Решатель (Лэнс Спектор, №6)

«Татьяна», — сказал Рот, внезапно почувствовав себя застигнутым за чем-то, чего ему не следовало делать. «Что ты здесь делаешь?»

«О, — сказала она. — Мне нужно было кое-что закончить. Я просто одолжила стол».

Командный центр находился почти прямо под новым зданием штаб-квартиры ЦРУ в комплексе Лэнгли, где Лорел и Татьяна делили просторный кабинет на шестом этаже. «Вы не смогли найти стол наверху?»

сказал Рот.

«Лорел снова там спит, — сказала Татьяна. — Из-за этого у меня такое ощущение, будто я работаю в комнате общежития».

«Ей нужно наладить свою жизнь», — сказал Рот. «Найти баланс между работой и личной жизнью».

«Я могла бы сказать вам то же самое», — сказала Татьяна, взглянув на часы.

«О, — сказал Рот, качая головой. — Я снова был с президентом. Он умудрился сказать несколько вещей, которые заставили меня встревожиться».

«Обычно так и бывает», — сказала Татьяна. «Могу ли я чем-то помочь?»

Рот покачал головой почти слишком нетерпеливо. «Нет, нет. Возвращайся домой. Уже очень поздно».

Она повернулась и ушла, а он остался на месте, наблюдая, пока не увидел, как она входит в лифт. Убедившись, что она ушла, он подошёл к дежурному офицеру и сказал, что его ни при каких обстоятельствах нельзя беспокоить. Затем он прошёл в свой кабинет – стеклянную коробку с видом на этаж управления, – запер дверь и методично задернул каждую из полудюжины жалюзи. Комната была оснащена самыми современными цифровыми и аналоговыми устройствами антинаблюдения ЦРУ – детекторами сигналов, глушителями частот, генераторами белого шума. В сверхсекретном здании на глубине сотен футов под землёй, само существование которого было засекречено, кабинет Рота представлял собой хранилище в хранилище. Это было, пожалуй, самое защищённое место на планете, оснащённое самым надёжным коммуникационным оборудованием из всех существующих. Никто не мог подслушать, что он собирался сделать.

Именно поэтому он и приехал туда. Ему нужно было сделать очень личный телефонный звонок.

Он снял трубку и набрал серию кодов, которые перенаправили номер через шестнадцать аналоговых телефонных станций в двенадцати странах, включая девять, у которых не было соглашений об обмене информацией с Соединёнными Штатами. Он подождал – соединение, казалось, длилось необычно долго, – и вдруг хриплый, гортанный русский голос нарушил тишину: «Да?»

Рот ответил по-английски: «У тебя дырявый корабль, Осип».

Последовала долгая пауза, после которой раздался тошнотворный голос Осипа Шипенко.

«Ах, друг мой, я уж было подумал, что ты обо мне забыл».

«Мы не друзья», — процедил Рот сквозь зубы.

«Ну же, Леви. Не будь таким. Ты же знаешь, что я нужен тебе так же, как и ты мне».

«Мне нужно, чтобы вы прекратили свою деятельность».

"О чем ты говоришь?"

«Здесь говорят о взаимодействии на высоком уровне».

« Взаимодействие ?» — спросил Осип, и то, как он это произнес, заставило это слово прозвучать как что-то непристойное.

«Ходят слухи, что у вас есть друг в Вашингтоне».

«Конкретно я?»

«В разведданных указан Тушонка. Президент сегодня вечером пригласил меня в свой кабинет, говорил: Тушонка то, Тушонка сё. Ты же говорил, что знаешь, как держать своё барахло под замком».

«Хм», — сказал Осип. «Это проблема».

Рот знал, что растущее влияние Осипа повлечёт за собой соответствующий рост его репутации, которую он десятилетиями успешно скрывал. Это усложняло ситуацию. «Вам нужно сплотиться», — сказал Рот. «Если Монтгомери об этом пронюхал, сколько времени пройдёт до Молотова?»

«Но у меня нет званий, Леви. Я никому не доверяю. Я ни с кем не работаю. Я достиг того, что имею, не благодаря друзьям».

«Просто укрепи свой корабль».

«Это была твоя идея встретиться. Я же говорил тебе, что в Ростове небезопасно».

«И я рассказал тебе, как нейтрализовать угрозу».

«Юрий Волга? Я его арестовал. Он ничего не знал».

«Не Волга», — сказал Рот. «Британский. Риттер».

«Риттер?»

«Да! Я отправила имя несколько дней назад».

«Ты это послал? Как?»

«Как ты думаешь?»

«Я этого никогда не видел. Мы, должно быть, пропустили».

«Я думал, что нет никакого «мы». Я думал, ты никому не доверяешь».

«Мне нужно будет это изучить».

«Твоя операция ставит нас под угрозу, Осип. Если ты не разберёшься со своими делами, мне придётся…»

«Куда ты собрался, Леви? На другую лошадь поставишь?» — рассмеялся Осип, и от этого смеха у Рота закипела кровь. Осип Шипенко был не просто самым влиятельным помощником в зверинце психопатов Молотова, но и человеком, лично стоящим за недавней бойней в посольстве США в Праге, а также за бесчисленными другими злодеяниями. Он был отвратительным для всего, что Леви Рот пытался построить всю свою жизнь. То, что Рот узнал об Осипе, тёмные стороны его прошлого, его отношение к подчинённым, к молодым женщинам, которые напоминали ему гувернантку его детства, — всего этого было достаточно, чтобы Рота стошнило. Леви Рот ненавидел Осипа Шипенко и всё, за что тот выступал.

Но угрызения совести, личные сомнения и угрызения совести – всё это Рот не мог себе позволить. У него была работа, неприятная работа, и он понимал, что не может полагаться на президента или кого-либо ещё в её выполнении. Если он хочет добиться успеха, если он хочет обеспечить безопасность страны, он должен делать то, что необходимо, в одиночку, когда это необходимо, без аплодисментов или одобрения коллег. И без их ведома. Если для этого ему придётся нарушить закон, он готов на это.

Закулисные сделки с кремлёвскими социопатами, если они и способствовали его целям, были лишь мелочью. Для Рота ставкой было выживание нации. Если Молотов сойдёт с ума, как предсказывали всё больше моделей, ему понадобится план, чтобы сбить Россию с пути, по которому она шла.

В ядерном противостоянии победителя быть не могло. Война между сверхдержавами невозможна. Именно из этого исходил Рот.

«Я не собираюсь делать ставку на другую лошадь, — сказал Рот. — Мне просто нужно, чтобы вы сосредоточились».

«Сосредоточься?» — спросил Осип. «Ты хоть представляешь, с чем я имел дело?»

«Вам нужно работать лучше».

«Он сходит с ума, Леви».

«Я знаю, что он проигрывает. Он начал войну, которую не сможет выиграть. Он вторгся во вторую по величине страну Европы зимой, с армией, которая была так ужасно…

недостаточно оснащенный, он не мог...

«Он казнит генералов».

"Что?"

«Сегодня утром он позвал меня во дворец, и что вы думаете, я там обнаружил? Десять с лишним наших самых влиятельных и важных военных лидеров, выстроившихся в ряд, словно банда преступников. Генералы, директора СВР и ГРУ, даже представители гражданского оборонного ведомства».

"О чем ты говоришь?"

«Ты и половины не знаешь. Достань спутниковые снимки Ново-Огарёво двухчасовой давности».

«Казни?»

«Расстрелял их на рассвете, Леви, словно он злодей из ковбойского фильма».

«На лужайке дворца?»

«Некоторые из них были женщинами. Он расстрелял их, как бешеных собак».

«Не говорите мне, что это оскорбило ваши тонкие чувства».

«Если ты не считаешь его сумасшедшим, скажи только одно слово, Леви, и я забуду, что у нас когда-либо была сделка».

«У нас нет сделки».

« Тогда договоримся ».

« Понимаю », — сказал Рот, даже поморщившись от этих слов.

Среди погибших — глава Луганского государственного совета.

«Почему? О чём он вообще мог думать?»

«Он не думает. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Он действует на совершенно новом уровне. Я знаю его десятилетиями, Леви. Теперь всё по-другому. Он изменился».

«Он всегда был параноидальным, властолюбивым маньяком».

«Параноик — да. Жаждущий власти — да. Но он никогда не был маньяком».

«Он был безжалостен...»

«Он был рационален. Терпелив. Он знал, в чём заключаются его интересы».

«Так что ты говоришь?»

«Нам нужно ускорить наши сроки».

«Я могу сделать лишь ограниченное количество вещей, — сказал Рот. — Если мы поторопимся и совершим ошибку…»

«Молотов в отчаянии, — сказал Осип. — У тебя мало времени.

Он больше не будет сдерживаться».

"О чем ты говоришь?"

«Не заставляй меня произносить это по буквам».

«Он предлагает новые варианты?»

«Да, это так».

«Какие варианты?»

«Используйте свое воображение».

«Ядерный?»

«Ядерная, химическая, всё ».

«Если вы хотите ускорить ход событий...»

«Вопрос не в том, чего я хочу».

«Мне нужны доказательства. Что-то, что точно покажет, что он перешёл черту. Мне это нужно, чтобы убедить свою сторону…»

«Вы получите свои доказательства, но мне самому понадобятся некоторые вещи».

«Какие вещи?»

«Я пришлю вам список имён. Это ключевые люди, близкие к Молотову. Мне нужно, чтобы вы внесли их имена в какой-нибудь безопасный список».

«Я не собираюсь предлагать амнистию кучке твоих дружков».

«Придержи коней, Леви. Это не мои друзья. Это люди, которые работали с теми, кого только что казнил Молотов. Это люди, близкие к рычагам власти».

«Но здесь десятки имен».

«Сто двадцать, — сказал Шипенко. — Курсивом выделены имена личной охраны Молотова, его элитного полка, его водителя и пилота и так далее. Без них я не смогу совершить дворцовый переворот».

«Вы хотите, чтобы ЦРУ их подкупило?»

«Я хочу, чтобы ЦРУ гарантировало им амнистию в случае, если они смогут покинуть страну. Безопасный выезд для них и их семей. Я также хочу, чтобы швейцарский банк уведомил их о наличии у них доступа к номерному счёту и балансу в пять миллионов долларов».

«Ты спишь».

«Несколько сотен миллионов долларов, Леви. Небольшая цена за предотвращение ядерной войны, не правда ли? ЦРУ тратит больше на самоклеящиеся стикеры».

«У меня нет доступа к таким деньгам...»

«Да, Леви, ты это делаешь. Мы оба знаем. Сделай это. Займись этим лично. И никого не обделяй».

«Знают ли эти люди, что это происходит?»

«Конечно, они этого не сделают, — сказал Осип, — но как только они примут банковские полномочия, а они это сделают, они станут соучастниками».

Рот вздохнул. Ему не нравилось, когда его вымогали, и это было похоже на наглый вымогательство, но Осип был прав: шестьсот миллионов долларов — это мелочь, Рот мог бы открыть счета одним телефонным звонком, и это было бы гораздо дешевле, чем вести войну против Молотова и его ядерного оружия. «Пришлите мне список», — сказал он. «Посмотрю, что можно сделать».

«Либо вы это сделаете, либо прикажете президенту начать укреплять свою противоракетную оборону. Выбор за вами, потому что Молотов вот-вот станет ядерным оружием».

«Я это сделаю».

«Делай это быстро, Леви, потому что я собираюсь начать приводить дела в движение.

Знаете, как это бывает. Это как толкать локомотив под гору.

Как только они начнут действовать, их очень трудно остановить».

Рот вздохнул. Он знал, что это правда, и был убеждён, что этот план с Шипенко, этот пакт с меньшим из двух дьяволов, был необходим, чтобы исключить ядерную конфронтацию из рассмотрения. Но предательство всё ещё оставляло горький привкус. Он совершал измену и знал это.

Это может стоить ему жизни. И его друзьям тоже. Он сглотнул. То, что он собирался сказать, было ещё более кислым. «Есть ещё кое-что, о чём тебе следует знать, Осип».

"Ой?"

«Кто-то идет за тобой».

«Понял?»

«Убийца из ЦРУ. Лэнс Спектор. Он убил нескольких твоих друзей».

«Я знаю, кто он, Леви. Думаю, я с ним справлюсь».

«С ним нелегко справиться».

«А потом отозвать его?

«Я не могу его отозвать. Теперь он подчиняется непосредственно президенту. Не мне. Если он тебя найдёт…»

«Тогда сделай так, чтобы он меня не нашел».

OceanofPDF.com

22

Крейг вышел из отеля пешком, не обращая внимания на дремавшего на посту парковщика, и перешёл улицу, направляясь в кафе. Он нашёл столик у окна и заказал завтрак. Со своего места он видел главный вход отеля, а также переулок, ведущий к стойке доставки.

Он наблюдал за обоими, ожидая, не произойдёт ли что-нибудь необычное теперь, когда он выдал своё местоположение. Было ещё рано, и машин было немного: несколько машин доставки стояли у бокового входа и одно-два такси, но никакой облавы, никакого спецназа. Он просидел там больше часа, и ничего не произошло.

Он почувствовал облегчение. Это не было гарантией того, что Лэнгли не предал его, что они не причастны к смерти Волги, но всегда приятно, когда тот, кому ты должен доверять, не пытается тебя убить.

Он закончил завтракать, а грязная тарелка все еще стояла перед ним.

Официантка была пожилой женщиной в тонком полотняном платье, слишком маленьком, чтобы прикрыть её пышные формы. Казалось, оно вот-вот разорвётся. Она принесла ему счёт некоторое время назад и теперь, казалось, с нетерпением ждала, когда он заплатит. Он посмотрел на часы. Было почти семь.

Он положил немного денег на стол и вернулся через дорогу к отелю, где у входа стояло несколько такси. Он сел в первое и попросил водителя отвезти его на вокзал. Поездка туда была не из безопасных, но он хотел увидеть таксофон в семь тридцать.

Он не знал, во что ввязывается, но это была единственная реальная зацепка из блокнота Волги.

Протокол об имуществе. Ростов-Главный. Телефон-автомат под часами. 7:30 утра.

