Река жизни

Глава 1

Дядя Билли Эванс суетился на заднем сиденье своего кэба и тут заметил прибытие поезда на станцию городка Хопкинсвилл[9], штат Кентукки. Это был холодный тихий январский день 1912 года.

Из спального вагона вышел незнакомец. Дядя Билли слез с нагретого сиденья и пошёл ему навстречу.

Это был крупный высокий человек, одетый в тяжёлое пальто с поднятым воротником, закрывающим уши. Он отдал дядюшке Билли два своих чемодана и пошёл вслед за ним в кэб.

– Я ищу человека по имени Эдгар Кейси, – произнёс он, пока его чемоданы укладывались в повозку, – Можете отвезти меня к нему? – Он говорил быстро, с заметным немецким акцентом.

Дядюшка Билли выпрямился и поколебавшись сказал:

– Мистер Эдгар уехал домой на один день. Отсюда примерно полторы мили. Мисс Гертруда болеет и мистер Эдгар большую часть времени проводит с ней.

Незнакомец уселся в кэб и дядюшка Билли укрыл его ноги одеялом.

– Они сейчас не принимают много посетителей из-за состояния мисс Гертруды, – продолжал он. – Господи, я надеюсь с ней ничего не случится.

– Она его дочь? – спросил незнакомец.

– Нет, сэр, мисс Гертруда его жена. Сейчас я могу доставить вас в отель и завтра утром…

– Мы поедем к нему домой – сказал незнакомец – И скажите мне, почему здесь на юге так холодно?

– О Господи, сэр! – воскликнул дядюшка Билли – Это еще не юг! Дорога на юг вон там.

Он указал направление. Затем сделал паузу и закрыл дверь кэба.

– Вы считаете, что не замерзнете, проехав туда и обратно.

– Со мной ничего не случится – ответил незнакомец, – Поехали как можно быстрее.

Дядюшка Билли закрыл дверь и забрался на свое место, что-то бормоча. Две лошади, застоявшись без движения, резво поскакали по Восточной Девятой улице, повернули налево, проехали мимо парка и выехали на Восточную Седьмую улицу. Город остался позади, они ехали по Рузельвильской дороге. На коричневых склонах вокруг располагались дома и редкие поля. В сумерках было видно единственное яркое пятно света. На холме, более высоком, чем остальные, покрытом деревьями и травой, стоял серый дом, обращенный на север, с четырьмя белыми, сверкающими на зимнем солнце, колоннами на крыльце. Перед ним дорога сворачивала вправо. Кэб подъехал к въезду, ведущему на холм к дому, и остановился. Небольшой дом, ярко окрашенный в зеленые и белые цвета, был неподалеку, почти невидимый за огромным дубом и кленовыми деревьями. Дядюшка Билли слез со своего места и открыл дверь кэба.

– Это здесь, – сказал он.

Незнакомец вышел, потянулся и посмотрел вокруг.

– Он живет не в этом большом доме? – произнес он разочарованно.

Дядюшка Билли указал на блестящие колонны.

– Это старое место Солтеров, дом семьи мисс Гертруды. “Здесь” – он указал на дом: “Живет мисс Лизи. Мисс Лизи это мать мисс Гертруды. Она живет вместе с мисс Кейт”.

Незнакомец усмехнулся.

– Неужели южные женщины не выходят замуж?

– Они были замужем. Но сейчас за исключением мисс Гертруды, у них нет мужей. Они умерли.

Незнакомец сменил тему разговора.

– Что производят на этой земле? – спросил он, указывая рукой по направлению к Хопкинсвиллу.

– Тёмный табак – ответил дядюшка Билли.

– Тёмный? – незнакомец посмотрел вопросительно.

– Тёмный табак – повторил дядюшка Билли – Хопкинсвилл известен своим тёмным табаком на рынках во всём мире.

– Кроме табака он известен еще одной вещью – сказал незнакомец. Затем добавил, как бы говоря сам с собой: “Занятное место”.

Он пошёл к дому, а дядюшка Билли побрел к своему кэбу ждать его возвращения.

Дверь дома открыл худощавый молодой человек, почти такой же высокий, как незнакомец. Не говоря ни слова, незнакомец вошёл в дом.

– Вы Эдгар Кейси? – спросил он.

– Да – ответил молодой человек.

– Я доктор Хьюго Мюнстерберг из Гарварда – сказал незнакомец. – Я приехал исследовать вас. В газетах последнее время о вас много писали.

Он быстро взглянул на коридор, затем заглянул в гостиную, которая примыкала к коридору справа.

– В чём заключается ваш метод? – спросил он – Где ваш кабинет?

Молодой человек не двигался. Он смотрел удивленно.

– Не понимаю, что вы имеете ввиду, – наконец сказал он.

Доктор Мюнстерберг нетерпеливо разрезал руками воздух.

– Кабинет, кабинет – повторил он отрывисто.

Молодой человек пришёл в себя. Он улыбнулся и указал на гостиную.

– Проходите и садитесь. Я возьму ваше пальто. В камине есть огонь. У меня нет кабинета. Я не пользуюсь никакими приспособлениями, если вас это интересует. Если нужно, я могу лечь здесь на пол и уснуть.

Доктор Мюнстерберг прошёл в комнату, но не сел и даже не снял пальто. Из внутреннего кармана он достал пачку газетных вырезок.

– Вы получили широкую известность – сказал он, положив пачку на чайный столик.

Молодой человек как бы нехотя пролистал газетные вырезки. Очевидно, он видел их и раньше. Одна из них была статья из Нью Йорк Таймс за 9 октября 1910 года. Заголовок гласил: “Необразованный человек становится доктором под гипнозом – возможности, демонстрируемые Эдгаром Кейси, ставят докторов в тупик”. Первый параграф был такой:

“Медицинское сообщество страны проявило живой интерес к странным способностям, которыми обладает Эдгар Кейси из Хопкинсвилла, диагностике трудных болезней в полусознательном состоянии, в то время как он не обладает ни малейшими представлениями об этом в обычном состоянии”.

Здесь же были фотографии молодого человека и его отца, усатого джентльмена по имени Лесли Б. Кейси, который был представлен как “кондуктор” в гипнотическом сне. На третьей фотографии был доктор Уисли Кетчам, подготовивший отчет для Американского общества клинических исследований города Бостон. Здесь же был рисунок спящего молодого человека, лежащего на столе и странного демона, парящего над ним.

