Реванш у смерти

7 Светозарный Аннарис

(Ната)

— Ната! Этьен! На выезд!

Вот черт! Сегодня точно не мой день! Вообще-то погони и расследования — любимейшая часть работы. Ловля человекоживности — веселая, азартная, помогает держаться в форме, развивать хитрость и смекалку. Но не за час же до конца смены, когда чувствуешь себя выжатым лимоном и ждешь не дождешься шанса хоть немного перевести дух!

К тому же дежурство выдалось поистине адским. Пять истеричных подопечных, одна жалоба на ледяного. В таких случаях за делом следят все: пресса, телевидение, вампироманы… Неустанно путаются под ногами, чуть ли не каждый день пытают — какие новости.

Не понимаю я повального увлечения ледяными. Ну, ладно, генты — эти любого обдурят, прикинутся ангелами, вообще, подозреваю, ангелов с них-то и писали. Ну, ладно, медведи или каны — есть в них что-то… эдакая животная притягательность. Очень на любителя, однако работает… Но, ради бога, объясните мне — чего хорошего в ходячих трупах? Пускай даже медики дурят нам голову: мол, вампиры не мертвяки, а существа, застрявшие между жизнью и смертью. Сердце не бьется? Зато сосуды пульсируют! Ни один орган не работает? Зато постоянно курсируют туда-сюда внутри тела, спрашивается только зачем… Живчики прямо!

Да, самые древние не только в ночном сне не нуждаются, но и вольготно разгуливают по солнцу, по примеру легендарного Дракулы. Вот и использовали бы клыкастиков для круглосуточных работ — была бы хоть какая-то реальная польза государству и обществу! Да, те, кому за триста, уже не прячутся от светила часов с трех дня. Да, почти все вампиры красавцы писаные — создатели придирчиво выбирали, кого обратить. Тут не как с обычными детьми, где не знаешь — какие гены возобладают, в кого уродится любимое чадо. Ледяные словно в дорогом магазине — глядят на витрину и решают — достаточно великолепен потенциальный отпрыск или поискать кого получше. Понять вампиров не сложно — вдруг замухрышка не уйдет в «самостоятельное плавание» и придется любоваться на образину столетья. Не у всех же нервы железные и характер стальной.

Бытует расхожее мнение, якобы ледяные в постели неутомимы и вытворяют такое, о чем другим народам и не снилось. Тут ничего не скажу — слава всем богам, проверять не доводилось! Но, поверьте личному опыту — вампиры самые жестокие, хладнокровные и бессовестные убийцы, каких встречала за долгие годы борьбы с душегубами всех мастей и рас. Перейди им дорогу — смерть будет скорой, страшной и, вероятно, очень кровавой.

Надеюсь, хоть не по их туши нелегкая понесет нас в конце смены!

Взбудораженная повторной командой «на выезд!», уныло побрела из кабинета в вестибюль, где ожидал Этьен. Еще раз закон подлости в действии. Порой сидишь весь день, деть себя некуда и никаких происшествий, требующих вмешательства полицейских нашего уровня. Иногда же, вот как сегодня, не успеваешь разделаться с одним, случается другое, а ты уже на третье опаздываешь. Словно преступная братия сверхов нарочно сговорилась, чтобы свести участок с ума.

Бренд Томессин, начальник отделения — невысокий брюнет лет тридцати пяти на вид, а на самом деле, давно отпраздновавший столетний юбилей, широким жестом направил нас к служебному входу. Туда, где огромная полицейская парковка.

— Есть, сэр! — радостно выпалил Этьен и рванул к тяжелой свинцовой двери, будто только об этом весь день и мечтал.

Верберы неутомимы! Не знаю, как нужно нагрузить напарника, чтобы устал настолько, что не обрадовался очередному выезду. Меня хватило лишь на то, чтобы понуро зашагать следом.

— Ната?! — возмутился Бренд.

— Есть сэр, — обернулась, проворчав под нос, стараясь не встречаться с темно-карими глазами начальника, и поспешила скрыться за дверью.

Этьен уже заводил наш огромный черный полицейский джип, на котором недавно поменял колеса. Теперь они такие высоченные, что запрыгнуть в машину — целая проблема. Зато смотришь на всех как на тараканов, копошащихся у ног.