Он был знаком со станцией, и когда такси прибыло, он сел в машину и поехал на заднюю площадку, где торговцы разместили свои лотки под большим бетонным навесом. На рынке можно было найти что угодно: от поддельных западных CD и DVD до поддельной западной одежды и сумок. Если знать, с кем поговорить, можно было купить оружие и средства связи военного образца. Рабочие всё ещё готовились к рабочему дню, раскладывая товары, которые выгружали из фургонов в больших холщовых сумках. Женщины разжигали пропановые обогреватели, чтобы не замерзнуть. Группа из них столпилась вокруг мужчины, продававшего горячий шоколад, который он черпал из котла половником. Женщины держали кружки в руках в перчатках, словно драгоценности, и Риттер подошёл к одной из них, которая, судя по всему, была владелицей соседнего киоска. Похоже, она специализировалась на подделках Gucci, в основном на ремнях и кроссовках, но у неё были и простые чёрные шарфы.

«Сколько?» — спросил он на своем простом русском языке, показывая шарф.

Она едва взглянула на него и, не прерывая разговора с другими дамами, подняла большой палец и два других. Риттер отсчитал несколько купюр и заплатил ей, затем обмотал шарфом шею и нижнюю часть лица.

Главный зал вокзала «Ростов-Главный» представлял собой огромный, гулкий вестибюль с билетными кассами на одном конце и эскалаторами, ведущими вниз к платформам пригородных поездов, на другом. Потолок представлял собой чудовище из стальных ферм, казалось, достаточно прочное, чтобы выдержать мост. На его балках обосновалась колония голубей. В центре вестибюля находилось нечто вроде беседки, где размещалось кафе, а сиденья и столики вокруг были защищены от голубиного помёта зонтиками. Чуть дальше от центра, с потолка на корабельной цепи, свисали огромные часы индустриальной эпохи, их механизмы и движущиеся части были видны за четырьмя циферблатами.

Было рано, и вестибюль начал заполняться. Люди входили через главные двери, а также с нижнего этажа шёл постоянный поток пассажиров. Риттер натянул шарф и пошёл в кафе, избегая зрительного контакта с кем-либо. Он взял газету с одного из стендов по пути и сел за столик напротив телефонов-автоматов. Он поднял руку, чтобы привлечь внимание официанта, затем…

Развернул увесистый листок и поднял его под углом, чтобы можно было смотреть сверху. Главной новостью было решение США поставлять украинцам химар. Он заказал кофе и взглянул на часы. Было семь двадцать.

За таксофонами он видел платформы основных поездов. Там всё ещё было относительно тихо, но всё больше людей поднималось по эскалаторам с пригородных и региональных поездов. Риттер следил за каждым, кто приближался, но мало что мог понять по их лицам.

Он закурил сигарету.

Его позиция была открыта, к нему можно было подойти со всех сторон, и он просматривал её со всей галереи второго этажа станции, но он не думал, что кто-то мог ожидать его там. Даже если бы кто-то догадался, что он нашёл блокнот Волги, он бы не смог предвидеть его появления. Более того, он даже не знал, находится ли он в нужном месте.

Он беспокойно затянулся сигаретой и постарался поглядывать по сторонам. Часы громко щёлкали, когда шли минуты. Он слышал это сквозь вокзальный шум. Это лишь усиливало его напряжение.

Он смотрел и ждал, ждал и смотрел, и минуты тикали. Когда пробило семь тридцать, один из телефонов тут же зазвонил, металлический звонок звенел так громко, что его было слышно. Никто в участке не обратил на это ни малейшего внимания, но Риттер инстинктивно потянулся за успокаивающим пистолетом под пальто.

OceanofPDF.com

23

Ланс и Клара стояли рядом в трамвае. Трамвай дернулся, и она вцепилась в него. Её тело прижалось к нему, а их лица оказались так близко, что они могли бы поцеловаться.

«Извините», — сказала она, глядя в землю.

«Ничего страшного», — сказал Лэнс. Она смутилась, и, чтобы смягчить неловкость, он сказал: «Постарайся не привлекать внимания, когда мы приедем на станцию».

«Правда?» — спросила она, не скрывая сарказма. «Не привлекать внимания? Это было бы плохо?»

"Если вы понимаете, о чем я."

«То есть ты не хочешь, чтобы я цеплялась за каждого мужчину, который мне попадется?»

Он промолчал. Трамвай резко остановился, и ей снова пришлось схватить его. Она тут же отпустила, но по мере того, как в вагон набивалось всё больше людей, они прижимались друг к другу всё ближе, что, казалось, её раздражало.

«Извини», — сказал Лэнс, когда его подбородок коснулся ее волос.

«Просто скажи мне, что мы почти на месте».

Он прижался к двери, чтобы дать ей больше места, и сказал: «Осталось совсем немного. Ещё несколько остановок».

Она кивнула. Их теснота всё же позволяла им поговорить наедине, и она тихо спросила: «Итак, какой план, когда мы прибудем?»

«Нам нужно зайти на станцию по отдельности», — сказал он. «Я выйду на следующей остановке и пройду оставшиеся пару кварталов пешком. Ты оставайся в вагоне до станции».

Множество людей будут с тобой в восторге».

«Хорошо», — сказала она.

Трамвай выходит на нижнем уровне станции. Просто следуйте за толпой к эскалаторам, и они поднимут вас в главный вестибюль. Вы увидите часы, висящие на крыше. Вы их не пропустите. Телефоны находятся под ними.

«Что ты хочешь, чтобы я сделал?»

«Просто прикрой меня. Один из телефонов зазвонит в семь тридцать, и я подниму трубку».

«Ожидаются ли какие-либо неприятности?»

«Мы всегда ожидаем неприятностей».

«Что-нибудь конкретное?» — нетерпеливо спросила она.

«Я так не думаю», — сказал Лэнс.

«Знала ли Волга об этой договоренности?»

Лэнс на секунду задумался. Он понимал, почему она спрашивает: если Волга была скомпрометирована, всё, что он знал, тоже потенциально было скомпрометировано, но он не думал, что это тот случай. «Не понимаю, зачем ему это нужно.

У него были свои методы общения с Лэнгли».

«Но вы не знаете?»

Он покачал головой. «Не знаю. Я спрошу».

«Хорошо», — сказала она. «Я подожду и посмотрю. Ты говори по телефону. Если тебя ждут какие-то сюрпризы…»

«Вы увидите, как они придут».

Она кивнула.

«Ты не поддашься искушению позволить мне встретить свою судьбу?»

«Подождите и увидите», — сказала она. Трамвай замедлял ход, и люди начали толкаться ближе к выходу, ещё плотнее прижимаясь друг к другу. «В следующий раз нам действительно нужно будет взять такси», — сказала она.

«После звонка, — сказал Лэнс, — не подходи ко мне. Спустись на нижний уровень и сядь в этот трамвай. Номер сорок четыре. Я сделаю то же самое. Перегруппируемся на борту».

"Все в порядке."

Трамвай резко остановился, снова столкнув их, и он почувствовал её грудь у себя на груди. Они оба это заметили, и этого было достаточно, чтобы она покраснела. «Вот оно», — сказал он, игнорируя неловкость. «Моя остановка. Увидимся в вестибюле».

«Нет, не сделаешь», — сказала она. «И никто не сделаешь».

Он повернулся и протиснулся к выходу. Двери открылись, и он вышел на улицу. Он постоял секунду на тротуаре, застегивая пальто и глядя вслед отъезжающему трамваю, а затем быстро пошёл к станции. Он увидел её в конце улицы – огромное бетонное здание, которое, казалось, черпало вдохновение в архитектуре всех эпох советской индустриальной роскоши. Станция находилась на этом месте с 1875 года, но пристройки и перестройки, сделанные за эти годы, сделали первоначальную конструкцию неузнаваемой.

Приближаясь, он внимательно осмотрел главный вход. Снаружи здание напоминало обветшалый офисный центр семидесятых, но внутри ощущалось, будто оно из викторианской эпохи.

Там было оживленно, и с каждой минутой становилось все оживленнее. С нижнего уровня в зал непрерывным потоком поднимались пассажиры, и он осторожно пробирался сквозь них. Толпа служила своего рода защитой, ширмой, за которой он скрывал свою деятельность, но в то же время мешала видеть потенциальную угрозу. Он оглядывал всех и вся, всматриваясь в каждое лицо по мере приближения. Через зал два поезда подошли и высадили пассажиров. У платформ люди сидели на скамейках в ожидании поездов. В центре зала находилось открытое кафе, и там за столиками сидели люди, некоторые прямо смотрели на телефоны-автоматы.

Они курили, читали газеты, пили кофе, и невозможно было определить, сколько времени они там провели. Рядом с телефонами стояла уборщица в синем комбинезоне с большой тележкой, полной швабр, щёток и мусорных мешков. Лэнс представил себе тайник с оружием, который мог быть спрятан внутри.

Это был не лучший подход: неприятности могли настигнуть его с десятка разных сторон, и он не мог им противостоять, но менять план было уже поздно. Место было выбрано каким-то бюрократом в Лэнгли, вероятно, ещё до того, как город осознал, насколько оно стратегически важно, и что ж, что есть, то есть.

Лэнс не стал бы трогать этот телефон даже трёхметровой палкой, если бы Волга приехал на соревнования, но Волга не приехал, а Лэнс не мог позволить себе перестраховаться. Ему нужно было наладить контакт.

Он взглянул на часы — у него оставалось несколько свободных минут — и закурил сигарету, чтобы выиграть время. Он стоял возле телефонов, прислонившись к рекламному щиту, и по мере приближения времени оглядел зал в поисках Клары. Она должна была опередить его, но, как она и сказала, он…

Не мог её видеть. Когда огромные часы пробили половину восьмого, он повернулся к телефонам в тот же миг, как зазвонил ближайший.

Выбросив сигарету, он поднял трубку и сказал: «Алло?»

Наступила тишина, и он повторил: «Алло?»

«Здравствуйте», — раздался женский голос.

«Ты ведь не ожидал ответа, да?»

«Пожалуйста, подождите».

Лэнс нетерпеливо огляделся. Он услышал знакомые щелчки переадресации вызова, а затем другой женский голос. «Лэнс?»

«Лорел. Это я».

«Слава богу, — сказала она. — У нас серьёзная проблема».

«Волга пропустил свою утреннюю встречу».

«Точно. Он мёртв».

«У вас есть подтверждение этому?»

«Да. Он пропустил вчерашнюю встречу с Решателем».

«Риттер?»

"Да."

«Но Риттер все еще активен?»

«Он позвонил мне. У него не должно было быть моего номера, но он был, и он позвонил».

«Откуда он узнал этот номер?»

«Он сказал, что Волга вела блокнот».

"Иисус."

«Знаю. Номер мне отключили. Всё, что связано с «Волгой», сгорело».

«С таким же успехом он мог бы сделать из русских электронную таблицу».

«Это плохо. Я знаю».

«Знала ли Волга об этом телефоне?»

Лорел колебалась всего мгновение.

«Господи, Лорел».

«Тебе пора уезжать. Уезжай из Ростова».

«Риттер все еще активен?» — спросил Лэнс, осматривая станцию с новым чувством безотлагательности.

"Я не знаю."

«Что значит, ты не знаешь?»

«Он был очень напуган, когда я с ним разговаривал».

«Вы организовали еще одну проверку?»

«Нет. Он бросил трубку. И тебе тоже стоит так сделать. Уходи оттуда».

«Что напугало его больше всего?»

«Как думаешь? Он боялся, что Лэнгли убил Волгу».

Лэнс кивнул. «Думаю, мы не можем его винить».

«Нет», — сказала Лорел. «Он говорит, что там родинка, а потом люди начинают умирать. Выглядит это нехорошо».

«Есть ли шанс, что он прав?»

«Лэнс!»

«Есть?» — снова спросил он.

«Я единственная живая душа, которая знает об утечке. Я никому не сказал».

"Никто?"

«Ну, президент».

«Кстати, ты не единственная живая душа», — перебил ее Лэнс.

«Как это?»

«Волга знала об утечке».

«Я сомневаюсь, что Волга покончил с собой».

«Не специально», — сказал Лэнс.

«Тебе действительно пора идти», — повторила она. «Повесь трубку и уходи.

Мы не знаем, сколько Волги вылилось».

«Когда он звонил?»

«Волга? Нет».

«Риттер. Когда ты с ним разговаривал?»

«Несколько часов назад. После того, как его встреча с Волгой не состоялась».

«Вы отследили звонок?»

«Он был в отеле «Балкан», на верхнем этаже, с видом на улицу. Сильно сомневаюсь, что он всё ещё там».

«Хотя он, возможно, наблюдает».

«Отель? Зачем ему это?»

«Чтобы посмотреть, пошлете ли вы кого-нибудь убить его».

«Чего я не сделал».

«Может, это его немного смягчит».

«Ты не думаешь о том, чтобы попытаться наладить контакт».

«Это наш единственный шанс найти нашего крота. Если Риттер исчезнет, исчезнет и это имя».

«Его там уже не будет. Ты зря потратишь время. Время, которое можно было бы потратить на преодоление такого же расстояния…»

«Это мой единственный шанс».

«Если ты появишься там, он подумает...»

«Я здесь, чтобы убить его. Я знаю».

«А что, если он тебя выгонит?»

«Я буду осторожен».

«Вам придется быть очень осторожным».

«У меня есть кое-что, что может нас сблизить».

Она помолчала секунду, а затем спросила: «Ты имеешь в виду его семью?»

«Я с ними встречался. Я знаю, где они. Ему придётся это выслушать».

«Он подумает, что вы им угрожаете».

«Мне все равно, что он думает».

«Вы не стали бы угрожать семье мужчины».

Лэнс кивнул. Это было верно. Но он всё ещё думал, что сможет использовать факт их знакомства, чтобы наладить контакт с Риттером. Он собирался сказать это, когда к телефону рядом с ним подошёл мужчина в чёрной куртке и шарфе. Рука его была в кармане, что явно указывало на наличие пистолета. «Положи трубку», — сказал он.

«Лэнс!» — воскликнула Лорел. «Что это было?»

«Лорел, мне пора идти».

OceanofPDF.com

24

Клара пришла раньше Лэнса и заняла столик в кафе недалеко от таксофонов. Отсюда ей было немного не видно ни телефонов, ни входа на станцию. Она заказала у официанта кофе и встала так, чтобы следить за обоими. Телефонами никто не пользовался, они были побиты и испорчены, но движение на въезде на станцию было плотным. Она высматривала Лэнса и заметила его сразу же, как только он вошёл.

Она не думала, что он ее видел, поэтому она опустила голову и отпила кофе.

