Реквием патриотам

Глава 10

Проснулся от звона стали. Мгновенно взлетев на ноги, я подхватил ножны о своей тати и быстро огляделся, глазами ища врага. Первым, что увидел были две смутные фигуры в предрассветных сумерках. Приглядевшись, я понял, что знаю обоих. Первым был Кэнсин, вторым же — тот, кого я никак не ожидал увидеть здесь и сейчас. Кирияма Дзюбей. Отложив тати, я выхватил пистоль, наведя его на наёмника.

— Прекрати! — крикнул я ему, демонстративно взводя курок. — Или разделишь судьбу того монаха Фукэ-сю.

— И ты здесь? — усмехнулся Дзюбей, отпрыгивая подальше от молниеносного клинка Кэнсина. — Почему-то почти знал это. Довольно, я не враг вам.

— Наёмник, работающий на сёгунат, нам не враг, — усмехнулся я, — за дураков нас держишь.

— Я не всегда работаю на сёгунат, — отрезал Дзюбей, — а тогда меня и вовсе принудил к этому Никотин. Сейчас же мы союзники, если вы, конечно, не хотите присоединится к Оборо.

— Не знаем мы ни о каком Оборо, — отмахнулся я, — и доверять тебе я не могу. В прошлую нашу встречу мы были врагами и сейчас ты напал на нас ночью.

— Я просто вышел на вашу поляну, — пожал плечами наёмник, — а твой приятель тут же накинулся на меня с мечом в руках.

— И правильно сделал, — заметил со своего места Делакруа, и не подумавший подниматься с лежака. — Здесь, на Ритэн-Кё, у нас слишком много врагов, а друзей нет вовсе.

— Я вам в друзья не набиваюсь и пришёл лишь для того, чтобы сказать — наши цели временно совпадают. Так что я вам, по крайней мере, не враг.

— Для этого не обязательно было вваливаться в лагерь посреди ночи, — бросил я, аккуратно защёлкивая курок, чтобы пистоль не выстрелил сам собой, и убирая его, — а теперь дай нам поспать до утра. Всем нам предстоит очень нелёгкий день. — И я демонстративно отвернулся от него, натягивая одеяло на плечи и бросив Кэнсину: — Разбуди меня на мою стражу.

Мугендзи выследил эту троицу ещё в Зэгене и теперь следовал за ними по пятам, в надежде подкараулить и прикончить мальчишку с крестообразным шрамом на лице. Он делал этого юношу подлинным уродом, не достойным жизни, однако не смотря на свою одержимость, убийца был в отношении некоторых вещей вполне здравомыслящим человеком. Он понимал, что справиться даже с ним одним ему не под силу, а уж когда тот в компании своих друзей, то и вовсе шансов у Мугендзи нет никаких. Поэтому он следовал за этим небольшим отрядом, ища подходящий момент, но его всё не выпадало.

Убийца нырнул в кусты, когда схватка на поляне, где заночевали юноша сотоварищи, закончилась. Теперь этот парень со шрамом будет всю ночь сидеть как на уголках, слишком уж растревожил его неожиданный визит некоего человека, по своей видимости их старого и не очень хорошего знакомого. На сегодня его вахта заканчивалась, можно было и самому поспать пару часов, до того как его жертва покинет стоянку.

Резкий укол боли в правой лопатке заставил Мугендзи вздрогнуть и обернуться. Никого не увидев, он закинул левую руку за спину, чтобы понять, что же укололо, вскоре пальцу нащупали маленький шип. Убийца выдернул его и поднёс к глазам. Нечто вроде стальной стружки, покрытое странной жидкостью, сейчас обильно орошённая к тому его кровью.

— Ну что, увидел, какова она — твоя смерть, — раздался знакомый голос. Из-за высокого дерева вышел юноша в коротком синем кимоно, державший в руках здоровенную тяжёлую саблю, каких не делали на островах. Мугендзи знал, что она называется ятаган.

— Так и знал, что когда-нибудь ты найдёшь меня, Яси, — усмехнулся Мугендзи. — Такие сладкие мальчики, как ты, не прощают своих врагов.

— Ты заплатишь за смерть Намино, — коротко бросил Яси, — однако я не искал тебя, сюда меня прислали новые хозяева. Ты умрёшь через несколько часов. Тот шип, что кинул в тебя, был намазан ядом, убивающим медленно, но верно. Противоядий от него нет.

— Тогда зачем ты вышел ко мне? — поинтересовался Мугендзи. — Чтобы потешить своё самолюбие?

— Нет, — покачал головой Яси, — не могу отказать себе в удовольствии прикончить тебя своими руками.

И он сделал молниеносный выпад своим ятаганом. Уклониться от него Мугендзи стоило больших усилий, он выхватил свой меч, быстро прыгнув вперёд, перекатился через плечо, выбросив вперёд руки, целя концом катаны в грудь противнику. Яси отвёл его в сторону, развернулся и, используя преимущество в весе клинка и инерцию движения, нанёс могучий удар по рёбрам убийцы. Мугендзи отпрыгнул назад, уклоняясь вновь, понимая, что парировать катаной такой удар — смертельная в данных обстоятельствах глупость. Однако этот манёвр был лишь отвлекающим, Яси маскировал одно короткое движение. Во время разворота он незаметно стукнул ногой о землю, высвобождая короткий ножик, прячущийся в правой сандалии. Именно им он и нанёс главный удар — в щиколотку Мугендзи. Убийца вскрикнул, едва не рухнув на землю, колоссальным усилием удержавшись на ногах, он отпрыгнул назад, проломился через кусты и вывалился из рощицы, где нашли приют юноша со шрамом и его товарищи, на пустынный берег моря.

