Развод. Неверный муж (СИ)

Глава 57

Демьян

— Не переусердствуйте! — настойчиво повторяет мой реабилитолог. — До следующей встречи постарайтесь отдохнуть и набраться сил.

Я киваю. Делаю вид, что все понял и, как только выезжаем из реабилитационного центра, строю планы на свои домашние тренировки. Я должен встать. Несмотря на то, что он там говорит об отдыхе, должен.

И не через три — пять-семь лет, а через год. И это максимум, который я себе отвожу.

Прошло уже два.

Тимофей растет фактически без отца. Нет, конечно, я провожу с ним время. И много времени, ведь какие еще у инвалида могут быть дела, но все это — не то.

Тимофею нужен ходячий отец. Мне нужно, чтобы у него был ходячий отец, а у Майи — дееспособный муж. Мне надоело трахаться в двух позах, потому что ни на какие больше я не способен. И нет, Майя никогда меня не упрекает. Смотрит так… с пониманием. При чем, абсолютным.

Это тоже неожиданно раздражает. Она со мной даже не ссорится, хотя иногда есть за что. Не повышает голос, словно… жалеет. И эта жалость, пусть и не открытая, незаметная, меня тоже очень сильно раздражает. Я весь словно состою из этого адски неприятного чувства. Оно меня раздражает. Оно меня нервирует. Я от него себя не контролирую и срываюсь. Не на Майе и ни в коем случае не на сыне. Я срываюсь на себе.

Корю себя за все, что случилось. За весь тот ад, который произошел. Я не понял, что брат захочет отомстить, надеялся, что он не станет. Что ему такое не нужно, что… да на многое я надеялся, но точно не на то, что останусь в инвалидном кресле.

Злюсь. Это следующее состояние после раздражения. Тоже малоприятное и тоже частое. Я не помню, когда улыбался. Так, чтобы не в компании Майи или Тимофея. Кажется, никогда…

У меня попросту нет причин для улыбки. Вся моя жизнь сейчас завязана на них. Я живу ради них, иначе бы давно уже со всем закончил…

Но мне нельзя. Майя меня ждет. Не показывает, но я знаю, что надеется на мое выздоровление. Ждет, когда я встану, хоть и никак этого не показывает.

У меня сиделка. Я запретил Майе хоть как-то участвовать в уходе за мной. Еще не хватало ей помогать мне мыться, одеваться и вот это все остальное. Я беспомощный, но перед ней хочу быть мужиком, хоть это и сложно. Как быть мужиком, когда даже во время секса ты лежишь пластом, пока жена двигается сверху.

— Не спешите, я помогу, — говорит водитель, покидая салон.

Я за раздумьями не замечаю, что мы приезжаем. Злюсь, потому что выйти самостоятельно еще не получается.

Оказавшись в доме, поднимаюсь на свой этаж. Я был категорически против оборудования дома под инвалида, но в итоге сдался, понимая, что если не сделать этого, я стану просто неподъемной обузой для всех. В первую очередь для Майи, потому что она будет единственной, кто от меня не отвернется.

До вечера я становлюсь спокойнее, но когда Майя возвращается, опоздав на час, едва себя контролирую.

— Где была?

Она замирает на пороге, смотрит на меня удивленно.

— На работе. Где мне еще быть?

Подходит ко мне, склоняется, чтобы поцеловать, но я, еблан, уворачиваюсь.

— Ты закончила два часа назад.

— Пришлось задержаться. Что-то не так?

Она слишком хорошо меня знает, так что и настроение считывает моментально. Отходит, больше не принимая никаких попыток ко мне приблизиться и поцеловать.

— Тимофея привезла?

Сбросив платье, Майя поворачивается ко мне и смотрит как-то странно. Так она смотрит на меня впервые. Словно… разочаровывается.

— Демьян, что с тобой?

— Ничего.

— Ты был в реабилитационном центре?

— Ты знаешь, что был. У меня по расписанию сегодня встреча с лучшим реабилитологом, который сказал не напрягаться. Ты уверена, что он способен хоть на что-то?

— Он поставил на ноги тысячи человек, Демьян. По его методике встают даже те, кто…

— Я все это слышал, но меня не устраивает пять лет, Майя.

— За месяц ничего не получится. Ты слишком торопишься.

