Река жизни

Глава 2

Они проехали через большое поле по направлению к амбарам. Работники в мастерской ремонтировали сноповязалку, и дедушка хотел посмотреть, как идут дела. Когда они подъехали к пруду между дорогой и амбарами, лошадь остановилась.

– Слезай-ка, старина,- сказал дедушка.- Я дам этому парню напиться.

Соскользнув с седла, он побежал к высокой траве у пруда, обрадованный тем, что и ему можно освежиться. Ехать было очень жарко, так как за спиной деда не чувствовалось даже дуновения ветерка и солнце припекало непокрытую голову. Штаны его были насквозь пропитаны лошадиным потом; ладошки, державшиеся за дедушкин ремень, вспотели. Он присел на корточки около воды и стал искать рыб.

Дед направил лошадь к пруду. Ожидая, пока она напьется, он сидел в седле, упершись руками в бока. Неожиданно лошадь вскинула голову и бросилась вперед, на глубину. Дедушка удержался в седле и, схватив поводья, изо всех сил натянул их на себя.

Лошадь доплыла до противоположного берега, галопом понеслась к белой ограде, окружавшей амбары, попыталась через нее перепрыгнуть, но не смогла и повернула обратно к пруду. Каким-то чудом дедушка держался в седле.

Добежав до воды, лошадь вдруг споткнулась и упала на колени. Дедушка через голову вылетел из седла и упал на спину. Лошадь вскочила, встала на дыбы и ударила передними копытами дедушку в грудь. Развернувшись, она убежала в поле.

Голова деда была в воде. Он подождал, когда тот поднимется. Затем он позвал его. Ответа не было. Дед лежал не двигаясь. Эдгар бросился за помощью.

Дедушка был мертв. Его принесли в дом, приехал доктор Кеннер, но мальчик слышал, как плакала бабушка, и видел странное выражение на лицах своих родственников, когда они вышли из комнаты, и он все понял. Он сидел в кухне и разговаривал об этом с Пэтси Кейси.

– Дедушка умер,- сказал он.- Его убила лошадь. Теперь его положат в могилу и похоронят?

– Он отправится к ангелам, старина,- сказала Пэтси.- Маста Те Дже был хороший джентльмен. Он отправится к ангелам.

– А я его еще увижу?- спросил он.

Пэтси наклонилась и внимательно посмотрела на него.

– Ты его обязательно увидишь,- сказала она.- Ведь у тебя есть второе зрение.

Тогда он не знал, что это значит. Неожиданно ему захотелось к маме.

– Я хочу домой,- сказал он.

– Я отведу тебя,- сказала Пэтси.

Она взяла его за руку и повела к дороге, потом через дорогу и дальше, к небольшому деревенскому дому, где они жили с тех пор, как отец бросил заниматься торговлей в лавке на перекрестке. Он рассказал маме о том, что произошло; она долго сидела и объясняла ему, что смерть – это всего лишь дорога обратно в рай, а жизнь на земле – лишь небольшой промежуток времени вдали от ангелов.

– Но дедушка был моим другом,- сказал он.- Ангелы должны были знать об этом. Он мне был нужен, чтобы катать меня верхом; а еще он хотел научить меня ловить рыбу и охотиться.

– Может быть, он это и сделает, несмотря на то, что он теперь ангел,- сказала мама.

На следующий день она снова отвела его в большой дом, и он увидел всех своих родственников, которые приехали на похороны. Он увидел братьев своего отца – Эдгара, Клинтона, Мэтью, Роберта Э. Ли, Луциана и Делберта Кейси. Братья его деда тоже были здесь: Джордж Вашингтон, Джеймс Мэдисон и Франклин Пирс Кейси. Приехала его тетя Элла Кейси Джоунз и братья его матери, Мейджоры. Там также были тетушки с других ферм Мейджоров и Кейси, но он не помнил их по именам, да и выглядели они все одинаково в своих траурных платьях.

Когда дедушку вынесли из дома и отправились хоронить, он остался с Пэтси. Стоя у окна и провожая глазами похоронную процессию, он чувствовал запах цветущих яблонь и слышал жужжание пчел, спешащих к своим ульям.