Серые в предрассветных сумерках бились о скалы. Двое убийц замерли на скалистом берегу, два ненавидящих взгляда упёрлись друг в друга, два клинка готовились отведать крови.

— Идеальный фон, — зачарованно произнёс Мугендзи. — Ты не поймёшь меня, жалкий извращенец, но большей услуги чем смерть на рассвете, на берегу моря, ты не мог.

— Жаль оказывать тебе такую услугу, тварь, — мрачно бросил Яси. — Я постараюсь превратить тебя в такое неприглядное зрелище, что твоё чувство прекрасного…

— Тебе никогда не понять меня! — крикнул Мугендзи.

Он рванулся навстречу Яси, тот не стал уворачиваться, а принял катану на клинок ятагана. Во все сторону брызнули падучими звёздами искры — микроскопические осколки металла. Яси отвёл меч противника в сторону, крутнулся, полоснув ножом из сандалии по ногам Мугендзи и одновременно нанося удар ятаганом по его груди. Мугендзи отпрыгнул назад, однако раненная нога подвела его и он припал на колено. Кривой клинок ятагана свистнул над самой головой убийцы. Яси лихо крутанул ятаган, переводя инерцию предыдущего удара в новый, который должен был обрушить тяжёлый клинок ятагана на голову Мугендзи.

Однако сдаваться убийца не собирался. Скрипнув зубами от боли, он рванулся вперёд, проведя классический приём — атаку снизу вверх по рёбрам противника. Клинок катаны буквально разрезал грудь Яси. Оба противника, не смотря на ранения, почти мгновенно развернулись лицом друг к другу, вскинув оружие. Короткое кимоно Яси практически пропиталось кровью, а Мугендзи, сам того не замечая, покачивался, пытаясь удержать равновесие.

Они буравили друг друга взглядами несколько секунд. Губы Яси окрасились алым и он рухнул на землю, как марионетка, у которой одним махом перерезали все ниточки. Увидев это, Мугендзи позволил и себе опуститься на землю лицом к морю. Над серым пространством его вставало солнце, медленно, но неуклонно окрашивая его алым и золотым.

— Как же это прекрасно, — прошептал Мугендзи. — Ты так ничего и не понял, извращенец, но сумел подарить мне самую лучшую смерть, о какой я мог только мечтать.

Мы рассказали Делакруа всю историю с «золотом Асикаги», хотя о роли в ней Дзюбея и я, и Кэнсин знали довольно мало.

— Так ты считаешь, ему можно верить? — поинтересовался адрандец, когда закончили.

— Не безоговорочно, — признал я, — но в спину он бить, я думаю, не станет.

— Если мы будем стоять на его пути, — заметил Кэнсин, — ударит не задумываясь.

— Достойный противник, — кивнул Делакруа, — я, в своё время, мало отличался от него. Его лучше держать в союзниках, пускай даже временных.

Мы продолжали шагать к замку Тенгэн. Днём никто не тревожил нас, однако от этого на душе становилось только тяжелее, хотелось выпустить всё скопившееся напряжение в хорошей драке. И как назло всё вокруг было тихо.

— Брессионе, — неожиданно произнёс Делакруа. — Очень похоже на этот проклятый город. Атмосфера та же. И тихо всё вроде, и словно висит что-то в воздухе, давит.

Значит, этот загадочный адрандец и Городе проклятых побывал. Что же ты скрываешь от нас, Виктор Делакруа? Хотя тут ответить очень легко — всё, или почти всё.

Кэнсин поднял руку, останавливая нас. Я слишком задумался и не сразу услышал знакомые до боли звуки. Где-то поблизости собирали лагерь несколько десятков человек. Старясь производить как можно меньше шума, мы постарались подобраться к ним поближе. Как мы и ожидали, на поляне собирались самураи сёгуната. Мне не стоило никакого труда разглядеть среди них Сейсиро.

— Всё готово, — с поклоном произнесла Сая, кладя руки на рукоятки своих кам. — Сёстры замкнули кольцо окружения вокруг самураев сёгуната.

Размышлявший о чём-то своём Аоки лишь коротко кивнул ей, давая понять, что услышал. Больше его занимало даже не заклинание, которое он произносил про себя (творя в мозгу, не облекая в грубые слова), а человек возглавлявший правительственных самураев. Куки Сейсиро — сын мастера, вместе с ним создавшего меч, дающий Тоуме его силу. Проклятье! Надо было прикончить этого щенка тогда.

Словно чёрный вихрь поглотил поляну, на которой стоял лагерь самураев Сейсиро. И тут же отовсюду на них ринулись женщины с камами и вакидзаси в руках.

— В круг! — скомандовал не растерявшийся Сейсиро, выхватывая катану. — Держаться вместе!

Это был удачный ход. Самураи, в основном вооружённые копьями или кама-яри (как Дзин-Эмон), встав спиной к спине, не мешали друг другу только встав спиной к спине, к тому же, так они не подпускали яростных противниц на длину их клинков, поражая на расстоянии. Сам Сейсиро вооружился длинным яри, взятым с тела убитого самурая, и встал в первый ряд, не щадя себя.

