Развод. Неверный муж (СИ)

Глава 52

Майя

— Кажется, у нее шок, — говорит незнакомый голос.

Я же смотрю вниз, на свои руки в крови и пытаюсь вспомнить, что произошло. Хоть что-то вспомнить. Как здесь оказалась, почему мои руки такие… Это же кровь?

— Девушка… вы меня слышите? Что произошло? — уже другой голос, мужской.

Мне зачем-то светят фонариком в лицо, я жмурюсь, но сосредотачиваюсь на мужском лице напротив.

— Она беременна.

— Вижу. Как вы себя чувствуете?

— Н-нормально, — говорю, заикаясь.

Голос свой как-то страшно слышать, он словно неживой, замогильный. И чувствую я себя так, словно умерла. Ни боли, ничего, вообще тела не ощущаю, хотя вижу, как мужчина ко мне прикасается. Единственное, что отчетливо ощущаю — дикое биение сердца. Оно так громко и часто стучит, что кажется, будто норовит выпрыгнуть из груди.

— Вам не больно?

— Нет, я… ничего не чувствую.

— Совсем?

Мне даже взгляд на нем сфокусировать очень сложно. На меня набрасывают одеяло, укутывают, хотя я и этого не ощущаю, смотрю перед собой, чтобы не обращать внимания на окровавленные руки.

— Простите, я могу… смыть это? — спрашиваю у девушки.

Она смотрит на меня непонимающе, хмурится, а я не понимаю в чем дело. Доходит до меня только когда она уходит — я спросила не на английском, а она меня не поняла. Здесь никто не понимает, потому что я в Таиланде. Воспоминания вспышкой проносятся в голове. Отъезд Яси, разговорчивый таксист, Демьян и страшный опасный джип, который нас преследовал. Звуки выстрелов, наш автомобиль заносит и мы сталкиваемся с другой машиной. Дальше я помню только доктора, который светил мне фонариком в лицо.

Осматриваю себя, трогаю живот. Я в порядке, хотя не могу понять, пострадало ли что-то, потому что не чувствую ничего. Кажется, я не пострадала. А Демьян? Где он?

— Простите, — хватаю появившуюся снова девушку.

Мы все еще находимся на улице, посреди трассы. Я сижу в машине скорой помощи.

— Мужчина… со мной был мужчина. Он… в порядке?

— Его увезли на скорой, я не знаю точно, но он пострадал сильнее, чем вы.

— А как узнать, где он? И что с ним?

— Мы едем как раз к нему. Его раньше увезли из-за срочности.

После ее слов в кузов забирается и мужчина, который меня осматривал. Машина трогается, и я без сил падаю на кушетку. Кажется, я отключилась, потому что прихожу в себя от того, что надо мной снова стоят, все тот же парень, который тут же выдыхает, стоит мне открыть глаза.

— Вам плохо? У вас что-то болит? Кружится голова?

— Да, немного. Больше ничего не болит.

— Мы вот-вот прибудем в больницу.

Киваю. Пытаюсь закрыть глаза, но мне снова задают вопросы, а я хочу спать, чтобы не думать. Думать больно, потому что в воспоминаниях резко проносится все, что я видела перед аварией и сама авария.

— Со мной все в порядке?

— Приедем и определим, но кажется, да. Вы отделались парой ушибов и ссадинами. И испугом, конечно же. Вашему спутнику повезло меньше, у него многочисленные переломы и…

Его одергивает девушка. Пинает в бок и парень замолкает, а я бы предпочла, чтобы говорил, потому что неизвестность еще хуже плохих новостей.

— Мы пока не знаем, что с вашим спутником. Как приедем, я все вам расскажу, — говорит девушка, успокаивающе поглаживая меня по руке.

Мы приезжаем действительно быстро, еще быстрее меня принимают, берут анализы. Меня еще раз детально осматривают, вызывают гинеколога, который делает мне УЗИ и говорит, что все в порядке, нет необходимости переживать. Меня еще долгое время расспрашивают, затем дают одежду, санитарка помогает сходить в душ и переодеться. Мне обрабатывают раны и накладывают пластыри, но никто и ничего не говорит мне про Демьяна, хотя я спрашивала уже несколько раз.

— Извините, — не удерживаюсь от очередного вопроса. — Вы не могли бы узнать, что с мужчиной, которого привезли раньше меня? Он тоже пострадал в той аварии. Пожалуйста… я должна знать.

Женщина уходит, и я уже и не надеюсь, что кто-то все-таки хоть что-то мне сообщит, но в палату неожиданно заходит девушка из скорой.

— Вы узнали, что с ним?

— Увы, нет. Он на операции. Подробностей я не знаю и итогов, к сожалению, тоже. Знаю лишь, что у него несколько пулевых ранений и большая потеря крови, но говорят, он сильный, цепляется за жизнь.