– Всё это сделано без моего участия и разрешения, – объяснил молодой человек доктору Мюнстербергу – Я был в Алабаме в это время.

Доктор Мюнстерберг повернулся спиной к камину, стараясь согреться.

– Говорите, у вас нет кабинета, – сказал он – Вы разрешите посмотреть на вас? Насколько будет светло?

– О, здесь всегда очень светло – ответил молодой человек – Я делаю чтения утром и в обед, два в день. Если естественного освещения недостаточно, мы включаем лампы для того, чтобы стенографистка могла записывать всё, что я говорю.

– А пациенты? Где находятся пациенты?

– Большинство из них находятся у себя дома. Они просто присылают мне письма.

– Вы принимали пациентов раньше?

– О, нет. Я ничего не понимаю в медицине, когда просыпаюсь. Я предпочитаю даже не знать имён пациента до того, как засну. Большинство имён мало что мне говорит. В основном они из других штатов.

– Они описывают в письмах свои симптомы?

– О, нет. Мы только хотим быть уверены, что они действительно нуждаются в помощи. Это всё.

Доктор Мюнстерберг смотрел на лицо молодого человека. Оно выражало искренность и открытость. У молодого человека были округлые щеки, прямой нос и серо-голубые дружелюбные глаза. Волосы были тёмные и прямые. Он говорил, слегка растягивая слова. На вид ему было 25.

– Сколько вам лет? – спросил доктор.

– Тридцать четыре. В марте будет тридцать пять.

– Вы выглядите моложе. Откуда ваша фамилия. Вы ирландец?

– Нет. Первоначально она была Куаси. Нормано-французская, я полагаю. Наши документы не позволяют определить страну, из которой мы переселились. Наш прямой предок – Шадрах Кейси. Он жил в графстве Паухатан, штат Вирджиния. Его сын участвовал в революционных событиях. Они получили в дар от правительства земли в Тенесси и Кентукки и поэтому мы здесь.

Уверенной и быстрой походкой он подошел к столу из орехового дерева, стоящего в углу комнаты.

– Этот стол привезён из Вирджинии более ста лет тому назад, – сказал он.

– Вы родились на ферме? – спросил доктор Мюнстерберг.

Молодой человек прошел за чайный столик и сел.

– Да сэр. Я родился в графстве Кристиан. Семья Кейси владела чуть ли не всей землёй на границе между Хопкинсвиллем и Тенесси. Это примерно пятнадцать миль. Но у моего прапрадедушки было четыре сына, а у прадедушки семь сыновей, поэтому земля была разделена и на мое поколение её осталось немного. А вообще я фотограф.

– Но вы, конечно, не работаете по этой профессии?

– Работаю. Это по договоренности с моими родителями. Они обеспечили меня студией и оборудованием. Там я зарабатываю себе на жизнь. Здесь я могу делать всего по два чтения в день и некоторые из них для людей, у которых нет денег.

Доктор Мюнстерберг рассмеялся и покачал головой.

– Вы или очень простой, – сказал он – Или очень умный. Я не могу вас распознать.

Молодой человек грустно покачал головой.

– Я самый глупый человек в графстве Кристиан, когда просыпаюсь.

– Но когда вы спите, вы знаете все. Не так ли?

– Только то, что мне говорят. Люди говорят, что я описываю их состояние лучше, чем они сами могут рассказать о себе. Они принимают лекарства и процедуры, которые я им описываю, и им становится лучше. Стенографистка все записывает и отдает пациентам копию. Это все, что я знаю.

– И у вас нет этому объяснения? В вашей семье не было экстрасенсов?

– Говорят, мой дедушка был таким. Он мог ходить с раздвоенной ореховой лозой в руках и говорить фермерам, где копать колодцы. Они всегда находили воду там, где он показывал. Вероятно, он мог делать и другие вещи, но это только разговоры. В моем отце нет ничего необычного, за исключением того, что змеи любят его, а он их ненавидит.

– Змеи любят вашего отца?

– Они ползут за ним домой с поля. Они обвиваются вокруг его шляпы, если он оставляет ее на поле. Это так нервировало отца, что он бросил фермерскую работу. Семья живет в городе уже около пятнадцати лет.

– Как долго вы занимаетесь этим?

– Чтениями? Регулярно начал заниматься этим год назад. Раньше я не уделял этому особого внимания. Делал это для друзей и близких, если они просили об этом.

– Чему вы учились? Вы сказали, не медицине?

– Я закончил только среднюю школу.

– Но вы много читали?

– Мне нравится читать. Я даже работал в книжном магазине, но полагаю, у меня не очень хороший вкус. Если хотите, можете посмотреть на книжную полку в коридоре.

Доктор Мюнстерберг вышел в коридор.

– Посмотрим, что вы читаете. Это должно быть интересно, – сказал он.

Он начал доставать книги с полки, складывая их на пол.

– Ничего особенного, – сказал он. – “Жнец”, “Розарий”, “Девушка из Лимберлост”… Дайте посмотреть, что это за толстые тома… “Джадж мэгэзин”[10] и “Рэд бук мэгэзин”[11].

– Я связываю подшивку за год – объяснил молодой человек – Так их лучше хранить.

Осмотрев книги, доктор выпрямился и вернулся в гостиную.

– Да, здесь ничего особенного, – сказал он – Нужно искать дальше.

– Может вы хотите посмотреть чтения? – спросил молодой человек. – Копии хранятся в офисе, в городе. Но чтения моей жены здесь. Мы иногда проверяем их. Все доктора сказали, что она должна умереть. У нее туберкулез. Но ей становится лучше, когда она следует чтениям.

Он оживился. Его лицо засияло.

– Я принесу!

Он прошел в другую комнату и почти сразу вернулся с двумя листками напечатанного текста. В верхней части каждого листа была фотография Эдгара с подписью: “Эдгар Кейси, младший, Экстрасенсорный диагностик”.

– Печатник ошибся, – сказал он, подавая листы доктору и указывая на эту надпись. – Он перепутал меня с дядей Эдгаром и назвал младшим. Это не так.

Доктор Мюнстерберг начал читать листы. Молодой человек сел за чайный столик.

