Режиссер Советского Союза 3

Глава 7

Январское заседание Кабинета Министров СССР проходило в рабочем режиме. Профильные министерства отчитывались по выполнению плана прошлого года и восьмой пятилетки в целом. Только в 1967 году была введена в строй Красноярская (крупнейшая в мире), Братская и Саратовская ГРЭС, а Приднепровская ТЭС вышла на проектную мощность. На базе Западно-Сибирского и Карагандинского металлургических комбинатов построены совершенно новые заводы, при этом с опережением плана (про бунт и расстрелы бастующих строителей в Темиртау давно забыли). Открылись трикотажные фабрики в Волгограде, Шахтёрске и Лениногорске. А Череповец, кроме металла, теперь выпускает обувь. И это неполный список предприятий, которые уже заработали или должны начать производить продукцию в ближайшее время. Огромная страна стремительно развивалась. За восьмую пятилетку планируется построить около 1900 предприятий. Никто из присутствующих не сомневался, что все обязательства будут выполнены.

Именно на эту пятилетку советское правительство возлагало огромные надежды. Было принято решение о переходе от административных методов управления к экономическим. Стартовавшая два года назад реформа Косыгина уже сейчас показывала свою эффективность. Основными принципами новой политики стали прибыль и рентабельность. Из сверхплановой прибыли формировался фонд материального стимулирования предприятий, расширялась самостоятельность. В ближайших планах было создание единой энергосистемы на европейской части СССР.

Были достижения и в других сферах экономики. Сельское хозяйство впервые заняло почётное место в ряду приоритетных отраслей народного хозяйства, обогнав даже лёгкую промышленность. В 1966 году страна практически смогла обойтись без закупок хлеба за границей. Меньше, чем прежде, потребовалось закупить хлеба и в 1967 году. Продолжалось выполнение программы жилищного строительства. В этом году новые квартиры должны получить более десяти миллионов советских граждан. По самым предварительным прогнозам, в ближайшие пять лет национальный доход должен вырасти на тридцать, объём промышленного производства — на пятьдесят, а сельского хозяйства — на пятнадцать процентов.

Уже в 1966 году промышленность имела более 300 отраслей. В стране насчитывалось примерно 47 тыс. промышленных предприятий, 13 тыс. строительных организаций, 12 тыс. совхозов и 37 тыс. колхозов. И это только начало.

В 1967 году все советские труженики перешли на пятидневную рабочую неделю. Что являлось одним из важнейших достижений советской власти, с учётом недавнего указа о снижении пенсионного возраста.

Представители космической отрасли доложили о важнейших свершениях и прогрессе. В ближайшие три года на Луне высадится первый луноход. Также планируется программа по изучению поверхности Венеры.

Заседание было долгим. Два раза участники прерывались на обед и лёгкий перекус, это не считая трёх технических перерывов. Андрей Андреевич Громыко не совсем понимал, для чего ему нужно принимать участие в этом марафоне, конца которого не видно. Он только один раз встрепенулся и внимательно выслушал докладчика, когда речь зашла о строящемся автогиганте в Куйбышевской области. Министр черкнул пару фраз на листе бумаги и опять впал в полудрёму, анализируя текущую мировую обстановку и возможные проблемы Советского Союза.

А их было немало, хотя об этом не принято было распространяться. Из-за ухудшения международной обстановки, связанной с ситуацией в Индокитае и Шестидневной войной, работы у него прибавилось. Ещё и проблемы с будущим законом о разрешении эмиграции евреев в Израиль, с которым недавно была разорваны дипломатические отношения. Глава КГБ занял непримиримую позицию и активно продвигает её в ЦК, где авторитет главы МИДа не так высок. Андропов настаивает на полной компенсации отъезжающими затрат, которые понесло государство за обучение. Громыко же понимает, что это огромный минус в предстоящих переговорах с США, где сильно еврейское лобби. Ведь обсуждение «Договора о нераспространении ядерного оружия» с американцами в самом разгаре. Он лично встречался полтора года назад с президентом Джонсоном и госсекретарём Раском. Есть отличная возможность наладить с американцами диалог и постараться разрядить обстановку в двухсторонних отношениях. Также в планах у министра договор с ФРГ, который должен повлиять на оба государства и всю Европу. При этом он уже начал испытывать немалое давление со стороны кремлёвских функционеров, недовольных переговорами с капиталистической страной.

