Рельсы жизни моей. Книга 2. Курский край

Глава 21. СВИДЕТЕЛЬСТВО НА ПРАВО УПРАВЛЕНИЯ ТЕПЛОВОЗОМ

Электровозы, на которых я надеялся работать машинистом, к нам до сих пор не поступили. А быть помощником мне уже порядком надоело. И я принёс на работу своё свидетельство на право управления тепловозом, полученное ещё в Асбесте (пригодилось-таки, хотя в своё время этого и не предполагал). Я знал, что в Министерстве чёрной металлургии (МЧМ), к которому относился ГОК, все свидетельства из других ведомств заменялись на свои. Нужно было лишь сдать теоретический экзамен. Я показал Никитину своё свидетельство и спросил:

– Можно заменить эти права на МЧМовские?

– Нет, – коротко и категорично ответил начальник.

Я ему не поверил, поскольку уже неоднократно замечал, что он старается меня принизить, видимо, чувствуя во мне конкурента. И тогда я решил обратиться непосредственно в транспортный отдел Министерства чёрной металлургии.

На работе я познакомился и довольно близко сошёлся с помощником машиниста Николаем Пшеницыным. Он как-то пожаловался, что только недавно приехал, а жить ему с женой и сыном Колей негде.

А наша бабушка прожила с нами в новой квартире около месяца и заскучала без определённого занятия. На Урале («На Врале», – как говаривала она) в Асбесте у неё была квартира, и она захотела туда вернуться. Прожив с нами в Михайловке в самое трудное для нас время, помогая, чем могла, теперь она почувствовала себя лишней, и мы с благодарностью её проводили.

Я поговорил с Раей. Она не была против того, чтобы уступить на время маленькую комнату Пшеницыным. «Дети всё равно привыкли спать в зале на диване валетом», – рассудила она. Через день к нам в квартиру переехала семья из трёх человек.

Пшеницыны приехали в Железногорск из Казахстана. Николай оказался там по распределению после окончания железнодорожного техникума. Его жена, казашка, была по-своему, по-восточному красива: круглолица, смугловата, с небольшим прищуром чуть раскосых глаз, темноволоса. Звали её Наташа. По-русски говорила чисто и грамотно, без акцента. Её муж Николай – симпатичный русский парень, спокойный, обладающий чувством юмора, моложе меня лет на пять-шесть.

Вечером мы все вместе о чём-то разговаривали, и я упомянул, что собираюсь поехать в Москву. Наташа вдруг встрепенулась:

– Ой, мне тоже в Москву надо. Может, вместе поедем?

– Почему нет? Поехали, – согласился я.

Мы на автобусе добрались с ней до Орла. Дальше пришлось ехать электричкой, так как на фирменный поезд до Москвы билетов не оказалось. Всю ночь мы были вынуждены трястись на жёстких сиденьях, но наконец, пытка закончилась. Часов в девять утра электричка прибыла на Курский вокзал. Мы условились о месте и времени встречи – здесь же, когда каждый закончит свои дела. Возьмём обратные билеты, а потом и по магазинам пройтись можно будет.

Узнав в справочной дорогу к Министерству чёрной металлургии, я на метро довольно быстро добрался до места. В вестибюле на первом этаже было несколько телефонных кабинок, к одной из которых меня и направил охранник. Я поднял трубку и услышал голос диспетчера:

– Вам в какой отдел и по какому вопросу?

Я коротко объяснил цель своего визита.

– Минуточку. Сейчас свяжусь с нужным отделом.

Ждать пришлось недолго.

– Поднимайтесь на четвёртый этаж, кабинет четыреста двенадцать, там вас ждут.

– Спасибо.

В кабинете за столом сидел молодой человек лет тридцати пяти. После приветствия он спросил, откуда я приехал.

– Курская область, город Железногорск. Работаю в строящемся ГОКе.

– И что вас сюда привело?

– Мне нужно поменять свидетельство на право управления тепловозом, которое я получил на Урале в Асбесте, – объяснил я и протянул ему документы. Он внимательно их изучил, начав с паспортных данных и проверив мою прописку, закончив выданным в Асбесте свидетельством.

– А в чём загвоздка?

– Наш начальник службы тяги сказал мне, что такой документ на МЧМовский не обменивается.

– Он неправ. Если свидетельство выдано крупными, широко известными предприятиями нашей страны, то документ подлежит обмену. А в Асбесте крупное горнорудное предприятие. Так что вы скажите своему начальнику – кстати, как его зовут?..

– Анатолий Никитин.

– Скажите товарищу Никитину, что он неправ, ваш документ обменять можно и нужно.

