Редактор Линге

V

Нѣсколько дней подъ-рядъ Христіанія только и говорила, что о скандалѣ.

Въ первое утро, когда разорвалась бомба, казалось, что городъ зашатался. Каждому невольно приходило въ голову — кому отецъ, кому дочь. Даже такое вліятельное лицо, чье имя было извѣстно всей странѣ, такъ позорно низвергнуто!

Линге былъ увѣренъ въ своемъ дѣлѣ, онъ не обращалъ вниманія ни на крики, ни на угрозы, — его твердость была непоколебима.

Онъ постоянно упоминалъ объ этомъ дѣлѣ, повторялъ свои обвиненія въ рѣзкой формѣ, а когда первое впечатлѣніе ослабло, онъ позаботился о томъ, чтобы разными маленькими дополненіями, подробностями, поддержать интересъ къ его доносу, и постарался вполнѣ исчерпать все это дѣло; онъ самъ заботился о томъ, чтобы ему противорѣчили, печаталъ гнѣвныя анонимныя письма, которыя онъ получалъ отъ приверженцевъ обвиняемаго, и заинтересовалъ весь городъ своимъ открытіемъ.

Пришлось сдаться; не стоило и пробовать уйти какъ-нибудь отъ этого редактора. Всѣ, даже его самые ярые противники, преклонялись передъ нимъ и сознавались, что дѣйствительно ему самъ чортъ не братъ.

Наконецъ-то Линге торжествовалъ въ большомъ дѣлѣ!

Благодаря сенсаціи онъ пріобрѣлъ довольно много новыхъ подписчиковъ. Люди, жизнь которыхъ была достаточно безупречна, читали его газету ради занимательности и съ любопытствомъ слѣдили за скандальной исторіей, а тѣ, у кого былъ какой-нибудь тайный грѣхъ на душѣ, лихорадочно проглатывали «Новости», съ бьющимся сердцемъ и со страхомъ, что очередь скоро дойдетъ и до нихъ.

Ну, теперь нужно только не останавливаться, продолжать въ томъ же духѣ, нужно, какъ говорятъ билліардные игроки, не терять удара.

Линге не изъ такихъ, которые скоро успокаиваются. Эта исторія была его первымъ настоящимъ большимъ ударомъ; но онъ еще не всюду проникъ не въ каждый домъ, не въ каждое сердце. Передъ нимъ постоянно стояла эта мысль.

Онъ говорилъ и надѣялся, что скандалъ произведетъ еще больше шуму. Собственно говоря, списки не показывали массоваго наплыва подписчиковъ, — они не появлялись цѣлыми группами; были даже единичныя личности, отказавшіяся отъ газеты именно изъ-за скандала. Ну, какъ понимать такихъ людей?!

Онъ привелъ въ газетѣ лишь одну единственную новость, — и вдругъ отказывались ее читать. Ну, во всякомъ случаѣ, онъ достигъ того, что одно время былъ у всѣхъ на языкѣ, а это ужъ само по себѣ было очень цѣнно.

Онъ былъ далекъ отъ того, чтобы чувствовать себя утомленнымъ, наоборотъ, онъ воспрянулъ духомъ; онъ смѣялся, когда вспоминалъ, какъ долго полиція и власти боялись вмѣшаться въ это дѣло, и какъ онъ, въ концѣ концовъ, все-таки заставилъ ихъ поступить такъ, какъ онъ хотѣлъ. И виновникъ былъ самымъ блестящимъ образомъ смѣщенъ.

Линге не сдѣлался высокомѣрнымъ послѣ этой побѣды; напротивъ, успѣхъ сдѣлалъ его очень обходительнымъ, гуманнымъ и добрымъ, онъ безъ всякой выгоды для себя помогалъ многимъ бѣднымъ и даже сталъ писать не такъ рѣзко. Но съ правительствомъ онъ обращался по-прежнему; со всей безпощадностью своего пера онъ геройски защищалъ своихъ и принципы лѣвой; никто не могъ обвинить его въ низости.

Нѣкоторое время, вслѣдствіе его открытія, къ нему въ бюро приходило еще больше посѣтителей, чѣмъ прежде. Люди приходили выразить свое уваженіе, пожать ему руку, прибѣгали ко всякимъ предлогамъ, только чтобы увидѣть его; привѣтствовали его по телефону, прося извинить за безпокойство, и получали такимъ образомъ отъ него отвѣтъ. Всѣхъ онъ встрѣчалъ съ одинаковымъ радушіемъ. Въ городъ пріѣхалъ президентъ второй камеры — членъ королевской комиссіи, и сейчась же отправился къ Линге. Всѣми уважаемый президентъ, видный политикъ, очень вліятельный человѣкъ въ оппозиціи правительству, привѣтствуетъ редактора съ неподдѣльной искренностью, какъ друга, какъ знакомаго. Линге оказываетъ ему уваженіе, которое онъ заслуживаетъ, и слушаетъ его внимательно.