Он же вынужден третий день присутствовать на этом действе. Причём сам Громыко отчитался ещё в первый день. Периодически ему задавали вопросы по взаимодействию ведомств, но их мог решить и его заместитель. Но всё когда-нибудь заканчивается. Уже на выходе, министр попросил Петра Демичева уделить ему несколько минут. Тот, как раз, курировал нужный сектор со стороны идеологического отдела ЦК. Одновременно он пригласил принять участие в разговоре Фурцеву. Андрей Андреевич сильно устал и был изрядно раздражён. Поэтому не стал задумываться, какие могут пойти сплетни, когда их трио увидят сразу несколько заслуженных товарищей. А может, подспудно он хотел именно этого, так как не любил второго человека в стране. Наверняка о факте переговоров сразу доложат Брежневу, и никто не знает, какая последует реакция. С Сусловым у Брежнева сложные отношения, хотя до конфликтов никогда не доходило. Генсек очень ревниво относится к альянсам в ЦК и Совмине. В своё время он даже заблокировал голосование по выбору второго секретаря КПСС, нарушив предварительные договорённости с соратниками. Уж очень не хотелось Брежневу, чтобы в партии был «человек номер два». На эту должность как раз претендовал Суслов.

— Пётр Нилович, — уставшим голосом произнёс Громыко, — Не буду ходить кругами. Ты же прекрасно знаешь, что мы сейчас дружим с итальянцами. Давно у нас не было таких тесных контактов с капиталистами. Чуть ли не целый день сегодня обсуждали новый автогигант.

Демичев согласно кивнул, хотя явно не понял, причём здесь он. Между тем, глава МИДа продолжил.

— С французами у нас тоже сложились отличные отношения. Несмотря на разногласия по вооружениям, удалось найти точки соприкосновения. Можно сказать, что это одна из самых близких нам стран в капиталистическом лагере. И поверь, мы проделали огромный труд, чтобы ситуация сложилась подобным образом, как бы ни возмущались всякие ретрограды, — оба партократа понимающе улыбнулись, — К чему я это? Недавно итальянское и французское посольство выразило недоумение. Нет, это не нота протеста. Но сам факт неприятен. Оказывается, ваши мальчики из комиссии по разрешению выезда, завернули какого-то режиссёра, которого очень ждут иностранные коллеги. Мол, запланированы лекции и прочие мероприятия, где ждут конкретного товарища.

— Фамилия режиссёра Мещерский, — к разговору подключилась министр культуры, — Но дело даже не в реакции иностранных посольств. Мне тоже пришло письмо от организаторов Международной конференции по кинематографии. Там указано, что в случае отказа на выезд товарища Мещерского, они аннулируют приглашение для всей делегации. В принципе, дело житейское, и пусть капиталисты шантажируют кого-то другого. Но будет скандал и шумиха в западной прессе.

— Ага. Затем слухи докатятся до нас и приобретут совсем уж гипертрофированный вид, — брезгливо сморщился один из главных идеологов страны.

Некоторое время Демичев молчал и наконец, принял решение.

— Я попрошу оперативно разобраться и решить проблему, если там нет каких-то особых причин для отказа в выезде. А вы, Екатерина Алексеевна, могли бы раньше ознакомить меня со сложившейся ситуацией, — идеолог упрекнул Фурцеву.

— Письмо доставили только утром, перед заседанием. Я хотела вас с ним ознакомить, но Андрей Андреевич меня опередил.

