Разум и чувства и гады морские

Глава 40

— Ну что ж, мисс Дэшвуд, — со всезнающей улыбкой сказала миссис Дженнингс, — я не спрашиваю, о чем вы говорили с полковником; право, я старалась не вслушиваться. Но хотя его лицевые наросты так трепетали и вздрагивали, что дикция его была еще менее четкой, чем обычно, до меня донеслось несколько фраз, и я поняла, о чем идет речь. Могу вас заверить, что никогда в жизни не была так довольна, и от всего сердца желаю вам радости.

— Спасибо, сударыня, — ответила Элинор, — это и в самом деле доставило мне большую радость. Доброта полковника поистине не знает границ. Такой поступок совершили бы немногие. Как редко можно встретить столь сострадательное сердце! Не могу передать, как я удивилась, что такая возможность представится столь скоро.

— Возможность! — воскликнула миссис Дженнингс. — Уж если мужчина решился, возможность он всегда найдет. Ну, душенька, еще раз поздравляю и желаю всяческих благ. Если и существуют на свете счастливые семьи, кажется, я знаю, где вскоре заведется одна из них.

— Полагаю, вы имеете в виду Делафорд, — ответила Элинор с бесцветной улыбкой.

— Да-да, душенька, и ничто иное! Что до того, будто дом недостаточно хорош, не знаю, отчего полковник это возомнил — лучшего дома я и не видывала.

— Он всего лишь говорил, что дом нуждается в починке.

— Ну и кто ж ему виноват? Почему он сам этим не займется? Кто, кроме него, это сделает?

Пока Элинор гадала, что могли означать эти слова миссис Дженнингс, их беседу прервал чудовищный грохот, и от страшного удара задрожали стены. Даже Марианна испуганно подняла глаза от клавиш фортепьяно.

Дружно повернувшись к куполу, они увидели нечто, более всего похожее на рыбу-меч, выросшую до поистине гигантских размеров. Вскоре они догадались, что это вовсе не рыба-меч, а нарвал весом в три с половиной тонны, с блестящими глазками на огромной голове и длинным витым рогом на лбу; другими словами, это чудовище было в таком же родстве с рыбой-мечом, как свирепый лев с домашним котом. Несколько юрких рыб-мечей метались вокруг его огромной туши, будто бы приветствуя своего героя.

— Боже милостивый! — вскричала Элинор. — К ним пришло подкрепление!

Нарвал принялся бить в стекло своим рогом; с каждым ударом стекло содрогалось, затем, после долгой паузы, раздавался следующий удар.

— Полагаю, настало время призвать сэра Джона и спросить, что он об этом думает.

Миссис Дженнингс тотчас начала собираться, но Элинор напомнила ей никому не пересказывать содержание их разговора.

— Ну что ж, — с заметным разочарованием согласилась та и потом, дважды перепроверив, что всплывательный костюм на месте и в полном порядке, уточнила: — Даже Люси нельзя сказать?

— Нет, сударыня, прошу вас, не говорите даже Люси. Один день ничего не изменит, зато я успею написать мистеру Феррарсу; полагаю, он должен узнать все первым. Я немедленно этим займусь. Такое дело не терпит промедления, ведь на него теперь свалится очень много хлопот.

Миссис Дженнингс была этой речью крайне озадачена. У нее никак не укладывалось в голове, зачем Элинор писать мистеру Феррарсу, да еще и в такой спешке. Она как раз собралась расспросить ее, как раздался такой громкий удар, что Станция содрогнулась, точно игрушка в руках беспечного ребенка. Нарвал повернулся боком и принялся биться о купол всей своей тушей, снова и снова, все быстрее и быстрее. Марианна, чьи руки замерли над клавишами, могла бы поклясться, что прочие рыбы ликуют.

— До свидания, душенька, — торопливо заговорила миссис Дженнингс. — Я не слыхала таких приятных новостей с тех пор, как Шарлотта разрешилась от бремени. Надеюсь лишь, что наша радость не омрачится… чем бы то ни было.