— Они загнали себя в ловушку, — тихо произнёс Кэнсин, сжимая и разжимая пальцы на рукояти катаны.

Мы стояли в стороне, глядя на сражение самураев Сейсиро со жрицами замка Тенгэн. Помогать ни тем, ни другим в наши планы не входило, однако импульсивной натуре Кэнсина было противно бездеятельное наблюдение за сражением (даже если сражались наши враги). Вот только чего я не понять не мог, так это его последних слов — по-моему сражение шло более-менее на равных. И тут словно в ответ на мои мысли с ветвей деревьев, окружавших поляну, как спелые плоды после дождя посыпались прямо на головы самураям жрицы замка Тенгэн. Наблюдательный Кэнсин, видимо, заметил и это.

— Надо помочь им, — спокойным голосом сказал неожиданно Кэнсин и я понял, что бы мы с Делакруа ему ответили, как бы не увещевали, он всё равно ринется в драку. И я следом за ним.

— Яри вверх! — в самый последний миг успел скомандовать Сейсиро, вскидывая собственное копьё.

Они опоздали всего на несколько мгновений, но они стоили самураям очень дорого. От рук женщин пала почти половина оставшихся в живых буси, почти все остальные были ранены. Большая часть противниц успешно миновали лезвия яри и кама-яри, ворвавшись в самый центр отряда Сейсиро.

Молодой командир отбросил ставшее бесполезным яри, вновь выхватив катану. Быстрыми ударами он парировал сыпавшиеся на него со всех сторон выпады воинственных женщин, однако многие из них находили его тело — кимоно было разорвано, по рукам и корпусу текла кровь. Его оттеснили от остальных самураев (женщины, вообще, старались разбить отряд на маленькие группки и перебить используя собственное численное преимущество) и продолжали теснить три женщины, среди которых особенно выделялась одна, одетая в чёрную кожаную броню и вооружённая двумя камами. Отбиваясь от их нападок, Сейсиро сумел тяжело ранить обеих спутниц женщины в кожаной броне, однако и сам получил несколько более чем серьёзных ран, в то время как женщина в броне ни разу не подставилась под его клинок. Молодой самурай отлично понимал, что ему даже ценой жизни не удастся победить её, однако, как истинный буси, рук он не опускал.

Неожиданно женщина в броне быстрым движением нырнула под клинок его катаны и крутнулась, всё так же в полуприсяде, и врезала пяткой в правый бок Сейсиро. Тот скривился, сложившись едва не вдвое и опершись клинком катаны о землю. Женщина в броне замерла над ним, занеся для последнего удара свои камы. Сейсиро пришлось приложить довольно много усилий, чтобы не зажмурится в ожидании боли. Однако ударить воинственная женщина не успела. Раздался выстрел и она вытянулась в струнку, как хороший воин на плацу, услышав команду «смирно». А потом медленно осела на землю. За спиной её стоял Тахара Кэндзи.

Дзин-Эмон не изменил своему любимому кама-яри, отмахиваясь от атакующих воинственных женщин. Он крутился, раздавая удары направо и налево, пронзая всеми тремя лезвиями своего копья противниц, некоторых нанизывал, как бабочек в гербарии. Но не смотря на своё выдающееся мастерство владения оружием, Дзин-Эмона оттеснили от остальных самураев отряда, окружили и теперь он раз за разом получал ранения, да и древко кама-яри было основательно изрублено. Ещё чуть-чуть и… Но об этом Дзин-Эмон не думал, он дрался до конца, как учили, как привык…

Быстрые удары слились для Дзин-Эмона в нечто вроде смертоносного иероглифа. Клинок катаны буквально распластал женщин, оставив на залитой кровью земле бесформенные ошмётки трупов. Однако опускать копьё Дзин-Эмон не спешил, ибо увидел, кто убил его врагов. Самурай-с-крестом.

Я протянул руку скрюченному Сейсиро, так и замершему опершись на меч.

— Не время расслабляться! — крикнул я ему, стараясь перекрыть голосом шум сражения. — Бой продолжается ещё!

Я дёрнул Сейсиро за предплечье, приводя в вертикальное положение.

— Вперёд! — Я тряхнул его за плечо. — Шевелись же!!!

Я рискнул отпустить его и метнулся навстречу жрицам замка Тенгэн, жаждавших отомстить за убитых сестёр. Ближайшую я просто застрелил из второго пистоля, буквально через секунду парировав каму и вакидзаси следующей вовремя выхваченной тати. Ещё две жрицы наседали на меня с двух сторон, так что приходилось крутится как можно быстрее, сосредоточившись только лишь на отбивании вражеских атак. Но тут мимо меня вихрем пролетел Сейсиро, разя направо и налево. Увлекшиеся наскоками на меня жрицы не сумели парировать большую часть его ударов и попадали на землю, оставшиеся в живых несколько растерялись, что позволило нам с Сейсиро добить их за несколько секунд.

— Ты теперь служишь сёгуну? — с неприкрытой надеждой в голосе спросил мой друг.

Я в ответ покачал головой.

— Нет, Сейсиро-кун[71], просто у нас общий враг на Ритэн-Кё.

Сейсиро тут же поднял катану в боевое положение. Я вновь покачал головой.

— После разберёмся, хорошо, — отмахнулся я. — Сейчас у нас общий враг.