Пётр Нилович ни на грамм не сомневался, что эта властолюбивая баба врёт. Ей как раз выгодно макнуть идеологов, курирующих культуру, лицом в грязь. И вообще, в последнее время Фурцева начала стремительно возвращать прежнее влияние. Леонид Ильич уже несколько раз её хвалил за достижения советской культуры. Надо хорошенько обдумать этот момент. Союзников много не бывает. Только как бы потом не пожалеть, вернув ныне опального министра в Президиум ЦК.

— Спасибо за понимание, Пётр Нилович, — произнёс Громыко, — Мелочей в нашем деле не бывает. А из-за подобных казусов, страдает реноме СССР на международной арене.

Paris, Paris как много в этом слове для сердца русского слилось! Прилетел тем же самым рейсом, что и два года назад. Только сейчас я, и руководитель делегации, сидели в бизнес-классе. И это было весьма познавательно. Обслуживание на таком высшем уровне, которое мне не снилось! А какая кормёжка! Ещё наливали здесь весьма недурные напитки, пусть и отечественного производства. Ваш покорный слуга, наверное, был единственным пассажиром в ВИП-части салона, кто не пил. Остальные господа и товарищи себя особо не ограничивали, употребляя разнообразный алкоголь.

Мне надо соответствовать высокому моральному облику советского гражданина, выехавшего за рубеж. Странно, что остальные жители одной шестой суши квасят и никого не стесняются. С другой стороны — простых пассажиров вокруг нет. Гляжу на эту довольную, чавкающую публику, и проникаюсь искренней пролетарской ненавистью. Про чавканье я, конечно, переборщил, но не сильно. А если учесть, что главой делегации назначили директора «Мосфильма» Сурина, который сидит рядом, то мои негативные эмоции выросли раза в два.

Только товарищ директор вёл себя достаточно адекватно. На меня не давил и не ставил каких-то условий. На собрании перед поездкой всё было достаточно спокойно и стандартно. Членов делегации представили друг другу, более детально описали конгресс, наши обязанности и прочие мелочи. Познакомили с куратором от одного ведомства, который кратко рассказал нам о правилах поведения советского человека за рубежом. Всё было как-то суховато и формально. Ехали в массе своей заслуженные товарищи и один баламут из будущего. Поэтому особо народ не тиранили на предмет морального облика и прочей чуши. Как я и ожидал, за оставшиеся два места развернулась нешуточная борьба. Но нашим деятелям кинематографа этого было мало. Им так хотелось поделиться опытом с зарубежными коллегами, что они самым наглым образом оттёрли от поездки ещё и Рината. Были попытки отцепить Клушанцева, но здесь я просто пригрозил, что не поеду, и пусть они идут лесом. Акмурзина отстоять не удалось, уж очень сильным было давление. В итоге к нам прицепили директоров «Ленфильма» Киселёва, «Мосфильма» Сурина и режиссёра Сергея Герасимова, чей фильм недавно выиграл МКФ. Бороться с подобными мастодонтами мне пока не по силам. Даже если бы я подключил Фурцеву и прочие ресурсы. Но в моём личном рейтинге оба этих функционера заняли нижние строчки.

Только ссориться с директором «Мосфильма» мне нельзя. Я собираюсь ещё работать в Москве, и ресурсы мощнейшей киностудии необходимы как воздух. Хотя директор будет пытаться выкручивать руки, пытаясь наложить лапу на нашу технику. Но здесь дорога с двусторонним движением. Моему разрешению на выезд предшествовал немалый скандал и шебуршание в верхних эшелонах власти. Сурин наверняка знает о ситуации больше остальных делегатов. Если какому-то молодому наглецу одобрили выезда на самом верху, то с ним надо дружить. Директор, судя по обмолвкам, понимает, благодаря кому вообще состоялась эта поездка. Мы с ним эту тему не обсуждали. Больше поговорили о самом мероприятии, где он попросил меня не заниматься эпатажем и вести себя максимально скромно. А он, в свою очередь, не будет придираться по мелочам. Такой формат меня вполне устраивает. Ещё бы не мешал товарищ Соколов, тот самый куратор от неназываемого ведомства.

