Реквием патриотам

Глава 2

— Итак, мы выдвигаемся на юг, — произнёс Ханзо, оглядывая своих людей. — Асикага Рюхэй платит нам за это дело столько сколько я запрошу после дела.

— Мы на золоте есть будем, — усмехнулся Като, самый весёлый из отряда Ханзо, — что твои даймё.

— В местности, где мы станем работать, — улыбнувшись его шутке продолжил Ханзо, — бушует чума, однако Асикага Рюхэй считает что она — рукотворная и, скорее всего, на самом деле не представляет опасности. Кто-то очень хочет, чтобы оттуда убрались люди. Мы должны выяснить так ли это и если так, то кто всё устроил и, главное, зачем. Всем ясно? — закончил он ритуальной фразой, придуманной им самим.

Все кивнули.

— Тогда… — Он не закончил вторую ритуальную фразу, опять же его сочинения. Его оборвал тихий возглас наблюдателя:

— Сюда идут.

Тут же ниндзя изготовились к бою. Кто-то задул светильник, бесшумно выскользнули из ножен и рукавов вакидзаси, танто[17], ко-гатана, кодзуки, шипы-тоники и кастеты-суко, и конечно же, самые разнообразные сюрикэны — метательные лезвия всех видов и форм — кинжалы, дротики, иглы, звездообразные диски-сакэн. Однако все эти предосторожности оказались излишними. Открылась дверь, на пороге стояла красивая женщина в придворном кимоно, украшенном богатой вышивкой, она держала свечу таким образом, что огонёк её освещал ей лицо. Эту женщину отлично знали все — Сома Кагэро, известная также как Ядовитая Женщина.

— Что ты делаешь здесь? — удивился Ханзо. — Ты должна пробовать еду, предназначенную для Асикага Рюхэя.

— Он отужинал и покинул свой замок, уехав по своим делам, — ответила Кагэро. — Он не сообщил мне куда и зачем уехал, а значит, я вновь становлюсь ниндзя из Ига. Такой же как и вы. Я — пойду с вами.

Ханзо пожал плечами. Кагэро была отличным воином и её мастерство не будет лишним в будущем деле. Тем более, что здесь её таланты не могли пригодиться в отсутствии Асикага Рюхэя, а ниндзя должен постоянно улучшать своё мастерство.

Тени метались в ночи, никто не сумел бы заметить их среди деревьев. Ниндзя мастера тайной войны, воины ночи, окружали небольшую деревеньку, в окнах домов которой не горело ни единого огонька. Ниндзя замерли, внимательно вглядываясь в тьму ночи, их предводитель, Хаттори Ханзо ждал, когда подойдёт арьергард под командованием балагура Като. Однако они не торопились.

— Что-то не нравиться мне это, — произнёс Ханзо. — Хико, — обернулся он к немолодому ниндзя, — разберись.

Тот коротко кивнул и метнулся назад, туда откуда должен был подойти отряд Като. Ожидая его возвращения, Ханзо оглядел своих людей — лучшего войска не нужно желать. Три десятка воинов ночи, натренированных и достигших предела своего мастерства (а кое-кто и шагнул за этот предел). Тут взгляд его наткнулся на Сома Кагэро. Несчастная женина, как многого лишилась она, став дегустатором пищи, и то, что ни один из известных ядов больше не может причинить ей вреда не может искупить и сотой доли…

Тихий вскрик прервал размышления Ханзо. Он обернулся на звук и увидел Хико, мчащегося к нему. Лицо пожилого ниндзя было перекошено ужасом.

— Командир, — на лету хрипел Хико враз севшим голосом, — они все мертвы. Кто-то перебил их всех.

Что самое неприятное, это слышали все. И стоило среди деревьев мелькнуть неверной тени, как тут же в неё полетели десятки сюрикэнов — они вонзались в столы деревьев, срезали мелкие ветки, в клочья рвали листья. Однако противнику, если он был, вреда они не причинили.

— Прекратить! — осадил своих людей Ханзо, отметив, что всеобщему настроению крошить всё вокруг не поддались лишь он и Кагэро. Напряжение не сыграло с ними дурной шутки. — Поберегите сюрикэны для реальных врагов.

Пристыженные его словами ниндзя опускали головы и прятали уже готовые сорваться с пальцев сюрикэны. И тут словно в ответ на их неудачную атаку раздалось низкое басовитое гудение, как будто к ним летел рой чем-то рассерженных пчёл.

