Рецепт капучино для долго и счастливо (СИ)

Интерлюдия дракона о пироге, гостье и феях

Сирил отламывает небольшой кусочек яблочного пирога вилкой. Тесто удивительно мягкое, поэтому не приходится даже давить. Яблочная начинка — приятного золотого оттенка мякоть — слегка вытекает на тарелку. Пахнет яблоками и корицей.

Ему приходится помогать себе ложкой, потому что кусочек не накалывается целиком на вилку из-за своей мягкости и воздушности.

Злата сидит на соседнем диване и совершенно спокойно ест пирог прямо ложечкой. Она даже слегка мычит от удовольствия, наверное, думает, что ему не слышно, но — нет. Драконий слух улавливает даже то, как сильно бьется ее сердце.

Он не совсем знает, что делать с тем, что они перешли на «ты». Даже феи — которые больше всего подходят на роль его семьи, — обращаются к нему, как к Господину. Это традиция. С его отцом и мамой было так же: Господин и Госпожа.

Конечно, Сирил обращался к Нериссе на «ты». Но далеко не сразу. И пусть она была сильно младше его — даже бабушка Нериссы была младше его на пару поколений, — но носила титул и происходила из достаточно богатой и знатной семьи, чтобы попасть к нему. Обращаться к ней «ты» было просто неправильно.

Лишь годы наставничества и действительно дружеских отношений привели к тому, что они начали звать друг друга по именам. А потом все закончилось Иссой, но… это уже просто история. Давно просто еще одна история.

Злата… другая.

У нее нет никакой богатой и известной родни или собственного титула, судя по ее матери. И по работе. Бариста в кофейне в другом мире — это словно наемная горничная в гостинице или официантка в таверне, если Сирил верно все понимает. Некоторые нюансы другого мира все еще ускользают от него.

И вот она предложила перейти на «ты».

Он действительно обрадовался, хотя сам так и не понял причины этой радости. Как будто от этого обращения стало немного легче.

Может, все дело в столь долгом одиночестве. Все его знакомые и даже друзья давно мертвы, пусть и были не-людьми, а Сирил так и не нашел в себе сил позволить кому-то еще приблизиться к нему со смерти Нериссы.

Злата — это удивительно яркое пятно в однообразной серости дней.

Возможно, Сирил и правда скучал по возможности учить кого-то, открывать для них что-то новое. Хотя Злате хочется не только объяснять, но все-таки…

Сирил отрезает вилкой еще кусочек пирога.

Приятная текстура теста без комочков, мягкость яблок с привкусом корицы. Еще теплый сладкий пирог вместе с прохладным травяным чаем похож на прекрасное начало дня.

Сирил давно не готовил. Настолько давно, что чувствовал любопытные и удивленные взгляды всех фей, направленные ему в спину. Но ему захотелось, потому что готовить вместе со Златой оказалось крайне приятным опытом. Его даже можно повторить раз или два. А, может, и показать ей алхимическую лабораторию…

В ней нет ни капли магии, но она Злату определенно интересует. Как она смотрела на самое простое заклинание по зажиганию дров в камине, над которым Сирилу даже не нужно думать — достаточно одного лишь слова.

Он давно разучился получать подобное детское удовольствие от магии. Магия — самая привычная часть его жизни, колдовать — это как дышать, интуитивно, просто и почти рефлекторно. Сирил колдует постоянно, даже лишь для поддержания своей человеческой формы, поэтому быстро тратит запасы в другом мире.

Выпускать зверя, каким бы ласковым и добрым он ни был, в мире без магии не хочется. На него и так косятся на улицах больше, чем ему комфортно. Конечно, можно было накинуть еще иллюзий на себя, но это лишняя магия.

Его силы в другом мире тратятся удивительно быстро, стремительней, чем у эльфов, зверолюдей и обычных магов. Проблема драконов, связанных с магией их мира больше, чем, возможно, следует. Это ничья вина, так есть.

Сила в одном — слабость в другом. Поэтому, кроме него самого, в другой мир переходила только Тамия, с которой Сирил время от времени обменивался крайне вежливыми отстраненными письмами. Они никогда не были друзьями и виделись вживую в последний раз, наверное, сотню лет назад.

Слишком уж они разные. Тамия напоминала ему немного маму, со всей своей любовью к вниманию и всему новому. Возможно… свойство всех, у кого действительно огненный характер. Но даже это и то, что они были действительно дальней родней, не особо их сблизило.

Еще один кусочек пирога.

Лучше обо всем этом не думать, а решить, что ему делать с защитой замка. И Днем Начала и Конца. Скоро будет новый виток, нужно подготовиться.