Сам я не перестаю удивляться, что мне разрешили выезд. В комиссию со старыми большевиками меня более не вызывали. Хотя были подозрения, что мне предстоит индивидуальная беседа на более серьёзные темы. Ведь аморалка, ещё и приписываемая явным недоброжелателем, вещь весьма скользкая. Можно было повернуть её и против подписантов характеристики. Плюс к делу подключился мой эмоциональный и пробивной импресарио, который мог устроить небольшую бурю советским чиновникам. Через три дня после того странного заседания непонятной комиссии, мне сообщили, что в выезде отказано. Я не стал переживать и занялся работой, благо, её очень много. Затем вдруг позвонила секретарь Фурцевой и успокоила, что не всё так страшно. Скорее всего, мою кандидатуру одобрят. Вскоре прискакала дамочка из «Госкино», которая занималась оформлением документов. Мне объявили, что я еду во Францию и нужно срочно оформлять документы. Просто какой-то цирк.

Не знаю, что будут говорить за моей спиной, но явно ничего хорошего. Сначала меня единственного поселили в одноместный люкс, тогда как остальные товарищи спали в простых двухместных номерах. А в моих апартаментах был даже неплохой бар и небольшой холодильник с безалкогольными напитками. Хорошо хоть Гастон не выделил мне персональный автомобиль с водителем. На открытие конгресса советскую делегацию отвёз небольшой автобус. После небольшой презентации, собственно, и началась работа. Вот здесь делегаты удивились. Мне сразу вручили приглашение прочитать лекции для молодых и начинающих режиссёров. Это действо должно было проходить отдельно в другом районе. Ещё и Герасимова попросили посетить какое-то учебное заведение в пригороде.

Надо ещё учесть, что посторонних товарищей на лекции не пускали, так как это мероприятие коммерческое и за него надо платить. Оба главы крупнейших советских киностудий быстро сориентировались, договорились о каких-то встречах по своему профилю, а на деле решили заняться осмотром достопримечательностей Парижа. Поэтому товарищ капитан, или кто он там по званию, был в полном шоке. Привлечь помощь вряд ли получится, да и нет в этом смысла. Конгресс — это вам не обычный фестиваль. Большая часть мероприятий носит закрытый характер, куда не пускают посторонних, а списки участников составлялись заранее. Мне было принято видеть растерянность на лице этого высокомерного представителя всесильного ведомства.

Оказывается, подобное сборище проходит не первый год. Но ранее оно носило любительский характер. Маркетологи Луи Виттона сделали из полуанархического сборища весьма солидный съезд киношной братии. Организаторы запланировали самые настоящие лекции, мастер-классы, семинары и прочие учебные курсы. Дело касалось как режиссёров, так и операторов. И народу приехало немало, причём из разных стран. Кстати, после окончания конгресса выяснилось, что самым востребованным лектором оказался Клушанцев. Для того, чтобы послушать и пообщаться с советским гением, приехали даже известные голливудские коллеги, готовые платить за общение с легендой. Что уж говорить про всяких европейцев, коих было очень много. В общем, организаторы не только изменили формат мероприятия. Они умудрились сделать его популярным и прибыльным. Меня же припахали сразу после обеда.

Честно говоря, я с неохотой ехал на первый день съёмок. Какая-то хандра, ещё и вымотали меня эмоционально перед поездкой. Не готов я был к нормальной работе от слова совсем. Но, приехав в один из павильонов «Gaumont», где были созданы нужные декорации, моё скептическое настроение начало меняться.

А когда я увидел ЕЁ, то преисполнился небывалого энтузиазма. Вернее, когда удалось поближе познакомиться с Анитой, то совершенно пропал. Только не нужно думать обо мне плохо и подозревать в пошлых мыслях. В первую очередь это мощный образ из лучшего фильма Феллини. К тому же актриса значительно старше и её тело интересует меня в последнюю очередь. В первый день начала съёмок — уж точно. Познакомившись с коллективом, я быстро пробежался по декорациям. Далее утвердил порядок съёмок, просмотрел сценарий и немного пообщался с оператором. Вроде всё отлично! Но сразу после первых пробных эпизодов начались проблемы. Вот этого не мог ожидать никто.