Я поблагодарил чиновника и простился. С облегчением подумал, что не зря всё-таки сюда приезжал.

На Курском вокзале меня уже ждала Наташа. Мы взяли билеты на вечерний поезд и пошли по магазинам, больше на экскурсию, чем за покупками. Посетили «Детский мир», «Спорттовары» и, конечно, гастрономы.

На этот раз в поезде нам удалось выспаться. Из Орла планировали добраться домой на такси, но названная водителем стоимость проезда оказалась нам не по карману. Поехали автобусом. Ещё до обеда вернулись в Железногорск. Вся поездка заняла около полутора суток.

Не так давно в ГОКе появилось Управление железнодорожного транспорта (УЖДТ), начальником которого стал Валерий Пономарёв. А ещё чуть раньше был открыт учебный комбинат по специальностям, необходимым для ГОКа. После вояжа в столицу я встретился с начальником службы тяги.

– Я был в Москве в МЧМ, – как бы между прочим заметил я.

– Зачем?

– Узнать насчёт своего свидетельства.

– Я же.. же ска… сказал, что его нельзя обменять, – заметно заикаясь, проговорил начальник.

– Что-то мне подсказывало, что это не так. И я оказался прав. «Скажите товарищу Никитину, что он ошибается», – процитировал я по памяти слова работника министерства.

Начальнику после некоторого раздумья волей-неволей пришлось пойти мне навстречу:

– На следующей неделе в учебном комбинате будут экзамены. Сдашь теорию, так и быть, сделаем тебе корочки.

Времени на подготовку у меня оставалось мало, и я поспешил в книжный магазин, чтобы купить книгу про тепловоз ТЭМ1. Однако такой там не оказалось, пришлось взять про ТЭ3, хотя этих локомотивов у нас было меньше. Книга была толстой, и к экзаменам я успел прочитать лишь примерно третью часть.

В назначенный день я пришёл на экзамен. В аудитории за столом сидел начальник УЖДТ Пономарёв – солидный, в меру полный мужчина средних лет, высокий, с добрым взглядом. Я понял, что это председатель экзаменационной комиссии. А рядом с ним сидел не кто иной, как начальник службы тяги Никитин. Он что-то переписал с небольшого листочка на чистый лист бумаги и передал мне через третьего члена комиссии, Валентина Афонина, который не сидел за столом, а ходил между рядами. Его я хорошо знал, так как он работал машинистом.

Экзаменуемых было человек десять. Сдавали кто на помощника, кто на машиниста. На замену «прав» сдавал только я. Поэтому и получил от Никитина индивидуальный билет, в котором было шесть или семь вопросов, один другого «интереснее». Сколько в жизни сдавал экзаменов, ни разу не встречал такое количество вопросов в одном билете.

Когда Афонин проходил мимо меня, я молча показал на проблемные вопросы по тепловозу. Он шёпотом дал мне несколько полезных советов. Отвечать я пошёл первым. На вопросы по билету ответил нормально. Дополнительный вопрос задал председатель комиссии Пономарёв. Его добрый взгляд меня не обманул, вопрос оказался «на засыпку»:

– Вы подъезжаете к станции, на входном светофоре горит белый. Ваши действия?

На входном светофоре может гореть лунно-белый огонь, показывающий разрешение поезду въезда на станцию с небольшой скоростью при закрытом светофоре. Но такой цвет никогда не называют белым без приставки «лунно-». Я решил, что «белый» может означать только неисправность светофора, поэтому ответил:

– Я останавливаюсь.

– Правильно, – кивнул Пономарёв. – А что означает один длинный звуковой сигнал перед взрывными работами?

В Асбесте это называлось «началом взрывных работ», я так и ответил. Как оказалось, здесь этот сигнал назывался «боевым». В результате мой экзамен комиссия оценила на «хорошо». Пономарёв сказал, чтобы на следующей неделе я зашёл к нему в кабинет.

22 мая пришёл в Управление, надеясь получить вожделенное свидетельство. Но не тут-то было. Вместо него мне выдали направление в командировку в город Губкин Белгородской области. Там размещался комбинат «КМАруда» (в состав которого тогда входил и Лебединский ГОК – «побратим» нашего МГОКа), куда мне и нужно было в конечном итоге попасть. Но больше всего я удивился, увидев в командировочном удостоверении строку: «Транспорт – самолёт».

– Валерий Андреевич, для чего вы отправляете меня в Губкин?

– Там вам заменят свидетельство на право управления тепловозом.

– И всё?

– Да, всё. Счастливого пути.

– Спасибо, – ответил я и поспешил уйти, пока мне не придумали поручить ещё какое-нибудь дело.