И снова стекло застонало под ударом, и весь купол содрогнулся.

Элинор села за стол и задумалась: с чего начать, как лучше все представить? Где набраться такта, чтобы составить такое послание, когда глубоководная армия под командованием гигантского нарвала ставит под угрозу ее дом — да и весь ее мир! Так она раздумывала, когда вдруг вошел Эдвард. Его внезапное появление повергло ее в полнейшее смятение. С тех пор как его помолвка была предана огласке, то есть с тех пор, как он узнал, что ей все известно, они еще не встречались. Новость, которую она намеревалась сообщить, смущала ее и того больше. Эдвард тоже пребывал в волнении, но у него были и другие причины для беспокойства. Бросив взгляд на стекло купола, он печально сказал:

— Вот оно что. Значит, они и здесь.

— Почему, как вы думаете, они осаждают отсек миссис Дженнингс? — невинно поинтересовалась Элинор, втайне радуясь тому, что нашлась тема для беседы, которая никак не касалась ни его помолвки, ни известия о вакантном маяке в Делафорде.

— Вы полагаете, больше их нигде нет? — спросил Эдвард. — Про этот необычайный феномен сообщают из каждого сектора. — В Беркли о стекло бьется лбом гигантский дюгонь, в запруде Рампол — армада морских волков, не меньше тысячи, они снова и снова выстраиваются в ряд и все вместе кидаются на стекло. Инженеры говорят, что нам не о чем беспокоиться, каждая деталь купола проверена по тысяче раз, и Станция Бета в безопасности.

— Значит, бояться нечего, — заключила Элинор, готовясь сообщить ему новость, камнем лежавшую у нее на сердце.

— Верно, — согласился Эдвард. — И все же…

За стеклом к нарвалу подплыл лакей с ружьем Фурчи-Ланди — мощной пневматической винтовкой, способной стрелять сквозь толщу воды на любой глубине, — прицелился в огромную тушу и, промахнувшись, принялся перезаряжать.

— Миссис Дженнингс сообщила мне, — заговорил Эдвард, дождавшись этой паузы, — что вы хотите со мной поговорить. Иначе я никогда не позволил бы себе явиться в ваш дом столь бесцеремонным образом. Но в то же время мне было бы чрезвычайно жаль покидать Станцию, не попрощавшись с вами и вашей сестрой, особенно учитывая, что я теперь не скоро… маловероятно, что мне скоро выпадет счастье снова вас увидеть.

— Вы не уехали бы без наших наилучших пожеланий, — ответила Элинор, взяв себя в руки и вознамерившись разделаться с возложенной на нее ужасной задачей как можно скорее, — даже если бы мы не смогли выразить их вам лично.

Лакей за стеклом снова выстрелил, и на этот раз пуля нашла свою цель, однако нарвала это обеспокоило не больше, чем пригоршня гальки, брошенная в борт огромному бронированному военному кораблю.

Покачав головой, Элинор продолжала:

— Миссис Дженнингс все верно сказала. Я действительно должна вам кое о чем сообщить, потому и собиралась написать вам письмо. Полковник Брендон, который ушел всего десять минут тому назад, поручил мне передать, что имеет честь предложить вам маяк в Делафорде, недавно опустевший, лишь сожалеет, что доход от него невелик. Позвольте поздравить вас с тем, что у вас есть такой благородный и заботливый друг.

— Полковник Брендон!

— Да, — продолжала Элинор, к которой теперь, когда худшее осталось позади, вернулась ее решимость, — таким образом полковник выражает свое сочувствие к вам и к положению, на которое вас несправедливо обрекла семья, каковое сочувствие, безусловно, разделяем и я, и Марианна, и все те, кто считает себя вашими друзьями. Также он желает доказать вам свое уважение и одобрение вашего поведения в сложившихся обстоятельствах.

И снова купол содрогнулся от удара. Лакей лихорадочно перезарядил винтовку и выстрелил в третий раз, но пуля лишь скользнула по крепкой шкуре нарвала.

— Полковник Брендон предлагает мне маяк! Разве это возможно?