Так как с французским у госпожи Экберг было не очень, а у меня ещё хуже с итальянским, то общались мы на английском. Это создавало определённые проблемы, так как съёмочная группа ничего не понимала. Ну и немного раздражало, когда один из ассистентов взялся за перевод, чтобы коллеги поняли, о чём речь. Получилось какое-то шапито. В итоге пришлось сделать паузу и пригласить актрису в спокойной обстановке попить кофе. Компанию нам составил вездесущий Франческо, который опекал меня, как заботливая мамаша.

Если брать сам ролик, то за основу была взята виденная мною просто сумасшедшая реклама от «Boots». Понятно, что мы его сильно изменим под реалии шестидесятых, но основная идея останется неизменной[1].

Только я не английский толераст, и разного рода негров с прочими мулатами в клипе не будет. Времена не те, да и меня порядком коробит от навязываемых мультикультурных ценностей, вернее — дерьма. Но сейчас речь не об этом.

После того, как мы расположились в уютном кафе и заказали кофе с круассанами, я более внимательно рассмотрел актрису. Для своих тридцати шести она выглядит просто волшебно. Недаром официант и пара мужичков средних лет, буквально пожирают глазами звезду итальянского кино с того момента, когда она сняла свою соболиную шубку и осталась в шерстяном облегающем платье. Фигура тоже в полнейшем порядке. Мне даже пришлось пристально посмотреть на каждого хама, чтобы товарищи снизили градус своего интереса. Экберг это заметила и благодарно улыбнулась, впервые за этот день. Что с ней происходит? Какая-то лёгкая заторможенность и убитый вид. Надо срочно менять ситуацию, а то провалим всю работу.

— Анита, — спрашиваю актрису, после того как мы немного перекусили, — Вас не устраивает сценарий? Может, есть ещё какие-то причины? Говорите, мы сразу всё обсудим с группой и внесём изменения.

— Нет, меня всё устраивает, — голосок у мадам не хуже фигуры и личика, — Просто всё как-то неожиданно. Ранее я не снималась в подобных роликах. У меня были просто фотосессии для журналов. Может, я поэтому не могу войти в образ, и относиться к работе более серьёзно. Или просто не подхожу для этой роли. Простите, если чем-то вас обидела.

Так не пойдёт. Надо как-то растормошить впавшую в апатию звезду. Атташе по секрету рассказал, что у шведки разногласия со вторым мужем. Мол, любила она одного, но вышла замуж за другого. Оттого проблемы и скандалы в семье. Всё понимаю, но надо уметь переключаться с личной жизни на работу. У меня самого в этом плане полнейшая безнадёга, но именно ежедневный труд спасает от разного рода глупых мыслей.

— Я не вижу другой актрисы для нашего проекта. Вы подходите просто идеально! Искренне надеюсь, что это только начало сотрудничества между вами и Луи Виттоном.

Мой нехитрый комплимент удался, судя по заалевшим щёчкам шведки. Будем продолжать лёгкое давление, дабы направить ситуацию в рабочее русло. А вообще, надо предложить Гастону сделать Аниту лицом компании. Не уверен, есть ли уже такая практика в Европе, но американцы наверняка чего-то подобное давно придумали. Только это дела будущего, а пока речь о клипе.

— Думаю, что такая прекрасная актриса без проблем перевоплотится в нужный образ. Надо сыграть немного восторженную домохозяйку, которая ещё верит в чудеса — тем более, накануне Рождества. Это же не женщина, замученная бытовыми проблемами, мужем-алкоголиком, пятью невоспитанными детишками и вечно недовольной свекровью. Мы ведь будем снимать саму натуральную сказку, где вы играете принцессу, получившую волшебную палочку.