У Лэнса оставалось несколько минут до телефонного звонка, и он убивал это время, закуривая сигарету. Он периодически поглядывал на часы, и она отмечала его сигналы. Он активно следил за окружающим миром, расположившись рядом с рекламным щитом, чтобы видеть его отражение. Она знала, что он использует сигарету, чтобы слиться с толпой. Люди меньше обращали внимания на тех, кто что-то делал. Они научили её тому же.

Время, казалось, пролетело очень быстро, и как только минутная стрелка на часах пробила шесть, Лэнс шагнул вперед и взял телефонную трубку.

Она наблюдала за ним. Она не слышала, но чувствовала, что контакт состоялся. Он говорил, держа руку у рта, чтобы никто не мог прочитать по губам, и украдкой наблюдая за окружающим, постукивая рукой по верхней части телефона. Клара не выбрала бы это место для контакта: в нескольких метрах от него находились десятки людей, и невозможно было понять, что они задумали. Если…

если кто-то попытается что-то сделать, она никогда не сможет вмешаться достаточно быстро, чтобы остановить это.

Хотя сейчас об этом особо не беспокоились. Она не спускала глаз с Лэнса и пыталась понять его слова по языку тела. Разговор продолжался секунд пятнадцать, тридцать, гораздо дольше, чем она ожидала, учитывая обстоятельства. Мужчина в чёрной куртке, сидевший за одним из столиков кафе, встал со своего места и загородил ей обзор. Она попыталась оглядеться и заметила, что его лицо частично скрыто шарфом. Это было не то чтобы неопровержимым доказательством, но внутри станции было не так уж и холодно, и эта деталь привлекла её внимание. Она смотрела, как он обходит ограждение, разделяющее столики кафе. Когда он повернулся к телефонам, она тут же встала.

Мужчина шёл спокойно, не торопясь обходить людей на своём пути, но он определённо направлялся в сторону Лэнса. Клара ускорилась, когда он приблизился, проталкиваясь сквозь толпу, но всё ещё была в трёх метрах позади него, когда он добрался до телефонов. Она полезла в карман за пистолетом и вытащила его как раз в тот момент, когда уже подходила к нему. Он был у телефона рядом с Лэнсом, и, похоже, что-то ему сказал. Клара воткнула пистолет ему в спину, закрывая его от прохожих своим телом и не оставляя мужчине никаких сомнений относительно того, что это такое. «Не шевели мускулом», — сказала она по-русски. Мужчина попытался оглянуться на неё, и она ещё сильнее вонзила пистолет ему в спину. «Я сказала, не шевелиться».

«Полегче, тигр», — сказал мужчина по-английски, и Клара поняла, что у него есть собственный пистолет, направленный сквозь ткань куртки в живот Лэнса.

«Все в порядке», — сказал Лэнс, подняв руки в жесте мира.

«Мы здесь все на одной стороне».

«Что происходит?» — спросила Клара.

«Мы с Крейгом только начинали знакомиться», — сказал Лэнс в свойственной ему небрежной манере.

Тут мужчина заговорил, и Клара узнала сильный британский акцент.

«Откуда вы знаете мое имя?»

«Ты — Решатель», — сказала она.

Лэнс отступил от него на шаг, держа руки на виду. «Почему бы нам всем не убрать пальцы со спусковых крючков, — сказал он, — и не поговорить об этом цивилизованно?»

«Почему бы тебе не начать говорить?» — сказал Риттер. «И позволь нам решить, что делать с нашими пальцами».

«Хорошо», — сказал Лэнс. «Я из ЦРУ, женщина за твоей спиной — из чешской разведки, а ты — Крейг Риттер, тот самый посредник, которым Лэнгли управлял здесь, в Ростове, последние несколько недель».

«Вот так?» — ровным голосом спросил Риттер, и Кларе было трудно понять его голос. Она не знала, злился ли он, боялся или облегчённо. Она даже не знала, удивился ли он их появлению, хотя сам факт его присутствия означал, что он знал: здесь что-то произойдёт.

«Послушай», — сказал Лэнс. «Я должен был встретиться с Юрием Волгой сегодня утром.

Ты должен был встретиться с ним вчера вечером. Рискну предположить, что он так и не появился ни у кого из нас.

"Ну и что?"

«Ну и что? Это нервирует. Вот что. Он был твоим куратором».

«Волга мертва», — сказал Риттер. «Убита».

«Мы подумали», — сказала Клара, убирая пистолет со спины и давая ему немного передышки. — «Почему бы нам всем не вынуть руки из карманов и не держать их на виду?»

Риттер на секунду замешкался. Он отступил от Лэнса и повернулся, чтобы видеть их обоих одновременно. Клара держала пистолет под пальто и решила действовать первой. Она вытащила руку из кармана.

Лэнс все еще держал свои руки примерно на уровне груди, но опустил их, когда Риттер тоже вытащил руки из карманов.

«Это не лучшее место для разговора», — сказал Лэнс.

«На данный момент сойдет», — сказал Риттер.

«Хорошо», — сказал Лэнс. «Я всё упрощу. Ты собирался передать Волге кое-какую информацию прошлой ночью.

«Может быть, так оно и было», — сказал Риттер.

«Ты был», — нетерпеливо сказал Лэнс. «Мы здесь в одной команде».

«Я не знаю, в какой я команде».

«Ну, до вчерашнего вечера ты был в нашей команде и собирался дать Волге имя. Волга собиралась дать это имя мне».

«Если вы так говорите».

«Я так говорю ».

«Ну, может быть, мне не удалось узнать имя».

Лэнс посмотрел на Клару в поисках помощи. «Риттер, — сказала она, — ты явно заботишься о миссии».

«Мне все равно...»

«Если бы вы этого не сделали, вас бы здесь не было», — сказала она.

«Меня волнует, что случилось с Волгой», — сказал он, а затем добавил: «И с Выльготским».

«Вильготский?» — спросила Клара.

«Похоже, ты не всё знаешь».

«Вильготский работал с Волгой», — сказал Лэнс.

«Послушай», — сказала Клара, — «если бы Волга был жив, ты бы назвал ему имя предателя, а он бы назвал его нам».

«Всё настолько просто?» — спросил Риттер.

Клара пожала плечами. «Мы ведь все на одной стороне, не так ли? Мы это уже проходили».

«Не знаю, на чьей ты стороне», — сказал Риттер. «Знаю только, что Волга мертв, и любое имя, которое я собирался ему дать, останется со мной».

Лэнс вздохнул. «Это пустая трата времени. Если ты не хочешь играть в футбол, то зачем ты здесь? Чтобы убить нас?»

«Может быть, ты здесь, чтобы убить меня», — сказал он.

«Это чушь», — сказала Клара. «Никто здесь не собирается никого убивать».

«За исключением предателя, имя которого вы отказываетесь разглашать», — сказал Лэнс.

«Ты именно это и собирался с ним сделать?» — спросил Риттер. «Убить их?»

Лэнс пожал плечами. «Это было бы не моё решение, но я бы сказал, что это вполне возможно. Ты же знаешь правила».

«Я знаю, на кого работаю», — сказал Риттер.

Кларе показалось, что в его голосе было что-то особенное. Как будто ему претила сама идея работы на ЦРУ. «У тебя проблемы с людьми, на которых мы работаем?» — спросила она.

Риттер помолчал, а затем посмотрел ей в глаза. «Зависит от того, о ком ты говоришь».

Она покачала головой. «Это бесполезно. Если ты просто собираешься играть в игры…»

«Я не играю в игры», — сказал Риттер.

«Наверное, мы никогда этого не узнаем», — сказала она, отворачиваясь. Она сделала несколько шагов в сторону эскалатора и с удивлением услышала голос Риттера, словно он не хотел, чтобы она ушла, не выслушав его.

«Имя, — сказал он. — Думаю, именно из-за него Волга и умерла».

«Но у Волги не было такого имени», — сказала она.

«Он собирался это сделать».

«Этот предатель, — сказал Лэнс, — ты думаешь, что у него есть полномочия устранить такого оперативника, как Волга?»

Риттер ничего не сказал.

«Ты думаешь, их влияние настолько велико, — продолжил Лэнс, — что они смогут добраться до него здесь?»

«Я лишь хочу сказать, что они могли стать причиной его смерти».

«Кто предатель?» — просто спросил Лэнс.

Риттер покачал головой. «Забудь. Я думал, у тебя тяжёлая операция.

Теперь я не знаю, что и думать».

«Причин гибели Волги могло быть миллион», — сказала Клара.

«Насколько мне известно», — сказал Риттер, — «вы двое убили Волгу».

«Тогда почему мы тебя не убили?» — спросила Клара. «Ты — источник».

«Может быть, ты так и сделаешь», — сказал Риттер, — «как только узнаешь, что знаю я, и как я это узнал».

«Может быть, мы поддаемся искушению», — сказал Лэнс.

«Это не поможет», — сказала Клара. Двое полицейских в форме входили в участок через главный вход. «Мы не можем здесь оставаться», — сказала она. «Мы привлечём внимание».

«У нас есть квартира», — сказал Лэнс.

Риттер покачал головой. «Я никуда с вами не пойду».

Лэнс повернулся к нему. «Ты можешь прекратить нести чушь? Ты же знаешь, мы здесь не для того, чтобы тебя убить. Мы даже не знали, что ты здесь будешь».

«Ты знал, что я буду в городе».

«Я был в квартире твоей жены», — прямо сказал Лэнс.

Риттер был ошеломлён. «Что ты только что сказал…»

«Ты беспокоился о ней. Ты рассказал Лэнгли».

"Что ты-"

«Вы сказали Лэнгли прислать кого-нибудь. Они прислали меня. Я всё сделал.

Посадил ее и ребенка в такси и отправил к ее сестре в Бристоль».

Клара наблюдала за лицом Риттера.

«Зачем ты мне это рассказываешь?» — спросил Риттер.

«Как вы думаете, почему?»

«Надеюсь, вы не пытаетесь угрожать...»

«Я пытаюсь завести друзей».

"Вы думаете-"

«Это делает нас друзьями? Да, действительно».

Риттер покачал головой.

«Я не просто так их убрал, — сказал Лэнс. — Я сказал им, что оказался там из-за тебя».

«Что ты им сказал?»

Лэнс кивнул. «Ты меня услышал».

«Оба?» — спросил он.

Лэнс кивнул. «Мальчик был там. Я рассказал им обоим. Мне нужно было, чтобы они мне доверяли».

«Итак, — сказал Риттер, и в его голосе впервые прозвучали эмоции, — они знают, что я жив?»

«Я не так уж много сказал», — сказал Лэнс.

"Что вы сказали?"

«Я сказал, что люди, которые меня послали, в неоплатном долгу перед тобой».

«Понятно», — сказал он. Клара уже заметила в нём перемену. Казалось, ставка окупалась.

«Ты…» — сказал Крейг, но его голос оборвался, прежде чем он закончил вопрос.

«Что я сделал?»

"Ничего."

«Связаться с ней?»

«Ты это сделал?»

«Конечно, нет».

«Мы не вместе».

«Я её и пальцем не тронул. Я просто сделал то, что мне сказали».

Клара посмотрела в сторону двери. Полицейские медленно продвигались через вестибюль, приближаясь. «Нам действительно нужно идти», — сказала она.

Риттер направился к эскалаторам, Клара поспешила за ним, а Лэнс отставал на несколько шагов.

«Куда мы идем?» — спросила она Риттера, стараясь не отставать от него.

Риттер подождал, пока они все не встанут рядом на эскалаторе, а затем сказал: «Мне нужно вам кое-что показать».

«Покажи нам?» — сказала Клара.

«Ты хочешь знать, кто предатель, не так ли?»

«Да», — сказала Клара.

«Тогда вам стоит кое-что увидеть».

«Почему?» — спросил Лэнс.

Риттер оглянулся на него. «Потому что, если я тебе не покажу, ты мне не поверишь».

OceanofPDF.com

25

Лорел добралась до края бассейна и ухватилась за бортик. Она посмотрела на часы — ей удалось сократить время на несколько секунд.

…и перевела дух, прежде чем вылезти из воды. Она повернулась, села на выступ, свесив ноги, и посмотрела на воду. Вода всё ещё колыхалась от созданной ею турбулентности, и она смотрела на неё отсутствующим взглядом, пока она не успокоилась. Там больше никого не было, и никогда не было, и она откинулась назад, глядя на флуоресцентные полукупола, свисающие с потолка. Всё крыло водных видов спорта, возможно, весь спортивный комплекс, было в её распоряжении, и она слушала, как вода плещется о бортик бассейна. Что-то было в этом месте – в том, как свет отражался в воде, в журчании фильтров, в тёплом, влажном воздухе…

Это создавало ощущение огромного изолированного помещения. Она обнаружила, что только там ей удавалось расслабиться.

Она встала, схватила полотенце с вешалки и прошла в женскую раздевалку. Там тоже было пусто. Она сняла купальник и обнажённо встала под струями общего душа. Её разум был совершенно пуст, тише, чем где-либо ещё в мире, и прошло целых десять минут, прежде чем звук шагов уборщика, вошедшего в раздевалку, вернул её к реальности.

« Buenas tardes, señora Everlane », — сказала уборщица, с трудом поднимая швабру и опуская ее в ведро.

«Добрый вечер, Мария», — сказала Лорел, выключая воду.

Она молча оделась и, выходя из раздевалки, коротко кивнула Марии. Она прошла по коридору ко входу в спортивный зал.

Она была в замешательстве, но медлила, прежде чем открыть дверь. На улице было холодно, она это поняла по кристаллическому ореолу вокруг уличных фонарей, словно в ночном воздухе висели частички льда, отражая и преломляя свет. Она застегнула молнию на куртке и поискала в сумке шерстяную шапку, которая, как она знала, где-то там лежит. Найдя её, она натянула на мокрые волосы и поспешила через двор обратно в новое здание штаб-квартиры, где находился её офис.

Было почти девять, уже давно пора было отбывать вечерний отсчёт, но она никак не могла заставить себя пойти к машине. У неё появилась плохая привычка – ночевать в офисе, но избавиться от неё оказалось труднее, чем ей хотелось бы признаться. Дело было не в требованиях к работе – хотя в том, чтобы сидеть за столом в любое время дня и ночи, были свои преимущества – дело было в чём-то другом, личном, даже эмоциональном. Узнав, чем она занимается, Рот настоял на том, чтобы оплатить ей номер-люкс в отеле «Сент-Роял».

«Он арендован на месяц, — сказал он ей, — и я хочу, чтобы ты пошла туда.

Я видел, что происходит с агентами, которые позволяют работе стать своей жизнью».