— Этот недотакамо прав, Сейсиро-кун, — произнёс некто скрывающийся в тени, выходя на свет. — Я — ваш общий враг.

Обернувшись на голос я увидел высокого человека в фиолетовом кимоно с абсолютно белым, как у альбиноса, лицом и алыми, горящими нездешним пламенем глазами. В руках он держал катану в ножнах, явно собираясь использовать её против нас.

— Тоума, — едва слышно прошептал Сейсиро, — ты пришёл за мной.

— Да, — кивнул названный Тоумой. — Пора тебе отправиться вслед за отцом.

— Полегче, — встрял я. — Этот парень мой друг, хоть мы сейчас по разные стороны баррикад и я не дам тебе, Чудовище с красным мечом, расправиться с ним.

— Я убил многих, — пожал плечами Аоки Тоума, убийца отца моего юного друга, — одним больше, одним меньше.

Он обнажил катану, небрежным движением отбросив сторону ножны. Клинок, действительно, светился багровым. Интуиция мне не изменила.

Мы рванулись друг другу навстречу. Три клинка скрестились почти одновременно, издав характерный звон.

Воспрявшие духом при появлении подмоги самураи сумели дать отпор жрицам замка Тенгэн. Тем более что Кэнсин неизменно появлялся именно там, где доблестным буси нужна была помощь, молниеносными и смертоносными ударами убивая воинственных женщин, которые нередко даже не понимали что же или кто же оборвал нить их жизни. А Самурай-с-крестом тут же устремлялся дальше, сея и сея смерть на своём пути.

И вот последняя из жриц замка Тенгэн умерла, пронзённая сразу несколькими яри самураев сёгуната. Все замерли, оглядываясь в поисках нового врага. Ведь клинки ещё звенят, а значит расслабляться ещё рано.

Былые тренировки дали о себе знать даже спустя столько лет. Мы с Сейсиро старались атаковать Тоуму одновременно с двух сторон, заставляя его держаться постоянно в обороне. Мы описывали быстрые, короткие круги вокруг Аоки, осыпая его градом молниеносных ударов, постоянно меняя их направления и угол нанесения. Однако Чудовище с красным мечом умудрялся парировать все наши атаки, правда и не помышляя, к счастью, о каких-либо ответах. Не знаю, смог бы я хоть что-нибудь ему противопоставить. В отличие от Делакруа.

Адрандец словно соткался из тени дерева за спиной Аоки, коротко хлопнув того по плечу, следующим движением он сделал быстрый выпад своим неизвестно откуда берущимся чёрным мечом. Тоума каким-то чудом сумел парировать его, извернувшись всем телом, и продолжая вращение отбил и наши с Сейсиро удары. Проклятье! Да кто ж он такой?! Я ещё не видел никого, кто сумел бы нечто подобное, да что там, раза в два меньшее! А Аоки продолжал вертеться ужом, окружив себя багровым вихрем, в который обратился в его руках меч.

— Ты не плох, — не останавливаясь бросил Делакруа, — но мне не чета, поверь.

Произошедшее в следующие мгновения вполне могло лишь привидеться мне. Наверное, человеческий глаз не способен разглядеть столь быстрые движения, какими были удары, коими обменивались адрандец и Аоки. Все звуки слились для меня в постоянный звон в ушах, вроде того, что бывает при высокой температуре. И я, и Сейсиро, и остальные самураи были лишь сторонними наблюдателями, даже Кэнсин не решился вмешаться в эту дуэль. Молодой самурай как-то незаметно оказался рядом со мной. Предусмотрительный юноша.

Поединок закончился так же стремительно, как и шёл. Аоки буквально отлетел от Делакруа на несколько футов, ловко перекатился, подставив левую руку, а оказавшись на ногах, быстрыми ударами срубил пару деревьев, росших рядом с ним. Могучие лесные великаны рухнули, перекрывая путь вполне возможной погоне.

Ещё когда они падали Кэнсин коротко тронул меня за плечо. В отличие от остальных его ничуть не взволновало зрелище падения исполинов, он был в первую очередь воином. Мы вместе отступили, так чтобы держаться ближе к Делакруа и рухнувшим деревьям, чтобы они прикрыли нам спины. Заметив это, и адрандец шагнул ближе к нам. Теперь мы образовали нечто вроде треугольника, держась спиной к спине. А нас окружали самураи сёгуната, многие из которых ничего не понимали.

Тенгэн был самым тривиальным хирадзё с невысокой полуразрушенной стеной и всего одним укреплённым зданием высотой в два этажа в центре огороженной площадки. Перед кое-как держащимися на петлях воротах стояли двое стражей из числа обычных бандитов, нанятых Аоки на золото Оборо. Они ухом не повели, когда мимо них в сгущающихся сумерках проскользнул Дзюбей. Наёмник, конечно, не был таким уж мастером ниндзюцу, однако чтобы миновать эту парочку его и не требовалось.

Дзюбей быстро разбежался и ухватившись за поперечную перекладину деревянной стены быстро забрался на её верх. Он уже собирался спрыгнуть с другой стороны, когда услышал отчётливый звук шагов. Просив взгляд вниз, наёмник увидел знакомого самурая в тёмно-синем кимоно и серых хакама по имени Сакаки Юсиро. Он спокойно шагал к воротам, мирно сложив руки и упрятав ладони в широкие рукава кимоно. Дзюбей решил задержаться на вершине стены, заинтригованный этим крайне интересным зрелищем.