Майя наспех переодевается, когда слышится топот детских ножек в коридоре. Успевает застегнуть халат, как раз когда Тимофей заходит в комнату и бежит ко мне с распростертыми объятиями. Я его тут же подхватываю, благо, руки у меня работают отлично, так что это не составляет труда. Я прижимаю сына к себе поближе, целую в висок. Он счастливо улыбается, и я резко гашу свои эмоции. Ненавижу себя за подобные вспышки, но они потому что Майя живет полной жизнью, работает, ведет бизнес, а я… я словно обуза и никому не нужен.

— Ты расстроен, но мы все преодолеем, — говорит Майя.

Положив руки мне на шею, надавливает, массирует, чтобы расслабить.

— А если нет? Если я не встану.

— Мы об этом уже говорили

— Я хочу, чтобы ты потом ушла. Нашла мужика и…

— Об этом мы тоже говорили, — произносит резко и хмурится. — Я не стану.

Мы обо всем говорили, но Майе не подходит никакой вариант и это, честно говоря, меня удручает. Она не видит меня ходячим, свыклась с этой мыслью, хоть и проскальзывает надежда, а я — нет. И никогда не смогу. Встать быстро я хочу еще и потому, что контролировать свой скверный характер сложно. Я без ума люблю свою жену и ребенка, но мне срывает башню, когда представляю, сколько рядом с ней мужчин на своих ногах. Они водят машину, открывают двери, могут ухаживать. Я тоже могу, но чувство неполноценности при этом никуда не девается.

— Идем ужинать?

Майя подает руку сыну, он спрыгивает с моих колен.

Идем.

Идем?

Когда я смогу пойти?

Качусь за ними следом, спускаемся вместе. Вроде бы и не трудно, учитывая правильно оборудованную лестницу и новомодное кресло, которым легко управлять, но этого мало. Чертовски. Мне в последнее время всего мало. Человек такая сука, что в какой-то момент даже то, что раньше нравилось и в чем ты души не чаял, начинает раздражать. Очень сильно. Ты привыкаешь и все, хочется идти дальше. К инвалидному креслу я тоже привык, но дальше мне хотелось идти еще до того, как я в него сел.

Ужинаем, шутим, все, как всегда. По крайней мере, так кажется со стороны, но внутри меня бушует ураган. Впервые такой силы, что не могу отогнать. Думаю о том, что занимаю это место не по праву. Я должен быть не здесь. Где-то в другом месте, где-то, где я никому не буду доставлять неудобств.

После ужина мы вместе играем с Тимофеем, затем Майя купает его, а я укладываю спать. Просто и доступно, я на несколько мгновений забываю, что немощен. Но вспоминаю об этом сразу, как оказываюсь в спальне. Как мы ложимся в постель и Майя придвигается ко мне, целует в плечо и забирается сверху. Я ее хочу. Я хочу ее всегда. С этим врач не соврал у меня все в порядке, но меня все равно удручает тот факт, что я не могу развернуть Майю к себе спиной, уткнуть ее носом в подушку и трахать, трахать, трахать до хриплых гортанных стонов.

Майя насаживается на мой член сама. Ее волосы разметались по плечам, с губ слетают громкие стоны, она упирается руками мне в поясницу. Несмотря ни на что, у нас обоих всегда есть оргазм. Майя кончает бурно, громко, никогда не сдерживается, потому что детская комната дальше и туда не доносятся звуки. В этот раз все немного по-другому. Майя заведена сильнее обычного, я вижу это, считываю и снова ревную. Сжимаю руками ее за бедра, помогаю насаживаться на вздыбленный колом член.

Она кончает первой, а мне требуется куда больше времени, потому что мысли крутятся вокруг причины ее перевозбуждения. Я давно не помню ее такой, не помню, чтобы она так стонала, чтобы кричала, чтобы облизывала губы…

Почему она такая именно сегодня? Сегодня, когда задержалась на работе. Мысли съедают, из-за чего оргазм выходит смазанным. Я не концентрируюсь на нем, не могу, хотя говорю себе, что бесполезно думать о том, о чем думаю я. Майя бы не стала изменять, не стала бы увлекаться кем-то другим. К измене моя жена относится очень отрицательно. И все равно я не могу быть спокойным, накручиваю, обнимаю ее крепче, чем обычно.

— Демьян… — тихо говорит Майя, когда лежим вместе.

У меня что-то внутри лопается, потому что представляю, что скажет она сейчас что-то неприятное.

— Я беременна. Сегодня была в клинике и поэтому задержалась.

Все мысли о любовнике моментально улетучиваются, а я чувствую себя идиотом. Смотрю на жену неверящим взглядом и думаю, что времени для встать у меня еще меньше. Я хочу встретить хотя бы второго ребенка, стоя на ногах.