Ему было одиноко в тот день. Он сам дошел до дома и стал играть под кленами. Когда на заднем дворе было жарко, сюда, под клены, к нему приходили поиграть его друзья.

Они были отличными ребятами, эти маленькие мальчики и девочки; он долго не мог понять, почему никто, кроме него, их не видел; но однажды он выяснил, что они сами не хотят, чтобы их видели. Его отец как-то вышел спросить, с кем это он только что разговаривал, и, когда Эдгар повернулся, чтобы показать на своих друзей, их уже не было. Они вернулись, когда отец ушел.

Но его мама иногда видела их, и это его очень радовало. Однажды она выглянула в окно и сказала: “Твои друзья ждут тебя”. И когда он вышел во двор, они действительно были там, катаясь со стога сена.

Он любил землю, на которой жил: летом бесконечные красные и черные поля покрывались зеленью злаков; перелески, населенные робким зверьем, наполнялись мелодичными звуками. Ему нравился этот бескрайний ландшафт с островками домов и амбаров, разбросанных по всей округе насколько глаз хватало. Куда бы он ни пошел, везде работали его родственники – дядья или двоюродные братья,- и он мог зайти в любой амбар и поговорить о рыбалке и охоте, табачном листе и погоде.

В амбарах всегда шла работа, особенно осенью, когда сушили табак. Огромные бревна укладывались в кучи; они медленно горели, и дым поднимался к крыше, под которой висел табак. Ему нравилось сидеть в амбаре и пропитываться этим запахом. А еще он любил коптильню, где горели пахучие кустарники орешника-гикори и сассафрас, пропитывая ароматным дымом бекон, колбасы и окорока.

Зимой в конюшне и мастерских чинили упряжь и технику. В амбарах хранили семена и готовили их к весне.

В марте солнце светило дольше, и земля становилась влажной и мягкой. Начинали шуметь ручейки, и в их веселых водоворотах взбивалась зеленая пена. Вдоль ручьев он находил распускавшиеся крокусы, а в садах длинными рядами дружно прорастали нарциссы.

В мае и июне приходило время сажать табак. Лес уже был похож на сказку, весь в зелени и цветах кизила и багрянника, гикори, белого и красного дуба, лесного орешника, фиалок и кукушкина цвета, заячьей капусты, дынного дерева и майского яблока, или библейской мандрагоры,- небольшого растения, которое цветет в мае и приносит съедобные плоды в конце июня – начале июля.

В лесу водились перепела и кролики, и, повзрослев, он научился охотиться на них. Его вооружение состояло из старого ружья, заряжавшегося с дула, рога для пороха, маленькой пороховницы с пистонами и газетной бумаги для набивки. Если ружье было набито недостаточно плотно, при выстреле пыж вылетал и загорался, и это было восхитительное зрелище.

В ручьях и прудах было много рыбы. Летом рыбалка становилась его самой большой радостью. Дни стояли длинные и жаркие, мужчины работали в поле, женщины были заняты по дому, заготавливали фрукты и овощи, и ему приходилось играть со своими сестрами; казалось, они все время появлялись на свет, пока наконец их не стало четыре – Энни, Мэри, Ола и Сара. От них и их кукол он с облегчением и радостью убегал к воде, где, сидя с удочкой в ожидании клева, погружался в мечтания. Его маленькие друзья приходили к нему и туда.

Они всегда были с ним одного роста: он рос, и они росли; и у них всегда были общие интересы: им всегда хотелось того же, чего и ему. Иногда их было мало, иногда много. То приходили одни мальчики, то одни девочки. Они всегда уходили, если появлялся кто-нибудь еще, за исключением маленькой Энни Сей. Это была дочь соседей, его ровесница. Друзья Эдгара, по-видимому, любили ее: она их видела и даже разговаривала с ними.

Энни была любознательной. Однажды, когда пошел дождь и все побежали прятаться в игрушечный домик, который они устроили под крышей одного из амбаров, она спросила друзей, почему они не промокли.

Один из них сказал:

– Но мы не можем промокнуть. Мы живем в мире цветов и музыки.

– Какой музыки?- спросила Энни.

– Музыки всего, что нас окружает,- ответил человечек.