— К бою! — отдал ненужный приказ Ханзо, все его люди были и так готовы, но это их не спасло.

Здоровенный диск прилетел непонятно откуда, срезая ниндзя, ни тела, ни стволы деревьев не были для него преградой. На землю полетели ошмётки человеческих тел, траву обильно оросила кровь. Лишь немногим удалось спастись кого-то миновал диск, кто-то сумел увернуться нечеловеческим усилием. Ханзо удалось отпрыгнуть с пути диска, совершив невероятный кульбит и вывихнув при этом руку. Сейчас он пытался как можно быстрей вправить сустав.

— Берегись! — крикнул кто-то.

Диск возвращался. Теперь все были готовы к его появлению и заранее убрались с траектории его полёта, внимательно следя за тем, чья рука поймает его. Это было второй их ошибкой. На шеи нескольким ниндзя упали нитяные петли, мгновенно затянувшиеся, превратив воинов в некие подобия жутких марионеток. Короткая вспышка, будто удар молнии, и ниндзя безвольно повисают, от тел их потянулся вверх горьковатый дымок. Через минуту тела упали на землю.

Это мало кто заметил, все слишком увлечены были высматриванием хозяина диска. А увидеть его было достаточно сложно. Этот человек словно оброс каменной кожей зеленоватого цвета, он был громадного роста и казался горой мышц, закованных в камень, рельефно подчеркивающий каждый мускул. Одет он был в одни только кобакама[18], однако раздетым он не казался. Громадный человек легко поймал диск, оказавшийся двулезвийным копьём-яри с коротким (под руку) древком, соединявшим два широких недлинных клинка, на которых не было и капли крови. Не долго пялились ниндзя на этакое диво — через мгновение после того, как каменнокожий человек поймал своё странное яри, в него полетели сюрикэны. Но те отскакивали он его кожи, не причиняя никакого вреда. Он расхохотался и метнул копьё в ошалевших ниндзя. На сей раз не увернулся почти никто. Кого не скосил смертоносный диск, в которое обратилось яри, остальным на шеи упали петли. Только Ханзо и Кагэро удалось спастись.

— Кагэро, беги! — крикнул девушке предводитель ниндзя. — Доложи обо всём Асикага Рюхэю.

— Но… — попыталась возразить Кагэро.

— Это приказ! — рявкнул Ханзо, прыгая на громадного человека с каменной кожей, на лету выхватывая танто.

Кагэро метнулась прочь, повинуясь приказу, но не могла не обернуться, когда ночную тишь, воцарившуюся после смерти отряда, разорвал дикий вопль боли. Человек с каменной кожей держал Ханзо за руки медленно тянул их в разные стороны. Словно почувствовав взгляд Кагэро, громадина резко рванул руки Ханзо — тот зашёлся в новом вопле и Кагэро едва сдержалась от такого же. Руки Ханзо отделились от тела, каменнокожий поднял их повыше и принялся, громко глотая пить кровь, льющуюся из разорванных сосудов. Кагэро изо всех сил рванулась прочь от этого кошмара.

Каменнокожий отшвырнул руки Ханзо и поймал вернувшееся яри. Он мог бы прикончить девицу-ниндзя, но решил позабавиться с ней. Он швырнул своё оружие ей вслед и прыгнул за ней сам.

Кагэро прыгнула на с виду довольно прочную ветку дерева, но та вдруг начала падать, срезанная яри каменнокожего бугая, а сама Кагэро рухнула прямо в медвежьи объятья каменнокожего.

— Нашёл себе новую игрушку, Тэссай? — спросил у каменнокожего Юримару, оглядывая девушку-ниндзя, которую тот притащил а плече.

— Ты спишь и с Бенисато, и с Геммой, — буркнул в ответ названный Тэссаем, — а у меня слишком давно не было женщины.

Юримару — молодой человек всегда в безупречно белом кимоно — усмехнулся и вышел из пустого дома, облюбованного Тэссаем для любовных утех.

Кагэро пришла в себя оттого, что кто-то разорвал на ней кимоно, следом за этим чей-то язык прошёлся по её груди, сместился ниже, к животу, здоровенные руки мяли её тело, над ухом раздавалось отвратительное сопение. Она открыла глаза и коротко вскрикнула.

— Тихо, — прошипел ей в ухо низкий, хриплый голос, — и проживёшь немного больше. У меня слишком давно не было женщины и мне всё равно будешь жива или нет.