Элинор не сдержала улыбки.

— Я вижу, немилость собственных родственников лишила вас и веры в дружбу.

— Нет! — с неожиданной горячностью ответил он. — Вашу дружбу я никогда не подвергал сомнениям и прекрасно понимаю, что всем этим я обязан только вашей доброте.

— Вы ошибаетесь. Позвольте вас заверить, что всем этим вы обязаны исключительно… почти исключительно собственным достоинствам и тому, как высоко их оценил полковник Брендон. Я не имею к этому никакого отношения. Пока он не рассказал мне о своих планах и о том, что прежнего смотрителя утащил пират Страшная Борода, мне и в голову не приходило, что в его владениях может находиться маяк.

Элинор замолчала, но Эдвард, задумавшись, не сразу нашелся что ответить. Наконец, будто бы с усилием, он сказал:

— Полковник Брендон — очень почтенный и благородный джентльмен. Я не слышал, чтобы о нем отзывались иначе, да и ваш брат очень его уважает. Без сомнения, он разумный человек с безупречными манерами.

Дальнейшее изъявление благодарности было невозможно, так как их внимание привлекло продолжение боевых действий за стеклом купола. Беспечно вытерпев еще два-три выстрела, нарвал повернул голову и смерил лакея взглядом, будто бы решая, стоит ли тратить на него время. Видимо, решение он принял положительное, так как затем ринулся вперед и насадил лакея на рог. Тот беспомощно болтал руками и ногами, точно баран на вертеле.

Видимо, эта легкая победа вдохновила нарвала и его остроносую свиту возобновить свои усилия с еще большим упорством — все они ринулись к куполу и застучали по нему с яростной решимостью. Паутина трещинок, поначалу едва заметная, на глазах разрасталась и не предвещала ничего хорошего. Эдвард встал и заторопился прочь.

Элинор не стала его удерживать, и разговор завершился ее пожеланиями всяческого добра и счастья, куда бы ни привела его судьба, его попытками ответить тем же, что оказалось выше его сил, и дружным изъявлением надежды, что купол, укрывающий их от бушующего моря, и в самом деле так прочен, как о нем говорят инженеры.

«Когда я снова его увижу, — сказала себе Элинор, закрыв за ним дверь, — он будет мужем Люси». Задумавшись на мгновение, она бросила взгляд на купол и поправилась: «Если я снова его увижу».

В отсек, тяжело дыша, вбежала миссис Дженнингс. С каждым шагом она оставляла за собой лужицы воды, поскольку, выбираясь слишком поспешно из своей гондолы, промочила туфли.

— Надо спешить, Элинор! Собирайтесь! Марианна!

— Что происходит? Миссис Дженнингс, вы в панике! Что может быть тому…

Миссис Дженнингс резко ухватила Элинор за воротник, заставив ее содрогнуться от боли в шее.

— Слушайте меня внимательно, душенька! Конечно, вы пребываете в приятной рассеянности после того, как полковник Брендон сделал вам предложение, однако…

— Предложение? Что вы… Ах нет, цель полковника лишь в том, чтобы помочь мистеру Феррарсу.

— Господи помилуй, душенька! — в замешательстве ответила миссис Дженнингс, впрочем несколько ослабив хватку. — Не хотите ли вы сказать, что полковник женится на вас только ради возможности заплатить мистеру Феррарсу десять гиней!

Более недоразумение длиться не могло, особенно учитывая, что стекло купола дробилось все сильнее, усилиями нарвала и его свиты новые трещины появлялись в нем ежесекундно. Последовали спешные объяснения: полковник хотел вовсе не жениться на Элинор, а передать Эдварду маяк в Делафорде.

— Это не имеет значения! — возопила миссис Дженнингс. — Ради бога, неужели вы не видите? Нам надо бежать! Нельзя ждать ни минуты! Купол — весь купол — вот-вот рухнет!

— Но инженеры… — взволнованно произнесла Марианна, сбежавшая к ним вниз по лестнице.

— Забудьте об инженерах! Мы должны покинуть Станцию! Немедленно!