Реванш у смерти

16 Первый второй кан

(Огни)

Ал кивком пригласил Беарна наверх.

Через пять минут мы суетились возле Стеллы в гостевых апартаментах, почти точной копии выделенных мне. Только поменьше.

Ледяной постелил на кровать полиэтилен, Беарн бережно уложил туда пострадавшую. Лицо и тело ее выглядело сплошным синяком, из-за размазавшейся крови, понять — как много ран, и насколько они глубоки, не представлялось возможным. Правое веко затекло, вокруг расползлись фиолетовые разводы, словно щупальца осьминога протянувшиеся к уху и шее.

Ал предельно осторожно срезал ошметки футболки с тела людоедки. В некоторых местах ткань прилипла к ссадинам. Отрывать вампир не стал, кивком предложив верберу отнести Стеллу в ванную. Прежде чем погрузить девушку в теплую воду, медведь насыпал туда марганцовки. Розоватая жидкость окрасилась в грязно-бордовый, пока Беарн обмывал беглянку. Она так и не пришла в сознание. И слава богу! С подобными увечьями болевой шок заработать не долго.

Я приготовила крепкий раствор марганцовки, Ал убрал с лежанки полиэтилен, заменив чистой белоснежной простынкой. Любопытно, но клыки у вампира ничуть не удлинились. При таком-то обилии кровищи! Местные ледяные не могут пить канов? Иных объяснений на ум не шло. Подключаться к информационному полю желания не возникало — еще не переварила ужасающую экзекуцию людоедов.

Беарн вновь уложил Стеллу на кровать — осторожно, нежно. Медведь заметно осунулся и потемнел, черты лица заострились, ожесточились… Щеки запали, под карими глазами пролегли синюшные круги… Жесткая линия губ вытянулась, кустистые брови сошлись на переносице.

Вербер очень дорожил Стеллой — это ясно читалось в его ауре, за километр излучающей тревогу, вину и сильнейшее беспокойство.

— Что думаешь? — голос Беарна осип, взгляд уперся в серьезное лицо Ала.

Ледяной присел на пол возле пострадавшей и замер. Обнюхивал? Слушал сердце? Дыхание? Не знаю… Мы с медведем старались не мешать. Несколько минут вампир хранил тишину. Беззвучие нагнетало напряжение. Казалось еще немного и от вербера можно будет аккумуляторы заряжать.

— Выкарабкается, — выдохнул Ал.

Медведь сделал то же. Воздух вырвался из его могучей груди со звуком, напоминающим шум ветра в больших трубах.

— Сначала надо обработать раны, — по-деловому произнес ледяной. В четыре руки они с Беарном промакивали рваные участки плоти людоедки обеззараживающим раствором.

— Аааа… антибиотики не нужны? — пришла в голову мысль.

— У канов иммунитет такой, что ни одна бактерия не возьмет. Регенерация послабее, — пояснял Ал, не останавливаясь ни на минуту. — А хуже всего переломы обеих ключиц и бедер. Во время обращения они испытывают максимальную нагрузку…

Вербер еще раз тяжело выдохнул. Дальше поняла сама. Теперь каждый переход в звериную ипостась будет приносить людоедке адские страдания. По крайней мере, несколько лет точно. Уродись Стелла человеком, пришлось бы накладывать гипс, а может и в больницу лечь. Для кана сращение переломов — дело недели-двух.

— Таз цел и то хорошо, — кивнул ледяной.

— Знали, мрази, как бить, чтобы не умерла от внутреннего кровотечения, — проревел медведь. Шерсть на загривке встала дыбом… Клыки обнажились и засверкали в свете пирамид-люстр.

Вербер ссутулился, набычился — теперь по-настоящему устрашал. Но не пугал так, как вождь людоедов. Не знаю в чем тут дело. От Беарна исходила спокойная мощь. Даже когда свирепствовал, хотелось скорее утешить, чем держаться подальше. С каном все с точностью до наоборот. Достаточно посмотреть на него и овладевало единственное желание — бежать. Сломя голову. Не думая. Не оглядываясь.

— Я сам, — сосредоточенно выдал Ал и вербер отошел к изголовью кровати, гигантскими ручищами сжав деревянный остов так, что тот затрещал.

Так! А я то чего? Приготовила марганцовку и почиваю на лаврах? Считанная история издевательства над Стеллой настолько выбила из колеи, что нормально соображать не получалось.