– Я ничего в этом не понимаю. Я не врач, – сказал доктор Мюнстерберг и посмотрел на молодого человека.

– Вы можете повстречаться с людьми, на которых эти чтения оказали влияние. Они расскажут, работает это или нет. Вы можете поговорить с миссис Дитрих другими… миссис Дэбни, мисс Пэрри… может миссис Баулис.

– Хорошо – сказал доктор. – Можете написать их имена и адреса?

Молодой человек прошел к столу напротив и начал писать. Доктор Мюнстерберг наблюдал за ним, периодически возвращаясь к чтению листков. Наконец молодой человек закончил писать.

– Вот имена и адреса. Дядя Билли может вас отвезти. Они живут довольно далеко, чтобы идти пешком. Вы планируете остаться до завтра? Утром будет чтение. Может вы хотите посмотреть?

– Я планирую остаться, – сказал доктор, откладывая листки на чайный столик. – Я остановлюсь в гостинице. Вечером я посещу этих людей и поспрашиваю их.

– Владелец гостиницы мистер Ное один из моих партнеров. Вы, вероятно, встретите там доктора Кетчама и моего отца.

– Хорошо, я постараюсь встретиться с ними.

Он засунул листок с именами и адресами во внутренний карман.

– Встретимся завтра?

– Да, сэр.

– Еще вопрос. Какие силы вы связываете с этим феноменом?

– Мы не знаем, сэр, эти силы сами говорят.

– Вы имеете ввиду, что вы говорите во время сна.

– Да. Это описано здесь, в Нью Йорк Таймс.

Он нашел подходящую газетную вырезку и зачитал:

– Вот что я сказал, когда они попросили меня объяснить это: “Ум Эдгара Кейси подвержен внушению как и любое другое подсознание, но вдобавок к этому у него есть возможность интерпретировать для других то, что от него требуется. Подсознательный ум не забывает ничего. Сознательный ум получает впечатления и передает их в подсознание, где они все остаются, даже если сознание их уничтожило”.

Он свернул вырезку и поместил ее вместе с другими доктору Мюнстербергу. Доктор посмотрел ему в глаза.

– Все эти разговоры о подсознании ничего не значат, – сказал он. – Что ж, я продолжу свои исследования.

И он вышел, даже не попрощавшись.

Молодой человек смотрел через окно гостиной, пока кэб не скрылся из глаз. Затем он прошел в другую комнату, унося с собой листки с чтениями.

Там, в дальней стороне комнаты, на массивной дубовой кровати, лежала хрупкая, темноволосая девушка, почти невидимая под одеялом. В сумерках были видны только ее очертания; она была тенью на кровати. Молодой человек зажег одну из ламп на туалетном столике и перенес ее на стол. Ее лицо осветилось светом. У девушки были темные пронзительные глаза. Лицо было овальным, и на щеках горел яркий румянец. Она выглядела обеспокоенной.

– Кто этот человек, Эдгар? Что ему нужно? Ты ведь никуда не собираешься с ним ехать?

Молодой человек наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Это просто профессор из Гарварда, – ответил он – Он приехал исследовать меня.

Она, казалось, успокоилась.

– Его голос казался таким официальным. Что он сказал?

– Ничего особенного. Он свалил все книги на пол и назвал меня простофилей.

Девушка вздохнула.

– Даже не знаю, где люди получают такие плохие манеры, – сказала она. – Сколько время? Мама скоро должна привести Хью Линна.

– Они уже пришли. Я слышу, как Хью Линн стучит в ворота. Сейчас 5 часов.

Он пошел к входной двери и открыл ее. Маленький мальчик с толстыми щеками хватал себя за ноги.

– Папа, за мной снова гонятся медведи! – закричал он.

Молодой человек улыбнулся женщине, которая пришла с мальчиком.

– Входи быстрее! – сказал он.

Маленький мальчик отпустил свои ноги и вошел в прихожую.

– В этот раз они меня почти поймали, – сказал он.

– А как насчет твоей бабушки? – спросил молодой человек. – Ты не боишься, что медведи схватят ее?

– Нет – ответил мальчик. – Они не едят женщин. Только маленьких мальчиков.

Он высвободился из своего пальто и вбежал в спальню, крича: “Мама, медведи меня снова не поймали”.

Женщина, которая пришла с ним сняла с себя черное пальто и черную шляпу, открыв черное платье и черные волосы, собранные гребнем.

– Как Гертруда? – спросила она у молодого человека.

– Примерно так же, – ответил он.

Они прошли вместе в спальню. Девушка повернула голову и улыбнулась своей матери.

– Хью Линн сказал, что тетя Кейт приготовила для него имбирное печенье.

– Кейт такая глупая – сказала ее мать. – Хью Линн и так уже похож на колобок масла, а она продолжает кормить его сладостями. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, кажется.

– Я помогу тебе собраться к ужину. Эдгар, кто это сейчас уехал? Я его знаю?

– Нет. Это какой-то профессор из Гарварда. Приехал, чтобы исследовать меня и объявить обманщиком, как они уже пытались сделать.

– Он свалил все книги на пол и назвал Эдгара простофилей – сказала девушка. В ее голосе слышалось возмущение.

– Я заметила беспорядок, когда вошла. Чего еще ожидать от янки. Несчастные люди, они не знают ничего лучшего.

– Думаю, они понимают, что правильно, а что нет так же, как и все остальные, – сказала девушка. – Просто они думают, что они лучше, чем мы, только и всего.

– Не мучай себя, – сказала мать. – Это не стоит того. Эдгар, почему бы тебе не пригласить какой-нибудь приличный университет изучить тебя, например, “Вашингтон и Ли”[12]? Гарвард это рассадник республиканцев. Ты знаешь это.

– Этот человек иностранец, – ответил молодой человек. – Судя по акценту, немец.

– О, тогда это все объясняет. Забери-ка отсюда Хью Линна, мы с Гертрудой немного посплетничаем.

Молодой человек и мальчик вышли в гостиную.

– Папа, кто этот плохой человек, который был здесь? – спросил мальчик.

Молодой человек поднял его высоко вверх и опустил возле камина.

– Нет, он не плохой. Никто в действительности не плохой. Просто люди делают ошибки. Они не знают о Боге.

– Ты знаешь о Боге, папа?