Но сначала пирог.

— Пирог вышел очень хорошо, — говорит Сирил.

Злата улыбается ему и кивает.

Мирно трещат дрова в камине, за окном поет свои колыбельные деревьям ветер, а Сирил ест пирог и слушает, как бьется сердце Златы.

***

Сирил не понимает, что сделал не так.

Внезапные изменения доходят до него постепенно. На самом деле феи первыми замечают, что что-то не так. Исса, если точнее.

— Злата вас… избегает, господин, — говорит она ему тихо. — Мне так кажется.

Он опускает фолиант о магии защиты на колени, потому что осознание только сейчас начинает его догонять. Верно. Злата лишь время от времени заглядывала в комнату, чтобы тут же уйти и отправиться куда-то еще. Он знает — она исследует, но… не задает ему вопросов, не просит что-то показать, а будто предпочитает одиночество или только компанию Иссы, если вдруг нужно вернуться в спальню из лабиринта коридоров.

В этом нет ничего плохого, всем иногда нужно побыть одним, но если Исса так говорит…

— Может, ей просто интересен замок? — спрашивает Сирил, просто на всякий случай.

Исса качает головой.

— Я сомневаюсь, господин. Кажется, что она интересуется всем в замке, чтобы не натыкаться на вас.

Сирил опускает взгляд обратно на ровные линии букв, не зная, что ему делать с этой информацией. Они ведь только-только перешли на «ты», неплохо повеселились и вместе готовили пирог. Он мог бы назвать ее если не другом, то хорошей знакомой или приятельницей, потому что давно никто не был ему так близок.

Злата нашла мастерскую отца, спросила про портрет мамы… Наверное, хорошо, что она не нашла его собственную, где прятался рисунок Нериссы. Не хотелось бы рассказывать, почему он завесил его тканью и оставил в темноте небольшой комнаты.

Это история больше, чем стоит.

Но давно ему не было так приятно с кем-то разговаривать и вспоминать вещи.

Вот только Злата в тот день выбежала из комнаты сразу, как зашла. И потом, правда, он ее больше не видел, даже за ужином. Он спустился к феям на кухню, надеясь найти ее там, а потом поднялся в столовую — ее там тоже не было.

Наверное, попросила ужин в свою комнату.

— Я сделал что-то не так? — спрашивает он у Иссы.

Если уж они перешли на имена, это многое значит. Может, она поделилась с ней своими мыслями. Нехорошо выспрашивать, но все-таки. Сирил не представляет, чем он мог Злату обидеть.

— Не знаю, — говорит Исса.

Почти над ухом раздается фырканье Энии — она любит появляться внезапно куда менее склонная к строгим рамкам этикета фей. Она ему была всегда и нянькой, и учителем. Несмотря на то что уходила и возвращалась, почти стала тетушкой своего рода.

— У тебя есть мысли? — говорит Сирил ей.

Эния подлетает так, чтобы он ее видел, и скрещивает руки на груди.

— У девчонки много лишних мыслей.

Хорошо, она могла бы называть ее так здесь, между ними обоими, потому что Эния и вправду старше Златы на несколько веков. По сравнению с ними всеми Злата — неразумное дитя, только-только начавшее жить. Если закрыть глаза на то, насколько на самом деле короток ее век.

— Но важно другое, — продолжает Эния. — Скажите мне, почему вас это расстраивает, господин?

Сирил удивленно моргает, не совсем понимая вопроса. Иногда она становилась особенно загадочной, как мама. Словно переняла часть ее шуток и присказок, получив имя в ее честь.

— Что именно?

Эния улыбается ему, мягко и словно ребенку. Возможно, они все — и Сирил, и Лили с Иссой — были для нее детьми, о которых она должна заботиться. И лишь иногда ее сменяла Лили на этом посту Матушки.

— То, что она избегает вас. Почему вы расстроены?

Сирил вздыхает, не зная, как правильно ответить. Кажется, что в его мыслях образовалась огромная дыра… вроде той черной дыры, о которой он читал когда-то в журнале, взятом из другого мира. И черная дыра поглощает все внутри, не оставляя ни одной связной мыслишки.

Ни одного ответа.

Да, он расстроен, действительно расстроен, но почему?

— Я бы хотел быть ей другом, — говорит он, совершенно неуверенный в своих словах.

Но это правда. У него давно не было друзей, и он хочет стать со Златой немного ближе, говорить с ней, проводить время даже в простом молчании. В последний раз ему было так хорошо только с Нериссой.

