Разговор по душам

ЧУЖОЙ ФОНАРИК

Володя с разбегу открыл дверь в комнату и вдруг увидел: за столом, рядом с мамой, милиционер. Испуганно отшатнувшись, он хотел было удрать, но его уже увидели.

— Вот и Володя наконец, — сказала мама.

Сказала так, будто даже обрадовалась. А милиционер сразу вскочил и взял Володю за руку:

— Давай, брат, скорее, а то заждался я!

— Что я такого сделал? — закричал мальчик. — Никуда не пойду!

— Не дури, — сказала мама спокойно, словно ничего не случилось, — давно было пора тебе самому сходить.

Милиционер повел Володю по лестнице вниз, а тот отбивался от него руками и ногами. Милиционер остановился. Лицо у него было совсем молодое, безусое и краснощекое. Он оглядел Володю и засмеялся:

— Ишь, как оробел! Да я что, пугало, что ли? Или Лидия Петровна пугало? Велено мне доставить тебя к инспектору Лидии Петровне, значит и иди спокойно.

Но мальчик начал еще больше кричать и вырывать руку. Тогда милиционер отпустил его и сказал- с усмешечкой:

— Я думал, ты атаман какой, что с тобой никому ни дома, ни в школе не справитъся, а ты, выходит, трусишка самый обыкновенный!

Трусишка! Ну, уж нет! Володя плотно сжал губы и, больше не говоря ни слова, сердито пошел по улице рядом с милиционером. Пусть думают, что он просто так идет по улице с ним. Разве не могло бы быть, что (Милиционер — его старший брат или какой-нибудь другой родственник?

Но когда подошли к подъезду, на двери которого висела дощечка с надписью «Детская комната милиции», Володя опять начал отчаянно вырываться. А милиционер уже открыл дверь и пропустил его вперед.

— Что я такого… — Но тут Володя сразу замолчал, увидев за письменным столом женщину в синем кителе с погонами.

«Наверно, это и есть инспектор Лидия Петровна», — подумал Володя, со страхом глядя на нее.

Женщина подняла на него слегка раскосые, усталые глаза, оглядела медленно с ног до головы и спросила:

— Что же ты, Володя, сам не пришел? Обязательно приводить тебя нужно?

Он снова принялся за свое:

— А что я такого сделал?

— Сядь, успокойся, — тихо сказала Лидия Петровна и показала на круглый стол, покрытый скатертью. Володя присел на кончик стула, робко оглядываясь.

На стене яркие плакаты, на столе книжки с картинками, газета «Пионерская правда», кубики, детское лото… Володя не верил своим глазам: игрушки и книжки с картинками в милиции!

Он придвинул к себе толстую книгу, открыл ее и, сделав вид, что внимательно читает, исподлобья следил за инспектором: что-то она сделает с ним?

А Лидия Петровна, казалось, совсем забыла о мальчике. Низко склонившись над столом, она что-то сосредоточенно писала в толстой тетради.

Открылась дверь, и тот же милиционер привел нового «героя», испуганного белобрысого мальчугана.

Тот сначала отчаянно кричал, потом притих и, только жалобно всхлипывая, бубнил: «Я больше не буду, я больше не буду…»

Володе было стыдно смотреть на него, и он притворился, что углублен в чтение. Пусть этот мальчишка не воображает, что он, Володя, одного поля ягода с ним. Смешно смотреть, как он дрожит. Вероятно, боится, что за езду на «колбасе» ему попадет от отца, которого вызывает сейчас по телефону инспектор.

Хорошо, что мальчишка, о котором идет речь, сидел в ожидании отца в другом конце комнаты, углубившись в свои мысли, а то бы он, пожалуй, догадался, что не очень-то спокойно на душе и у мальчика за круглым столом, если книга, которую тот как будто бы так прилежно читает, лежит перед ним вверх ногами.

Опять открылась дверь, и в комнату вошла высокая женщина в клетчатом платке. Быстро подойдя к столу инспектора, она проговорила сквозь слезы:

— Спасите моего сына!

Лидия Петровна усадила ее против себя и мягко сказала:

— Успокойтесь, гражданка. Успокойтесь и расскажите все подробно.