Но, несмотря на его предупреждение, ей удалось выбраться в отель лишь несколько раз. Она просто не могла спать там, да и вообще нигде, кроме кабинета на верхнем этаже, который делила с Татьяной. Она не знала, что именно делало её такой, но подозревала, что у психотерапевта есть для этого название.

Она показала охраннику за стойкой безопасности свое удостоверение личности, и он оторвался от спортивного раздела.

«У волшебников дела идут лучше?» — спросила она.

«Не заставляй меня начинать», — сказал он, когда она проходила через сканер.

Она прошла через вестибюль, где другой охранник, Брайсон, наблюдал за ней со стойки. «Опять работаешь допоздна?»

Она кивнула и, нажимая кнопку вызова лифта, подумала о том, что они о ней думают. Должно быть, они уже догадались, что она спит там, наверху. Она была там круглосуточно, словно призрак, бродящий по коридорам какого-нибудь старинного английского поместья, подумала она, или одна из тех сумасшедших дам, которые никогда не покидают свой жилой комплекс. Недавно она читала о женщине в Нью-Йорке, которая умерла в своей постели. Никто не заметил этого, пока заказы на кошачий корм, которые она сделала, не оставались без ответа на стойке регистрации в течение двух дней. Неужели ей предстояло этого ждать? Она уже подумала, что охранники странно на неё смотрят, когда она спускается поздно в…

Ночью она забирала заказы на вынос. У неё были все местные службы доставки в быстром наборе. Если бы Кремль когда-нибудь захотел до неё добраться, им достаточно было бы создать учётную запись в одном из приложений доставки еды, которыми она пользовалась.

Она вышла из лифта и оказалась у пустой стойки регистрации Группы специальных операций. Как и большая часть остальной части шестого этажа, это помещение ещё не было должным образом подготовлено, и единственными вещами на столе были кабели, ожидающие подключения к оборудованию. Рядом со столом на полу стояли несколько банковских коробок, и она перешагивала через них, пробираясь сквозь ряды пустых кабинок, всё ещё ожидающих специалистов. Весь этаж был чистым листом, не таким, каким он был, когда она впервые вступила в должность. Она задавалась вопросом, сможет ли Группа под её руководством когда-нибудь вернуть себе тот статус, который она имела при Рот. В настоящее время единственной свободной частью этажа был конференц-зал, который они с Татьяной оборудовали под свой офис. Их столы смотрели на панорамный вид на Потомак, когда-то принадлежавший Рот.

Она вошла в кабинет, проигнорировав карточку, оставленную Ротом на пробковой доске с напоминанием позвонить в отдел кадров. «Они помогут ей сдвинуть дело с мёртвой точки», – сказал он, имея в виду списки лучших и самых талантливых выпускников технических вузов ведущих университетов страны, которые Агентство составляет каждый год. Имена в этих списках были полностью проверены и предварительно одобрены для доступа к секретной информации, на случай, если директор по найму в разросшейся бюрократической системе ЦРУ решит ими заняться. Лорел не знала, с чего начать, она не могла представить, чтобы пускать посторонних в это святилище секретности, которое они создали с Татьяной. Поэтому столы оставались пустыми.

Она нажала кнопку на дорогой итальянской кофемашине, которую для них установила Татьяна, затем села на её место, пока в её чашку из хромированной насадки лился идеальный американо. Она откинулась назад и посмотрела в окно, наблюдая за движением транспорта по бульвару Джорджа Вашингтона – одна белая полоса, другая красная, – отражая контуры реки. Эспрессо-машина звякнула, она поставила кофе на стол и вошла в терминал. Ей следовало спать, она чувствовала себя измотанной, но сон давался ей всё труднее и труднее. Вместо этого она открыла последние десять отчётов, полученных от Юрия Волги, и начала их изучать. Она уже перечитала их миллион раз, но что-то привело к поимке Волги, и ей нужно было…

Выясните, что это было. Иначе всем, кто остался в Ростове, грозила та же участь.

Она отпила кофе и собиралась узнать имя агента, ответственного за арест Волги, когда заметила мерцание света, исходящего от спутникового терминала «Замочная скважина» на столе Татьяны. Это был зелёный свет — наивысший уровень чувствительности и самый низкий приоритет.

— то есть тревогу могло сработать практически из-за чего угодно. От необъявленного испытания ракеты в Северной Корее до неопознанного автомобиля, припаркованного слишком близко к посольству США в какой-нибудь далёкой столице, система срабатывала десятки раз в день. Лорел обновила свои настройки оповещений после последнего нападения на посольство в Праге, а это означало, что каждый инцидент, отслеживаемый или отслеживаемый кем-либо из ЦРУ, АНБ или Министерства обороны, одновременно становился доступен на её терминале.

Она поставила чашку и включила монитор. Сигнал тревоги был местным, из богатого пригорода к северу от округа Колумбия, и она сразу узнала адрес. Он находился в эксклюзивном анклаве, обычно предназначенном для дипломатов и высокопоставленных правительственных чиновников, а точный адрес дома был тем, где она бывала много раз прежде — просторный особняк Леви Рота. По метаданным она видела, что на сигнал тревоги уже отреагировала собственная служба внутренней безопасности ЦРУ, но всё же поспешила увеличить изображение прямой трансляции. В спешке она уронила чашку с кофе, пролив его через стол на свою белую блузку. «Блин», — сказала она вслух, откидывая ткань с кожи.

Она расстегнула блузку одной рукой, одновременно увеличивая изображение места срабатывания тревоги другой рукой. Агенты безопасности уже были на месте, и она видела мигающие огни и красные проблесковые маячки их патрульных машин на подъездной дорожке дома Рота. Не связавшись со специалистом, который активировал тревогу, она не могла точно определить её причину. Она видела лишь, что уровень приоритета тревоги всё ещё был установлен на низком уровне, несмотря на то, что тревога произошла в доме директора ЦРУ.

Она взяла телефон и набрала номер Рота. «Скажи, что тебя нет дома», — сказала она, как только он ответил.

«Нет», — сказал он, и в тоне его голоса начала проступать некоторая обеспокоенность.

«Но я уже в пути. Я только что покинул командный центр».

«С вашим водителем?»

"Да."

«Скажи ему, чтобы прекратил».

"Почему?"

«Ваша охрана с вами?»

«Конечно, это так».

«Просто скажи им остановиться, ладно? Скажи им, чтобы отвезли тебя обратно в командный центр».

«Лорел! Ты что, с ума сошла…»

«Что-то происходит. У тебя дома агенты».

«Мой дом? Почему? Что это?»

«Я не знаю, что это, но не хочу, чтобы ты приехал, прежде чем я узнаю».

Она услышала, как он разговаривает со своим водителем. «Гарри, — рявкнул он, — ты что-то слышал об угрозе в моём доме?»

«Здесь все чисто, босс».

«Гарри ничего не получил», — сказал Рот, снова обращаясь к Лорел.

«Это сигнал «Замочная скважина», — сказала она, начиная терять терпение. — «Можете ли вы хоть раз сделать, как я говорю?»

OceanofPDF.com

26

О Сип беспокойно поерзал на стуле.

«Всё в порядке?» — сказал пилот по радио.

Они находились в кабине ударного вертолета Ми-24, самолета, разработанного в семидесятых годах, где комфорту пассажиров уделялось нулевое внимание.

Осип болезненно вспоминал об этом с каждой вибрацией двух турбовальных двигателей «Изотов». «Бывало и лучше», — прорычал он в микрофон шлема.

Вертолёт представлял собой одиннадцатитонный бегемот, ласково прозванный в российских военных «Крокодилом» из-за характерного камуфляжа. Вертолёт, в котором они находились, был модернизирован для перевозки высокопоставленных лиц. Среди усовершенствований – броня кабины, способная выдерживать 12,7-мм пули.

бронебойные снаряды калибра миллиметра, тридцатимиллиметровая автоматическая пушка, способная стрелять восемьюстами выстрелами в минуту, и две установки для установки 9М120

Сверхзвуковые ракеты «Атака-В». Это была грозная машина, хотя и не защищенная от неконтролируемых ракет класса «земля-воздух», поэтому они летели на такой малой высоте. Достаточно низко, чтобы Осип мог различить каждую деталь кажущегося бесконечным леса внизу, деревья которого лишь изредка прерывались деревнями или железнодорожными путями.

Первоначально Осип запросил возможность полета на своем личном самолете Gulfstream G700.

Это было бы гораздо удобнее, но запрос был «просто исключен», как сообщило Управление ПВО Западного военного округа. Вместо этого его вертолёт сопровождали ещё два, и эти трое должны были летать в оборонительном V-образном строю, по очереди занимая передовые позиции для маскировки.

Какой из них перевозил груз? Они также приказали патрулировать весь маршрут истребителями 7-й бригады Воздушно-космической обороны в Ростове.

Меры предосторожности показались Осипу чрезмерными, но ведь формально это воздушное пространство уже было спорным.

«Спорное воздушное пространство?» — возмутился Осип, потрясённый тем, что какая-либо территория внутри России вообще может считаться спорной. Это был ещё один, если таковой вообще был нужен, признак того, насколько тяжёлым был ход этой войны. Позорно, подумал он, оскорбительно для престижа федерации, что внутренний перелёт требует такой степени предосторожности. Как Россия может претендовать на звание сверхдержавы, если она даже не может контролировать свою собственную территорию?

Конечно, он принял это решение, хотя теперь у него была власть отменить решение всего командования Западного округа. Во-первых, он не хотел, чтобы его сбили в воздухе, а Миллерово уже трижды подвергалось ударам украинцев.

«Больше всего нас возмущает, — сказал командир дивизии ПВО, — что против нас используют наши собственные ракеты». Он имел в виду, что это были бывшие советские ракеты ОТР-21 «Точка», отправленные на Украину Брежневым более сорока лет назад для защиты от американцев.

«Наши отцы перевернулись бы в гробах», — пробормотал Осип при этой мысли.

«Что это, сэр?» — спросил пилот.

«Украинцы воюют с русскими, — сказал Осип. — Это противоестественно».

Пилот кивнул, пытаясь разглядеть что-то поверх носа самолета.

«Просто братоубийственно», — добавил Осип.

«Согласен», — сказал пилот.

Они стали ехать медленнее, и Осип принял это за хороший знак. «Сколько ещё?» — спросил он.

«Вот там база», — сказал пилот, указывая вперед.

Шипенко внимательно посмотрел на него. Даже издалека он разглядел следы ракетных повреждений. Один из ангаров был обуглен дотла, крыша обрушилась, а огромная дыра в большей из двух взлётно-посадочных полос сделала его практически непригодным для использования.

Пилот провел их по западному краю базы, быстро пролетев над объектом, прежде чем приземлиться на посадочной площадке неподалеку от главного административного здания.

«Уныло, не правда ли?» — сказал Осип.

«Что это, сэр?»

Он покачал головой. «Ничего», — пробормотал он. «Просто следи за приземлением.

Последнее, что нам сейчас нужно, — это несчастный случай».

Миллерово — российская авиабаза на крайнем западе Ростовской области, всего в десяти милях от границы с Украиной. По другую сторону находилась территория Луганска, одной из областей, которые Молотов стремился аннексировать любой ценой. Осип вспомнил события во дворце. Это был ещё один признак, подумал он, упадка и разложения режима Молотова. Россия нападает на Украину. Президент казнит своих генералов.

Настало время нанести удар.

Вертолёт коснулся посадочной площадки и снизил мощность. Осип остался в кресле.

«Всё в порядке?» — спросил пилот.

Осип вздохнул и приготовился к неприятным ощущениям, связанным с выходом из корабля. Он путешествовал без своей обычной свиты помощников, чтобы как можно меньше оставлять следов. Теперь это было крайне важно, чтобы избежать обнаружения со стороны сателлитов ЦРУ. Во-первых, президент Монтгомери лично послал за ним убийцу – это было далеко не идеально, – но, что ещё важнее, он беспокоился о Роте. Он понимал, что не сможет захватить власть в Кремле без соучастия ЦРУ, а Рот был довольно стойким, когда дело касалось необходимых действий, но даже он бы заартачился, если бы узнал, что задумал Осип.

Осип вылез из вертолёта и тут же поднял трость в воздух. Она служила ему и зонтиком, и это было одной из причин, по которой он никогда не расставался с ней – она была незаменима, чтобы скрыться от любопытных спутников. Он раскрыл трость и рыкнул, призывая пилота помочь ему. Затем они, взявшись за руки, заковыляли к административному зданию.

Внутри они увидели четырёх курсантов ВВС в опрятной форме, стоявших по стойке смирно. Офицер отдал команду, и курсанты дружно отдали честь. Осип шёл перед ними, внимательно разглядывая каждого. Они не выказали ни малейшего удивления его появлением. Он подумал, что их предупредили заранее.

Он отпустил пилота и сложил зонт, чтобы снова использовать его как трость. Среди курсантов была девушка, и он подошёл к ней.

«Посмотри на себя в своей шикарной форме», – сказал он. Она застыла, как статуя, устремив взгляд перед собой. Ей было не больше двадцати. «Ты выглядишь точь-в-точь как настоящая», – добавил он. Она не подала виду, что услышала его слова, но он чувствовал исходящий от неё страх. «В моё время», – сказал он, поворачиваясь.

внимание офицеру, «была только одна причина, по которой мы пустили такую девушку на базу».

Офицер взглянул на него лишь на секунду, а затем устремил взгляд прямо перед собой. «Да, сэр», — сухо ответил он.

Осип похлопал его по руке, как будто они были друзьями, и сказал: «Я хочу увидеть ее после нашей встречи».

«Да, сэр», — снова сказал офицер.

Осип снова перевел взгляд на женщину. Впервые она проявила проблеск эмоций. Это была всего лишь дрожь, едва заметное подергивание мускула в уголке рта, но этого было достаточно, чтобы Осип почувствовал теплую дрожь. «Ну, — сказал он, снова повернувшись к офицеру, — мой гость прибыл?»

«Если вы имеете в виду Колесникова, сэр...»

«Конечно, я имею в виду Колесникова. Он здесь?»

«Нам было трудно с ним связаться. Его командный пункт находился на металлургическом комбинате «Азовсталь».

«Ты до него дозвонился или нет?» — нетерпеливо спросил Осип.

«Мы так и сделали, сэр, но это заняло время. Он уже в пути , но ещё не прибыл. Мы тем временем подготовили для вас комендатуру».

«И где это?»

«Прошу вас следовать за мной, сэр», — сказал офицер, устремляясь по коридору.