— Да, эта королевская комиссія, она черезчуръ нераціонально составлена, очень трудно ждать отъ нея какой-нибудь плодотворной работы: одинъ хочетъ одного, другой — другого. Если бы правительство хотѣло поправить свои отношенія съ лѣвой, оно могло бы это сдѣлать при выборахъ въ комиссію.

Линге на это возражаетъ:

— Правительство? Развѣ вы что-нибудь ждете отъ него?

— Нѣтъ, къ сожалѣнію, — говоритъ президентъ, — я ничего не жду и ни на что не надѣюсь, — я убѣжденъ, что оно должно пасть!

Линге, принявшій это за комплиментъ, отвѣчаетъ:

— Мы будемъ исполнять свой долгъ!

Когда президентъ собрался уходить, Линге вдругъ замѣтилъ, какой измученный и надломленный видъ у этого стараго борца за интересы лѣвой. Его фризовая куртка криво сидѣла у него на плечахъ, а по полоскамъ вдоль брюкъ было замѣтно, что онъ зажигалъ сѣрныя спички о свои панталоны. Въ дверяхъ онъ остановился и сказалъ, что собирается черезъ нѣсколько дней созвать собраніе, — онъ хочетъ сдѣлать докладъ въ политическомъ клубѣ и хочетъ попросить Линге о его содѣйствіи. Нужно, чтобы всѣ объ этомъ знали. Ему очень хотѣлось бы видѣть и самого Линге, онъ надѣется, что онъ придетъ.

— Само собою разумѣется, — отвѣчаетъ Линге. — Конечно, онъ приметъ участіе въ такомъ важномъ дѣлѣ, какъ докладъ президента одельстинга [1]. До свиданья, до свиданья!

Потомъ онъ обернулся къ вошедшему Лепорелло и спросилъ его:

— Ну, что новенькаго? О чемъ говорятъ въ городѣ?

— Городъ говоритъ о статьѣ въ «Норвежцѣ» о положеніи нашихъ моряковъ, — сообщилъ Лепорелло.

— Эта статья обращаетъ на себя очень большое вниманіе, — гдѣ я сегодня ни былъ, вездѣ говорятъ объ этой статьѣ.

— Вотъ какъ? Правда?

Хотя они сейчасъ же перешли къ чему-то другому, Лепорелло очень хорошо видѣлъ, что мысли редактора гдѣ-то витаютъ; у него были какія-то собственныя соображенія на этотъ счетъ, и онъ что-то обдумывалъ.

— Вчера былъ очень веселый вечеръ въ Тиволи, — говоритъ Лепорелло, — я очень весело провелъ время.

— Я тоже, — возражаетъ Линге и встаетъ.

Онъ открываетъ дверь въ сосѣднее бюро и кричитъ секретарю:

— Послушайте, напишите что-нибудь насчетъ нашихъ моряковъ, скажите, что наши прежнія статьи о флотѣ произвели очень большуго сенсацію, даже такіе листки, какъ «Западная Почта», начинаютъ насъ поддерживать…

Хотя секретарь и привыкъ получать изъ бюро самыя странныя приказанія, тѣмъ не менѣе, на этотъ разъ онъ удивленна уставился на редактора.

— Да вѣдь у насъ не было такой статьи, — говоритъ онъ, — она напечатана въ «Норвежцѣ».

Линге нетерпѣливо хмурится и говоритъ:

— Какая наивность! Очень вѣроятно, что и у насъ была какая-нибудь замѣтка, какое-нибудь замѣчаніе объ этомъ. Не будутъ же люди справляться въ старыхъ газетахъ, было ли тамъ напечатано то или другое. Скажите, что наша статья о положеніи нашихъ моряковъ привлекла всеобщее вниманіе, и что это неудивительно и т. д. и т. д. Вы можете наполнить этимъ цѣлый столбецъ; но поторапливайтесь, чтобъ это вышло завтра же.

Редакторъ закрылъ дверь и исчезъ въ бюро. Лепорелло не очень много слышалъ отъ него сегодня: онъ былъ очень требователенъ, его занимали какія-то свои мысли, и онъ отвѣчалъ на все, что онъ ему говорилъ, односложнымъ «гмъ» и «да».