– Никто по-настоящему не знает. Но я стараюсь помнить, что Бог единственный, кто все знает и что Он говорит мне, что мне нужно делать то, что написано в Библии. Я так и стараюсь поступать.

Мальчик кивнул.

– Давай поиграем в медведей – сказал он. – Ты будешь большим медведем, который гоняется за мной.

***

Дядюшка Билли сидел в своем кэбе рядом с большим домом на Южной Ореховой улице. В гостиной дома сидел его пассажир, слушая мягкий голос женщины, чье лицо сияло, когда она рассказывала эту историю.

– Когда нашей дочери Эйме было два года, – начала миссис Дитрих – Она заболела гриппом. После выздоровления у нее начались припадки. Она могла неожиданно упасть, ее тело становилось твердым. Ее ум перестал развиваться.

Мы были у докторов всех видов. Но ей не становилось лучше, и через два года тщетных попыток мы повезли ее в Эвансиль, штат Индиана, показать доктору Линфикуму и доктору Уокеру. Они сказали, что это нервное заболевание и лечили ее несколько месяцев, но без улучшения.

Мы привезли ее домой. Мы ухаживали за ней, но дела становились все хуже. Иногда у нее было до двенадцати конвульсий в день. Ее разум стал пустым.

Мы повезли ее к доктору Хоппу в Цинцинати. Он сказал, что у неё редкое заболевание мозга, которое неизлечимо.

Мы повезли ее домой умирать. Один из наших местных друзей, мистер Вилгус, рассказал нам о мистере Эдгаре.

Доктор Мюнстерберг прервал ее: “Этот мистер Вилгус… был каким-нибудь образом связан с мистером Кейси?”

– О, нет, за исключением того, что он всегда интересовался им. Он охотился во владениях Кейси. Когда Эдгар был еще мальчиком, мистер Вилгус нанимал его как гида. Однажды дробинка отскочила и попала мальчику в щеку. Это произвело большое впечатление на мистера Вилгуса. Впоследствии он постоянно наблюдал за мальчиком и помогал ему.

Кроме того, для мистера Вилгуса было проведены чтения и по совету одного из них он поехал в Цинцинати и сделал там небольшую операцию, что, по его словам, чрезвычайно улучшило его жизнь.

Он настоял на том, чтобы мы испытали возможности молодого человека – в то время он еще не занимался регулярными чтениями. Это было летом 1902, десять лет назад. Эдгар тогда работал в книжном магазине.

Доктор Мюнстерберг кивнул: “Я понимаю. Давайте продолжим.”

– Мой муж попросил его придти сюда, и он пришел. Он не взял никакого вознаграждения, кроме платы за железнодорожный билет. Он сказал, что поездка дала ему возможность увидеть его девушку. Они поженились на следующий год.

– Он пришел вместе с мистером Эл Лейни, который помогал ему в чтениях.

Доктор Мюнстерберг снова прервал ее: “Он был доктор, этот Лейни?”

– В то время он изучал остеопатию[13]. Позднее он получил степень по этой специальности. Его жена владела магазином в Хопкинсвилле и сестра Эдгара Кейси работала там. Мистер Лэйни ввел Кейси в транс.

– Обследовали ли они ребенка? – спросил доктор Мюнстерберг.

– Нет. Они видели ее, но я помню, Эдгар сказал, что для него это не важно. Я помню, как молодо он выглядел. Я еще подумала: “Как этот мальчик может помочь нам, когда лучшие доктора в стране потерпели неудачу?” Видите ли, мы знали его семью и знали Эдгара. Он получил совсем мало образования.

– Вы были настроены скептически? – спросил доктор Мюнстерберг.

– Я надеялась на чудо, как это сделала бы любая мать.

Доктор кивнул.

– Он снял пальто и освободил свой галстук и шнурки на ботинках. Потом он лег на диван вот здесь, – она показала место – И, казалось, уснул. Через несколько минут мистер Лэйни начал говорить с ним. Он сказал, что ему нужно посмотреть тело нашего ребенка, который находился в доме и сказать, что с ним не так.

– Я не поверила своим ушам, когда спящий человек начал говорить и сказал: “Да, перед нами тело”. Его голос казался другим, авторитетным.

Доктор Мюнстерберг кивнул. “Точно” – сказал он.

– Он сказал нам, что за день перед тем, как заболеть гриппом, она получила повреждение позвоночника, и микробы гриппа поселились в позвоночнике. Затем он точно сказал, где находится повреждение и дал инструкции по излечению остеопатическими средствами.

Он не мог знать о проблемах с ее спиной. Я одна знала об этом, но не восприняла это серьезно.

– Но вы уверены, что это случилось?

– За день перед тем как заболеть гриппом, Эйма вместе со мной выходила из повозки. Она поскользнулась и ударилась спиной о ступеньку повозки. Она быстро вскочила, как будто ей совсем не больно и я не думала об этом больше.

– Повреждение было обнаружено там, где он это описал?

– Да. Мистер Лэйни сделал Эйме определенные процедуры в тот вечер. На следующий день мы провели еще одно чтение. Он сказал, что процедуры были сделаны неправильно.

– Очень интересно, – сказал доктор Мюнстерберг. – Он сказал Лэйни, своему кондуктору, что тот неправильно выполнил инструкции?

– Да. Затем он рассказал, что было сделано неправильно, и объяснил, как это сделать правильно. Лэйни попробовал снова тем утром. В полдень было предпринято еще одно чтение. В нем снова были указания на необходимость корректировок. Лэйни попробовал снова. В чтении, проведенном на следующее утро, выполненные процедуры были одобрены.

– Эдгар вернулся в Баулин Грин, а мистер Лэйни, который жил в Хопкинсвилле, продолжил лечение. Он приходил каждый день в течение трех недель.

В конце первой недели у Эймы начал проясняться рассудок. Она внезапно назвала по имени куклу, которую очень любила до болезни. Несколько дней спустя она назвала по имени сначала меня, потом своего отца. Ее разум вернулся на тот уровень, где он покинул ее три года тому назад, когда ей было всего три года.

– После этого она быстро восстанавливалась?

– Довольно быстро. Вскоре она была на уровне нормального пятилетнего ребенка. После трех недель лечения мы провели контрольное чтение. В этот раз он сказал, что ее проблема устранена. После этого у нас не было никаких проблем. Сейчас Эйма нормальная девочка пятнадцати лет. Через несколько минут она закончит со своими уроками, и я ее приведу.