Осип не торопился, торопиться было некуда, и через несколько шагов остановился и обернулся. «Эй, кадет, — сказал он, — надень-ка мне под мундир что-нибудь особенное».

OceanofPDF.com

27

Рот повесил трубку и возбуждённо постучал телефоном по ноге. Последнее, что ему сейчас было нужно, — это какие-то шалости у него дома.

«Мы только что получили сигнал», — сказал Гарри с водительского места.

«Не обращайте внимания», — сказал Рот. «Я уверен, что это ничего».

«Похоже, ничего особенного. Они хотят, чтобы мы затаились».

Рот обернулся и посмотрел через заднее стекло на патрульную машину позади них. Она выглядела заметной благодаря тонированным стеклам и правительственным номерам.

Впереди ехал ещё один, а также два патрульных автомобиля полиции округа Колумбия. Один из патрульных уже выехал на встречную полосу, чтобы остановить движение и подготовить колонну к развороту.

«Мы не вернёмся в бункер, — твёрдо заявил Рот. — Мне всё равно, даже если президент сам отдаст такой приказ».

«Я знаю только то, что они мне говорят», — сказал Гарри, поднимая руки и хлопая ими по рулю в жесте, выражающем тщетность. «Я подчиняюсь твоим приказам». Так он и сказал, но Рот не мог не заметить, что он замедляет ход. «Что ты хочешь, чтобы я сделал, босс?»

Рот вздохнул. «Это ложная тревога», — сказал он, качая головой. «Я в этом уверен».

Колонна остановилась. Они ехали по тихой двухполосной дороге, петляющей среди холмов, поросших густым лесом. Полицейские патрульные машины заняли позиции, перекрывая движение в обоих направлениях.

«Мы не можем здесь оставаться, — сказал Гарри. — Либо мы идём вперёд, либо отступаем».

Радио ожило с треском. Это был сотрудник службы безопасности ЦРУ на ведущем крейсере, требующий объяснений причин задержки. Гарри взял трубку.

радиопередатчик и сказал: «Подожди, Майк. Дай нам секунду».

«У нас приказ как можно скорее вернуться в бункер», — сказал Майк.

Гарри оглянулся на Рота, ожидая его приказа.

« Спешно ? » — спросил Рот, закатив глаза. «Мы не собираемся возвращаться из-за ложной тревоги. Свяжите меня с Управлением безопасности. Я хочу поговорить с тем, кто на месте преступления».

Дорога, по которой они ехали, была не слишком оживлённой, но несколько машин уже застряли. Одна из них посигналила, и машина позади неё резко выехала со своей полосы, развернулась и помчалась обратно.

Гарри снова вышел на связь и после непродолжительной переписки ему удалось связаться с ведущим агентом в доме Рота.

«Это Ламберси», — сказал мужчина.

Он был молод, Рот услышал это по его голосу. Он сказал: «Это директор Леви Рот. Я слышал, вы собираетесь напасть на мой дом».

«Ну, господин директор…»

«Что там происходит, Ламберси?»

«Мы расследуем флаг...»

«Какой флаг?»

«Похоже на датчик движения газона, сэр».

«Ты хоть представляешь, как часто эти штуки срабатывают? Кролики, белки, даже птицы их провоцируют. Это самые сверхчувствительные твари, которых я когда-либо видел».

«Мы просто хотим убедиться, что ничего...»

«Этот участок, — сказал Рот, — самый безопасный объект недвижимости по эту сторону Пенсильвания-авеню. Если вы ничего не видите, уверяю вас, это потому, что там ничего нет. Отвези нас домой, Гарри».

Гарри снова включил передачу и объехал патрульную машину, перегородившую полосу. Остальным членам колонны пришлось с трудом поспевать за ним.

Они проехали еще семь миль до ухоженных газонов и электронных ворот, характерных для района Рота, проезжая мимо послов

резиденции и консульские учреждения, прежде чем свернуть на подъездную дорожку. Они остановились у ворот – кованого железного ограждения высотой шесть футов в неоклассическом стиле, за которым наблюдали шесть отдельных камер видеонаблюдения. Уже от ворот они видели отражения красных и синих фонарей в конце подъездной дорожки. Перед домом стояли четыре патрульные машины Службы безопасности, их агенты чинно расхаживали вокруг, топча безупречно подстриженные кусты Рота.

Гарри подъехал к дому, проехав мимо датчиков и камер полного спектра, на модернизации которых ЦРУ настояло после назначения Рота директором. Сам дом был огромным, намного превосходящим даже самые высокие государственные зарплаты, и он бы вызвал недоумение, если бы не тот факт, что он принадлежал семье Рота на протяжении поколений. Подъезжая, Рот увидел ещё больше полицейских машин. Он выскочил из машины почти до того, как Гарри её полностью остановил. «Что здесь происходит?» — спросил он. «Где Ламберси?»

Мужчина, стоявший в открытой входной двери дома, сбежал по ступенькам. «Директор Рот, сэр. Я Ламберси».

«Вы, мужчины, топаете, как стадо слонов».

«Прошу прощения, сэр...»

«Они внутри дома?»

«Мы должны были убедиться, что все чисто…»

«И?» — спросил Рот. «Правда?»

«Дом — да, сэр, но мы все еще проверяем территорию».

«Я уже десятки раз говорил службе безопасности, что это датчики».

«Я просто следую протоколу, сэр».

«Сколько раз мы будем петь одну и ту же песню и танцевать?»

«Мы будем настолько быстры, насколько это вообще возможно».

«Что это за шум?» — спросил Рот. Он услышал слабое жужжание, и когда оно стало громче, он понял, что оно доносится с неба. «Не говори мне, что это вертолёт».

«Они обновили протоколы для верхнего уровня...»

«К чёрту всё это», — сказал Рот, в отчаянии всплеснув руками. «Я пойду внутрь. Полагаю, вы не возражаете?»

«Ну, сэр, мы все еще...»

«Вы сказали, что дом чист».

"Но-"

«Национальная безопасность переживет, если я зайду в дом, чтобы покормить собаку», — сказал Рот, прежде чем продолжить, не дожидаясь ответа.

Внутри дома, в гостиной, находились двое сотрудников службы безопасности ЦРУ, светивших фонариками Maglite вокруг, словно грабители, ищущие сейф.

На кухне был третий мужчина, и по какой-то непостижимой причине он держал дверцу холодильника открытой.

«Там всё чисто?» — спросил Рот. Мужчина посмотрел на Рота, как ребёнок, которого застали за руку в банке с печеньем. «Простите, сэр».

«Соответствуют ли мои молоко и консервированный тунец стандартам качества?»

«Конечно, сэр».

Настроение Рота быстро менялось от раздражения к гневу, и он не был настроен это скрывать. «Тогда убирайтесь к черту из моего дома!» — сказал он. «И вы тоже, все вы. Катитесь!»

Полицейские поспешили покинуть дом, но остались на подъездной дорожке, продолжая осмотр территории, пока не добились полного удовлетворения.

Рот взял телефон и позвонил Гарри.

«Подожди-ка пару минут, ладно, Гарри? Убедись, что эти бездари убрались, прежде чем уйдёшь спать».

«Конечно, сэр».

Рот снял пальто, перекинул его через перила лестницы и направился прямиком в свой кабинет. Это была величественная комната рядом с главным коридором, обшитая панелями из темного дерева и обитая зеленой кожей. Там стоял большой стол из красного дерева, окно с видом на лужайку перед домом, а напротив – массивная дверь с навесным кодовым замком. Он подошел к двери и ввел код. Она вела во второй кабинет, еще более богато украшенный, чем первый, с компьютером на столе. Он сел за стол и разбудил его, нетерпеливо щелкнув мышкой. Как только экран загорелся, он вошел в систему безопасности дома и пролистал список бесчисленных датчиков, установленных на участке, пытаясь выяснить, что вызвало тревогу. Ему потребовалась минута, чтобы понять, что это был один из датчиков движения на заднем дворе, рядом с бассейном, и он открыл журнал его активности.

Там был флажок, указывающий на то, что инцидент был записан на камеру, и он нервно открыл запись.

Увиденное чуть не вызвало у него приступ паники – не белка, не кролик, а что-то похожее на небольшой дрон. Дрон пролетел низко над патио и, если он не ошибался, сбросил в кусты рядом с бассейном нечто похожее на конверт из манильской бумаги. «Что за фигня?» – пробормотал он, тут же придя к единственному разумному выводу: Осип Шипенко пытался добиться его казни за измену.

Он тут же удалил запись, удалил журнал датчика движения, затем встал и поспешил на кухню, откуда широкие двери патио выходили на бассейн. Охранники всё ещё рыскали по территории, словно гольфисты, потерявшие мяч на поле. Он распахнул дверь. «Что…

«Какого черта ты там делаешь?» — крикнул он ближайшему из них.

«Что-то здесь сработало, сэр».

«Убирайся к черту из моих фуксий, пока я тебя не спустил», — закричал Рот.

«Если у вашего начальника возникнут какие-либо проблемы, сообщите ему об этом. Он может обратиться напрямую в мой офис».

OceanofPDF.com

28

О Сип сидел в холодной маленькой комнате, служившей кабинетом коменданта авиабазы Миллерово. Окно выходило на взлётно-посадочную полосу – одно стекло, которое едва ли сохраняло то скудное тепло, которое излучала железная печь. Он стоял и смотрел сквозь него. Никаких мер по устранению повреждений полосы от ракеты, кроме установки нескольких оранжевых пластиковых конусов, не было предпринято. Типично, подумал он. ВВС лишали себя ценной взлётно-посадочной полосы в десяти милях от зоны активного спора, потому что не могли организовать ремонт выбоины. Неудивительно, что они проигрывали.

Скоро все изменится.

Его мысли обратились к Роту, и он подумал, не прибыл ли уже его маленький пакетик. Осип подумал, что он, несомненно, будет потрясён не только содержимым, но и способом доставки. Он намеренно бросил его так, чтобы спровоцировать тревогу службы безопасности. Ему нужно было, чтобы Рот проявил решимость. Ему нужно было, чтобы он был в компромате. Он собирался предпринять шаги, которые нельзя было отменить, он собирался сделать рывок в отношении Молотова, который привёл бы либо к его восшествию на кремлёвский престол, либо к его смерти. Меньше всего ему хотелось, чтобы Рот струсил.

В дверь постучали, и он повернулся к ней. «Войдите», — сказал он. Он ожидал Колесникова, но это был тот самый курсант, что приходил раньше.

Она вошла робко, словно мышь, проникающая в логово льва, и таким тихим, почти неслышным голосом спросила: «Мне сказали, что я вам нужна?»

«Не сейчас», — нетерпеливо сказал Осип. «После приезда Колесникова. Он уже здесь?»

«Я... я не знаю», — пробормотала она.

«Пойди и узнай», — рявкнул он.

Она исчезла, и Осип подошел к столу, где лежала открытая толстая папка Колесникова. Он взял ее и вновь вспомнил основные моменты карьеры, заслужившей этому человеку прозвище «Грозненский мясник». В армии, которая и без того славилась жестокостью по отношению к мирному населению, готовностью попирать международные нормы и полным пренебрежением к Гаагской конвенции, Колесников сумел создать себе репутацию человека, готового на все ради выполнения своей работы. Он был настоящим мясником.

Осип впервые услышал его имя четыре десятилетия назад, когда Советский Союз настолько увяз в Афганистане, что грозил погубить всю страну. Это было время, когда Осип и Молотов только начинали свою карьеру в разведке, а Колесников уже делал себе имя. Дело напоминало материалы Второй мировой войны и начиналось с записки из Чечни и Дагестана о том, как он приказал своим людям называть местное гражданское население тараканами. По-видимому, он снижал чувствительность своих солдат, что подтверждалось сообщениями о том, что он приказывал своим людям колоть штыками сельскохозяйственных животных и человеческие трупы, чтобы те привыкли к этому ощущению. Кампания завершилась массовыми расстрелами мирных жителей людьми Колесникова. Результатом стали несколько поднятых бровей в Москве, а затем и повышение.

В Чечне Колесников усилил свою стратегию жестокости, отдав приказ обстреливать больницы кассетными боеприпасами. В Ингушетии кассетные бомбы сбрасывались на колонны беженцев, отступавших от власти. Также сообщалось о казнях им своих людей – многочисленные свидетельства очевидцев, его солдат, о том, как людей расстреливали за отказ совершать зверства.

ГРУ начало расследование, и карьера Колесникова могла бы тут же закончиться, если бы в его защиту не вмешался подающий надежды директор ГРУ Евграф Давыдов. Под бдительным надзором Давыдова расследование заглохло, обвинения были сняты, а Колесников получил очередное повышение.

Осип пролистал дело. Там были фотографии, сделанные журналистом «Коммерсанта» , но так и не опубликованные, на которых люди Колесникова обливали бензином и поджигали пленных ополченцев противника. Тот же журналист, загадочно погибший несколько месяцев спустя в трагической автокатастрофе, также сделал фотографии борделей, которые Колесников устроил в Гори.

Район. На них отчётливо видно, как женщин и девочек под дулами пистолетов загоняют в бордели.

Осип включил. Дело было толщиной больше шести дюймов, и самый большой раздел был посвящён действиям Колесникова в Сирии, где он был назначен командиром группы. Он пролистал сотни страниц ООН.

и отчёты Красного Креста, подтверждённые фотографиями, показывающие, насколько Колесников пренебрег всеми международными нормами и правовыми ограничениями. К тому времени Колесников был влиятельной фигурой в российской армии и перестал даже делать вид, что соблюдает Женевскую конвенцию.

Он был человеком на подъёме, и, казалось, чем больше зверств он совершал, тем выше поднимался по карьерной лестнице. То, что Кремль изначально считал тревожным пренебрежением к человеческой жизни, в условиях всё более жестокого режима Молотова стало рассматриваться как ценный актив — специализированный инструмент, который можно было задействовать в случае необходимости. «Единственное военное преступление»,

На раннем инструктаже Молотов заявил своим командирам: «Это поражение». Никто не воспринял это так близко к сердцу, как Колесников, и в этой новой обстановке, да ещё и при таинственной поддержке Евграфа Давыдова, Колесников, казалось, встал на путь военного величия.

Всё это рухнуло со смертью Давыдова. Из материалов дела не было ясно, что именно пошло не так с Колесниковым. В нём явно были недавно отредактированные разделы, и Осип также видел погнутые скрепки и рваные фрагменты бумаги там, где страницы были полностью вырваны, но он не мог точно определить, что именно пошло не так. Он знал лишь, что Колесникову, безусловно, удалось нажить себе могущественных врагов во время своего восхождения на вершину, и он пришел к выводу, что без защиты Давыдова эти враги намерены свалить его с ног.