Однажды они с Энни добрались до островка на маленькой речке за фермой ее отца, и там, около воды, они встретили других человечков. Но этот народец не захотел с ними играть. Они сказали, что никогда не были мальчиками или девочками и предпочитают играть со стрекозами.

Он не знал, придут ли к нему его друзья после той холодной зимы, когда Энни и ее отец умерли от воспаления легких. Он думал, что либо они уйдут с ней, либо она придет с ними. Когда наступила весна, он отправился в лес и встретил их там, но Энни с ними не было. Играя с ними, он вдруг понял, что они больше не растут. Он знал, что они скоро расстанутся.

Он почти не помнил себя без них. Давно-давно он построил маленький домик в саду, среди стеблей бобов, и однажды к нему пришел поиграть мальчик. Он рассказал об этом маме, но она не увидела его приятеля. На следующий день мальчик пришел опять и привел с собой других. Вот тогда-то мама их и увидела.

Он со страхом думал, что однажды они не придут к нему, но, когда этот день настал, он понял, что уже не боится одиночества. Он стал прислушиваться к птичьим голосам и другим звукам леса, и живые существа наконец вошли в его жизнь и заняли место его невидимых друзей. Одиночество, которого он так боялся, миновало его.

Спустя некоторое время его отец опять занялся торговлей в лавке на перекрестке. Там, сидя среди бочек и ящиков, мальчик слушал, как мужчины разговаривали о политике и табаке, а женщины – о фасонах и ценах. Он любил слушать разговоры взрослых, когда они покупали ткани, муку, рис, чай, травы, лекарства – все то, что они не выращивали или не производили на своих фермах. За каждый доллар, потраченный на покупку, клиенты имели право угоститься виски из бочонка с кружкой, стоявшего в углу. Расплатившись, народ спешил получить награду.

После мамы его лучшим другом была бабушка. Отец был хорошим человеком, но у него не хватало времени на мальчика: он постоянно курил сигару, подергивал себя за ус и разговаривал с другими взрослыми о политике; в то время он был мировым судьей, и все называли его “сквайр”. Бабушка всегда была одна или хлопотала на кухне с Пэтси Кейси; у нее было много времени для разговоров, и ей нравилось, когда он рассказывал, где и когда он видел дедушку. Иногда он видел его в амбарах, как правило, когда сушили табак. Он никогда не рассказывал об этом никому, кроме бабушки: это был их секрет. На самом-то деле дедушки там не было: он, как и маленькие друзья, был прозрачным, если хорошенько к нему приглядеться.

Он понял, что у каждого из окружающих его людей есть любимая тема для разговора. Бабушка любила говорить о дедушке, о ферме и о том, что он будет делать, когда вырастет большим; Пэтси Кейси говорила о вкусной еде и о том, как хорошо он поправляется, хотя на самом деле он был худой, как палка. Отец заводил разговоры о том, что вот он вырастет большим парнем и пойдет в школу, а также расспрашивал, сделал ли он сегодня свою работу по дому. Разговаривать с сестрами означало слушать их рассказы о куклах, о том, что они делали сегодня и что собираются делать завтра. Только у мамы не было определенной темы для разговоров. Они просто говорили обо всем на свете, и поэтому он любил ее больше всех. Она никогда не смеялась над ним и не дразнила его, поэтому он не боялся сказать ей то, что думал. Ей никогда не приходилось ругать его, потому что он знал, что она не любит, и всегда делал то, что она просила, и даже больше. Ему было приятно находиться с ней рядом и что-то делать для нее. Она была хорошим другом.

Он пошел в школу, когда ему уже исполнилось семь лет. В тот год его тетя миссис Элла Кейси Джоунз сдавала комнату некой миссис Эллисон, которая приехала с Запада, где она принадлежала к секте мормонов-многоженцев и, как она говорила, была одной из жен Бригема Янга. Она была учительницей, и родители в округе попросили ее организовать занятия для малышей. Миссис Джоунз предоставила для этих целей комнату в своем доме, и сквайр Кейси привел туда сына и дочерей.