– Да, да. Я бы хотел ее увидеть.

– Я не знаю, что это за необычные возможности, – продолжала миссис Дитрих. – У нас есть только наш собственный опыт и опыт наших друзей. Но, насколько мы знаем, это всегда работает. Определенно Эдгар Кейси не шарлатан. Он никогда ни с кого не берет деньги за это. Наоборот. Люди всегда пользуются его хорошим характером и великодушием.

– Конечно, – сказал доктор, – Конечно.

Он отвечал автоматически, как будто не вполне слышал то, что она говорила. Доктор смотрел сквозь нее, в задумчивости, на диван, где десять лет назад спал молодой человек, которого он посетил в этот день.

***

Человек с усами сделал паузу, чтобы оценить расстояние до плевательницы. Затем плюнул точно в нее. Его слушатели, расположившиеся вокруг него в фойе отеля Латан, уважительно ждали.

Лесли Кейси продолжал свой рассказ.

– Вы бы увидели, что он был совершенно нормальным парнем, но только не в школе. В школе он был тупицей. И это вне всяких сомнений. Он слишком много мечтал; все учителя так говорили. Когда ему было двенадцать лет, он все еще был в третьем классе.

– Это было весной 1889. Мой брат Луциан был учителем в школе. Однажды он встретил меня и сказал, что попросил Эдгара произнести по буквам слово “хижина” и мальчик не смог этого сделать.

– Надеюсь, я правильно сделал, Лесли – сказал Луциан. – Я оставил его после школы и дал задание пятьсот раз написать на доске это слово.

– Делай как знаешь, Луциан, – сказал я. – Ты учитель.

– Да, я чувствовал себя просто ужасно. Может это моя вина. Может я не уделял мальчику достаточно внимания.

В тот вечер я сел с ним и провел урок правописания. Но оказалось, что я не мог ничего сделать, чтобы он смог усвоить этот урок. Я думал, что у нас что-то получается. Но когда я закрыл учебник и стал задавать ему вопросы, он не смог ничего ответить.

Сначала я подумал, что просто уже слишком поздно, было одиннадцать часов. Мальчик устал, и я сказал ему идти спать.

– Разреши мне отдохнуть пять минут, – сказал он мне, – И я буду знать урок.

– Хорошо, – сказал я.

Затем я пошел в кухню выпить стакан воды. Через несколько минут я вернулся в гостиную. Эдгар был там, заснув в кресле, с учебником вместо подушки. Я засмеялся и потряс его. “Вставай, старик” – сказал я, – “пора идти в кровать.”

Он сразу проснулся и сказал: “Спроси меня урок. Я теперь его знаю”. Я был уверен, что это не так, но всё-таки спросил его несколько слов. Он правильно произнес их по буквам. Я спросил его еще, он знал и это тоже. “Спроси меня что-нибудь из учебника”, – сказал он.

Казалось, он взволнован. Я пробежался по учебнику, и всё, что я ни спрашивал, он знал это.

Тогда он начал говорить мне, какие другие слова были на странице рядом с теми словами, что я спросил его, и какие картинки были на страницах. Он знал книгу, как будто она была у него в руках и он смотрел на нее.

Доктор Мюнстерберг наклонился вперед. “Какое было его объяснение?” – спросил он. “Благодаря чему он это сделал?”

– Все, что я мог из него выудить, так это то, что он внезапно чувствовал тем вечером, что если он поспит хоть немного на этой книге, он будет знать урок. И он так и сделал.

После этого он спал на всех своих уроках и знал их все отлично. Он начал прыгать через классы, как на скакалке.

– Его память об этих уроках, она сохранялось? – спросил доктор Мюнстерберг.

– Никогда не забывал ни одного из них. Даже по сей день он их помнит.

– Очень интересно. А вы не помните каких-нибудь необычных случаев при его рождении, или в его юности, до этого?

– Ничего, кроме грудного молока.

– Грудного молока?

– Он кричал целый месяц после того, как родился. Никто не понимал в чем проблема. Тогда старая Пэтси Кейси – цветная женщина из дома моего отца, бывшая рабыней – пришла и попросила у моей жены иглу. “Прокипятите ее сначала” – сказала она. Потом она взяла ее и проколола небольшое отверстие в соске каждой груди. После этого ребенок никогда больше особо не кричал.

– Я слышал о таком, – сказал доктор Мюнстерберг, – когда изучал медицину.

– Вы в самом деле медицинский доктор или доктор философии? – спросил доктор Кетчам. Это был улыбчивый человек лет тридцати пяти, с быстрыми движениями и ясными глазами.

– О, да, – сказал доктор Мюнстерберг, – у меня есть медицинская степень. Я учился в Лейпциге и в Гейдельберге.

– Тогда я могу рассказать вам о некоторых из моих случаев? – сказал доктор Кетчам.

– Мне больше всего интересно знать, к какой школе медицины его можно отнести, – сказал доктор Мюнстерберг. – Для ребенка Дитрих он предписал остеопатию.

– Он использует все школы, – сказал доктор Кетчам, – и часто для одного случая. Он иногда предписывает остеопатию вместе с электрическим воздействием, массажем, диетой и приемом препаратов внутрь.

– Иногда он призывает к травам, которые трудно достать, или к лекарствам, о которых мы не слышали. Иногда это только что поступило на рынок, а иногда этого еще не было на рынке.

– Кажется, он всегда знает все, – сказал доктор Мюнстерберг. – Вы могли бы сказать, что он, возможно, говорит… от имени разума вселенной?

Доктор Кетчам закивал глубокомысленно.

– Я часто так думаю, – сказал он. – В одном из самых ранних чтений речь шла о составе, названном “масло из дыма” (Oil of Smoke). Я никогда не слышал об этом, в наших аптеках этого тоже не было.

Не было этого и в фармацевтических каталогах. Мы предприняли другое чтение и спросили, где это можно найти. Было дано название аптеки в Луисвилле. Я телеграфировал туда, спрашивая о препарате – менеджер аптеки телеграфировал обратно сообщением, что у него этого нет и он никогда не слышал об этом.

– Для чего это было нужно? – спросил доктор Мюнстерберг.

– Для мальчика с незатягивающейся раной ноги, – ответил доктор Кетчам.