Для Осипа это стало шансом. Не было собаки более преданной, чем та, которая нуждалась в новом хозяине, и Колесникову удалось за несколько недель превратиться из одного из самых влиятельных людей в российской армии в командира отряда чеченских наёмников, известных прежде всего тем, что брались за работу, которая считалась «слишком грязной» для всех остальных. Теперь он уворачивался от миномётов и питался из консервной банки на какой-то передовой оперативной базе возле Азовского металлургического завода.

В дверь снова постучали, но на этот раз она открылась, не дожидаясь разрешения Осипа. «Лучше бы это того стоило, чёрт возьми», — Колесников

— проревел он, войдя в комнату. — Кто, чёрт возьми, приказывает солдату уходить с фронта в такое время?

Осип всё ещё стоял у стола, держа в руке увесистую папку Колесникова. Он бросил её на стол и поднял глаза. Колесников замер на месте, увидев то, что было перед ним.

«Анатолий Колесников!» — требовательно спросил Осип так громко, как позволял его искалеченный голос. Как и при дрессировке любой новой собаки, требовалось быстро заявить о своём превосходстве. «Ты хоть представляешь, к кому обращаешься?»

«Ага», — прорычал Колесников, пристально глядя на него, — «тот, который они называют собачьим кормом».

«Меня зовут Тушонка».

Колесников взмахнул рукой, словно отгоняя муху. Этот человек выглядел одновременно старше и моложе своих шестидесяти пяти лет. Он был силён и неуклюж, обременён, казалось, избытком мышц – бык в расцвете сил, готовый к атаке, – но в то же время выглядел седым, измождённым. Без сомнения, это результат восьми войн, в которых он участвовал.

Осип шагнул к нему. Его хрупкая, сгорбленная фигура казалась крошечной рядом с массивным Колесниковым, но уже становилось ясно, кто из них будет хозяином. Колесников молчал, и, пока Осип смотрел на него, единственным звуком в комнате было его тяжёлое, носовое дыхание. «Почему мы никогда не встречались?» — спросил Осип.

Колесников помедлил, а затем сказал: «Мы с тобой — обитатели тени. Мы выходим из темноты только тогда, когда есть на то причина».

Осип кивнул. Это было правдой. Оба существа эволюционировали, чтобы выживать в неблагоприятных условиях. Осип добился этого, казавшись меньше и менее опасным, чем был на самом деле. Он подозревал, что Колесников поступил наоборот. «Ты дал Давыдову повод, не так ли?»

На лице Колесникова отразилось удивление. Он попытался скрыть его, но не смог.

Осип кивнул. «Я замечаю детали», — сказал он.

«Какие подробности?»

Осип прищурился. Он сделал ещё один шаг вперёд. Колесников выглядел совсем не так, как на некоторых официальных фотографиях, которыми пестрело его досье.

Он и раньше гордился своей внешностью. Его ни в коем случае нельзя было назвать красивым, да и не в этом дело, но…

Возможно, слово «тщеславный» подошло бы ему больше. Теперь же его волосы были спутанными и отросшими, форма грязной, ногти чёрными. Он больше походил на чеченского бандита, чем на солдата.

«Немногие осмелились бы оскорбить меня», — сказал Осип.

«В лицо», — прямо сказал Колесников.

Осип не знал, как к этому относиться. Большинство людей едва могли связать два слова при первой встрече с ним. «В лицо — нет», — тихо повторил он. «На то есть свои причины», — сказал он после паузы.

Он ожидал ответа, но Колесников молчал.

«Знаешь, почему это так?» — спросил Осип.

Колесников пожал плечами. «Потому что это в их природе».

«В их природе не оскорблять меня?»

«В их природе — съеживаться», — сказал Колесников.

Осип кивнул. «А это, я полагаю, не в твоём характере?»

Колесников промолчал.

«Если меня назовут Тушонкой...» — сказал Осип.

Колесников перебил его: «Они называют тебя собачьим кормом».

«Они говорят что-нибудь еще?» — спросил Осип.

«Они говорят, что ты кукловод».

«Это правда?»

«Ты дёргаешь за ниточки из своей маленькой дырочки. Заставляешь вещи происходить. Как паук».

«Ты думаешь, я сегодня здесь именно для этого?»

«Это так», — сказал Колесников.

«За какие ниточки, по-вашему, я здесь буду дергать?»

Колесников оглянулся через плечо в сторону украинской территории, откуда только что пришёл. «Мы проигрываем войну, — сказал он. — Войну против меньшего, более слабого противника. Это унижение. Это выставляет нас слабыми».

«Значит, я здесь, чтобы изменить ситуацию?»

«Вы ничего не измените».

Шипенко усмехнулся. От этого покрытая коркой кожа вокруг рта болезненно треснула, но он к этому ощущению привык. «И почему?»

«Потому что ты не сделаешь то, что необходимо».

Шипенко поднял руку, быстрый, как гадюка, и ударил Колесникова по лицу открытой ладонью. Это был женский жест, женский…

забастовку, но Шипенко давно перестал заботиться о внешнем виде.

«Ты будешь знать свое место, Колесников».

«Посмотрим».

«Я здесь, чтобы вернуть вам то, что вы потеряли».

«И что это?»

«Ваша позиция. Ваша власть». Похоже, это привлекло его внимание.

Он промолчал. «Вы переломите ход этой битвы», — продолжил Осип. «Вы нацелитесь на школы, больницы, электростанции. Вы усилите боль этой войны, увеличите её цену, заставите их почувствовать её так, что они потеряют волю к борьбе. Нет такой боли, которая была бы слишком сильна для этих животных. Нет такого наказания, которого они не заслужили бы. Я хочу, чтобы ты принёс борьбу в их дома, Колесников. Принёс её в их сердца».

Ударьте их по больному месту. Их женщин, их девочек, их детей. Всё возможно.

«У меня под командованием меньше тысячи…»

«Я приведу вам людей».

«Какие мужчины?»

«Я сделаю тебя командующим всего вторжения».

Колесников этого не ожидал. «Официально?» — спросил он слишком быстро, чтобы скрыть свой интерес.

«Полное восстановление в должности генерала армии», — сказал Осип. «Всё как надо».

«В Кремле начнут роптать».

«Предоставьте мне эти ворчания, — сказал Осип. — Я знаю, как с ними справиться».

OceanofPDF.com

29

Лорель переминалась с ноги на ногу. Она лежала на диване в своём кабинете и никак не могла найти удобное положение. По какой-то причине в здании было слишком жарко. Она в отчаянии откинула одеяло и села.

Монитор её компьютера стоял перед ней на столе, она встала и посмотрела на него. Она держала на прицеле спутник «Замочная скважина» дом Рота, что стоило больше ста тысяч долларов в час, потому что старый дурак был слишком упрям, чтобы провести ночь в бункере. Она всё ещё не знала, что вызвало срабатывание сигнализации, и не хотела рисковать. Он бы сошел с ума, если бы узнал, подумала она, но ей было всё равно. Директор ЦРУ шёл на жертвы. Одной из них была конфиденциальность. Она увеличила камеру на крыше его дома – просторной терракотовой плитке, которая открывала часть замысловатости резиденции. Помимо открытого бассейна, в восточном крыле был крытый спортзал с собственным бассейном, а также закрытый дворик, выходящий в частный сад.

Лорел показала на бассейн, который подогревался всю зиму и теперь сверкал в подводных огнях, словно прямоугольный сапфир. Она подумала: будь она так же богата, как Леви Рот, продолжала бы она работать в ЦРУ? Работа была низкооплачиваемой, неблагодарной и, если говорить о мелочах, совершенно негламурной, да и к тому же, рисковала жизнью. И всё же, оказавшись там, сложно представить свою жизнь где-то ещё. Это было похоже на токсичные отношения, которые ты знал, что должен положить конец, но не мог.

Она встала и посмотрела на эспрессо-машину Татьяны. Она уже смирилась с очередной бессонной ночью, но вместо того, чтобы приготовить себе кофе,

Выпив кофе, она схватила кардиган, висевший на спинке стула, и натянула его поверх майки, в которой пыталась спать. Она также надела штаны для йоги и кроссовки, затем пошла к лифту и спустилась в вестибюль.

Когда двери лифта открылись, охранник за ночным дежурством, Брайсон, поднял на неё глаза. Было уже поздно, и в здании почти никого не было. Иногда, когда стояла такая тишина, она чувствовала себя старым призраком, бродящим по коридорам заброшенного дома.

«Все еще работаешь?» — спросил Брайсон.

«Пытаюсь», — сказала она, взглянув в окно. Снова пошёл снег, и парковка выглядела пустынной, как ледяное поле. «Одна из тех ночей», — добавила она.

«Хорошо», — сказал он, посмотрев на нее, а затем отвернувшись.

Она вдруг почувствовала себя неловко, болезненно осознавая, что у неё нет причин здесь находиться. В вестибюле напротив был киоск «Старбакс», но он был закрыт на ночь. «Мне что-нибудь доставить?» — спросила она, уверенная, что он сразу всё раскусит.

«Если бы был, я бы позвонил. Ты чего-то ждёшь?»

«Я думала, Пентагон что-то посылает», — жалко солгала она.

Брайсон покачал головой. «Обычно мы мало что от них получаем после десятичасового курьера». Он это знал, и знал, что она тоже это знает. Они оба также знали, что звонка в вестибюль было бы более чем достаточно для подтверждения. Но вот она стоит перед лифтом, как брошенный питомец, которому больше некуда идти. Развернись, сказала она себе. Развернись . Развернись и убирайся отсюда к чертям, жалкая идиотка. Ей оставалось лишь нажать кнопку, вызвать лифт и сбежать, но вместо этого, по какой-то не поддающейся никакой логике причине, она обнаружила, что идёт к столу Брайсона. Он, казалось, был так же удивлён, как и она, и выпрямился на стуле, когда она подошла.

«Что ты смотришь?» — спросила она, кивнув на мобильный телефон, который он прислонил к клавиатуре компьютера.

«Да ничего, правда», — сказал он. «Какой-нибудь комедийный выпуск. Только боссу не говори».

Она махнула рукой, потом почувствовала себя глупо, это была явно шутка, и сказала:

«Все хорошо?»

Он пожал плечами. «Лучше, чем всю ночь пялиться на стены».

Она рассмеялась — слишком агрессивно, как гиена, — а затем обнаружила, что опирается на стол, грудь выдвинута вперед, соски видны сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань.

её майка была похожа на две виноградины на одном из тех блинчиков на завтрак, которые выглядят как лицо. «Мне знакомо это чувство», — сказала она.

Он посмотрел на неё, словно собирался что-то сказать, но слова не сорвались с его губ. Секунда прошла в молчании, затем ещё одна, и она только начала паниковать, когда он спас их обоих.

«Слишком долгое пребывание здесь может на вас сказаться».

Это было худшее, что он мог сказать, невольное признание того, насколько отчаянным был этот визит. В кобуре на бедре у него висел пистолет, и она представила, как схватит его, засунет в рот и избавит их обоих от этих страданий. «Абсолютно», — сказала она.

«Когда я только начал работать по ночам, — сказал он, — я думал, что сойду с ума».

«Для меня, возможно, уже слишком поздно», — сказала Лорел, позволяя кардигану соскользнуть с плеча. Взгляд Брайсона тут же упал на её грудь. Он спохватился, но не раньше, чем она его поймала.

Вот кем она стала, подумала она, — навязываясь бедному охраннику, который едва отработал свою смену. На что она надеялась? На быструю возню в чулане уборщицы с вёдрами, швабрами и бутылками отбеливателя? Самое печальное, что ответ был «да».

Именно это она и искала — и если Брайсон не был намного невиннее, чем выглядел, он это знал. Так в чём же задержка? На его пальце не было кольца. Это не означало, что он к ней не привязан, но начало было хорошее. Была ли у него девушка? Или он её просто не хотел? Был ли комедийный выпуск в его приложении Netflix более привлекательным, чем её штаны для йоги и обтягивающая майка?

«Было что-то еще?» — спросил он.

Она почти почувствовала, как её тело сдувается. Вот и всё. Тридцать лет, а она даже не смогла оторвать этого папу от терминала. Он же был на дежурстве, ради всего святого. ЦРУ, по сути, платило ему за это. Она начала отчаянно обдумывать план побега, когда почувствовала вибрацию телефона в кармане.

Она вытащила его и разблокировала экран. Это был сигнал со спутника Keyhole, который она установила на доме Рота. Она открыла оповещение.

Движение человека обнаружено в бассейне.

Система сделала снимок. Она открыла его и разглядела бирюзовый прямоугольник воды. Больше она ничего не увидела.

Она посмотрела на Брайсона и виновато пожала плечами, словно это будет для него огромным разочарованием. «Мне пора бежать», — сказала она.

Она поспешила обратно к лифту, вошла и несколько раз нажала кнопку, пытаясь быстрее закрыть двери. Добравшись до своего стола, она включила запись с камер видеонаблюдения и увеличила изображение бассейна.

«Привет», – сказала она себе, увидев фигуру. Она протёрла глаза и увеличила изображение. Если она не ошибалась, это был сам Рот. Он стоял прямо у бассейна, в сером халате и таких же тапочках, и, казалось, смотрел в воду. От его рта взад-вперёд струился крошечный красный уголёк, и она почти чувствовала запах сигарного дыма.

Его охрана была неподалёку, две машины у главных ворот, и она пролистала их журналы. Ничего необычного. Последняя запись была о том, как Рот кричал на них, чтобы они перестали топтать его кусты. Она перевела камеру на них, затем обратно на Рота. Казалось, беспокоиться было не о чем, просто Рот прогуливался, словно пародист Хью Хефнера. Она уже собиралась выйти из системы, когда он, словно понимая, что за ним наблюдают, взглянул на небо. Спутник, через который она наблюдала за ним, был оснащён почти безупречным 94-дюймовым зеркалом, способным разрешать изображения с дифракцией всего 0,05 арсека. Это было похоже на наблюдение с трёх метров над его головой. Когда он поднял взгляд, она почувствовала, как по её спине пробежала дрожь, как будто он только что посмотрел прямо на неё. Конечно, он этого не сделал, спутник находился в двухстах пятидесяти километрах над ним, но у нее все равно было такое чувство, будто ее застукали за подглядыванием через замочную скважину в двери его ванной.