Миссис Эллисон была хорошенькой брюнеткой с нежным голосом. Она хорошо относилась к детям, и они любили ее. Сын сквайра быстро усваивал знания на занятиях, потому что ему хотелось сделать приятное учительнице.

– Я знаю урок,- говорил он, и она наклонялась к нему и спрашивала его. И тогда он чувствовал запах ее саше, которое она носила при себе, и, если она заглядывала ему через плечо, ее волосы касались его щеки.

Но когда наступила весна, миссис Эллисон уехала, и осенью его отправили в школу у развилки, недалеко от Либерти-Черч. Школа содержалась на средства родителей, и местные жители по очереди учительствовали в ней. В первый день он был напуган: парта была слишком маленькой для его длинных ног; он не понимал, о чем там говорили; когда учительница обращалась к нему, все дети на него смотрели, ноги его застревали под партой, и он не мог встать.

Он не любил школу. Когда учительница спрашивала его, он думал о чем-нибудь другом и не мог ответить на вопрос.

– Ты когда-нибудь перестанешь мечтать?- спрашивала Джози Тернер, его первая учительница.

Он пытался сосредоточиться на уроке, но это было бесполезно. Пока кто-то из детей отвечал, он смотрел в окно, на лес или на бабушкин дом, и его мысли уносились далеко.

Бабушка строила новый дом. Годом раньше случился большой пожар, и старый дом сгорел дотла. Теперь новый дом был почти готов, и, пока шла работа, сквайр Кейси тоже решил построить себе жилище.

Он выбрал место прямо у края леса, отделявшего большой дом с постройками от дороги. Это было красивое место, и, когда сквайр с братьями построил коттедж, все называли его “домик в лесу”.

– Старина, читай-ка следующее предложение,- говорила Джози Тернер.

Но он продолжал смотреть в окно, думая о новом доме и речке, которая бежала по лесу, и не мог найти нужного места в книге.

Когда доктор Дулин женился на Джози Тернер и она ушла из школы, ему пришлось нелегко, так как учительствовать стал его отец. Сквайр был строгим человеком с крутым нравом; он сначала бил, а потом задавал вопросы. Но мальчик все равно продолжал мечтать и не знал уроков, и вскоре пальцы его покрылись кровоподтеками от наказаний.

А вот в церкви все было по-другому. Впервые он попал на богослужение, когда ему было десять лет. Ему понравился рассказ, который проповедник читал по книге, и ему захотелось узнать, что это за книга и чем там все кончается. Когда он пришел домой, мама дала ему свою Библию; он читал ее весь день, и, в конце концов, ей пришлось забрать у него книгу.

– Ты испортишь глаза,- сказала она.

– Я куплю тебе Библию, когда в следующий раз поеду в город,- сказал отец. Наконец у него появился повод гордиться сыном. – Я рад, что тебе нравится Библия. Это самая главная книга в мире.

В следующее воскресенье проповедник сообщил, что церкви нужен пономарь.

– Кто такой пономарь?- спросил он у матери.

– Это тот, кто присматривает за церковью и прибирается в ней, – ответила она.

– Я буду это делать,- сказал он.- Я буду пономарем.

Здание церкви было небольшое, и работа была нетрудная. Он подметал пол, стирал пыль со скамеек и устанавливал кафедру для проповедника. Отец привез ему из города Библию. Мистер Хоппер, владелец книжной лавки, отказался взять за нее деньги, когда узнал, что книга покупается по просьбе десятилетнего мальчика.

– У каждого должна быть своя Библия,- сказал он сквайру.- И когда Библию просит мальчик, я считаю честью для себя подарить ее ему.

На чистом листе в начале Библии мальчик написал дату -14 января 1887 года – и начал читать. К концу июня он прочитал всю книгу.

В то лето преподобный Джон Хокинз проводил серию бесед в Либерти-Черч; он остановился в большом доме семейства Кейси. Сидя рядом с бабушкой, новоиспеченный пономарь слушал первые в своей жизни теологические дискуссии. Он и сам задавал вопросы, а когда мистер Хокинз уехал, стал расспрашивать всех подряд. Когда члены совета общины собирались вместе, он всегда был там, и именно он, как правило, подводил их к разговору о Библии. Он задавал вопросы всем: братьям деда Джорджу Вашингтону и Франклину Пирсу Кейси, кузену Исаку Кейси, Дэниелу Аузли, Эду Джоунзу, мужу его тети, и всем тем, кто слушал его и отвечал на его вопросы. Если ему удавалось навести взрослых на разговор о Библии, он удалялся в укромный уголок и слушал их доводы и мнения.