Въ сущности говоря, жизнь, которую Линге велъ, была очень утомительна: тутъ поневолѣ будутъ замаранныя руки, благодаря такой утомительной и грязной работѣ. Нужно было постоянно пробиваться, постоянно быти на чеку, а какая за все это награда? Его заслуги не признавались. Его живость исчезла, и ему показалось, что вся исторія не стоитъ такого огромнаго труда: вотъ сегодня, напримѣръ, прибѣжала эта прачка изъ Гаммерборга и жаловалась, что ея воззваніе о помощи не попало въ газету. — Не попало и не попало — это постоянная жалоба, не можетъ же все попадать! Женщина поблагодарила за деньги, которыя она получила, а потомъ начала плакать, что ей нечѣмъ жить, а воззваніе все еще не напечатано

Эта сцена была очень не во время; онъ не былъ въ настроеніи — нельзя же постоянно быть въ хорошемъ настроеніи духа; онъ далъ понять женщинѣ коротко и ясно, что у него у самого есть жена и дѣти, о которыхъ нужно заботиться; и кромѣ того, существуетъ пріютъ для бѣдныхъ, пусть она туда обратится. Развѣ онъ ей не помогъ ужъ разъ отъ всей души? Видитъ Богъ, онъ пожалѣлъ ее, хотя онъ не долженъ былъ этого дѣлать, принимая во вниманіе свою собственную семью. О воззваніи онъ совсѣмъ позабылъ. Нельзя же постоянно помнить весь міръ. Впрочемъ, онъ отложилъ ея объявленіе въ сторону, заботясь о ней же самой; если бы ея воззваніе было напечатано вмѣстѣ съ сенсанціонной статьей, то ни-одна душа не прочла бы его. Это объявленіе проглядѣли бы, какъ и всѣ другія въ этотъ день. Онъ сдѣлаетъ все, что возможно, и завтра же объявленіе будетъ напечатано.

Нѣтъ, ни у кого не было ни благодарности, ни пониманія, а въ особенности у этихъ необразованныхъ людей. А онъ въ продолженіе многихъ лѣтъ работалъ какъ рабъ; лучшія свои силы онъ отдалъ этимъ людямъ изъ народа. Они не стоили его труда, они всегда останутся такими же грубыми.

Какъ хорошо онъ чувствовалъ себя въ квартирѣ фру Дагни, гдѣ все такъ красиво и богато, гдѣ имѣешь дѣло съ образованными людьми, гдѣ цѣнятъ твои заслуги. Но онъ ни на одинъ шагъ не былъ къ ней ближе, чѣмъ въ первый разъ, когда онъ ее встрѣтилъ; она кокетничала съ нимъ, смутила его слабое сердце, положивъ свою бѣлую ручку на его руку; но ни на что большее онъ надѣяться не могъ, вѣдь никто, никто не былъ безупречнѣе этой молодой женщины изъ приморскаго города. Вотъ почему ему приходилось возвращаться къ своей перезрѣвшей актрисѣ, которую очень немногіе, вѣрнѣе никто, не ходилъ смотрѣть. Да, откровенно говоря, фру Л. была всегда у него подъ рукой, но эта женщина, которую прозвали камбалой за бѣлую кожу и жиръ, начинала ему невыносимо надоѣдать, а онъ не переносилъ никакого стѣсненія. Если онъ и не могъ произвести впечатлѣнія на фру Дагни, то, по крайней мѣрѣ, онъ наслаждался, глядя на нее, онъ испытывалъ блаженство отъ пожатія ея руки и отъ аромата ея комнатъ. На каждомъ шагу въ ея квартирѣ онъ наталкивался на что-нибудь красивое и нѣжное, постоянно слышалъ вѣжливый, изысканный разговоръ.

Совсѣмъ не такъ было у него дома. Политика и опять политика, жалкое положеніе правительства, королевская комиссія, воззванія бѣдныхъ и неблагодарность за его работу. Все насквозь было пропитано этимъ, и его артистическая душа страдала.

Ну, а какъ обстояли теперь дѣла президента одельстинга, самой большой силы въ партіи, послѣ паденія его свѣтлости? Мужикъ, человѣкъ безъ всякаго воспитанія, съ сѣрыми полосами на панталонахъ! Да зачѣмъ далеко ходить, — а крестьянинъ, продающій за деньги, за звонкій металлъ позоръ своей дочери? Это просто невѣроятно и переходитъ всякія границы. Ему пришлось торговаться съ негодяемъ!

И такъ было повсюду. Ни образованія, ни благородства — одна грубость, куда ни посмотришь. Но развѣ нельзя было бы этому помочь какъ-нибудь? Вѣдь что-нибудь долженъ же онъ сдѣлать! Его самой любимой мечтой было покорить сердца, подчинить себѣ страну. Не одинъ только сбродъ долженъ читать его газету и говорить о ней, онъ стремился къ болѣе высокому; никто еще не знаетъ, какія у него цѣли.