— Кто, типа, это, — пробурчал косноязычный страж, к тому же не блиставший интеллектом, — чё делаешь, а?

Юсиро не стал утруждать себя ответом. Он выхватил катану, но не для того, чтобы нанести удар в батто-дзюцу, а быстро перехватил её, так что клинок оказался не заточенной частью подмышкой самурая. Раздался хлопок, из рукоятки вырвался язычок пламени — и так ничего не понявший бандит рухнул на землю с приличной дырой в грудь. «Оригинальная конструкция», — подумал Дзюбей с всё возрастающим интересом наблюдая за схваткой.

Второй страж подхватил прислонённую к воротам нагинату, но слишком поздно. Юсиро нанёс удар прямо из подмышки, отсекая ему руку. Бандит начал оседать, зажимая жуткую рану. Юсиро подошёл к нему и изо всех сил пнул раненого в грудь. А ворота оказались ещё менее прочными, нежели думал Дзюбей. Им хватило этого чтобы окончательно слететь с петель, а следом в замок Тенгэн ворвался Юсиро.

Бандиты, сторожившие хирадзё изнутри, действовали в точности так, как нужно было Юсиро. Большая часть их не слишком умелых ударов пришлась на труп и падающие ворота, и ни одного не досталось молодому самураю. Юсиро же буквально пролетел мимо них, разя направо и налево, и вскоре остался в гордом одиночестве стоять посреди залитого кровью и заваленного трупами двора.

Дзюбей хотел было вмешаться, однако решил, что это будет лишним — и правда, Юсиро отлично справился с превосходящими силами противника, умудрившись при этом почти не запачкаться. Он одним коротким движение стряхнул с клинка кровь. Вот тут-то Дзюбей и решил, что на сцене пора появиться и ему. Он спрыгнул со стены и зашагал к невозмутимо занявшемуся перезарядкой своего тандзю, упрятанного в рукоять катаны.

— По-моему, это несколько подлое оружие, — произнёс Дзюбей, — как же сочетается его использование с бусидо[72]?

— Наверное, плохо, — пожал плечами Юсиро, заканчивая с перезарядкой и пряча меч в ножны, — но против Злодейского трио его можно использовать вполне. Эти люди, если они люди, конечно, вне любых законов.

— В общем-то, ты прав, — кивнул Дзюбей, — тем более, что я никогда не гнушался разных уловок. Главное, достичь цели. Так вот, не хочешь всё же объединить наши силы?

— Не очень, — признался Юсиро, — но этот замок слишком маленький, так или иначе нам придётся встретиться.

Развить свою мысль молодой самурай не успел. Он прервался, уставившись на главное здание замка Тенгэн. Земля под ногами наёмника и Юсиро задрожала.

А поглядеть, и вправду, было на что. Замок сотрясся от верхушки до самого основания, от одного из окон к западу рванулась чёрная полоса, медленно приобретающая форму моста. На другом конце его начало вырисовываться нечто вроде точной копии замка Тенгэн только, как и мост, угольно-чёрного цвета.

— Проклятье, — прошептал Дзюбей. — Оборо таки начал использовать силу Микото.

Мы глядели на окружавших нас самураев. Многие из них (да почти все!) были ранены, кое-кто едва держался на ногах, однако никто не опускал оружия, хотя не все понимали, почему должны сражаться со своими спасителями, поэтому нападать никто не решал. Лишь старый самурай с кама-яри глядел на нас (в основном, на Кэнсина) волком.

— Дзин-Эмон, — обратился именно к нему Сейсиро, — мы здесь, чтобы навести порядок, не так ли? — Старый самурай кивнул. — Так вот, я приказываю, собирай людей и возвращайся с ними в Зэген, наводить там порядок вместе с теми, кто уже ушёл туда после первого нашего сражения. Я же отправляюсь расследовать действия Злодейского трио в замок Тенгэн.

— Отпустить Самурая-с-крестом! — возмутился старый самурай Дзин-Эмон. — Это немыслимо!

— Я не знаю о ком ты, — пожал плечами Сейсиро, стараясь не особенно сильно морщиться от боли в ранах, — но этот человек только что спас нас от воинственных женщин. Он совершил более чем достойный поступок…

— Но это же враг сёгуната! — перебил его Дзин-Эмон.

— Ты сам видел как он сражается, — совершенно спокойно произнёс Сейсиро. — Он перебьёт всех нас за несколько минут, если не быстрее. И ты, Дзин-Эмон, отлично понимаешь это.

Старый самурай неожиданно опустил взгляд и отступил на несколько шагов, едва не выронив кама-яри. Он был, похоже, разбит этими (вполне правдивыми) словами Сейсиро. За ним потянулись и остальные буси, многие не скрывали своего облегчения.

— Мудрое решение, Сейсиро-кун, — сказал я, вкладывая тати в ножны. — Наши стычки лишь на руку Злодейскому трио. Однако лучше и тебе вернуться в Зэген. Ты ранен, а нам предстоит ещё не одна битва.

— Может и так, — кивнул упрямый самурай, — но возвращаться я не намерен. Я послан сюда сёгунатом, чтобы покончить с беспорядками. Может быть, мне суждена смерть, но иначе поступить я не могу.