Иногда собравшиеся говорили о вещах, которые ему были совсем непонятны. Прихожане Либерти-Черч принадлежали к христианской церкви, секте пресвитериан. Одно отделение этой церкви было основано Бартоном У. Стоуном в Северной Каролине, другое – Александром Кэмпбеллом в Пенсильвании. Впервые эти два человека встретились здесь, в местной церкви.

Христианская церковь признавала открытую общину, то есть прихожане могли принадлежать к различным направлениям христианства; богослужение проходило каждое воскресенье. Споры между Стоуном и Кэмпбеллом о пении псалмов и многом другом приводили мальчика в недоумение. Тогда он тихо уходил, брал свою Библию, открывал одно из любимых мест и начинал читать, упиваясь силой Самсона и Давида или помогая Иисусу исцелять больных и убогих.

Однажды его посетила честолюбивая мысль. Часто он слышал, как кто-нибудь говорил: “Я прочитал Библию раз десять, и у меня создалось такое впечатление, что…” или “Сколько раз я ни читал Библию от корки до корки, мне никогда не приходило в голову, что…”. И ему тоже захотелось прочитать Библию несколько раз. Было бы замечательно, если бы он мог сказать, что прочитал Библию, скажем, столько раз, сколько ему лет. Однажды он слышал, как кто-то сказал: “Я перечитываю Библию каждый год”, и это натолкнуло его на мысль. Он будет быстро перечитывать Библию раз за разом, чтобы сравняться с числом прожитых им лет, а потом ему надо будет читать ее лишь один раз в год, чтобы придерживаться задуманного плана.

Приняв решение, он открыл Книгу Бытия и начал читать. С тех пор он не расставался со своей Библией, хотя старался сделать так, чтобы окружающие об этом не знали. Он использовал для чтения малейшую возможность, отрываясь лишь по необходимости для того, чтобы выполнить свои обязанности по дому, и почти совсем не обращая внимания на уроки, благо, что отец его больше не был учителем.

Когда наступила весна, он отправился в лес, что за новым домом, и построил себе убежище. Это был навес, сделанный из тонких стволов, лапника, мха, коры и камыша, которым поросла речка; шалаш стоял под ивами в излучине. Долгие весенние и летние дни он проводил в своем убежище, залитом лучами солнца, читая как безумный. Когда поблекли краски осени и пришла пора уходить оттуда, он перебрался в дом, отыскав себе укромное местечко на кухне за плитой. Мама не беспокоила его; лишь изредка она заглядывала ему через плечо, чтобы посмотреть, какую главу он читает, и шепотом подсказывала значения незнакомых слов.

Снова и снова он перечитывал книги и главы, пока наконец страницы Библии не стали такими же привычными, как картинки на стенах гостиной. Каждый раз с нарастающим волнением он ожидал торжественного момента – последнюю главу Книги Пророка Малахии, конец Ветхого Завета, где предсказывается приход Иисуса Христа: “Ибо вот, прийдет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут, как солома, и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей.

А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные”.

Еще четыре стиха, и он сможет перевернуть страницу и прочитать: “Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа”. Потом шла первая глава Евангелия от Матфея: “Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова…”

И тогда он был счастлив, ибо Иисус торжествовал над злом, исцелял больных и слепых и воскрешал мертвых. Даже когда его распяли, он воскрес и отправился к Отцу своему в рай. И в Евангелии от Иоанна он рассказал своим ученикам, каким путем и они могут прийти в рай, и все люди могут прийти в рай, если будут выполнять заповедь любить Бога и друг друга.

Прочитав Евангелие и истовую Книгу Откровения, он снова спешил к началу, чтобы оказаться со своими героями в пустыне, Вавилоне, Египте и на земле обетованной. Каин убил Авеля, Ной построил ковчег, Ханна родила Самуила, жена Лота превратилась в соляной столб… все дальше и дальше шли герои и злодеи, презренные и великие.