— Самое лучшее, если я уйду, — сказалъ Лепорелло, — господинъ редакторъ очень разсѣянъ сегодня.

— Нѣтъ, подождите минутку, мы пойдемъ вмѣстѣ; я сейчасъ готовъ.

И опять все было такъ, какъ и раньше: когда редакторъ и Лепорелло шли по улицѣ, ему кланялись, смотрѣли вслѣдъ, толкали другъ друга, чтобы обратить на него вниманіе. Но что это были за люди, оказывавшіе ему вниманіе! Ахъ, это все были люди середины, масса, толпа, но не было избранныхъ. Но все таки его настроеніе подымалось, къ нему вернулась его шутливость, и, тихо разговаривая, они гуляли по улицѣ. Нельзя быть задумчивымъ; люди должны видѣть, что его глаза ясны, что его голова попрежнему продолжаетъ работать. Онъ сдвинулъ немножко на бокъ шляпу.

Какой-то господинъ съ дамой проѣхали мимо нихъ на велосипедахъ. Линге чуть было не остановился, — дама на него пристально посмотрѣла, онъ видѣлъ, какъ промелькнула мимо него ея пышная фигура, и онъ спросилъ:

— Вы видѣли эту даму? Кто это?

Лепорелло, знавшій весь городъ, знаетъ, что это сестра Софи Илэнъ. Онъ отвѣтилъ коротко:

— Это фрёкэнъ Иленъ, Шарлотта Илэнъ.

Бѣдный Лепорелло, онъ не забылъ, какъ хитрая Софи провела его за носъ и представила цѣлому обществу съ сапогами въ обѣихъ рукахъ. Вотъ почему онъ отвѣчаетъ такимъ недовольнымъ голосомъ.

Но Линге хотѣлъ имѣть болѣе подробныя свѣдѣнія; онъ что-то вспомнилъ и опять спрашиваетъ:

— Илэнъ?

— Да.

Линге вспомнилъ, что гдѣ-то въ бумагахъ у него лежитъ рукопись, принесенная Илэномъ. Молодой человѣкъ въ сѣромъ костюмѣ,- онъ вдругъ ясно представилъ его себѣ.

— Не знаете ли вы, есть ли у этой Шарлотты братъ? — спрашиваетъ онъ.

— Да, у нея есть братъ, кандидатъ Илэнъ, — немного слабъ, немного глупъ, но въ общемъ превосходный человѣкъ.

Линге задумчиво смотритъ вслѣдъ обоимъ велосипедистамъ. Господина онъ узналъ: это радикалъ Бондезенъ изъ рабочаго кружка; но онъ не помнитъ, видѣлъ ли онъ гдѣ-нибудь даму. Какой страшный взглядъ она бросила ему, почти умоляющій. Онъ поразилъ его прямо въ сердце. И какая она элегантная въ своемъ новомъ синемъ платьѣ, немного короткомъ. Для Линге это было какимъ-то видѣніемъ, этотъ взглядъ молодой женщины мгновенно зажегъ его.

Вдругъ онъ повернулъ. Онъ говоритъ Лепорелло, что онъ что-то забылъ въ бюро, и уходитъ.

Илэнъ, это старое красивое имя заставляетъ его задуматься. Глаза бросили ему мимоходомъ взглядъ, онъ никакъ не могъ устоять противъ нихъ. Что, если онъ напечатаетъ эту маленькую статью о ягодахъ, подписанную самымъ громкимъ именемъ въ странѣ? Что скажутъ на это? Въ самомъ дѣлѣ, Илэнъ — въ «Новостяхъ»! Это дастъ ему извѣстность и не меньше подписчиковъ, даже чѣмъ самый скандалъ. Нужно быть осмотрительнымъ, добиваться повсюду доступа, а передъ именемъ Илэна никто не посмѣетъ поднять носъ. А какую радость онъ доставитъ этимъ его семьѣ! Нѣтъ, какъ только онъ вспомнитъ этотъ просящій взглядъ…

Линге идетъ въ редакцію и запираетъ дверь. Онъ начинаетъ рыться въ бумагахъ на столѣ и находитъ, наконецъ, статью о сортахъ ягодъ. Пробѣжавъ ее, онъ началъ искать что-то между журналами, находитъ какой-то иностранный журналъ, разрѣзаетъ его и просматриваетъ. Теперь все сложилось въ его головѣ, все готово, и онъ начинаетъ писать.

Завтра же должна быть напечатана статья Илэна, — давно пора, нельзя откладывать ни на одинъ день. Онъ можетъ вѣдь выпустить нѣсколько вещей изъ завтрашняго номера. Пришлось вычеркнуть объявленіе о докладѣ президента одельстинга и воззваніе прачки. Для всего въ газетѣ не хватитъ мѣста.