к Шалиаль и все ей объясню. Если она видела уже Фотия, она обрадуется замене. Если нет… что ж, она все равно предпочтет меня перспективе ужасной смерти. Я не новичок в общении с женщинами, друг мой Омар. Ты ведь видел, как она смотрела на меня?

Правда, я видел.

— Я буду обращаться к ней с подобающим почтением, — буркнул он. — Я несказанно преклоняюсь перед ее отвагой и скажу ей это.

— Есть еще одна сложность, Ториан, — прохрипел я, с трудом шевеля кадыком.

— Сложностей несть числа, но боги позаботятся об этом. Не ты ли советовал мне доверяться богам? Я так и поступил, и вот что вышло. А теперь ты поможешь мне. Ведь поможешь?

Его рука сжалась. Я с трудом пошевелил головой, что означало кивок, и мне позволено было сделать вдох.

В конце концов я все равно не смог бы остановить его. Люк был уже закрыт, и он не позволил бы мне открыть его. Может, мне удалось бы уговорить его позже. А может, и нет — как знать?

История понесла, закусив удила.

Я пришел Ториану на помощь. Вдвоем мы кое-как передвинули сундук на крышку люка. Потом нашли другой, заполненный только наполовину, и каким-то образом ухитрились поставить его на первый. Мне показалось, я окончательно надорвал себе спину. Но конечно, на долю Ториана пришлась львиная доля нагрузки. Интересно, как Балор намеревается служить городу, если заработает себе грыжу?

И в довершение всего мы водрузили на верх этого сооружения гранитную статую. Жрецам пришлось бы прорубать дорогу топорами, а на это у них уйдет несколько дней. Отсюда нас беспокоить не будут.

Потирая спину, я взял фонарь и отправился осматривать храмовый чердак. Первая галерея была сплошь завалена скульптурными обломками и прочим старьем. Я удивился, как это пол выдерживает такую тяжесть, и тут же сообразил, что подо мной — сплошная каменная кладка.

Вторая — восточная — галерея оказалась чуть свободнее. По большей части там лежали полуистлевшие одежды — судя по всему, слишком священные, чтобы уничтожать или выбрасывать их. Прогнившие ковры в рулонах. Штабеля столов и стульев, как правило, сломанных. Еще там стояли загадочные шкафы в весьма плачевном состоянии — наверняка их никто не открывал уже несколько столетий. Неописуемая грязь покрывала все это толстым слоем. Я посмотрел наверх и увидел гнезда ласточек, облепившие потолок — их тут было не счесть, — как камешки на берегу. Я поискал взглядом летучих мышей, но не нашел.

Ближе к концу галереи я нашел-таки расчищенное пространство и там — следы недавнего обитания — кушетку с относительно чистым бельем, стол с остатками пищи, пару стульев. Это, решил я, и есть логово Грамиана Фотия. Увидев на столе несколько серебряных подсвечников, заляпанных оплывшим воском, я зажег свечи, чтобы стало посветлее. Все, чего я добился, — так это того, что тьма вокруг только сгустилась.

— Глянь! — сказал Ториан, показывая на кровать и на пол возле нее. — Кровь, и довольно свежая. Здесь она и погибла.

Я поперхнулся. В ответ прогрохотал гром.

Рядом с моей ногой лежал гребень, а чуть дальше — тряпка, которая вполне могла быть набедренной повязкой, оставленной здесь тем, кто предпочитает хранить одежду на полу.

— И поди сюда, посмотри. — Ториан двинул лучом фонаря дальше, рассекая темноту до тех пор, пока не уперся им в угол, потом поднял фонарь выше, осветив здоровенную скамью, вполне способную послужить обеденным столом отряду солдат. В луче света вспыхивали и переливались золото и бронза — первое подлинное свидетельство задуманной подмены. Вот они — доспехи бога: шлем и нагрудник, кольчуга и наголенники, налокотники и перчатки. Они не походили ни на что, виденное мной до сих пор, но Балора всегда изображают в подобных допотопных доспехах.

Ториан взял меч и взвесил его в руке. Рукоять блеснула самоцветами. Он одобрительно хмыкнул, попробовал кромку клинка пальцем и кивнул. Потом примерил шлем. Тот тоже был отделан серебром, золотом и крупными самоцветами. Шлем подошел ему в самый раз — и он вдруг сделался удивительно похож на Балора. В таком шлеме кто угодно сойдет за бога, напомнил я себе.

— Ты считаешь, он… то есть ты… ты считаешь, что человек сможет устоять во всем этом? — спросил я.