Кагэро считала себя отважным воином ночи, но сейчас сердце её сжалось от запредельного ужаса. Какими же жуткими и отвратительными были слова этого человека.

Тэссай же самозабвенно придавался занятию, о котором мечтал очень давно. Он расстался с каменной кожей, как только прикончил последнего ниндзя и теперь мог в полной мере насладиться нежным телом женщины. А ведь у него так давно не было женщины!

И тут взгляд его наткнулся на смутную тень человека, сидящего на окне дома. Сначала он подумал, что это Юримару — известный извращенец — решил понаблюдать за его «игрой», как он называл изнасилование, с этой девицей. Но нет. Этот был одет в тёмное короткое кимоно и кобакама, заправленные в сапоги, на плече его лежали ножны с катаной, а Юримару оружия не носил никогда.

— Ты кто такой?! — рявкнул Тэссай.

— Я заблудился, добрый человек, — ответствовала тень человека с мечом на плече. — Прости, что отрываю от столь важного и приятного занятия, но ты не скажешь, как добраться до Сата.

— Пошёл прочь! — отмахнулся Тэссай, вновь склоняясь над телом ниндзя.

Однако он заметил, что тень сместилась. Теперь человек с мечом сидел прямо перед ним, откровенно пялясь на полуголую девушку.

— Ах ты! — взревел Тэссай, вскакивая на ноги и начиная обрастать каменной кожей.

— Беги! — воскликнул человек с мечом девушке, отпрыгивая в сторону от разъярённого Тэссая.

Тот изо всех сил ударил его, но не попал. Юркий человек перекатился по полу — и кулак Тэссая обрушился на доски, раскрошив их в пыль. Отпрыгнув ещё дальше, Дзюбей (а это был именно он) вынул из рукава кимоно длинный сюрикэн.

— Не можешь же ты быть целиком непробиваемым, — произнёс он, швыряя сюрикэн в глаз Тэссаю.

Тот схватился за раненную глазницу и взвыл раненным медведем, по лицу и пальцам его, по каменной коже заструилась кровь и глазная жидкость. Дзюбей подхватил ошалевшую Кагэро и выпрыгнул с ней в обнимку из злополучного дома. Тэссай ринулся за ними, но сидевший на пороге Юримару, провожавший до того взглядом удаляющиеся фигуры, остановил его.

— Пусть бегут, — бросил он разъярённому Тэссаю. — Покуда они доберутся до обжитых людьми поселений мы закончим наши дела, а Асикага постараются замять всё. Идём отсюда.

Дзюбей и Кагэро несколько часов бежали по лесу, Кагэро всё казалось, что за ними по пятам несётся каменнокожий. Однако когда они остановились на маленькой поляне, никого кроме таинственного спасителя — любителя плоских шуточек — рядом не оказалось.

— Как ты? — спросил он у неё.

Кагэро отступила на полшага от него, запахнув разорванное кимоно. Тот лишь усмехнулся.

— В порядке, — ответила Кагэро, — а ты?

— Тоже, — кивнул спаситель.

Кагэро заметила, что не смотря на несколько часов бега, он ничуть не запыхался.

— Кирияма Дзюбей, — представился он, поправляя большую соломенную шляпу, которую также умудрился не потерять за время их побега из пустой деревни.

— Сома Кагэро, — сказала в ответ Кагэро, пытаясь привести в порядок своё кимоно. — Благодарю тебя, Кирияма Дзюбей, ты спас мне жизнь. Я верну долг при первой возможности, но сейчас я должна уйти. После сочтёмся. — И Кагэро бросилась бежать прочь от поляны.

Дзюбей лишь пожал плечами, снова поправил съехавшую на сторону соломенную шляпу и зашагал в направлении Сата.

Асикага Рюхэй точно также гулял по сиреневому садику его покойной жены. Он не назначал встречи своим ниндзя, однако не сильно удивился появлению ушедшей вместе с Ханзо его дегустаторши Кагэро. По иронии судьбы, она замерла почти у того же самого куста сирени, что и Ханзо.

— Весь отряд погиб, — сказала она. — Нас перебил ужасный человек с каменной кожей. Скорее всего, именно он стоит за этой чумой.

— Задание не выполнено, — отрезал Рюхэй. — Возвращайся обратно и узнай кто именно отравил людей или подпустил чуму в их дома. И главное, зачем он это сделал? Одному человеку, хоть с каменной кожей, хоть без, такое не под силу.