Она уже навела курсор на кнопку закрытия трансляции, но что-то помешало ей нажать. Она наблюдала, с каждой секундой всё больше ощущая себя вуайеристом, как Рот докуривает сигару и швыряет окурок в траву. Затем, почти незаметно, он оглянулся через плечо. Почудилось ли ей, подумала она, или он просто убедился, что за ним не наблюдает один из охранников? Возможно, Брайсон прав, и она действительно сходит с ума. Наклонившись так далеко вперёд, что её лицо оказалось всего в пяти сантиметрах от экрана, она увеличила изображение настолько, насколько позволяло разрешение спутника, и наблюдала, как Рот подошёл к кустам у бассейна, потянулся к растениям и что-то поднял.

Он сделал снимок и запустил процесс оптимизации разрешения с помощью ИИ. Мгновение спустя начал появляться чёткий крупный план, по одному ряду пикселей за раз. Это был коричневый конверт, который он подобрал — обычный конверт из манильской бумаги, такой продаётся в любом канцелярском магазине страны. Он не мог пролежать там долго, учитывая погоду, которая стояла.

«Что у нас тут?» — спросила она себя, пока Рот засовывал конверт под халат и возвращался в дом. У неё была возможность шпионить внутри дома: в каждой комнате были камеры, но доступ к любой из них автоматически вызывал уведомление Рота. Это была единственная уступка, которую ЦРУ сделало в отношении его личной жизни. Она не хотела этого делать, поэтому вместо этого взяла телефон и позвонила единственному человеку, которому этот конверт был так же любопытен, как и ей. «Татьяна, это я», — сказала она, когда трубка поднялась.

«Лорел?» — спросила Татьяна. «Который час?» В её голосе слышалось что-то не слишком обрадованное звонку.

«Я тебя разбудил?»

«Ты…» — сказала Татьяна, а затем добавила: «Я была занята одним делом».

«Ох», — сказала Лорел, поморщившись. — «Извини».

«Что такое? Зачем ты звонишь?»

«Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал».

«Что-то, что не может ждать, я полагаю».

«Вы полагаете, что правы».

Лорел услышала на заднем плане мужской голос: «Всё хорошо, дорогая».

Татьяна обратилась к нему, и Лорел подумал, что, возможно, она подчеркивает свой русский акцент чуть сильнее обычного: «Это просто моя работа».

«Если так будет лучше…» — сказала Лорел, но Татьяна перебила ее.

«Не волнуйся, — сказала она. — Мы всё равно уже закончили».

«Эй», — запротестовал мужчина, но его голос уже звучал слабее.

Лорел представила Татьяну где-нибудь в отеле или, может быть, в квартире этого мужчины, в пылу ссоры натягивающей на себя одежду, разбросанную по всей комнате. Она сказала: «Мне нужно, чтобы ты навестила нашего общего друга».

OceanofPDF.com

30

Риттер провел Клару и Ланса на нижний уровень станции, и они сели в один из трамваев.

«Куда мы едем?» — спросила Клара, садясь в вагон, но Риттер проигнорировал вопрос.

«Нам нужно сесть отдельно», — сказал Лэнс, что они и сделали: Лэнс в передней части вагона, Клара у дверей посередине, а Риттер чуть дальше, чтобы он мог видеть их обоих. Трамвай был почти пуст, и Клара внимательно следила за всеми, кто садился. Её место было обращено к проходу, и она оглянулась на Риттера. Он отвёл взгляд. В первом вагоне Лэнс неподвижно сидел спиной к ним обоим.

За окном проносились улицы, покидая центр города. Она изо всех сил старалась не теряться, но это было трудно, учитывая её незнание города. Насколько она могла судить, они направлялись на запад, и чем дальше они продвигались, тем более промышленным и запущенным становился район. Прошло пятнадцать минут, прежде чем Риттер встал и пошёл по проходу к ней. Он молча прошёл мимо неё и подождал у входных дверей рядом с тем местом, где сидел Лэнс. Когда трамвай остановился, все вышли.

«Что это за место?» — спросила Клара, глядя на пустынную платформу.

Они стояли у неприметной трамвайной остановки на окраине города. Рядом проходила крупная транспортная артерия, и их отделял от проезжающего транспорта прозрачный плексигласовый барьер. Легковые и грузовые автомобили проносились по дороге, обрызгивая барьер коричневой кашей. Над дорогой висела табличка, указывающая направление на парк «Сказка» и Советский район. Ни то, ни другое ничего не значило.

её. Через дорогу из утреннего тумана поднимались огромные жилые дома.

«Мы ждем еще один трамвай», — сказал Риттер.

Они стояли на расстоянии нескольких футов друг от друга, единственные трое пассажиров на станции. Лэнс нарушил молчание, спросив: «Откуда вы знали, что мы будем на вокзале?»

Риттер взглянул на него и сказал: «Какое это имеет значение?»

«Это важно», — сказал Лэнс.

«Не вижу смысла сейчас говорить», — сказал Риттер. «Откуда я знал, где ты будешь, не имеет значения».

«Это не так уж и важно, — сказала Клара. — Он пытается понять, насколько мы скомпрометированы, чтобы нам всем не надавали по задницам».

Риттер посмотрел на неё, она знала, что он понимает её точку зрения, но он упрямо отказывался говорить. Она повернулась к Лэнсу. Выражение его лица было не лучше.

«Было бы неплохо, если бы вы оба немного расслабились», — сказала она. «Не обязательно, чтобы всё превращалось в спарринг».

«Это была записная книжка Волги, да?» — сказал Ланс, и Клара подумала, что он мог бы сказать это с меньшим самодовольством в голосе.

Риттер закурил сигарету, и когда через минуту подъехал трамвай, выбросил её, даже не выкурив. Они сели в вагоны в той же последовательности, что и раньше. Вторая поездка оказалась короче первой и привела их в обветшалую промышленную зону. Они были не просто единственными пассажирами в трамвае, казалось, они были единственными людьми во всём районе. Улицы были безлюдны. Тротуары пусты. Водитель их запомнит, подумала она. Они его не видели, он находился в закрытом отсеке в передней части трамвая, но ей показалось, что там установлена камера, зеркало или что-то в этом роде.

Они вышли из трамвая на краю огромного бетонного пространства, которое, похоже, когда-то было частью кирпичного завода. Здесь лежали огромные штабеля битых блоков, а трамвайные пути, врезанные в бетонное покрытие, тянулись прямо к дверям крупнейших складов. Все они были заброшены, а вокруг них двор был ограждён ржавой сеткой-рабицей.

«Выглядит нехорошо», — сказала Клара, плотнее запахивая пальто на плечах, когда порыв ветра пронёсся сквозь снег. «Мы здесь как лёгкие утки. Мы открыты со всех сторон».

Лэнс кивнул, оглядывая двор так, словно боялся, что вот-вот появится тигр. «Отличное место для засады, я бы сказал».

Риттер закурил еще одну сигарету, а затем направился в сторону ближайшего склада, как будто не слышал их возражений.

Клара повернулась к Лэнсу. Они постояли, глядя друг на друга, а затем Лэнс сказал: «К чёрту этого парня!» и последовал за ним во двор. Несмотря на все опасения, они преодолели расстояние до склада, не попав под снайперскую пулю и, уж тем более, не попав под натиск тигра.

«Что внутри?» — спросила Клара, когда они добрались до склада.

Вместо ответа Риттер навалился всем весом на огромную раздвижную дверь и толкнул её. Дверь была тугой, но в конце концов сдвинулась. Внутри стоял белый фургон Ford Transit. Судя по всему, на нём давно не ездили, а лобовое стекло покрывал слой пыли.

Риттер бросил Лансу ключ. «Поведёшь», — сказал он и, повернувшись к Кларе,

«Сядьте рядом с ним».

«Куда мы идем?» — спросил Лэнс.

Риттер кивнул в сторону дальнего конца двора, где открытые ворота вели на участок улицы, выглядевший ещё более заброшенным, чем то, что они видели до сих пор. Вдоль улицы тянулись старые фабрики и склады, и каким-то образом сквозь трещины в бетоне проросли сорняки.

Их голые ветви тянулись из-под снега, словно пальцы скелетов.

«Что там внизу?» — спросила Клара.

«Вот увидишь».

«Посмотрим?» — сказал Лэнс.

«Послушай, — сказал Риттер, — всё как ты и сказал. Если бы я хотел устроить на тебя засаду, этот двор был бы для этого самым подходящим местом».

«Вы несправедливы, — сказала Клара. — Вы ожидаете, что мы будем слепо вам доверять, но сами ничего нам не даёте?»

«О», — сказал Риттер, приподняв бровь, — «я собираюсь дать тебе кое-что».

"Что?"

«Увидишь», — сказал он, и она беззвучно произнесла эти слова, пока он их произносил.

Она собиралась с ним поспорить, но Лэнс уже отпер фургон и садился за руль. «Давайте едем дальше», — сказал Риттер, обходя его сзади.

Клара подавила свое раздражение и села в фургон рядом с Лэнсом.

Когда Риттер появился сзади, просунув голову в щель,

между их сиденьями она протянула руку и ударила по сигарете, которая была у него во рту, сломав ее пополам и отправив пепел и угольки ему на ноги.

Он собирался что-то сказать, но Лэнс повернул ключ зажигания, и двигатель фургона явно не завёлся. Двигатель заскулил и заглох, и Лэнс снова повернулся к Риттеру. «Это аккумулятор», — сказал он.

«Просто холодно», — сказал Риттер. «Попробуй ещё раз».

Лэнс попробовал ещё несколько раз, но безуспешно. «Сейчас зальёт», — сказал он, но едва он это произнес, двигатель яростно завёлся, валя чёрным дымом из выхлопной трубы и завибрировав так же энергично, как старая стиральная машина, включающая отжим. Он нажал на газ, и двигатель бешено заревел.

«Пошли», — сказал Риттер.

Лэнс выехал со склада и повернул направо к воротам.

«Это недалеко, — сказал Риттер. — Четвёртый завод за забором».

Лэнс проехал по двору, и когда они проехали ворота, Риттер сказал: «Вон тот, внизу. Коричневый. Припаркуйся рядом с дверью».

Лэнс проехал по улице и остановился возле двери, резко дернув за ручной тормоз.

«Заглушите двигатель», — сказал Риттер.

«Боюсь, это никогда больше не повторится».

«Как хочешь», — сказал Риттер, затем подошел к задней части фургона и вышел.

Клара посмотрела на Лэнса. «Давай оставим его здесь», — сказала она, и в её словах слышалась лишь полушутка.

Лэнс улыбнулся – впервые за всё это время она видела его таким, – затем открыл дверь и вышел. Он не выключил двигатель. Она последовала за ним на тротуар, который выглядел так, будто по нему били отбойным молотком, а затем они оба последовали за Риттером к ржавой стальной двери сбоку завода. Дверь была сделана из цельной стали, и Клара уже собиралась спросить Риттера, как он собирается через неё пройти, когда он легонько её толкнул. Засовы в замке проржавели насквозь, и дверь открылась с громким скрипом. Она вела в помещение, которое Кларе показалось кабинетом надсмотрщика.

Вошел Лэнс, за ним Клара, и она мысленно закатила глаза, услышав, как Риттер настоял на том, чтобы быть третьим. В кабинете царил беспорядок: старые столы, шкафы и перевернутые стулья. Повсюду были разбросаны потрепанные бумаги. Стена напротив состояла из десятков оконных стекол, почти непрозрачных от грязи и пыли, и Клара подошла…

Подошёл к нему и посмотрел наружу. Окна выходили на заводской цех, расположенный примерно на два метра ниже уровня офиса. Оборудование было снято, но на бетонном полу, где когда-то стояло оборудование, всё ещё виднелись стальные кронштейны.

«Что здесь было сделано?» — спросила Клара.

«Судовые винты, турбины, двигатели, — сказал Риттер, — но все это было вытащено из эксплуатации много лет назад».

Они последовали за ним из офиса и спустились по металлической лестнице на заводской этаж. Спустившись вниз, они обнаружили ещё одну стальную дверь, ведущую сквозь стену из шлакоблоков в помещение прямо под офисом.

«Только не говори мне, что ты нас туда проведешь», — сказала Клара, глядя на Лэнса.

«Ладно, не скажу», — сказал Риттер, вставляя маленький ключ в замочную скважину. Замок со стуком открылся, и дверь распахнулась. За ними оказалась комната, погруженная в полную темноту.

«Мы туда не пойдем», — сказала Клара.

Риттер пожал плечами. «Никто тебя не заставит», — сказал он, шагнув вперёд.

Лэнс протянул руку и остановил его. «Я первый», — сказал он, входя в комнату перед Риттером.

Риттер вошёл следом за ним, и с громким жужжанием зажёгся электрический свет. Это был не обычный светильник, а с красной лампочкой, похожей на те, что используют фотографы для проявки плёнки. Клара остановилась у двери и заглянула внутрь. Глаза не сразу привыкли к свету, но вонь ударила в нос сразу же. Пахло химикатами и чем-то, что, как ей показалось, уксусом. «Что это?» — спросила она, закрыв лицо рукой.

Ответил Лэнс: «Проявитель плёнки».

Она подождала, пока не смогла разглядеть контуры комнаты, прежде чем войти вслед за ними. В центре стояли несколько чертежных столов, поставленных под углом для рисования, а рядом с ними – несколько плоских рабочих столов. На столах стояли пластиковые подносы, похожие на маленькие тазы, и жидкость, содержащаяся в них, похоже, и была источником запаха. Над столами была натянута верёвка, натянутая с одной стороны комнаты до другой, словно бельевая верёвка. На ней висело несколько листов бумаги.

«Пожалуйста, скажите мне, что это конец нашего путешествия», — сказала она.

«Вот оно», — сказал Риттер, подойдя к одному из столов и выдвинув ящик.

«Спокойно», — сказал Лэнс, потянувшись за пистолетом.

Риттер остановился, показал Лэнсу руки, затем, очень медленно, открыл неглубокий ящик для документов. В нём лежало несколько чёрно-белых фотографий размером двенадцать на шесть дюймов.

«Что это?» — спросил Лэнс.

«Позвольте мне начать с того, что негативы плёнки висят на веревках позади меня, — сказал Риттер. — Это плёнка Kodak Tri-X, и я использовал D-76».

проявитель и базовый фиксирующий химикат Ilford».

«Я начинаю думать, что тебя следовало бы назвать загадчиком, а не решателем», — сказала Клара.