Я решил устроить Николке небольшое приключение и взять его с собой. Сын был просто в восторге:

– Мы полетим на самолёте!

Аэродром был недалеко от города. Летал оттуда всего один самолёт Ан-2П, который в народе прозвали «Кукурузником», поскольку некоторые его модификации применялись в сельском хозяйстве. На аэродроме не было бетонной взлётно-посадочной полосы, ею являлась ровная огромная поляна с коротко стриженой травой.

Когда мы пришли на аэродром, лётчик уже сидел в кабине. Увидев Николку, окликнул его:

– Ты, мальчик, тоже полетишь?

– Да, – серьёзно ответил Коля.

– Хочешь стать лётчиком?

– Очень хочу.

– Учись, расти и станешь лётчиком. Только надо очень хотеть.

Мы купили билеты в единственном деревянном домике и поднялись в салон самолёта. Внутри было два ряда сидений: четыре с одной стороны и четыре пары с другой. Всего выходило двенадцать мест. Занято из них было восемь. Николка, конечно, сел рядом с иллюминатором и весь полёт восхищённо глазел на землю. В Курске мы приземлились на настоящем аэродроме. Половина пассажиров вышла, а оставшиеся четверо летели с нами в Губкин. Там нас встретил аэродром – близнец Железногорского. Город тоже был неподалёку, мы быстро дошли до него пешком.

Увидели небольшой пруд. Было тепло, и мы решили искупаться. На берегу кроме нас никого не было. Это могло насторожить – вдруг бы водоём оказался не чистым? Но мы рискнули – уж очень хотелось освежиться после полёта. Всё обошлось.

Бывают же в жизни совпадения – чуть ли не первый встречный горожанин оказался моим знакомым, однокашником по Свердловской школе машинистов. Нам было о чём поговорить с Левинсоном; прошло четырнадцать лет, как мы закончили учёбу и разъехались кто куда. Он рассказал, что первым в Белгородскую область приехал Нечипуренко, узнав от кого-то о строительстве ЛГОКа. Потом позвал своего приятеля, тоже свердловчанина – Левинсона. Ещё учась в школе машинистов, Нечипуренко поступил в железнодорожный институт, а сейчас работал начальником депо.

– Мне здесь нравится, – рассказывал Левинсон. – Никуда уезжать не собираюсь до конца своих дней. Кстати, чуть не забыл – здесь же и Вася Рязанский живёт!

– Да ты что! Это же мой друг, очень хочу его увидеть. У тебя есть его адрес?

– Есть, записывай, – и Левинсон продиктовал мне адрес и объяснил, как туда добраться.

Когда мы с Николкой оказались на пороге Васиного дома, он был искренне рад и, конечно, удивлён, какими судьбами я его нашёл. Из Асбеста он уехал в первый же год работы, после той злополучной травмы указательного пальца, о которой я писал в первой книге.

– Слушай, оставайся тут хоть на несколько дней, нам столько нужно друг другу рассказать! – просил Вася. Но на следующий день мне уже надо было возвращаться, как-никак я был не в отпуске, а в командировке. Как назло, в эту ночь Василию нужно было выходить на работу. Дома оставалась его жена Ася. Она была не против того, чтобы мы переночевали у них.

Мы с Николкой решили проводить Василия. Дошли почти до карьера, который был недалеко от города. Со стороны он казался каким-то белым, но потом мы разглядели и слои другого цвета. Вася объяснил нам, что здесь много известняка. Мол, не зря же город Белгород так назван.

На обратном пути мы увидели тир и зашли туда. Коля в первый раз в жизни взял в руки винтовку «мелкашку». Я объяснил ему, как целиться и стрелять. У него получилось очень хорошо, он даже выиграл приз. Я же стрелять не стал – настрелялся в армии на всю жизнь.

Переночевали мы дома у Василия. Утром он пришёл с работы, а я собрался идти в Управление железнодорожного транспорта. Дал Васе свой адрес и простился с ним и с его гостеприимной супругой Асей.

В управлении «КМАруда» о моём визите, видимо, были уже в курсе и приняли меня хорошо. Быстро выписали свидетельство, поздравили и чуть ли не торжественно вручили. Оттуда мы сразу пошли на аэродром и вскоре улетели домой. До Курска летели вчетвером, а оттуда – вдвоём. Погода стала ухудшаться, собиралась гроза, и нас довольно чувствительно поболтало, но испугаться мы как следует не успели, самолёт приземлился до того, как разыгралось ненастье.

В бухгалтерии мне оплатили перелёт в оба конца и двухдневную командировку. Теперь я имел официальное право управлять тепловозами на предприятиях Министерства чёрной металлургии.