— Я лишь принесла доклад, — отрезала Кагэро, исчезая в зарослях сирени.

«Надо будет приказать садовнику лучше ухаживать за сиренью, — подумал Асикага Рюхэй, — кусты у Каёко выглядели гораздо опрятней».

Очередная деревня по дороге на Сата была пуста. Такое впечатление, что люди в спешке собрались и покинули её. Пустота этих деревень настораживала Дзюбея и угнетала его. В душе, он любил общество людей, хотя частенько сторонился его, но на то были свои причины, о которых он не любил распространяться.

Он поправил шляпу, ремешки державшие её разболтались от времени (она была не новой и потёрлась, как и вся одежда Дзюбея), пристроил поудобней меч за плечом и тут в живот ему врезался бронированный кулак Тэссая. Тот весьма удачно прятался в тени богатого дома, украшенного резными драконами. Мощь удара оказалась такова, что Дзюбей отлетел к стене противоположного дома, врезавшись в неё спиной и потеряв меч. Шляпа упала с его головы и несущийся на него Тэссай растоптал её практически в пыль.

— Моя последняя шляпа, — простонал Дзюбей, отпрыгивая с пути каменнокожего великана.

Не успел он приземлиться, как пальцы Тэссая сомкнулись на его горле и следом кулак врезался в солнечное сплетение наёмника. Дзюбей поперхнулся воздухом, рот его наполнился кровью. А Тэссай продолжал самозабвенно избивать его и лишь вовремя расслабляя участки тела, куда врезался каменный кулак, Дзюбей сумел сохранить кости и внутренние органы в целости. Хуже всего приходилось, когда Тэссай бил его по лицу — Дзюбей серьёзно сомневался, что не лишился половины зубов, по поводу носа он не волновался — тот ломали не один раз.

— Я сделаю из тебя отбивную, — хрипел Тэссай, нанося удар за ударом. — Я буду медленно выбивать из тебя всё дерьмо, покуда оно из ушей не полезет. Я тебя… Я тебя… Я… Я… Я… — Слова в ушах у Дзюбея сливались в бесконечное «Я», «Я», «Я»…

«Главное, не потерять сознание», — лишь и думал Дзюбей, трепыхаясь в кулаке Тэссая словно птица в когтях жестокого кота, играющего с ней перед тем, как прикончить.

Наконец, он обвис, уронив голову на жёсткие пальцы Тэссая. Тот отшвырнул его на землю и Дзюбей свернулся калачиком, довольно удачно изображая покойника. Одновременно, он начал подтягивать к себе катану за специально для этой цели привязанную к ножнам почти незаметную для незнающего о ней человека (или не человека) струну.

— Претворяешься, урод! — заорал Тэссай, оказавшийся более наблюдательным, чем казалось, не смотря на отсутствие правого глаза.

Пришлось наёмнику форсировать события. Он перекатился к подтянутому едва ли наполовину мечу. Не смотря на боль, пронзившую практически всё его тело, он прыгнул с земли, выхватывая меч и нанося молниеносный удар по груди слегка опешившего Тэссая. Сталь с противным скрипом прошлась по камню, не оставив и следа. Тэссай лишь рассмеялся.

— Твоё дзюцу[19] удивляет меня, но, всё равно, я убью тебя!

Гигант сжал пальцы в кулак, но неожиданно разжал их — каменная кожа начала осыпаться.

— Что кожа шелушиться? — усмехнулся Дзюбей и ударил Тэссая по шее, там уже почти не осталось каменной кожи. «Как удачно», — усмехнулся про себя Дзюбей.

Клинок катаны прошёлся по горлу Тэссая, однако тот вместо того, чтобы ухватиться за него — вцепился правой рукой в лицо Дзюбея. Наёмник никак не мог ожидать такого поворота дел, он едва успел набрать в лёгкие побольше воздуха, потому что приток его был мгновенно перекрыт. В рот ему набились отслаивающиеся чешуйки каменной кожи Тэссая, сплюнуть их он не имел никакой возможности. Практически на удачу Дзюбей ударил гиганта по руке, не зная, достаточно ли каменной кожи отвалилось от неё. Ему повезло — процесс разрушения зашёл достаточно далеко. Он упал на землю, сорвал с лица мешающую дышать конечность и наконец смог увидеть, что сталось с Тэссаем. Сейчас гигант более всего напоминал разрушающуюся статую из давно заброшенного храма, однако был ещё жив и оставшейся рукой попытался вновь ухватить Дзюбея за лицо. Тот легко уклонился и ударил наискосок, разрубив почти надвое.