Он так быстро читал, что, по его подсчетам, к весне своего тринадцатилетия прошел от Адама до Иоанна двенадцать раз. Как только стало тепло, он снова отправился в свое убежище в лесу. Там, майским днем, сидя у входа в шалаш и читая историю Маноя, он вдруг почувствовал чье-то присутствие. Он поднял глаза.

Перед ним стояла женщина. Сначала он подумал, что это его мама пришла, чтобы позвать его помочь по дому: солнце светило ярко, и он плохо видел, так как глаза его устали от чтения. Но когда женщина заговорила, он понял, что не знает ее. Голос ее был чистым и нежным, он был похож на музыку.

– Твои молитвы были услышаны,- сказала она. Скажи мне, чего ты хочешь больше всего, и я дам тебе это.

Тогда он увидел, что у нее за спиной было что-то; отбрасывающее тень в форме крыльев.

Он испугался. Она с улыбкой ждала ответа. Он боялся, что не услышит собственного голоса, как это бывало во сне. Но он заговорил и услышал себя:

– Больше всего я хотел бы помогать людям, особенно детям, когда они болеют.

Он думал об Иисусе и его учениках; ему тоже хотелось быть учеником.

Неожиданно ее не стало. Он смотрел на место, где она стояла, пытаясь разглядеть ее в лучах солнца, но она исчезла.

Он схватил Библию и побежал домой, торопясь рассказать маме о происшедшем. Она была в кухне одна. Сев за стол, она внимательно выслушала его.

Закончив свой рассказ, он вдруг смутился.

– Ты думаешь, я начитался Библии?- спросил он.- Некоторые от этого сходят с ума, да?

Она протянула руку и взяла у него Библию. Перелистав страницы, она нашла Евангелие от Иоанна и прочитала:

“…Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна”.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Ты хороший мальчик, ты хочешь помогать людям, почему бы Богу не услышать твои молитвы? – сказала она.- Я не думаю, что тебе надо перестать читать Библию. Я бы знала, если бы с тобой что-то было не в порядке. Но лучше не будем никому говорить об этом.

– Я хотел рассказать только тебе, чтобы понять, что произошло. Что это может значить? – спросил он.

– Возможно, это значит, что ты будешь врачом, может быть, очень знаменитым и будешь хорошо лечить детей,- сказала она.- Возможно, это значит, что ты станешь священником или миссионером. Знаешь, иногда люди изучают медицину и затем отправляются миссионерами к язычникам, чтобы нести им слово Божье и одновременно лечить больных.

– Вот кем я хочу быть – миссионером,- сказал он.

Ну что же, давай начнем с того, что вымоем бидоны из-под молока,- сказала она.- Чистоплотность сродни благочестию.

В ту ночь он спал очень мало; на следующий день в школе он был бестолков и рассеян больше обычного. Учитель, его дядя Луциан, велел ему написать слово “хижина”. Он не смог, и это вывело дядю из себя.

– Останешься после уроков и напишешь это слово на доске пятьсот раз,- сказал он.

Он долго выполнял задание. Домой он пришел поздно, и у него не осталось времени, чтобы пойти в лес: ему пришлось поторопиться, чтобы закончить дневные обязанности по дому до того, как подошло время вечерних дел.

Сквайр Кейси пришел домой разгневанный. Семья была опозорена, сказал он. Дядя Луциан поведал ему, какой у него тупой сын. За ужином сквайр говорил только об этом. После ужина, позвав с собой сына и прихватив учебник орфографии, он пошел в гостиную.

– Либо ты начнешь учить уроки, либо я буду знать, что ты туп,- сказал он.- Садись здесь и принимайся за дело.

Это был долгий вечер. Время от времени сквайр брал учебник и спрашивал у него урок. Ответы были неправильные. Он возвращал книгу и угрюмо говорил: “Хорошо, я спрошу у тебя это еще через полчаса”.

Мама и девочки ушли спать. В десять часов ответы все еще были неправильными. Выведенный из себя, сквайр дал сыну оплеуху, и тот упал на пол. Сквайр поднял его и снова посадил на стул. – Последняя попытка,- сказал он.