– Мы сделали третье чтение. На этот раз была обозначена полка где-то в глубине Луисвильской аптеки. Там, где-то за другими препаратами, которые тоже были названы, будет найдена бутылка “масла из дыма” – так было сказано в чтении. Я телеграфировал информацию менеджеру Луисвильской аптеки. Он телеграфировал обратно: “Нашел”. Бутылка прибыла через несколько дней. Она была старой, со стершейся этикеткой. Компания, которая делала препарат, прекратила свой бизнес. Но это было именно то, что было названо в чтении – “масло из дыма”.

– Очень интересно, – сказал доктор Мюнстерберг. – Очень интересно.

Лесли Кейси прочистил горло и снова плюнул в плевательницу.

– Я помню случай, – сказал он, – когда мальчик был в Баулин Грин…

***

Молодой человек сидел за кухонным столом в доме Кейси на Западной Седьмой Улице, с несчастным видом смотря на чашку кофе, стоящую перед ним. Его мать, женщина седыми волосами и утомленным, миловидным лицом, сидела напротив него, смотря на его поникшую голову и сутулые плечи.

– Я не знаю, что случилось с той парой калош, что у тебя были, – сказала она. – Тебе повезет, если ты не простудишься, пройдя две мили сюда и две мили обратно в метель, не имея на ногах ничего кроме этих легких ботинок.

– Когда я вышел, снега еще не было, – сказал он.

– В любом случае тебе нужно носить калоши. Земля такая холодная и влажная, даже когда нет снега. – она улыбнулась.

– В любом случае я рада, что ты пришел. Приятно тебя увидеть. Я знаю, что ты очень много работаешь, и много времени проводишь с Гертрудой. Тебе не стоило даже беспокоится о том, чтобы говорить с этими людьми, которые приезжают сюда, чтобы сделать так называемые “исследования”. Если ты спросишь меня, я думаю, что большинство из них ещё большие фальшивки, чем те бедные души, которые они пытаются сбить с толку. Они получают немного знаний, а затем бегают вокруг, пытаясь превзойти окружающих.

– Он не беспокоил меня, мама, за исключением того, что я сам начал снова себя беспокоить. Я могу встать на его точку зрения: задавать мне вопросы и сравнивать ответы с тем, что как он знает, считается правильным для науки. Я все больше и больше понимаю, что единственный ответ, который полностью удовлетворит его, так это то, что я являюсь сумасшедшим.

Его мать закивала.

– Они считают, что вещи, которые случились во времена Библии и святых, не могут случиться сейчас, – сказала она.

Он грустно качнул головой, соглашаясь с ней.

– Предположим, что я бы сказал ему, – доктор Мюнстерберг, когда я был еще совсем молодым, я привязался к Библии. Я решил читать ее каждый год в течение всей своей жизни. Когда мне было двенадцать лет, я прочитал ее в двенадцатый раз… хотя, я просто пролистывал большую ее часть, читая только любимые вещи.

– Я построил себе игрушечный дом в лесу на ручье, который пробегал через земли Кейси, петляя в ивах. Каждый день я шел туда, чтобы почитать свою любимую книгу. В один весенний день, когда я читал историю Маноя[14] в тринадцатый раз, я поднял голову и увидел, что передо мной стояла женщина.

– Я подумал, что это была моя мать, пришедшая, чтобы увести меня домой для каких-нибудь хозяйственных работ. Но я увидел, что это была не моя мать, и что у нее на спине были крылья. Она сказала мне: “Мальчик, твои молитвы услышаны. Скажи, что ты хочешь больше всего, и я смогу дать тебе это”. Я был очень напуган, но через минуту сумел сказать: “Больше всего я хочу быть полезным для других людей, особенно для детей”. Затем она исчезла.

– Предположим, я расскажу ему это и то, как на следующий день в школе я не мог выучить урок правописания и меня оставили после уроков, и как той ночью я уснул на учебнике правописания и после того, как проснулся, знал все, что было в книге. Что бы он сказал на это?

Его мать смотрела на него в задумчивости.

– Я думаю, что они прислали бы за тобой фургон и отправили в психиатрическую лечебницу. Но для меня это самая красивая история, которую я когда-либо слышала. Я помню день, когда ты рассказал это мне первый раз… день, когда это случилось, когда ты еще даже не знал, что это будет иметь какое-то значение. И мы никогда не рассказывали это кому-либо еще… Ты был такой торжественный, и так волновался о том, что всё это значит. Ты выглядел как ангел. Я молилась тогда, чтобы ты всегда оставался таким же.

Он был смущён и шумно пил свой кофе.

– С этим были проблемы, – сказал он. – Если бы это случилось с ангелом, всё было бы в порядке. Но я не ангел. Есть много людей, которые лучше, чем я. Почему это случалось со мной, не работа ли это дьявола?

Его мать встала и взяла Библию с кухонной полки.

– Хорошие люди, – сказала она, – всегда беспокоятся об этом. Все это можно найти здесь, – она постучала по Библии. – Люди, которые фактически являются инструментами дьявола, никогда не волнуются о том, правы они или не правы. Они уверены, что они правы.

– Но мы уверены, что чтения правильны…

– Пока ты прав, сын, они будут правильны. Дьявол не может говорить через праведного человека. Я видела девочку Дитрих вчера на улице. Она красивая и яркая, какой только можно быть. Это доказательство на каждой улице в этом городе, что чтения правильны.

Она открыла Библию и пролистала к Евангелию от Иоанна.

– Мы читаем это вместе с того дня, как у тебя было видение. Я нашла это для тебя, помнишь? В шестнадцатой главе.

– “Истинно, истинно говорю вам: о чём ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна”.

– Да, я помню, – ответил он. – “Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я... Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди”.

– Читай с пятнадцатой, мама.

Она начала: “Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь…”

Когда он уходил, она поцеловала его и похлопала по плечу.

– Пока я уверена в тебе, я уверена в твоих чтениях, – сказала она, – и я все еще уверена в тебе. Теперь надень калоши своего отца и не беспокойся об этом.

Вечер был тихим и безветренным. Снег бесшумно падал прямо вниз. Большие, пушистые хлопья падали на его щеки и нос, его губы и ресницы. Он повернул на восток и начал свой длинный путь домой.