— Сильный был воин, — раздался противный, как скрип несмазанной дверной петли голос, — но ты сильнее. Хоть и победил его ты не совсем сам.

Дзюбей развернулся на звук и увидел престарелого коротышку в здоровенной соломенной шляпе. Почему-то Дзюбею сразу показалось, что он — член ордена Фукэ-сю[20], хотя не только они носят большие соломенные шляпы, на принадлежность к лао указывал же сакудзо — монашеский посох. Лица его Дзюбей разглядеть не мог из-за широких полей шляпы, из-под которой лишь торчала длинная трубка-кисэру. Над её чашкой курился сизый дымок.

— Ты кто такой? — поинтересовался Дзюбей обычным ироничным тоном, хотя каждых вдох давался ему дикой болью.

— Все зовут меня Никотин, — несколько невнятно из-за торчащей из зубов трубки ответил лаосец. — Это прозвище стало мне гораздо родней чем имя.

— Славное прозвище, — усмехнулся Дзюбей, левой рукой ощупывая рёбра, в целостности которых весьма сомневался, — и как ты дожил до таких лет, если столько куришь[21], раз заслужил его.

— Я курю только табакко, — ответил монах по прозвищу Никотин, тряхнув коротенькой бородёнкой, торчащей из-под полей шляпы, — но это не важно. Я работаю на правительство и хочу предложить тебе заняться тем же. Плачу пятьсот золотых.

— Не думаю, что на дело стоимостью в пятьсот золотых, послали бы одного престарелого коротышку.

— Со мной были воины, — мрачно ответил Никотин, — но их всех перебили. Демоны Каро напали на нас и лишь мне удалось скрыться.

— Великая отвага, — продолжал открыто издеваться над стариком Дзюбей. — Почему же ты не остался сражаться с этими демонами, как твои павшие товарищи. Ведь именно этим должны заниматься монахи лао.

— Ты путаешь нас с материковыми клириками, — осадил его Никотин, в голосе которого прорезались ледяные нотки, — а я правительственный шпион. Мне надо распутать дело, заваренное здесь Демонами Каро.

— Что за дела могут быть у демонов в этаком захолустье? Им сейчас есть где развернуться, например, в том же Мурото.

— За одни эти слова можно угодить в темницу и я вправе, между прочим, тебя туда упрятать.

— Попробуй, — хищно оскалился Дзюбей, скорее изображая жажду боя, нежели, действительно, желая драться после столкновения с каменнокожим гигантом.

— Зачем? — от усмешки кисэру совершила резкое движение — ровная до того струйка дыма заколебалась. — Тебя прикончат Демоны Каро.

— Чем я насолил этим твоим демонам? — удивился Дзюбей, хотя уже начинал понимать в чём дело.

— Ты убил одного из них. — Никотин вынул из зубов кисэру и откинул назад шляпы, демонстрируя Дзюбей покрытое сеткой морщин лицо с большими навыкате глазами. — Теперь они станут преследовать тебя, пока не убьют.

— Откуда им знать, кто именно убил этого типа.

— Они не зря зовутся демонами, — усмехнулся старик, выбивая трубку и резную фигуру дракона, украшавшего крышу дома, на которой он устроился.

— И ты считаешь, что я поверю, что ты сумеешь меня защитить меня от них? Я этот бугай выбил из меня не все мозги.

— Я расследую дело Демонов Каро и когда доберусь его сути, то сюда прибудут правительственные солдаты. Они покончат со всем одним махом.

— До этого ещё надо дожить, — отмахнулся Дзюбей, — и если я не влезу в это дело, что-то подсказывает мне, что проживу я в этом случае несколько дольше. Прощай, старик.

Никотин проводил его взглядом своих здоровенных глаз и искривил в подобии улыбки рот с двумя оставшимися зубами.

Чоушу Ёсио смотрел из окна дома на несколько десятков человек, демонстрирующих своё мастерство во дворе его поместья. Наёмников он предпочитал осматривать подальше от Химэндзи. Это были не самые плохие воины, больше половины — ронины, потерявшие или предавшие своих хозяев в ставших многочисленными в последнее время столкновениях между различными кланами. И указы Токугавой Ёсинобу, ужесточающие раз за разом наказания за такие столкновения и даже поединки между самураями, оканчивающиеся смертью, никак не помогали.