И тут земля под нашими ногами задрожала в коротком спазме, следом воскликнул один из самураев, указывая куда-то в сторону замка Тенгэн. Мы все повернулись туда и взглядам нашим предстало преинтереснейшее зрелище. В небо уходил мост угольно-чёрного цвета, словно свитый из дыма, вьющегося над шахтами, он упирался в такой же замок, висящий в небе на высоте нескольких сотен футов.

— Последний замок Цунаёси, — бросил Дзин-Эмон. — Что же за сила противостоит нам?

— Что это за замок? — спросил Сейсиро.

— Эх, молодёжь-молодёжь, — буркнул старый самурай. — Не помните вы историю. — Он прислонился спиной к дереву, положив на плечо кама-яри. — Токугава Цунаёси обезумел в своих поисках бессмертия, для того, чтобы обрести его, он обратился за помощью к таким силам, о которых и знать-то, наверное, не стоит. Если, конечно, ты совсем не дорожишь своей душой. Эти самые силы и выстроили для Цунаёси пять замков, соединённых с чёрными мостами с их двойниками, где он мог укрываться на случай падения обычных. Но это не спасло безумца и Токугава Иэнобу, которому поклялись в верности остальные кланы дабы противостоять Цунаёси, покончил с ним, разрушив четыре из пяти замков. С тех пор ходило очень много историй и легенд о последнем замке, но найти его никому не удалось.

— Вы мудрый человек, Дзин-Эмон-доно, — усмехнулся я. — Жаль, что мы стали врагами.

Старый самурай как-то странно поглядел на меня и повернулся к вверенным ему людям, делая вид, что у него просто не времени попусту болтать со мной.

— Сила, сила, сила, сила… — Оборо буквально приплясывал вокруг Микото, любуясь на неё. — Моя красавица, ненаглядная моя Микото. Наконец, ты переродилась. Теперь перед нами содрогнутся все.

— Да, — ровным голосом произнесла девушка, презрительно глядя на старика, который вёл себя как дитё малое. — Но только передо мной.

Оборо так и замер, уронив руки, так что на мгновение стал похож на птицу, взмахнувшую крыльями.

— Э нет, — прошептал он, — нет, Микото. Только вместе со мной ты обретёшь власть.

Микото ухватила его за горло, приподняв в воздух. Только тут Оборо увидел Тоуму, стоявшего в углу комнаты. Рядом с выбитой дверью, что обычно была заперта снаружи.

— Извести меня захотели, — прошипел Оборо, похоже, ничуть не смёщенный своим положением. — Меня, Сумераги Оборо, основателя ордена императорских омъёдзи[73], скрывшего ото всех капище древней богини смерти, выстроившего пять замков Цунаёси, сотворившего из Амакудзо то, чем он был, да и ты всем именно мне. Ничего у тебя не выйдет, девчонка! — Он ухватил Микото за лицо и заглянул в глаза.

Девушка тут же ощутила как вновьобретённые силы покидают её.

— Моя сила теперь твоя! — рассмеялся Оборо.

Однако выпить её силу ему не удалось. Аоки вонзил в спину предателю омъёдзи свою катану по самую рукоять, причём так, что клинок её прошёл мимо Микото. Освободив оружие, Тоума вытер его лезвие о кимоно Оборо и подал руку оседающей на землю девушке.

— Вместе мы сможем достичь любых вершин, — улыбнулся он ей.

Микото улыбнулась ему в ответ. Этот человек нравился ей куда больше отвратного старика Оборо, обрекшего её на чудовищные муки перерождения.

Он слишком часто задерживался на службе в замке. Иногда чтобы выпить с друзьями, иногда из-за работы. В тот раз это стоило всего самого дорогого в жизни. Отложивший меч после женитьбы молодой самурай Сакаки Юсиро работал в поте лице, чтобы обеспечить достойную жизнь любимой жене и будущему сыну. Он всегда был уверен, что у него родится сын, ведь в роду Сакаки не бывало ещё первенцев-девочек. Но ему никогда теперь не узнать кого носила в чреве Карэн — его жена. Его родная деревня была дотла сожжена проходившими через неё бандитами, нанятыми Злодейским трио. Тогда Юсиро вынул из тайника, расположенного под полом его сгоревшего дома, свой меч. Злодейское трио ещё познает гнев Сакаки Юсиро.

Юсиро не стал рассказывать эту историю Дзюбею. Но воспоминания сами собой нахлынули на него, когда наёмник спросил его зачем он сражается с трио. Они шагали по пустому замку, видимо, все люди Оборо были либо в городе, либо во дворе. Одну за одной они осматривали комнаты в поисках хоть кого-нибудь, однако ни единой живой души не повстречали. Так, безо всяких приключений, они добрались до комнаты Оборо.

— Это был глава Злодейского трио, — бросил Дзюбей, тыкая ногой труп. — Личность почти легендарная и вот всё, что от него осталось. Он прожил уйму лет, наворотил уйму дел, а в итоге, получил, — он перевернул труп, так чтобы стала видна рана, — меч в спину. Вполне закономерно, не находишь?

— Мне плевать на него, — сказал Юсиро, стараясь за показной грубостью скрыть сожаление по поводу того, что ему не удалось своими руками расправиться с главой Злодейского трио. Это не укрылось от Дзюбея, но высказываться по этому поводу он не стал, не желая ранить чувства молодого самурая.

— Надо найти остальных, пока они не добрались до второго замка. У меня нет желания лезть туда.