Он скучает по возможности говорить с кем-то, чтобы узнать его. И чтобы его узнавали в ответ. Скучает по доверию, мягкой тишине и случайным прикосновениям.

Он… просто скучает по чему-то, чего у него словно никогда и не было. Но такое невозможно.

Эния тоже вздыхает и слегка улыбается, но по ее глазам Сирил видит — она не считает его ответ правильным или верным. Но она не возражает, а лишь говорит:

— Как скажете, господин.

***

А потом все снова переворачивается.

Сирил читал про новогодние традиции другого мира, возможно, больше, чем ему стоило и следует для того, кто никогда не собирался праздновать этот праздник. У него самого давно не было никаких традиций на последний день года.

Он знает про елку, салаты, праздничные носки с подарками. Про Деда Мороза и Санта-Клауса. Новогодние и рождественские традиции множества культур другого мира сливаются, превращаясь просто в ощущение праздника.

И Сирил хочет узнать, как же празднует Злата.

Пусть часть ее традиций сделают праздник для него — нет, для них обоих — лучше. Она же пропускает празднество дома, поэтому он обязан вернуть для нее немного.

Сирилу жаль, что он не может привести сюда ни ее мать, ни отца, но хотя бы дать частичку дома в виде украшения елки… нет, целой Жемчужной Гостиной по ее вкусу. Им потом нужно будет обговорить еще меню, он смутно помнит рецепты, которые прочитал.

Их нужно обязательно показать Энии, она лучше разбирается во всем странном и новом, пришедшем из другого мира. Если будет нужно, она всегда найдет замену тем ингредиентам, которых не оказалось в кладовой. В этом заключается ее маленький талант феи — прекрасная готовка.

И умение управляться с печью. Действительно, дар огня.

Сирил никогда не видел Жемчужную Гостиную такой. Да, мама увлекалась украшениями, но это совершенно другое. Множество цветов, красок и маленьких деталей. Злата подключила к занятию их всех. Ему правда жаль, что последняя фея не может украсить Гостиную вместе с ними.

Злата… Злата заставила его ощутить что-то совершенно удивительное в тот момент, когда он взял ее за руку, чтобы взлететь в воздух на простеньком заклинании парения.

Сирил не может подобрать этому названия. Не сейчас.

А потом… а потом случается звездный снегопад, и все переворачивается еще раз за один день.

Он не лжет, когда говорит, что любой может загадать желание на эту звезду. Сирил помнит, как эту искорку поймала Нерисса. Они стояли вместе, и он позволил ей, хотя заметил желанный кусочек чуда раньше. Намного раньше на самом деле.

Так что…

Сирил улыбается, когда видит, как Злата указывает на звезду.

— Она твоя, — говорит он, и это самое простое решение на свете. — Звездный снегопад случается редко, но… на моем векуеще будет и не раз.

И это тоже не ложь. Сирил ловил уже эти звезды раньше, загадывая всегда только одно — чтобы его фея проснулась. Но никогда не получал никакого ответа, только смутное ощущение разочарования.

Три звезды — три тишины в ответ.

— Спасибо, — шепчет Злата.

Она ловит звезду на ладонь — и та обретает свою истинную форму, смутно похожую на человеческую. Их век одновременно такой же длинный, как драконий, и короткий, как миг бабочки.

Провести там, вверху, столетия, в абсолютной тишине, чтобы мгновенно потом обратится в одно желание, которое даже не обязательно сбудется.

Которое даже могут не загадать.

И здесь звезда касается губ Златы. Мысль стремительная и резкая, и она заполняет его всего.

Я хочу коснуться ее губ своими.

Мысль настолько огромная, что ее невозможно удерживать, поэтому он на мгновение отворачивается, чтобы дать себе выдохнуть. Чтобы не думать об этом.

Но его рука всего еще сжимает руку Златы.

— Она умерла? — тихо спрашивает она, заставляя его повернуться.

— Нет, — говорит Сирил, сжимает ее руку чуть сильнее, не зная, куда деваться от той огромной мысли. — Она стала твоим желанием.

Злата молчит и смотрит на него, чуть приоткрыв рот.

Он правда хочет ее поцеловать, но… не сейчас.

— Что ты загадала? — спрашивает Сирил вместо этого, надеясь, что мысли замолчат. — Или думаешь, что не сбудется, если скажешь?

Злата вдруг совершенно смело и открытом смотрит прямо ему в глаза, улыбается и отвечает:

— Не скажу. Но тебе понравится.

Сирил не может сдержать ответной улыбки.

Он не может поцеловать ее сейчас, но может сделать праздник лучшим в ее жизни. Он может подарить ей настоящую сказку.