— Я могу стоять в этом! Да что стоять, я мог бы целый день сражаться в этом! Они сделаны просто замечательно! Очень, очень старой работы, но качество великолепное. Я никогда не видел доспехов лучше, даже в полрейнском дворце. Грех переводить такие доспехи на этого недоумка Фотия.

— Он с сожалением положил шлем обратно на скамью. — Старую кожаную подкладку, конечно, заменили. Но даже меняли очень давно, и все равно шлем в хорошем состоянии. Нет, в прекрасном.

Скамья была завалена тряпками, и в воздухе пахло маслом. Фотия не держали без дела. Я беспокойно вглядывался в окружающую темноту. Слишком уж гладко все шло до сих пор. Где же драма? Где негодяй? Пища и следы недавней деятельности говорили о том, что он ушел совсем недавно — и что он может вернуться с минуты на минуту.

Я надеялся, что он не наверху, не с Шалиаль.

Ториан сделал шаг, и свет его фонаря выхватил из мрака новые чудеса: стопку чистых бумажных одежд, которые не могли лежать среди окружающей их грязи дольше, чем несколько дней, скорее даже часов. Я подошел посмотреть на них поближе и понял, что это рубаха и штаны, которые надевают под броню.

За ними стояла серебряная женщина без головы, на поверку оказавшаяся платьем на деревянном манекене. Она тоже была слишком чистой, чтобы храниться здесь долго. И серебряный же головной убор…

Мы находились уже в северной галерее, и хлама здесь было меньше: в основном вещи полегче, которые просто убирали с пути. Мебель и ящики с пергаментными свитками. Пройдя половину галереи, я оказался у проема с лестницей, уходившей в толщу центрального столба. Я сверился с картой у меня в голове и решил, что лестница должна выходить наверху прямо под Майаной или чуть сбоку от нее. Я приподнял фонарь.

Все потолки в храме находились на высоте в два с лишним роста, и этот альков не был исключением. Ступени уходили к самому потолку, который служил одновременно полом Обители Богини. Как сказал Ториан, там тоже должен быть потайной люк, иначе вся эта конструкция просто теряла смысл. Я поднялся на половину высоты и увидел массивную ручку и два тяжелых бронзовых засова. Судя по блеску металла, их недавно чистили и смазывали.

— Ну! — загрохотал голос за моей спиной, и я подпрыгнул. — Ну, Меняла Историй, не пора ли нам подняться и известить прекрасную Шалиаль о некоторых изменениях в программе?

Я все еще колебался.

— А что с восточной стороны?

— Все то же самое и очень вонючий ночной горшок в придачу. Одним словом, большой свинарник! Идем же! — Ториану явно не терпелось снова встретиться с Шалиаль.

— Ты не хочешь взять с собой меч Балора на случай, если она там уже не одна?

— Люк заперт с этой стороны, Омар. И доспехи Балора тоже здесь. Я не ожидаю увидеть Фотия с той стороны. Это то, что называется стратегическим мышлением.

Раздосадованный тем, что уступил в споре, я поднялся по лестнице. Ториан не отступал от меня ни на шаг. Когда голова моя коснулась камня, я глянул на его размер и безнадежно вздохнул.

— Это нереально! — сказал я. — Джаксиан был прав! Вдвоем его ни за что не поднять.

— Он же поворачивается вокруг оси, тупица! Видишь? Вон упоры в стене. А теперь отодвинь засовы или пусти меня.

Я изогнулся, почти распластавшись на верхней ступени, и дотянулся до засовов. Я потянул первый. Он легко выскользнул из гнезда. Я поменял руку, попробовал второй, и тот не доставил мне больших хлопот. Тогда я уперся плечами в холодную гранитную плиту. Наверное, Ториан тоже поднимал ее вместе со мной, но мне приятнее думать, что я поднял ее сам. Огромная плита была так тяжела, что мне пришлось напрячь все мускулы до последнего, чтобы стронуть ее с места, но дальше она пошла сама. Свет ударил мне в глаза, ослепив на мгновение, и я задохнулся вонью горящей смолы.

Когда камень поднялся приблизительно параллельно лестнице, противовес ударил в упоры, и плита резко остановилась. Казалось, содрогнулся весь храм. Все еще подслеповато щурясь, я высунул голову осмотреть Обитель Богини.

Груда зеленых веток была свалена почти посередине зала в некоторое подобие постели. Груда была недостаточно высокой, чтобы удобно сидеть на ней, но Шалиаль Тарпит все же сидела, опершись на отведенные назад руки, вытянув ноги — одна безупречной формы лодыжка лежала на другой, — и, чуть покраснев, смотрела на меня с удивлением в огромных темных глазах.

— Вы все еще уверены, что не хотите замуж за Дитиана Лия? — вежливо спросил я.