Принялась латать тело девушки через ауру. Медленный, но эффективный метод лечения. Ты словно бы проектируешь слепок здоровых тканей, хранящийся в памяти биополя, на больные. Энергетика делает свое дело.

Вампир ловко, как заправский хирург, накладывал швы, повязки — все нашлось у него в аптечке. Я же делала что умею, стараясь не утонуть в жалости к пострадавшей. Неспешно, последовательно, прошлась по каждому ушибу, по каждой сломанной косточке, по каждой ране. Влила побольше своей энергии — аура аджагар сама по себе целебна, полезна для здоровья.

Стелла застонала и… очнулась. Разлепила одутловатые веки, жадно втянула воздух, истошно закричала — нечеловеческий рык, переходящий в стон взорвал тишину. Я аж вздрогнула. Вот черт! Переборщила! Слишком много сил влила в безжизненный мозг, вот он и заработал на полную катушку.

Не успела попенять себе за неосторожность, Беарн могучими руками зафиксировал пострадавшую, чтобы не дергалась. Ал схватил с прикроватной тумбочки заранее приготовленный шприц и вонзил в руку Стеллы таким быстрым движением, что я едва уловила.

Прозрачная жидкость перекочевала в вену несчастной, тело расслабилось, искаженное гримасой страдания лицо умиротворилось — наказанная заснула.

— Не думал, что она так быстро очнется, — удивился ледяной, но встретившись со мной взглядом понимающе кивнул. — Не переживай, ты многое сделала. Я уже ощущаю, как она поправляется.

— Спасибо, — Беарн легонько пихнул в бок — пролетела метр с лишним, во время ухватившись за дверную ручку. Вербер виновато пожал плечами. На эмоциях могучий сверх не рассчитал силу. Улыбнулась в знак того, что не обижена.

— Ты устала, — озаботился Ал. — Иди, поспи, мы почти закончили. Дальше сами.

Предложение было как нельзя кстати.

Ноги подкашивались, голова чугунная, казалось, прислонюсь к стене и тут же отключусь.

На полном автопилоте дошла до своей комнаты, приняла горячий душ, еле ворочаясь под мощными струями, вытащила из гардероба первый попавшийся спортивный костюм, темно-зеленый, на три размера больше требуемого. Надела, забралась в постель и отключилась.

Провалилась в глубокий сон.

…

Грезы посетили тревожные… но запомнились плохо. Такое происходило и раньше, но чаще прекрасно воспроизводила случившееся в царстве Морфея. Обрывки остались и сейчас. Чудища, догонявшие в темных коридорах. Невиданные существа, обитавшие там и почему-то искавшие моей помощи. Диковинные деревья с человеческими руками вместо сучьев. Застывшие как изваяния, при моем приближении они начинали тянуться навстречу, шевеля белесыми пальцами с синюшными ногтями…

В ужасе шарахнулась, упала в пропасть… Долго летела, самой себе напоминая Кэрроловскую Алису…

Раз — и я среди огромной пустоши, заросшей репейником и бурьяном…

Было что-то еще. Обрывки. Загадочные встречные в капюшонах, с горящими четырьмя глазами. Двумя на обычном месте и еще двумя там, где должен быть рот.

Темнота… надвигавшаяся, пожиравшая окружающий мир, оставлявшая за собой лишь выжженную пустыню.

Пробуждение было резким и неприятным, как и сами грезы.

Со всех сторон обрушился страшный гул. Клетки вибрировали, мышцы грозили лопнуть, органы — оторваться и начать бродить по телу, зубы с противным скрежетом стучали друг о друга…

Звук нарастал и вскоре превратился в грохот, от которого вселенная сотрясалась будто от яростного урагана.

Сильнее…

Воздух колыхался, дрожал, облепляя кожу влажными испарениями…

Яркий свет ударил в лицо, вынудив зажмуриться. Чужое солнце пробивалось сквозь узкую щель в портьерах, разрезав комнату длинной белесой полосой.

Утро.

Во входную дверь барабанили с такой силой, что казалось странным — как она еще на месте. Громыхание оборвалось. Суматошно покинув постель, надела кеды на босу ногу и побежала в холл. Внизу никого. Только за входной дверью слышались мужские голоса. Звонкий, высокий — Ала, басистый и грудной — Беарна и еще один… Я узнала бы его из тысяч. Бархатистый и даже не грудной, скорее утробный. Холод вонзился в тело подобно миллионам жалящих пчел. Сердце зашлось от стука, а легкие заработали так, точно я марафонец, подходящий к финишу.