— Тогда есть все резоны поспешить, — кивнул Юсиро, теперь подражая вечному шутливому тону Дзюбея. Не слишком, впрочем, удачно.

— Будь оно всё проклято! — воскликнул Делакруа. — Ты что же, обманул меня Шиминь? Но знал же, что без помощи мне не получить силы Килтии!

Загадочный адрандец обернулся к нам.

— Я должен быть там! Должен! Но вам там будет грозить опасность, несоразмерная вашим силам. Я отправлюсь туда один!

— Нет, Делакруа, — покачал головой я. — Ты втянул нас в это дело и мы пройдём этот путь с тобой до конца!

— Мне поручено было покончить с беззаконием на Ритэн-Кё, — отрезал Сейсиро, не смотря на то, что он едва держался на ногах от полученных ран, — и пока я не увижу тел Злодейского трио, не успокоюсь.

— Не люблю незавершённых дел, — просто произнёс Кэнсин.

— Я не спрашиваю вас, — отмахнулся Делакруа. — Я вам это просто сообщаю, ясно? Передай мои извинения Ёсио, я, навряд ли, вернусь в Химэндзи, а с капитаном Перри ты найдёшь общий язык и без меня. И не ходите вслед за мной, всё решится до того как вы доберётесь до Тенгэна.

— Что всё это значит, Делакруа? — всё же спросил его я, хотя и знал почти наверняка — не ответит.

Адрандец лишь отмахнулся. Он отвернулся от нас. Миг — и его и след простыл.

— Теперь уже я у тебя хочу спросить, что всё это значит? — поинтересовался у меня Сейсиро, которого уже качало от потери крови.

— Я мало что знаю, — покачал головой я, — в общем-то, почти ничего.

— Вы ведь прибыли сюда не для того, чтобы расправиться со Злодейским трио, так ведь? — продолжал настаивать Сейсиро. — Это просто совпадение, да?

Он качался всё сильнее и если бы я не ухватил его за руку, так бы и рухнул на землю. Юноша весь обмяк на моих руках, потерял сознание. Тут же ко мне вихрем подлетел Дзин-Эмон, который хоть и получил не меньше ран чем мой бывший друг, однако держался, похоже, на одном чувстве долга. Железные люди служат сёгуну. Дзин-Эмон снял с моих рук Сейсиро и бережно, как собственного ребёнка, отнёс к краю поляны, где самураи мастерили из подручного материала носилки для тех, кто как и Сейсиро уже не мог держаться на ногах.

— Убирайтесь отсюда, — бросил нам с Кэнсином через плечо старый буси. — У нас нет сил сражаться с вами. Но при следующей встрече кто-то из нас останется лежать мёртвым.

— Слишком высокие и пустые слова, Дзин-Эмон-доно, — сказал ему в ответ Кэнсин. — Мы и так это понимаем. А благодарности от нас вы не дождётесь, также как и мы от вас.

И мы с Кэнсином почти синхронно обернулись и зашагали к Зэгену, где, как оказалось, нас уже ждал капитан Перри со своей эскадрой, распугавшей видом своих чёрных кораблей, ощетинившихся рядами пушек, всех окрестных рыбаков.

Они настигли Микото и Аоки на самом краю чёрного моста. Остановил девушку короткий окрик Дзюбея. Она обернулась на его голос и замерла, пытаясь припомнить, кто же перед ней. Тем временем Юсиро и Дзюбей промчались по перилам чёрного моста, отрезав Злодейское трио (теперь уже Злодейскую пару) от замка Цунаёси.

— Я не дам проклятой силе окончательно отравить твою душу, Микото! — крикнул Дзюбей.

— Кто ты такой, чтобы заботится о твоей душе? — поинтересовалась девушка, медленно подходя к наёмнику, нарочито покачивая бёдрами.

— Девочка, — усмехнулся Дзюбей, глядя на неё почти с отеческой заботой, — ты ведь у меня на коленях сидела и просила покатать на руках. Так что не стоит показывать мне какая ты стала взрослая.

Микото замерла, растеряно хлопая глазами. Однако Аоки не собирался больше стоять на месте. Он рванулся навстречу Юсиро и Дзюбею. Сакаки быстро перехватил меч левой рукой, правой выдернув из ножен вакидзаси. Выстрелом из рукоятки катаны он сбил Аоки на пол — поля пробила грудь Тоумы, а следом в неё вонзился вакидзаси. Аоки рухнул навзничь, под спиной его начала растекаться алая лужа. Дзюбей коротко кивнул Юсиро и вскинул собственный меч.

— Дева Света! — воскликнул он, глядя в глаза опешившей окончательно Микото, которая не в силах была и пальцем пошевелить под этим взглядом. — Накоруру! Явись на зов мой. Я, Кирияма Дзюбей, призываю тебя!

Юсиро вскинул руку к лицу. Свет, заливший в одно мгновение всё вокруг, был настолько ярок, что терпеть его не было никаких сил. Однако фигура, спустившаяся казалось с самых небес, была ещё ярче. И вот свет погас и Юсиро сумел как следует разглядеть её. Сакаки был сильно удивлён, увидев между ними с Дзюбеем и девушкой по имени Микото сущего ребёнка, одетого в просторное кимоно. На плечо ей спикировал с криком сокол. Ещё сильнее Юсиро поразился, заглянув в глаза этой девочки. Это были глаза всё понимающей и всепрощающей матери. Молодой самурай едва сумел подавить возглас удивления, хотя считал вполне сдержанным буси.