— Посмотри на того мальчишку, — усмехнулся стоящий за плечом Ёсио Иидзима Сёго — военноначальник клана, которого Ёсио в шутку иногда называл сёгуном. — Как только такому доверили меч. Надо будет найти его родителей и вернуть им это чадо.

Он закашлялся, приложив по привычке к лицу ладонь, между пальцев заструилась кровь. Сёго был болен чахоткой и медленно умирал, что провоцировало иногда у него приступы немотивированной ярости, с которыми могла справляться лишь его молодая супруга Юмико. Сёго вытащил из-за пояса основательно запятнанный кровью кусок материи и вытер им руки и губы. Ёсио сделал вид, что ничего не произошло.

Внимание их обоих привлёк странный звук, вроде короткого хлопка, сменившийся треском и следом словно что-то упало. Они обернулись и увидели того самого мальчика, про которого только что говорил Сёго. Все без исключения наёмники также откровенно пялились на него же. И было из-за чего. У ног мальчика валялась верхушка тренировочной фигуры — деревянного бревна, обмотанного на три четверти несколькими слоями крепкой пеньки. Он разрубил её одним быстрым ударом катаны.

— На такое способен лишь мастер батто-дзюцу[22], — произнёс Сёго, почти заворожено глядя на мальчишку с мечом, медленным, явно рассчитанным движением убирающим его в ножны. Во всём его облике, в каждом движении чувствовался профессионализм, отнюдь не свойственный столь юному возрасту.

— Я хочу поговорить с этим юношей, — сказал Ёсио, отходя от окна.

— Такой мальчик весьма пригодился бы мне. — Из тёмного угла дома выступил Лизука (фамилии его Ёсио не знал) — глава убийц его клана. — Его стиль глубоко индивидуалистичен, в строю ему не место.

— Ты понял это по одному его удару? — поинтересовался Ёсио.

— На то я и глава ваших убийц, — улыбнулся Лизука.

… Юноша оказался ещё и отлично воспитан и вежлив в разговоре. Он сидел напротив Ёсио ровно и смотрел ему в глаза, что не казалось главе клана Чоушу вызовом.

— Где ты обучился батто-дзюцу? — наконец спросил Ёсио. — Ты владеешь им, как истинный мастер, но в столь юном возрасте, это крайне удивительно.

— Я долго овладевал им, — пожал плечами юноша, звали его Химура Кэнсин, — почти с самого детства.

— Я заинтересован в таких людях, как ты, Химура, — продолжал Ёсио, — но мне нужно знать, что привело тебя ко мне.

— Я хочу сражаться, чтобы защищать людей, — без колебаний ответил Кэнсин.

— Тогда тебе следовало присоединиться к Синсэнгуми, — улыбнулся Ёсио. — Они следят за порядком в Химэндзи.

— Они лишь безнаказанно убивают людей, не считаясь ни с какими законами, которые должны защищать, — довольно горячо возразил Кэнсин, похоже, это было его, что называется, больной темой.

— Ты говоришь также хорошо, как и владеешь мечом, — продолжал улыбаться Ёсио, — и я чувствую, ты говоришь искренне. Сколько ты хочешь за свои услуги?

— Я сражаюсь не ради денег и благ, — столь же горячо заявил юноша. — Мне довольно лишь служить вам.

— Есть и пить ты всё же должен, — ещё шире улыбнулся Ёсио, давно не слышал он таких речей, — а для этого в Химэндзи нужны деньги. Ты не будешь ни в чём нуждаться и жить за счёт моего клана.

— Благодарю вас за оказанную мне честь, Чоушу Ёсио-доно[23], — поклонился Кэнсин и Ёсио показалось, что он находится на приёме у сёгуна или самого императора, настолько вежливым был тон юноши.

Дзюбей разнежился в небольшом тёплом источнике, оказавшемся как нельзя кстати его избитому телу. Боль медленно покидала его, растворяясь в нежном тепле и ласке, даруемых удивительно мягкой водой. «Только гейши не хватает», — подумал Дзюбей, ощупывая языком зубы. Один ощутимо шатался, Дзюбей сунул два пальца в рот, нашёл повреждённый зуб, тот сам с противным треском выскользнул с положенного места. Дзюбей скривился от боли и швырнул его подальше, постаравшись сразу же забыть о потере.