В половине одиннадцатого мальчик все еще не знал урока и снова оказался на полу. Медленно он поднялся на ноги. Он очень устал, и ему хотелось спать.

Когда он сел на стул, ему показалось, что он что-то услышал. В ушах шумело от отцовской оплеухи, но он слышал слова внутри себя. Это был голос женщины, которую он видел накануне. Она говорила: “Если ты немного поспишь, мы сможем помочь тебе”.

Он попросил отца дать ему отдохнуть, всего лишь несколько минут. Он будет знать урок, он был уверен.

– Я иду на кухню,- сказал сквайр.- Когда я вернусь, я еще раз спрошу у тебя урок. И это действительно будет последний раз. Берегись, если ты не будешь его знать.

Сквайр вышел из комнаты. Мальчик закрыл учебник, положил его себе под голову, свернулся калачиком на стуле и почти сразу же уснул.

Возвратившись с кухни, сквайр разбудил сына, выхватив книгу у него из-под головы.

– Спроси у меня урок. Теперь я знаю все,- сказал мальчик.

Сквайр начал задавать вопросы. Последовали быстрые уверенные ответы.

– Спроси меня следующий урок. Уверен, что я и его знаю,- сказал мальчик.

Сквайр спросил следующий урок. Все ответы были правильными.

Сквайр перелистывал книгу и наугад спрашивал самые трудные слова из тех, которые ему попадались. Ответы были правильными. Мальчик начал рассказывать, где, на какой странице встречались те или иные слова и какие там были иллюстрации.

– На этой странице изображение силосной башни. Под ним слово “синтез”. По буквам: с-и-н-т-е-з.

Сквайр закрыл книгу и швырнул ее на пол. Его терпению пришел конец.

– Это что еще за фокусы? – загремел он.- Ты давно знал этот урок. Ты знал всю книгу. Ты что задумал? Ты нарочно притворялся? Хотел оставаться в одном классе, чтобы не учить уроки? Неужели ты настолько ленив? Ты действительно хочешь остаться в третьем классе на всю жизнь?

– Честное слово, я не знал урока до того, как поспал на учебнике,- сказал мальчик.

Последовал очередной удар.

– Иди спать,- сказал сквайр,- пока я совсем не потерял терпение.

Мальчик, захватив с собой книгу, побежал наверх. Забравшись под одеяло, он в молитве поблагодарил женщину и, прижав к себе книгу, заснул.

На следующий день, когда отец ушел, он дал учебник маме и попросил ее послушать, как он отвечает урок. Он ничего не забыл. Он рассказал ей о том, что произошло; она поцеловала его и сказала, что, без сомнения, та женщина выполняла свое обещание.

В школе он отлично ответил орфографию, но другие предметы он по-прежнему не знал. Он взял с собой домой книги и перед сном положил их к себе под подушку. Затем он подумал о той, которая являлась ему, и помолился ей. На следующий день, когда дядя Луциан спросил его по географии, перед глазами у него возникла страница из учебника, и он прочитал по ней ответ. То же самое было и по другим предметам. Каждый день он брал с собой учебники и спал на них. Он догадывался, что и одного раза было бы достаточно, чтобы он знал все, но он не хотел рисковать. Кроме того, все поверят, что он усердно занимается, если будут видеть его с кучей книг.

В школе он начал делать успехи. Дядя Луциан перевел его в следующий класс и сказал об этом сквайру.

– Кажется, он знает книгу наизусть, Лесли. Что бы я ни спросил, он все отвечает правильно, словно читает по ней. Но я знаю, что он не хитрит. Когда он отвечает, книга лежит у него в парте, он встает и смотрит прямо на меня.

Сквайр, придя домой, отвел сына в сторону и задал ему несколько вопросов.

– Что происходит? Как ты это делаешь? – спросил он.- Это каким-то образом связано со сном, о чем ты мне тогда говорил?

– Я просто сплю на учебниках, вот и все. Когда я просыпаюсь, я все знаю. Я не понимаю, как это происходит, но до сих пор у меня получалось.

Сквайр пригладил усы. – Надеюсь, ты не свихнулся,- сказал он.