Позади него оставалась холмистая местность и небольшие долины графства Кристиан, заснеженные разбросанные фермы Кейси и ручей, протекающий по знакомым местам, теряющийся в ивах.

***

Ночью снег прекратился. На земле оставался лишь тонкий его слой на следующее утро, когда доктор Мюнстерберг вышел из гостиницы и пошел к Северной Главной улице. На углу он повернул направо и прошел полквартала, остановившись у здания из красного кирпича рядом с книжным магазином. Табличка на лестнице гласила: “Студия Кейси”. Доктор стал медленно подниматься по ступеням и сделал паузу в прихожей. Одна дверь вела в студию, на другой была табличка: “Эдгар Кейси, Экстрасенсорная диагностика”.

Доктор открыл эту дверь, входя в маленькую комнату для приема. За ней была большая комната офиса. Сидящий за массивным столом Лесли Кейси помахал приглашающим жестом.

– Наш пациент скоро должен быть здесь, на десятичасовом поезде из Цинциннати, – сказал он. – Садитесь.

Комната была продуманно обставлена. Здесь было два кресла -качалки, два мягких кресла, стол, стоящий в центре, стол и пишущая машинка для стенографистки, и стол Лесли. Все это стояло погруженным в необычайно толстый ковер.

Доктор Мюнстерберг сел, не снимая пальто. Он пожаловался на холод.

– Эдгар в студии, работает с фотопластинками, – объяснил Лесли. – Скоро здесь будет жарко. Чтение назначено на десять тридцать. Сейчас десять двадцать.

– Где будет происходить чтение? – спросил доктор.

Из большой комнаты был выход в другую небольшую комнату. Там была высокая кушетка, похожая на ту, которую применяют врачи для обследования. Возле нее были маленький стол и стул. Ряд стульев стоял возле стены. Лесли указал на эту комнату.

– Там, – сказал он. – Эдгар лежит на кушетке. Я стою возле него, делаю внушение и читаю вопросы. Стенографистка сидит за столом и все записывает.

– И на этой кушетке он погружает себя в состояние самогипноза, пробуждаясь только когда вы внушаете ему это?

– Да.

– Это будет очень интересно. Именно это я хочу увидеть, – сказал доктор.

Дверь открылась, и вошел доктор Кетчам. С ним вошел человек с болезненного вида лицом, который был пациентом. Он был препровожден к большому столу, где он сел вместе с Лесли Кейси, отвечая на вопросы и заполняя несколько бланков. Доктор Кетчам разговаривал с доктором Мюнстербергом. Через несколько минут вошла молодая девушка, взяла блокнот и несколько карандашей со стола стенографистки, затем прошла в маленькую комнату и села за стол.

– А вот и сам молодой человек, – сказал доктор Мюнстерберг, когда дверь снова открылась.

Молодой человек улыбнулся, они обменялись рукопожатиями. Затем он снял свое пальто и ослабил галстук.

– Вы собираетесь лечь на эту кушетку и заснуть? – спросил доктор Мюнстерберг, указывая на маленькую комнату.

– Да, – ответил молодой человек. – Я принесу туда кресло, и вы сможете сидеть прямо возле меня.

– Это не нужно. Мое место здесь очень удобно. Я могу видеть кушетку и слышать то, что вы будете говорить. Я останусь здесь.

Молодой человек вошел в маленькую комнату. Сев на кушетки он расстегнул запонки и ослабил шнурки на ботинках.

Затем он поднял ноги, лег на спину, закрыв глаза и сложив руки на животе.

Лесли Кейси сопроводил пациента в маленькую комнату и посадил его на стул. Доктор Кетчам оставался в большой комнате, как бы из вежливости к посетителю. Лесли Кейси стоял возле кушетки и готовился читать из маленького черного блокнота.

Доктор Мюнстерберг внимательно наблюдал за молодым человеком. Его дыхание постепенно становилось глубже, пока не превратилось в долгое, глубокое дыхание. После этого он, казалось, уснул. Лесли Кейси начал читать из черного блокнота.

– Перед тобою будет тело, – он назвал имя пациента, – который присутствует в этой комнате. Ты тщательно исследуешь тело, расскажешь нам состояние, которое обнаружишь, и то, что может быть сделано, чтобы исправить то, что является неправильным. Ты будешь говорить отчетливо, с нормальной скоростью речи, и ответишь на вопросы, которые я задам.

В течение нескольких минут была тишина. Затем молодой человек начал бормотать голосом, который казался далеким и как бы нереальным, как будто он говорил во сне. Снова и снова он повторял имя пациента и фразу: “присутствующего в этой комнате”.

Внезапно он прочистил горло и стал говорить отчетливо и сильно, тоном, более сильным, чем он использовал, когда бодрствовал.

– Да, у нас есть тело, – сказал он. – В нем есть большая проблема.

– Исследую позвоночник, нервную систему, систему кровообращения (которая нарушена), пищеварительные органы, здесь есть проблема… также воспаление в области таза, проблемы с почками и небольшое воспаление в мочевом пузыре. Кажется, это начинается с нарушения пищеварения в желудке. Пищеварительные органы выполняют свои функции неправильно… есть недостаток секреции в пищеварительном тракте…

– Поджелудочная железа и печень также содержат проблемы… – Голос продолжал свою диагностику. Доктор Мюнстерберг, склонился вперед в своем кресле, внимательно слушая. Его глаза перемещались от молодого человека к пациенту.

– Как себя чувствует пациент?

– Есть сухость кожи и нарушение лимфатического обращения, боли в руках и ногах, особенно проявляющиеся под коленями,… он чувствует тянущие боли, когда встает… боли в руках, боли и утомление между плечами и затылком…

– Как все это вылечить?

– Многое должно быть сделано. Сначала приведите желудок в порядок… здесь есть воспаление. Чистите желудок… когда это будет сделано, нужно стимулировать печень и почки… пейте большое количество воды, чистой воды… до настоящего времени у нас не было достаточного количества жидкости в системе, чтобы помочь природе в удалении выделений почек…

– Когда желудок будет очищен, но не раньше, принимайте небольшие дозы состава из селитры и масла можжевельника… применяйте вибрации для позвоночника… не массаж, а именно вибрации… на всем протяжении от плеч до окончания позвоночника, но не слишком близко к мозгу…

Были предложены и другие процедуры: упражнения, укрепляющие средства, диета. Затем голос сказал: “Готов к вопросам.” Лесли Кейси зачитал несколько вопросов, которые он записал в блокнот. Ответы были быстро получены. Затем голос сказал: “На этом мы заканчиваем”.