— Бедный воин, — произнёс приятный женский голос.

Дзюбей резко обернулся на его звук, хватаясь за меч, всегда лежавший рядом с его рукой. Туман, скопившийся над источниками слегка рассеялся под лёгким порывом ветра и взгляду Дзюбея предстала красивая женщина, всё тело которой словно обвивали змеи, вытатуированные на коже. Наёмник имел отличную возможность разглядеть их во всей красе, потому что женщина была полностью обнажена. Тут Дзюбею отчего-то пришла в голову мысль, что и на нём не было ничего, кроме короткого фундоси. Женщина обернулась к нему и он увидел, что и лицо её столь же красиво, как и тело, правда был в нём что-то хищное, но это ничуть не портило её. Женщина улыбнулась Дзюбею и вдруг змеи на её теле начали шевелиться, они ползали по нему, издавая жуткое шипение. Дзюбей хотел выхватить катану, но оказалось что он не в силах и пальцем пошевелить, всего его как будто сковали по рукам и ногам прочнейшими цепями. Конечности отяжелели, даже веки начали медленно опускаться, закрывая глаза, да и сам он медленно погружался в тёплую воду.

Плечо Дзюбея взорвалось болью, но именно она вывела его забытья. Наёмник выхватил-таки катану и метнулся к женщине со змеями. Несколько здоровенных гадюк рванулись ему навстречу — через мгновение их головы шлёпнулись в тёплую воду, а клинок меча устремился к горлу женщины. Но та вдруг осела на камень, будто кто-то выдернул внутреннюю опору. Дзюбей подошёл к тому месту, где она стояла, и ткнул концом клинка тело. Оно показалось ему каким-то рисунком нанесёнными на камень или куском материи, лежащим на нём.

— Сбросила старую кожу и бежала, — раздался знакомый скрипучий голос Никотина, — настоящая женщина-змея.

Дзюбей сел обратно в воду, стараясь держаться подальше от того места, где лежали останки этой «женщины-змеи», ощупал левой плечо. Из него торчал восьмилучевой сюрикэн, вонзившись в плечо, он привёл Дзюбея в себя, вырвав из чар женщины-змеи.

— Спасибо, — бросил Дзюбей, бросая сюрикэн в направлении, откуда прозвучал голос Никотина.

— Я же говорил тебе, Демоны Каро найдут тебя, — заявил не без гордости в голосе монах, — не приди я тебе сейчас на помощь — ты б уже лежал на дне этого источника.

— Я уже поблагодарил тебя за это, — буркнул Дзюбей, смывая кровь в плеча и проверяя глубока ли рана.

— Не всё так просто, — неожиданно рассмеялся Никотин. — Мой сюрикэн был смазан ядом — ты умрёшь в муках через три дня. Конечно, если я не дам тебе противоядие.

— Ты врёшь, старик, — не слишком уверено усмехнулся Дзюбей и тут же надсадно кашлянул, сплюнув кровью.

— И это только начало, — смеялся Никотин. — Подумай, что станет с тобой через три дня.

Дзюбей метнулся к старику, хоть и не видел его. Голоса ему было вполне достаточно для задуманного. Он поймал руку Никотина, которой он продолжал крутить злополучный сюрикэн, и выхватил его из пальцев и всадил в предплечье старикашки.

— Ай-ай-ай! — вскричал тот, но как-то неубедительно, как показалось Дзюбею.

— Доставая своё противоядие, — усмехнулся Дзюбей.

— Я старый человек, — просипел Никотин, наигранно гнусавым голосом, — и смерти не боюсь. К тому же, — он растянул губы в ухмылке, — это не тот сюрикэн. Я не настолько глуп.

— Тварь! — рявкнул Дзюбей, вновь спускаясь к тёплым источникам.

— Как меня только не называли, — прошептал Никотин, привычно надвигая на глаза большую соломенную шляпу.

Мисава Мицухару был потомком верных клану Токугава самураев. Предок Мицухару был одним из лучших воинов в войске Токугава Иэясу и сражался в первых рядах его войска в битве при Сэкигахаре, однако сам Мицухару не был уж очень воинственным человеком. Он не любил упражняться с мечом и часто отлынивал от них с самого детства, вполне разумно считая, что в нынешние спокойные времена это умение не столь важно, как искусство дипломатии, которым он овладел в совершенстве. Однако теперь, когда день за днём гибли верные Токугава люди, Мицухару очень пожалел об этом. Скорее из уважения к семье Тосю, он взял к себе телохранителем молодого Рики — сына старого друга Мицухару, Тосю Сино. Этот паренёк также не слишком хорошо владел мечом, что могло оказаться смертельным для них обоих.