В подобном режиме я пудрил мозги немного расслабившейся актрисе. А то она была будто сжатая пружина. Она начала чаще улыбаться, хотя её глаза продолжали оставаться таким же печальными. Далее я плавно перешёл на анекдоты. Рассказал парочку про сварливую свекровь. Затем выдал несколько политических. Что-то вроде:

Что общего между американским и советским патриотом?

Они оба критикуют Америку.

Смотрю, Анита начала смеяться, да и Франческо тоже похохатывал. У него с английским порядок, в отличие от большинства соотечественников. Нужный человек, этот атташе. Потом я плавно перешёл на анекдоты про шведов и финнов. После одного из них, мы смеялись все вместе.

Разговаривают два финна:

— Ты знаешь, как спасти тонущего шведа?

— Нет.

— Ну и хорошо.

Вроде ничего необычного, но юмор из моего времени, если откровенно не пошлить, заходит лучше современных шуток. Здесь же ещё сыграло противостояние двух скандинавских народов. Мы очень хорошо посидели. Я был в ударе и рассказывал смешные эпизоды со съёмок. Анита хохотала до слёз, когда я в юмористическом стиле описал ситуацию с эротической сценой между Демонжо и Беловым. Франческо тоже не отставал и выдал несколько баек о сложностях иностранцев, впервые посетивших СССР.

Отлично посидели и даже не заметили, что на улице уже ночь. Моим собеседникам хорошо, а вот меня явно ждёт разбор полётов. Хотя нам сегодня выдали командировочные от организаторов конгресса. И я не заметил, чтобы кто-то из делегатов побежал сдавать полученную валюту куратору или в посольство. Думаю, сегодня кто-то точно должен загулять. С другой стороны, могу сослаться на долгий мастер-класс и надоедливых капиталистов.

Главное — удалось привести в порядок эмоциональное состояние Аниты. В такси она садилась, улыбаясь и что-то напевая по-итальянски. Только глаза у неё были немного грустные. Но хоть из них ушла вселенская печаль и явный надлом. Ничего, завтра создадим нужную атмосферу. Коллектив вроде подобрался неплохой. Есть у меня пара заготовок, как взбодрить и рассмешить коллег. В таком режиме работа спорится, и нет времени для печали с прочими негативными мыслями.

С таким оптимистическим настроением я доехал до гостиницы. Чуда не случилось — в лобби сидел куратор и делал вид, что читает сегодняшний номер «Юманите». Товарищ Соколов сделал вид, что случайно опустил краешек газеты и заметил меня любимого. Подъехавшее такси он, конечно, не видел.

— Товарищ, Мещерский, — кэгэбэшник уже подорвался с кресла и оказался у ресепшен, где я брал ключ, — Нам надо срочно поговорить. Вы обязаны указать причину столь позднего возвращения и написать объяснительную.

— Завтра.

— Что завтра? — брови товарища медленно поползли вверх.

— Сегодня я устал. Весь день трудился и зарабатывал для страны валюту. Поговорим завтра утром, часиков в семь. Писать ничего не буду. Если вам нужно, то настрочите доклад самостоятельно и отправьте по инстанциям. Спокойной ночи.

Глупо? Не спорю. Но реально достали эти мухоморы, которые лезут в личную жизнь, помыкают, указывая, как я должен себя вести, что говорить, куда ходить и так далее. Может, они мне график посещения туалета составят и будут следить за его соблюдением? При этом большая часть всех этих любителей запрещать, командовать и указывать — откровенные паразиты, ничего из себя не представляющие.

Самоё забавное, что обоих директоров киностудий не было в номере. Я специально к ним постучался. Хотел рассказать Сурину, мол, с ног валюсь, а здесь какой-то товарищ мешает отдыхать. Операторы тоже где-то бухают, так как не открыли дверь. Посмотрим, что этот деятель будет делать завтра. У нас в делегации народный артист Героем Соцтруда погоняет. Будут ли к ним применены какие-то санкции, или Соколову принципиально придраться исключительно ко мне?