У меня мутнеет перед глазами, стоит только представить Демьяна, бледного и изможденного на больничной койке. Я помню его таким. Четыре года назад у него подозревали онкологию. Тяжелый диагноз, который не подтвердился, но тогда муж выглядел так, будто вот-вот отправится на тот свет. Он сильно потерял в массе из-за обследований и плохого аппетита. В итоге все обошлось, диагноз не подтвердился. Вместо злокачественной опухоли обнаружили доброкачественную, которую удалили и Демьян восстановился.

Его тогдашний образ отчетливо всплывает в воспоминаниях и это, видимо, вырисовывает на моем лице что-то такое, что вынуждает равнодушное лицо девушки измениться. Я вижу в ее взгляде поддержку, а в улыбке желание подбодрить. Она берет меня за руку, крепко ее сжимает:

— Все будет хорошо. Завтра поговорите с хирургом, который его оперирует. Уверена, все обойдется, ведь его ждете вы.

— Спасибо.

— Понимаю, что сейчас не время, но там… полиция. Они хотели бы с вами поговорить.

— Х-хорошо…

— Если вам плохо, вы можете попросить их прийти завтра.

— Нет, они могут зайти.

Как только девушка выходит, в палате появляется двое полицейских. Они присаживаются на свободные стулья, задают стандартные вопросы. Как случилась авария, что я помню, не преследовал ли нас кто-то?

— Дело в том, что я плохо помню, что случилось.

— Да, доктор сказал нам, что вы в шоке. Но вы должны были слышать звуки выстрелов, разве нет?

— Не припомню.

— У вас есть недоброжелатели? Чем вы занимаетесь здесь?

Я подробно рассказываю им, чем занимаюсь и судя по равнодушной реакции, мой вид деятельности точно не предполагает погони и перестрелок. Впрочем… я догадываюсь, кто все это устроил. Мне только непонятно зачем.

— Кем вам приходится мужчина, что ехал с вами в автомобиле?

— Бывший муж.

— А он? Чем он здесь занимается?

— Понятия не имею. Отдыхает?

— Вы ведь общаетесь.

— Да, но исключительно из-за ребенка.

Мужчины пересматриваются, но никак не комментируют сказанное. Задают одни и те же вопросы и поняв, что ничего больше не услышат, все-таки уходят, обещая прийти завтра. К завтрашнему дню я надеюсь увидеть Демьяна и узнать у него, что я могу говорить, а что стоит утаить. Понятно, что перестрелку утаить не придется. Все случилось посреди дня, на оживленной автомагистрали, наверняка были свидетели, да и пули наверняка были найдены на месте произошедшего.

Ко мне еще несколько раз за вечер заходит медсестра. Проверяет пульс, давление, показывает на кнопку, которую я могу нажать, если мне вдруг станет плохо и желает мне спокойной ночи. Мы с ней фактически объяснялись на пальцах, потому что тайский я знаю еще плохо, а она практически не говорит на английском. И все же эта милая невысокая женщина мне понравилась. Она пообещала принести мне телефон, чтобы я могла позвонить подруге. Яська наверняка вне себя от волнения, хоть и времени прошло не так много.

Яська появляется в больнице раньше, чем я успеваю ей позвонить. Встревоженная, удивленная, она подходит к кровати и пристально меня осматривает, будто пытаясь найти за что зацепиться, чтобы разреветься. Вижу ведь, что она едва сдерживает слезы.

— Что произошло?! Меня сюда не хотели пропускать, представляешь?! Там охрана стоит за дверью, просканировали меня с головы до ног, Давида оставили снаружи, так что я ненадолго, а то он подождет пять минут и пройдет через препятствие, даже если ему придется уничтожить всю эту больницу.

— Как ты узнала, где я?

— Об аварии по телевизору показали полчаса назад, и я обзвонила больницы. Нашла тебя здесь. Демьян…

— Я пока не знаю… он на операции, говорят, потерял много крови. И операцию длится долго, Яся… я не знаю, мне кажется, уже вечность. Что если… если он не выживет?

Стоит только представить это, как из глаз брызжут слезы.

Говорят, если думаешь, что разлюбил, представь, что человека нет. Не рядом с тобой, не где-то в городе, а вообще нет. Представь, что ты больше никогда не сможешь ему позвонить, написать или увидеть. Ничего этого больше нельзя сделать, потому что он мертв. Если внутри ничего не отзывается, то любовь прошла, а если от одной мысли об этом в груди так больно, что невозможно дышать, то ничего не прошло.

Я чувствую себя так, будто из меня все достали и вернуть обратно забыли. Все чувства и эмоции, кроме боли, которая расползается по всему телу ядовитыми щупальцами.