«Надо нанять себе ещё одного самурая, — подумал Мицухару, когда оба они вышли дома, где проходило очередное совещание группы самураев Токугава, — поопытней Рики. Он заодно и его подучит владению мечом».

Но этому желанию не было суждено осуществиться. Заметив невысокую фигуру, стоящую посреди улицы, Мицухару почему-то сразу понял — это и есть легендарный хитокири Токугава. Мицухару схватился за рукоять меча, однако он понимал, что делать что-либо бесполезно. Он даже не заметил движения фигуры, лишь короткий проблеск клинка, а потом была боль.

Тосю Рики увидел как старый друг его семьи, взявший его к себе телохранителем, Мисава Мицухару, падает на землю, из разрубленного молниеносным ударом горла его хлещет кровь. Вскричав, Рики рванулся навстречу убийце, на бегу выхватывая меч. Он не владел батто-дзюцу и не сумел нанести удара так же быстро, как убийца, да и сам взмах вышел каким-то неуклюжим. Убийца легко увернулся от него и быстрым движением спрятал меч в ножны.

— Ты не враг мне, — произнёс он. — Уходи, я не желаю твоей смерти.

Эти слова послужили для Рики своеобразным призывом к действию. Он кинулся на хитокири, размахивая мечом. Тот отразил его столь же неуклюжий, как и предыдущий, удар, но на сей раз ударил в ответ. Клинок катаны прошёлся по рёбрам юноши, разрезав левое лёгкое.

— Я не могу умереть, — выплюнул он вместе с кровью слова, — раньше своего господина. Не могу!

Он развернулся и вновь попытался ударить хитокири. Столь же безуспешно. Убийца присел, пройдясь мечом по животу Рики. Тот рефлекторно дёрнулся, руки его рванулись вниз, клинок катаны прошёлся по лицу убийцы, оставив длинную рану от виска почти до самого подбородка. Хитокири даже не обратил на это внимания, он раскрутился, словно отпущенная пружина, опустил меч на левое плечо Рики. Клинок буквально разрезал юношу, остановившись лишь где-то на середине живота.

Хитокири освободил клинок, стряхнув с его кровь, а юный Тосю Рики рухнул на тело Мисавы Мицухары. Последним, что он произнёс было одно слово, точнее имя…

— Я не так богат, чтобы обеспечить нашу будущую жизнь. Я должен идти в Химэндзи. Меня взял к себе телохранителем Мисава Мицухару — старый друг нашей семьи. Я вернусь через несколько лет и мы сыграем самую красивую свадьбы во всей провинции…

— Томоэ.

Кэнсин произнёс это имя, словно пробуя его на вкус. Он и сам не знал, зачем он это сделал.

— Дело сделано, — произнёс выскользнувший из тёмного переулка Лизука, — и сделано отлично, Химура.

Юный убийца обернулся и коротко кивнул.

— Идём, Химура, — бросил Лизука, — тебя хочет видеть Ёсио-доно.

— Итак, Сёго, ты не веришь Гемме, — подытожил очередной спор Ёсио. — Ты, конечно, прав, но нам нужны деньги, слишком нужны. Гаидзины[24] требуют слишком много за свои винтовки и ещё больше за обучение владению ими.

— Знаю, Ёсио, — возражал Сёго, — но схемы обмана фискалов работают идеально. Мы наняли достаточно ронинов, чтобы поднять восстание и сбросить Токугаву. Нам хватит оружия и без гаидзинских винтовок. Сотни лет все проблемы на островах Такамо решал меч. — Он хлопнул по лаковым ножнам нодати[25], лежащего рядом с ним.

— Времена меняются, — вновь втянулся в спор Ёсио, — и те, кто воспримет это раньше — тот и окажется победителем. Но как и ты я не доверяю Гемме. Во-первых: там с ним Кэндзи, а он — не глупый человек, он не даст Гемме предать нас. А во-вторых: я отправлю на Кита нашего юного хитокири, Химуру Кэнсина. Такой мастер батто-дзюцу будет нужней там, здесь справиться и Лизука.

Сёго лишь покачал головой.