Дремучий, первобытный страх заставил замереть посреди холла, пригвоздил к месту. Пошевелиться… издать хотя бы стон… даже на это не хватало сил. Градины пота выступили на теле, потекли по шее и спине.

Бежать! Бежать! Бежать!

Ноги не слушались, словно вросли в пол, руки повисли безвольными плетьми.

Дверь распахнулась от гулкого удара.

Трое сверхов уставились на меня. Ал с нарочито оптимистичным, позитивным выражением лица. Беарн, ободряюще подмигнувший… Тарелл… вождь канов.

Свободная белая футболка не скрывала его звериной мощи. Растянутые синие джинсы, на размер больше положенного, висели на округлых бедрах лишь благодаря ремню с массивной пряжкой.

Немая сцена длилась несколько минут. Мышцы окаменели, дернуться и то не выходило. Тарелл… затрудняюсь подобрать слова, описывающие его взгляд, без тени смущения бродящий по телу. Чувствовала себя… голой! Абсолютно нагой, как Афродита, вышедшая из морской пены.

Загадочные, непонятные и противоположные эмоции заставляли желать съежиться и выпрямиться одновременно. Выставить грудь, на которой блестящие черные зрачки кана задержались на несколько минут, и заслонить руками. В мимике Тарелла сквозило что-то бесстыдное, по-дикому, по-животному бесстыдное и пугающее. В тоже время, мелькало… восхищение, с каким гигантский лев взирает на свою самку… Ленивое, поощряющее, гордое. Ноги и руки одеревенели… Челюсти свело, зубы неприятно заскрежетали, скулы заныли.

— Хм… — Тарелл перевел взгляд на Ала, на Беарна. — Меняю Стеллу на нее! — бесцеремонно ткнул в меня пальцем, — Можете забрать сучку со всеми потрохами… И делать что хотите. А ее отдайте.

Господи! Провалиться бы сейчас под землю! Нет, рвануть в свой мир! А что, это план! Может уже в силах создать портал? Размечталась! Большую часть накопленной за сутки энергии отдала Стелле. Попробовать вызвать своих? Сейчас! Куратор четко предупредил — на этом клоне Земли слишком много сверхъестественного — минутный контакт с нашати истощит сильнее попытки сотворить путь домой. Мысли суетливо метались от одной глупейшей идеи к другой, а тело по-прежнему не слушалось. Тарелл загипнотизировал, парализовал, лишил воли и самообладания.

— Не мечтай, мразь людоедская! — выплюнул Ал, — Убирайся с нашей территории, пока не вызвал братьев, полицию и еще черт знает кого!

Кан усмехнулся как ленивый хищник перед более мелким, но голосистым противником. Беарн зарычал, обнажив зубы-конусы, ледяной оскалился, Тарелл и бровью не повел.

— По закону она моя! — проревел, штампуя каждое слово. — Вы знаете это!

— А еще знаем, что случилось с Пралларом… — с издевкой отчеканил вампир.

Тарелл на минуту замолчал, нахмурив кустистые черные брови. Окатил меня взглядом, от которого румянец залил щеки, уши пылали, хотелось прикрыться занавеской… ну хоть чем-то… и одновременно раздеться догола…

— Твоя взяла, — выпалил кан, — Это дело племени! Разберусь сам. Ни один проклятый человечишка или медведь, — Тарелл и Беарн обменялись взорами, от которых и Ледовитый Океан бы вскипел, — не коснутся соплеменника! Сам вершу правосудие! Виновный будет наказан! Но по нашим законам!

— Это не моя проблема, — Ал выглядел хозяином положения — на губах довольная ухмылка, пожалуй, немного злая, глаза победоносно сверкают, руки в боки, ноги на ширине плеч. — Убирайся и я ничего не скажу властям. А уж раскроют они дело или нет, плевать.

Тарелл резко развернулся и медленно зашагал прочь. В каждом движении сквозила кошачья грация, необычная для такого грузного существа. Не оборачиваясь, достиг высокой каменной ограды, небрежно толкнул ладонью массивную железную дверь. Та жалобно скрипнула и распахнулась, глухо ударившись о забор и неприятно задребежжав.

Вышел вон и дверь с грохотом захлопнулась.