Лесли Кейси зачитал из блокнота внушение: “Сейчас тело восстановит свою циркуляцию, соответствующую бодрствующему состоянию, почувствует себя восстановленным, и без каких-либо болезненных эффектов ты пробудишься”.

Приблизительно через минуту началось глубокое дыхание, такое же, как то, что предшествовало сну. Глаза молодого человека открылись. Он поднял свои руки над головой, зевнул, потер глаза и сел.

Стенографистка встала со своего места и пошла в большую комнату, где села за пишущую машинку, готовясь расшифровывать свои записи. Лесли Кейси стоял возле сына, ожидая, когда тот спустится с кушетки. Пациент встал и смотрел на него с неловкой улыбкой. Доктор Мюнстерберг внезапно поднялся со своего кресла и вошел в маленькую комнату.

– Что вы думаете об этом человеке? – спросил он пациента.

– Он описал мое состояние и мои ощущения лучше, чем это мог бы сделать я сам.

– Тогда, будь я на вашем месте, – доктор Мюнстерберг тщательно подбирал слова, – на вашем месте я сделал бы все в точности, как он сказал. Из того, что я услышал от людей, с которыми я говорил, и которые утверждали, что его чтения помогли им, я могу сказать, что они могут принести чрезвычайную пользу. Откуда вы услышали об этом человеке?

– Я читал о нем в одной из газет Цинциннати. Я написал и попросил его о приеме. Затем я решил приехать сюда для чтения.

– Вы писали в письме о своем состоянии?

– Нет, ничего. Я только сказал, что я хотел бы получить чтение.

– Замечательно, замечательно.

Доктор Мюнстерберг погрузился в себя. Его глаза как будто затуманились. Он стоял, теряясь в мыслях.

Пациент повернулся к молодому человеку на кушетке и протянул ему руку.

– Большое спасибо, – сказал он. – Я не знаю, как выразить мою оценку, но я собираюсь следовать всем вашим инструкциям.

Молодой человек рассмеялся.

– Это лучший способ сделать меня счастливым, – сказал он. – Если это сработает, мы хотели бы знать об этом. Если не работает, мы хотим знать и об этом, даже больше, потому что если это обман, мы прекратим заниматься этим.

– Доктор Кетчам объяснит, как все должно быть сделано, – сказал Лесли Кейси. Он провел пациента в большую комнату.

Доктор Мюнстерберг наблюдал, как молодой человек завязал свои шнурки. Затем сказал:

– Молодой человек, я хотел бы знать об этом больше. Я никогда не сталкивался ни с чем, похожим на это. Я бы не хотел выражать какое либо мнение без тщательной и полной экспертизы. Но если это трюк, я убежден, что вы этого не осознаете.

– Если это обман, доктор, я хотел бы знать об этом прежде, чем я зайду слишком далеко и причиню кому-нибудь вред, – сказал молодой человек.

– Не думаю, что это причинит вред, – сказал доктор. – Но, – он посмотрел в направлении большой комнаты, – Я полагаю, что это имеет нематериальный аспект.

Он быстро протянул свою руку, схватил руку молодого человека и потряс ее.

– Я должен идти, – сказал он. – Не отрывайтесь от земли. Когда-нибудь вы сможете найти себя. Однако если вы никогда не достигнете чего-то большего, чем вы сделали в случае Дитрих, ваша жизнь не будет напрасной. Теперь я должен идти.

Молодой человек проводил его из офиса. На верхней площадке лестницы они расстались. Доктор выразил сожаление:

– Очень плохо, что мы не можем узнать больше о способностях вашего дедушки, – сказал он. – Было бы очень интересно узнать, передаются ли такие способности по наследству.

Молодой человек подождал, пока он не достиг улицы, затем пошел в фотографическую студию. В большой, пустой комнате, со стульями и задниками для съемок, сложенными в углу, ждала миссис Дулиттл со своим маленьким сыном.

– Это его четвертый день рождения, – объяснила она. – Я подумала, что было бы хорошо сделать совместную фотографию.

– Несомненно, – сказал молодой человек. – Полагаю, это Дэнни.

– Я – Дэниел Дулиттл, – сказал мальчик торжественно.

Его мать засмеялась: “У него не будет прозвища,” – сказала она.

Молодой человек расположил Дэниела стоящим около его матери, в то время как она сидела.

– Ты слишком большой, чтобы сидеть на коленях своей матери, не так ли? – сказал он мальчику.

– Джентльмен всегда должен стоять, – ответил Дэниел холодно.

Пока он настраивал камеру и вставлял пластинку, вспомнились последние слова доктора.

– “Способности вашего дедушки…”

Его дедушка действительно обладал особенными способностями? И его способности унаследованы от старого Томаса Джефферсона Кейси, высокого, доброжелательного человека с бородой? Его бабушка всегда говорила ему, что нет ничего неправильного в необычных способностях, пока они использовались в работе Бога. Она должна была знать о способностях своего мужа, если они у него были. Только однажды она упомянула об этом. “Твой дедушка мог делать определенные вещи, но он всегда говорил, что они даны от Бога, а не его собственные, чтобы хвастаться и неправильно использовать их”. Но в чем они состояли? Определенно его дедушка не делал чтений. Но он всегда хотел помочь людям.

Было трудно вспоминать его. Вспоминались движение к большому дому и сну с дедушкой и бабушкой, пробуждение ночью и прикосновение к их лицам, чтобы определить, кто есть кто. Если была борода, это был дедушка.

Были воспоминания о поездке позади него на лошади, его разговоры с людьми на табачных плантациях, его просьбы о благословении на воскресном обеде.

Еще был солнечный, жаркий день в июне 1881… восьмое июня.

Молодой человек посмотрел через камеру. Он видел гордое, неулыбающееся лицо Дэниела, с его вздернутым носом и веснушками.

Ему тоже было только четыре года в тот июньский день. “Сейчас тихо. Смотрите на мою руку. Будьте неподвижны”, – сказал он. Он был в возрасте Дэниэла, и они ехали по большому полю, направляясь к амбарам…

Он нажал на кнопку. Затвор щелкнул.