— Ты тоже не устоял перед чарами Девы Света, — шепнул на ухо Юсиро Дзюбей. — Заглянув в её глаза впервые, я разразился таким истошным воплем.

— Ты только прошептал «мама», — улыбнулась Дева Света Накоруру, оборачиваясь к Микото.

Дзюбей рассмеялся. А вот Юсиро было не до смеха, он был слишком поражён всем произошедшим.

Микото рухнула на колени перед Накоруру, из глаз её в три ручья хлынули слёзы. Дева Света обняла ей, прижала к груди, снова вспыхнул ослепительный свет и обе женщины исчезли, словно растворившись в нём. Дзюбей с Юсиро остались одни на краю чёрного моста.

— Идём отсюда, — хлопнул наёмник по плечу молодого самурая. — Трупы не самая лучшая компания.

Когда оба ушли и голоса их (самурай и наёмник переговаривались на ходу обо всём и ни о чём) затихли, с пола поднялся Аоки Тоума. Раны на его груди стремительно затягивались, он выдернул вакидзаси, отшвырнув его подальше, и рассмеялся.

— Глупцы! Я получил-таки всё, чего добивался. Вся, вся, вся сила достанется мне. Ни старику Оборо, ни сопливке Микото, а мне.

Он вскочил на подоконник и ступил на чёрный мост, ведущий в последний замок Цунаёси — к источнику его силы. Мост и большую часть покоев неестественного замка Аоки миновал без проблем и уже через несколько минут переступил порог главной его комнаты, чёрной копии той, что всегда была заперта изнутри в замке Тенгэн. С каждой секундой, с каждым пройденным шагом, катана в руках Аоки наливалась багрянцем всё сильнее и сильнее, теперь могло показаться, что он раскалён и его только что вынули из печи или сняли с наковальни.

Войдя в ту самую комнату, он прошёл к небольшому капищу, установленному в самом центре его. На нём распластался Оборо, выглядевший прямо как живой, вот только в груди его, точно напротив сердца, зияло небольшое отверстие.

— И что ты теперь станешь делать, Аоки? — поинтересовался Делакруа, возникший (словно соткавшийся из мрака) в углу алтарной комнаты. — Без живого сердца тебе не освободить силу, заключённую в капище Килтии. Моё, к слову, не подходит, я уже не совсем человек.

— Для этого-то мне и нужен этот меч, — ответил ставший словоохотливым в ожидании триумфа Тоума, заскакивая на тело Оборо. — Он напоен кровью сотен человек, убитых им, они отворят для меня силу забытой богини и они же не дадут ей сжечь мою душу дотла. — Он рассмеялся снова и вонзил клинок в отверстие в груди Оборо.

— Посмотрим-посмотрим, — бросил Делакруа, вынимая для страховки свой чёрным меч, за пульсировавший в руке настолько эта комната была напоена тёмной силой богини смерти.

Однако все его сомнение развеялись, когда в тело Аоки ударил из алтаря мощный поток света. Самурай не растаял в нём, он кричал от наполняющей его силы, однако она не разрушала его.

— Проклятье, — прошипел Делакруа, готовясь к бою. — Без рисунка. Будь оно всё проклято. Знай я об этом мече в своё время, правил бы уже давно этим миром.

Когда поток иссяк и на алтаре остался лишь Тоума Аоки с почерневшим мечом в руках, Делакруа шагнул ему навстречу, поднимая свой.

— Последнее капище Килтии в нашем мире, — шепнул он. — Теперь моя метущаяся душа, наконец, получила покой. Но ты стоишь на моём пути, ты, Аоки, живое напоминание мне о том, чего я мог достичь и не достиг. Будь же ты проклят за это на веки вечные.

— Какие громкие слова, гаидзин, — бросил Тоума, спускаясь с капища. — Я запихну их тебе в глотку.

С каждым шагом он менялся. Белые волосы самурая отрастали, рассыпаясь по плечам, лицо темнело, в глазах разгорался огонь, на теле нарастали доспехи, меч в руках из обычной (хоть и кажущейся раскалённой) катаны превращался в суканто-но-тати[74].

— Ты получил силу, — усмехнулся ему Делакруа, — но не знаешь ещё как ей пользоваться.

Делакруа изменился гораздо быстрей, обратившись в сияющего воина в белоснежных доспехах, с которыми несколько дисгармонировал лишь его чёрным меч.

Они рванулись навстречу друг другу, вскинув оружие для одной-единственной атаки, в полном соответствии с традициями самурайского поединка (которых Делакруа, впрочем, не знал). Клинки не скрестились. В последний миг Делакруа плавно, но вместе с тем молниеносно, ушёл вниз и вонзил свой чёрный меч в живот Аоки. Клинок легко пробил наросшую на теле самурая броню и пронзил его насквозь, выйдя из спины. Делакруа выдернул меч из тела противника, отступил на шаг, глядя как Тоума медленно падает на пол.

— Умения не заменит ничто, — веско произнёс Делакруа, возвращаясь в свой обычный вид и с сожалением глядя, как растворяются в воздухе частицы силы Килтии, покидающие тело Аоки. — Ни меч, ни сила.

Замок также исчезал, лишившись образовавшей его силы древней богини смерти. Пора было покинуть его и как можно скорее.