И женщина, рыдая, стала рассказывать. Сын у нее, шестиклассник, совсем отбился от рук, перестал ходить в школу. Не слушает, грубит, не помогает ей ни в чем. А теперь и совсем домой не является… Связался с какими-то парнями, может, воры они, кто их знает.

— Уж лучше бы его в колонию отправили.

— Надо будет, и в колонию отправим, — строго сказала Лидия Петровна, записывая что-то в свою тетрадь.

Володя напряженно вслушивался, не в силах отвести лица от женщины. От каждого ее слова, долетавшего до него, он вздрагивал, как от удара.

— Все силы на него положила, всю жизнь ему отдала… — слышал Володя, и ему казалось, что это говорит- его мать.

Наконец женщина, немного успокоившись, ушла. За это время, пока она сидела, любитель езды на подножке успел уснуть, прикорнув на диване. ¹

Лидия Петровна подошла к Володе, слегка пригладила его рыжеватый встрепанный чубик.

— Читать любишь — это хорошо…

Тут только Володя увидел, что держит книгу вверх ногами. Он покраснел и насупился. Но Лидия Петровна, как будто ничего не заметив, продолжала задумчиво разглядывать мальчика.

— Смотрю на тебя и никак не могу поверить, что и ты так же мучаешь свою мать!

— Я ее мучаю! — закричал он. — .Это она меня мучает! Все ворчит, все прорабатывает…

Теперь ему стало ясно, что это мама на него наябедничала. Он представил себе, как она сидела здесь за столом Лидии Петровны и при всех жаловалась на него, может быть, даже плакала, как та женщина! И как это она могла сделать! Как только могла!

У Володи пересохло в горле от волнения. Губы его дрожали. Теперь после этого он не может идти домой! Нет, он не пойдет домой. Пойдет к Сергею. Только бы найти его поскорее. Как хорошо, что у него, завелся новый друг, Сергей, такой взрослый, самостоятельный, сильный друг! Володя совсем недавно познакомился с ним в кино: так вышло, что места их были рядом. Потом- они вместе пошли домой. С тех пор и подружились. Правда, Володя домой к Сергею не ходит, но стоит только Сергею свистнуть под окном во дворе, как Володя сразу бросает все свои дела и бежит к нему. И вот они гуляют вместе, ходят в кино, на каток… А иногда встречаются на заднем дворе соседнего дома, в пустом подвале. Сергей живет недалеко от этого места, только ходить к нему неудобно, он живет с бабушкой, а она больная, нервная…

Никто не знает про их дружбу ни в школе, ни дома. И пусть мама его сколько угодно расспрашивает и даже бьет, все равно Володя будет молчать. И инспектору про Сергея ни за что не расскажет!

Так думал Володя в то время, когда Лидию Петровну опять отвлекли какие-то новые посетители: пришел отец того мальчишки, которого сняли с подножки. А Володе было уже нисколько не интересно, зачем приходят, из-за чего волнуются эти люди. Он был слишком занят своими мыслями.

Голос Лидии Петровны заставил его вздрогнуть. Комната уже опять опустела, и Лидия Петровна, перелистывая папку с бумагами, говорила Володе:

— А теперь, Володя, сядь, поговорим с тобой начистоту. Ты на какие деньги приобрел фонарик у своего приятеля?

Володя покраснел и насупился: какое ей до этого дело!

— На какие же? — строго повторила Лидия Петровна.

— Ну, на деньги, которые мне мама оставляла на школьные завтраки.

— На школьные завтраки… — Лидия Петровна посмотрела на Володю в упор, и мальчик понял, что она уже все знает: и про Сергея и про то, что он, Володя, в школу не ходит.

— Так вот, — строго сказала Лидия Петровна. — Придется тебе этот фонарик вернуть владельцу. Твой приятель продал тебе чужую вещь, он ее украл.

— Украл! Не может быть, не может этого быть! — побледнел Володя. — Это подарок его отца. Его отец на фронте погиб, он был герой…

Лидия Петровна покачала головой:

— К сожалению, все это не так, совсем не так. — И она прибавила со вздохом: — Видишь, дружишь с человеком, а не знаешь, кто он.

Лидия Петровна помолчала. Потом опять подняла глаза на мальчика:

— А скажи, что было между вами у кинотеатра в воскресенье?