«Он говорит, — сказал Лэнс, — что негативы можно изучить и доказать, что они не были подделаны».

«Верно, — сказал Риттер. — Изображения были впечатаны в негативы в момент съёмки. Что бы мы ни обсуждали дальше, никто не может утверждать, что эти фотографии были отредактированы после».

«Итак, давайте посмотрим на них», — сказала Клара.

«Если вы посмотрите на это, — сказал Риттер, — вы окажетесь в той же лодке, что и я».

«А что это за лодка?» — спросила Клара.

«Лодка, на которой погибли Волга и Выльготский».

«Давайте посмотрим на них», — сказал Лэнс.

«Не говори, что не спрашивал», — сказал Риттер, протягивая Кларе фотографии. Она посмотрела на первую. Похоже, её снимали через окно, возможно, издалека, но использовался зум-объектив, и фокус был кристально чётким. На ней были изображены двое мужчин, стоящих в офисе: один спиной к окну, другой лицом к нему. Мужчину, стоявшего спиной к окну, опознать не удалось, но тот, с кем он разговаривал, был хорошо виден.

Он был пожилым, красивым, одетым в сшитый на заказ костюм.

Она посмотрела на следующую фотографию. Тот же офис, тот же ракурс, но мужчины сменили позиции. На ней снова был отчётливо виден мужчина в костюме.

Мужчина, с которым он был, не попал в кадр. На предыдущем снимке он частично закрывал вид на комнату, и теперь она могла разглядеть больше деталей кабинета. Он был довольно обычным. Компьютер и телефон на столе. Судя по тому, что она видела по обстановке, он явно русский.

Она перелистнула фотографию и остановилась. Её рот открылся.

«Что это?» — спросил Лэнс.

Она посмотрела на Риттера с понимающим выражением лица, затем, не произнеся ни слова, протянула фотографию Лэнсу.

Лэнс взглянул на него и отреагировал так же, как и она.

«Узнаете его?» — спросил Риттер.

«Осип Шипенко», — сказала Клара. Она передала оставшиеся фотографии Лансу. «Это ты сделал?» — спросила она Риттера.

Риттер покачал головой. «Нет. Мне прислали негативы. Я провёл несколько тестов, но в Лэнгли могут провести свои, если захотят. Насколько я могу судить, эти фотографии настоящие».

«Кто их послал?» — спросила Клара.

Риттер пожал плечами.

«О Боже!» — вдруг воскликнул Лэнс.

Клара посмотрела на него и была потрясена, увидев выражение его лица. Он выглядел так, будто только что увидел привидение. «Лэнс! Что случилось?»

Он смотрел на самую первую фотографию, которую она видела. На той, где был мужчина в костюме.

«Как это возможно?» — пробормотал он.

Она повернулась к Риттеру, на лице которого было то же самодовольное выражение, что и раньше, только на этот раз умноженное в тысячу раз. «Теперь видишь?» — торжествующе воскликнул он. «Теперь понимаешь, почему я не знаю, куда обратиться?»

OceanofPDF.com

31

Рот смотрел на воду бассейна, словно надеясь найти в ней утешение. Но он не нашёл. По правде говоря, он был потрясён. Осипу следовало бы быть осторожнее. Приходя сюда, в свой дом, под таким наблюдением, он уже сам задавался вопросом, не пытается ли Осип навлечь на него беду. Неужели Осип намеренно пытался его запугать? По опыту Рота, страх был одним из инструментов давления, которыми очень искусно пользовались сотрудники ГРУ.

Он знал, где находится конверт, более того, он видел его со своего места. Чудо, что охрана его не заметила. Он взглянул вверх, на спутники, которые, как он знал, следили за территорией, затем через плечо на освещённый прожекторами дом.

«К чёрту всё», — пробормотал он, отбрасывая сигару. Он подошёл к растениям, схватил конверт с земли, сунул его в карман халата и пошёл обратно к дому.

Он вошёл на кухню и плотно закрыл за собой дверь патио. Ранее он поставил на проигрыватель пластинку Кэта Стивенса, но музыка стихла, и он слышал треск иглы о восковую пластинку. Он прошёл в гостиную, перевернул пластинку и налил себе скотч. Вздохнув, он оглядел комнату. Охранники почти ничего не трогали во время обыска, но он видел, что они здесь были. На белом мраморном полу в коридоре виднелись царапины, а кто-то перевернул уголок персидского ковра восьмого века перед камином. Он подошёл и поправил его.

Его нога. Там горел огонь, и он постоял рядом с ним, глядя на пламя, прежде чем взять свой скотч и подойти к дивану.

«Ладно, Осип», – пробормотал он, садясь. Затем, сделав большой глоток скотча, он оторвал верхнюю часть конверта и высыпал содержимое себе на колени. То, что он обнаружил, оказалось коллекцией документов и фотографий – не оригиналов, а наспех сделанных копий. Фотографии были на обычной бумаге для принтера, чернила тёмные и кляксистые. Первая представляла собой уменьшенную версию карты русской армии. Рот немного знал русский и едва мог разобрать названия мест и координатную сетку. Это была версия масштаба 1:5000, достаточно подробная, чтобы показать очертания отдельных зданий и топографические особенности, и, похоже, изображала крупный промышленный объект с доступом к причалу для барж, а также железнодорожным сообщением. В пустом белом поле в углу кто-то от руки написал: «Таганрогский металлургический завод».

Рот прочитал название вслух. Он знал это место, это был один из буквально сотен промышленных объектов по всей России, связанных с военными. Насколько ему было известно, в последнее время он не был связан ни с чем особо интересным.

Он заметил, что кто-то обвёл некоторые здания на карте кругами, и пролистал следующие несколько документов. Это были зернистые чёрно-белые фотографии. На этикетках были от руки написаны координаты, и он понял, что это подробные снимки завода.

На фотографиях были видны дороги, залитые слякотью и талой водой, увядающие растения и деревья, огромные дымовые трубы, извергающие в воздух клубы дыма. Также было видно, что безопасность на заводе была значительно усилена. У въездов стояли доты, сторожевые вышки охраняли сетчатые заборы с колючей проволокой, а между рядами заборов вооружённые солдаты патрулировали кустарник пешком в сопровождении собак.

Он продолжал листать документы. Там была карта региона, на которой были обозначены Таганрог и Ростов-на-Дону. По оценке Рота, завод находился примерно в двадцати милях к западу от города, вдоль побережья.

Среди чистых листов бумаги он нашёл коллекцию фотографий, напечатанных на настоящей фотобумаге. Они были чётче, и на первой он увидел вид с высоты птичьего полёта на длинный грузовой поезд, тянущий, судя по всему, не менее сорока или пятидесяти платформ. Между платформами находились огромные защитные переборки. Казалось, что поезд перевозил…

Военная техника. Следующий кадр был ближе, и он увидел, что поезд перевозил военные грузовики. Он также увидел, что поезд въезжает на объект в Таганроге. Странное место для перевозки техники, подумал он, хотя и не был достаточно хорошо знаком с перемещениями российской техники в регионе, чтобы сделать точный вывод. На следующих нескольких фотографиях было ещё больше того же: вагоны поезда с разных ракурсов, увеличенные кадры грузовиков, которые они везли, и подробные снимки товарной станции в Таганроге.

Затем появилась ещё одна стопка копий документов, и, расшифровав текст, Рот понял, что это спецификации на баллистическую ракету малой дальности «Искандер». Ошибиться было невозможно. На ней было написано совершенно ясно — 9К720 «Искандер». Рот был более чем знаком с этой системой, важным элементом мобильных средств доставки ракет России.

По классификации НАТО он имел обозначение SS-26 Stone.

Он откинулся на диване и сделал большой глоток скотча. Система «Искандер» была не просто объектом насмешек и уже не раз вызывала головную боль во время стратегических совещаний в Пентагоне, на которых он недавно присутствовал. Грузовики на платформах, которые, как он теперь понял, были «Искандерами», были способны запускать и наводить ракеты с исключительной точностью на дальность до трёхсот миль. В зависимости от ракеты, гиперзвуковая скорость до 5 Махов не была исключена. Возможно, они не были столь же точными, как лучшие конкурирующие системы НАТО, но были близки к этому. Вопрос, который больше всего беспокоил Рота и который постоянно поднимался на брифингах в Пентагоне, был темой следующего фото.

Это было увеличенное изображение одной из ракет, перевозимых вместе с «Искандерами». На боку ракеты, нанесенной вручную белой краской по трафарету, было написано 9М723. Он уже видел эту подпись раньше, поэтому тут же встал и направился в свой секретный кабинет. Он потянулся под стол к скрытой кнопке и нажал ее. Раздался щелчок с книжной полки позади него, уставленной старинными томами в кожаных переплетах, и одна из книг слегка выдвинулась вперед. Он потянул за книгу, и вся секция книжной полки выдвинулась вперед и сдвинулась с места, открывая сейф. Доступ к сейфу осуществлялся с помощью старомодного набора кодов, и он повернул диск, чтобы ввести свой код. Дверь открылась, и он достал какие-то файлы.

Он вернулся с папками в гостиную и снова взял фотографию, которую рассматривал. На трафарете было написано 9M723, и он…

Пролистал файл, пока не нашёл его. Согласно досье ЦРУ, основанному на самых достоверных разведданных НАТО, предполагаемая дальность полёта 9М723 составляла 415 километров. Теперь, из спецификации Шипенко, он видел, что фактическая дальность приближалась к 500 километрам. Они также могли развивать скорость до 7 Махов и достигать высоты полёта от пятидесяти до шести километров. Ракеты могли управляться на всех этапах и не были привязаны к традиционной баллистической траектории полёта. Они обладали малозаметностью и могли совершать интенсивные манёвры уклонения при приближении к цели, что крайне затрудняло их перехват системами ПРО. Рот знал, что у нынешней системы ПРО Украины мало шансов перехватить их. Но самое тревожное заключалось в том, что спецификация подтверждала способность 9М723 нести ядерный заряд мощностью до пятидесяти килотонн.

Рот вздохнул, глядя на следующую фотографию. Она была похожа на предыдущую, но на этот раз трафаретный код на борту ракеты был 9М728. Он пролистал спецификации Шипенко, пока не нашёл их. Это была модификация «К» предыдущей ракеты, буква «К».

Название «Крылатая» происходит от русского слова « крылатая ». Ракета была похожа на предыдущую версию, но летала на меньшей высоте и могла огибать рельеф местности. Это означало, что она могла автоматически следовать за долинами, пролетать над холмами и горами, а также совершать ещё более резкие манёвры уклонения. Она также была разработана для несения тактической ядерной боеголовки с полезной нагрузкой до пятидесяти килотонн.

Рот бросил документы и откинулся на спинку дивана. Всё было хуже некуда. Русские готовились к применению тактического ядерного оружия на Украине. Судя по графикам и диаграммам в документах, мощность тактического ядерного оружия составляла от пяти до пятидесяти килотонн. Что касается мощности, то это были не такие уж большие цифры. Стратегические ядерные боеголовки, разработанные как США, так и Советским Союзом в годы холодной войны, обычно имели мощность до двадцати пяти тысяч килотонн. Самое мощное оружие, русская «Царь-бомба», испытанная Советами над островом Северный в 1961 году, имела мощность пятьдесят тысяч килотонн. По сравнению с пятьюдесятью тысячами пятьдесят звучало не так уж много. Пять – жалкая цифра. Но эти цифры могли быть обманчивыми. Бомбы, сброшенные Соединёнными Штатами на Хиросиму и Нагасаки, «Малыш» и «Толстяк», были в диапазоне от пяти до пятидесяти. Взрыв, уничтоживший большую часть центра Бейрута всего за несколько лет

Предыдущий взрыв был эквивалентен всего одной мегатонне. Если бы Россия применила это тактическое ядерное оружие, это изменило бы всё. Это не только сыграло бы решающую роль в войне против Украины, но и позволило бы ядерной тьме вырваться на свободу из ящика, в котором она успешно хранилась с 1945 года.

Трудно было представить, как украинцы продолжат борьбу перед лицом тактического ядерного оружия. Их боевые подразделения не только окажутся беззащитными перед ним, но и Молотов неоднократно демонстрировал свою готовность, даже рвение, атаковать гражданские цели. Ключевая инфраструктура, жилые районы, целые районы городов – всё это было бы под угрозой. Украинцы были храбры, они успешно отражали натиск российских войск. Во многих отношениях они побеждали. Но ни одна страна, по крайней мере со времён Японии в конце Второй мировой войны, не была вынуждена отражать ядерное нападение. Рот не считал, что украинцы выдержат гораздо лучше, чем император Хирохито.

Картина, нарисованная документами в конверте, была ясна.

Президент Молотов перебрасывал огромное количество техники, включая пусковые установки «Искандер» и тактическое ядерное оружие, в зону досягаемости фронтовых линий на Украине.

Рот осушил стакан и встал, чтобы наполнить его. К последней странице спецификаций был прикреплён внутренний досье ГРУ. Он был напечатан на тонкой блестящей бумаге, напоминающей старую факсовую, и Рот заметил, что кто-то потрудился сделать перевод на английский на обороте шариковой ручкой.

Руководитель операции: Валерия Смирнова

Ведущий на перехвате: Роман Газзаев

Цель перехвата: предполагаемый агент ЦРУ Юрий Волга. Статус цели: мертв.

Рот прочитал эти слова и повторил про себя имя Юрия Волги. Он почувствовал укол вины. Это было одно из имён, которые он назвал Шипенко. Оказалось, именно Волга изначально собрал все эти данные, нашёл фотографии и обнаружил, что ядерное оружие перевозят на фронт. Информация могла бы попасть на стол Лорел, если бы её заранее не перехватил Шипенко.

Жаль Юрия Волги, подумал Рот. Пластинка Кэта Стивенса достигла конца поля и снова крутилась в зачёте. Он встал, чтобы перевернуть её, когда почувствовал вибрацию телефона в кармане. Он…

Взглянув на экран, он увидел сообщение от службы безопасности у ворот. Он ответил: «Что сейчас?», даже не пытаясь скрыть нетерпение. «Уже за полночь».

«Знаю, сэр», — сказал агент. «Простите за звонок…»

«Что-то случилось?»

«Нет, не совсем, сэр. Не о чем беспокоиться…»

«Тогда выкладывайте, ради Бога».

«Это звонок, сэр. Она не примет отказа».

«Звонок?»

«Она говорит, что работает с тобой».

«Лорел?»

«Нет, сэр. Другой. Русский».