— А что было? Ничего не было…

— Ты правду скажи, — строго сказала Лидия Петровна.

— Ну, он хотел, чтобы я продал свой билет, который мне мама купила, за двойную цену. Вот и все.

— Ну, и ты, конечно, продал и деньги отдал ему? — спросила Лидия Петровна.

— Ему очень нужны были деньги, — тихо сказал Володя.

— Очень нужны… — вздохнула Лидия Петровна. — Ну, а если бы он велел тебе залезть в чужой карман, ты бы тоже залез? Нет, говоришь? А по-моему, залез бы. Ведь у тебя уже своей воли нет…

Володя молчал, подавленный, а Лидия Петровна, сурово глядя на него, говорила:

— И на такого негодного человека ты променял школу, товарищей. Даже мать свою готов был променять, мать, которая отдает тебе всю жизнь, дороже и роднее которой нет никого на свете.

— Неправда! — Володя взволнованно вскочил. В глазах его стояли слезы. — Я знаю, все это мама выдумала, вы с ней, наверно, сговорились меня в колонию отправить, а я все равно оттуда сбегу.

Он вскочил с места, рванул дверь и выбежал на улицу.

Стоял сильный мороз, но Володе было жарко. Он даже не заметил, что пальто его расстегнуто, а шапку он держит в руке. Лицо его горело, сердце билось со страшной силой.

Неужели друг его нечестный человек, неужели он его обманывал? Сейчас же надо найти его, все-все выяснить!..

Добежав до знакомого дома, Володя замедлил шаг и, как всегда, стал осторожно пробираться на задний двор к подвалу.

Во дворах, заваленных дровами, играли ребята, кричали, хохотали, кидались снежками. Один ком попал ему прямо в лоб. В другое время он дал бы сдачи как следует этим мальчишкам, но теперь ему некогда было с ними связываться. Будто ничего не заметив, он побежал потихоньку дальше, чтобы за ним не погнались и не проследили, куда он идет. На заднем дворе было пусто. Володя спустился по знакомым заснеженным ступенькам вниз, и вдруг… Что это? Подвал на замке.

Новости! С чего это Сергей вздумал его запирать? Володя, недоумевая, поднялся вверх во двор, сбежал снова вниз. Так делал он много раз, чтобы согреться. А Сергея все не было. Холод пронизывал мальчика, а голова была полна тяжелых мыслей: слова Лидии Петровны не давали ему покоя.

И правда, как это случилось, что он бросил школу, бросил отряд? Ведь еще совсем недавно все это было очень дорого ему, совсем недавно он дружил с ребятами. Потом вспомнилось, как убеждал Сергей: «И зачем тебе эта школа! Максим Горький кончал школу? Нет, не кончал. А великим писателем стал? Стал. Вот поедем с тобой путешествовать…»

Володя вдруг затаил дыхание. Ему послышался голос Сергея. Он был не один. Кто-то другой разговаривал с ним. Они шептались и посмеивались. Володя спрятался за старым, сломанным сараем, откуда доносились голова.

— Этого рыжего мы, однако, к делу приспособим, — заговорил Сергей. Володя изо всех сил затаил дыхание. Почему-то больно заныло сердце. — Он ловкий и быстрый. Куда угодно прошмыгнет, — продолжал Сергей. — Школьный кабинет в нижнем этаже. Это он мне сам рассказал. Он туда с вечера проскочит, а мы под окнами прогуливаемся как ни в чем не бывало. Он форточку откроет и выбросит нам микроскоп и разные там электромоторчики…

— Ну, а если твой рыжий заартачится? — насмешливо спросил другой.

— Он заартачится?! — Сергей презрительно свистнул. — Да он за меня в огонь и в воду полезет!

— Нет, не полезу и школу свою грабить не дам! — задыхаясь от гнева и обиды, крикнул Володя, выбежав из своей засады.

Не дав опомниться ошарашенным от неожиданности негодяям, мальчик стремительно помчался со двора. Он бежал, крепко сжав кулаки, сгорая от стыда и ненависти к тому, кто так грубо и жестоко обманул его.

Не оглядываясь, мчался он назад, в детскую комнату, к инспектору Лидии Петровне.