— Зря ты так с Брендом, — неодобрительно проворчал вербер.

Даже удивительно! Абсолютно все сверхи отделения, включая тех, кто с молоком матери впитал пренебрежительное, если не презрительное отношение к людям, искренне уважали и любили смертного руководителя.

Не мешали этому ни его лопоухость, ни легкая картавость, ни простоватая внешность деревенского рубахи-парня. Нос картошкой, густые брови, сросшиеся у переносицы, небольшие глаза и губы, которым не помешал бы чуток утонченности, широченные ладони, будто созданные копать картошку. Человеку с такими задатками, надо обладать поистине выдающимися профессиональными качествами, чтобы возглавить участок, вроде нашего или хорошими связями не только среди людей, но и среди верхушек других рас. Справедливости ради, последних случаев в полиции сверхов — единицы. Томессин получил пост заслуженно. Он и, впрямь хороший начальник. Никогда не придирался без надобности, ко всем относился ровно и любые проблемы решал внутри участка. Ни разу на моей памяти, капитан Томессин не допустил даже обсуждения подчиненных в других отделениях. Не говоря о том, чтобы в служебном расследовании, каких случалось немало — сверхи часто жалуются на превышение власти — участвовали чужаки. К тому же, в отличие от многих коллег, засидевшихся на месте, заплывших и обрюзгших, оставался в прекрасной форме и усиленно тренировался.

Немудрено, что при небольшом росте, капитан полиции сверхов неизменно привлекал внимание женщин подтянутой фигурой и рельефными мускулами. Сам начальник мало интересовался прекрасным полом. Двадцать лет назад потерял любимую жену — половинкам полицейских нашего подразделения гентский эликсир не выдают. Для смертной женщины она и так прожила долго.

Я не могла от души не восхищаться, тем, как Бренд ухаживал за любимой. По-прежнему молодой, сильный, атлетически сложенный, а она постарела, ослабела и выглядела скорее бабушкой капитана, чем супругой. Однако, на все корпоративы начальник приходил под руку с женой. И, будь я проклята, если не обращался с ней, как с королевой! Наверное, только ради такой любви и стоит выходить замуж.

— Эй, Ната! — низкий, грудной голос Этьена вернул в реальность. Верберы говорят как рычат, а когда, действительно, рычат непривычным и слабым духом только и остается, что срочно менять одежду. — По рации сообщили — едем за тремя лисами, предположительно ограбившими ювелирную лавку.

Опять! Лисы, крадущие украшения! Это также плоско и старо, как моя детская фотография и также пошло, как шутки о стриптизершах. Банда грабителей-оборотней сбежала от обычной полиции и теперь недотепы преследовали их, а нас отправили подсобить. Вот так всегда, когда за дело берутся дилетанты, возомнившие, будто полиция сверхов зря получает повышенную зарплату!

Фишка в том, что лисы обычно невысоки, в лучшем случае с человека и очень изящно сложены: что мужчины, что женщины. Кажущаяся тщедушность позволяет им частенько оставлять простых стражей порядка с носом. На самом деле, рыжики — мы дали им такую кличку — ну очень сильны. Легко заваливают смертного. Худощавы лишь из-за жилистости. Схватите лису за руку и почувствуете стальные мышцы, какие люди годами тренировок не накачают.

Мало того, засранцы жутко шустрые. Прежде, чем ловить рыжика сначала наработай отличную растяжку и паркуру обучись. Лисы, убегая от преследователя, выделывают такие трюки и кульбиты на крышах, трубах, пожарных лестницах, авто и прочих попадающихся по дороге препятствиях, хоть фэнтези-саги снимай. Однажды рыжая, удирая от нас с Этьеном, забралась на крышу небоскреба… по подоконникам открытых окон! До сих пор не понимаю, как ей это удалось.

Кстати, лисы вовсе не рыжие на самом-то деле. Когда обращаются — да. В человеческом же обличье — каштановой или песочной масти, очень редко жгуче-черные. Еще и поэтому легко теряются в толпе.

По рации без конца передавали — куда двигаются подозреваемые. Минут двадцать погони и прояснилось — рыжики рвутся к лесополосе.

Там для оборотня затеряться не проблема — обычный человек вряд ли увидит разницу между ним в образе лисы и обычным зверьем. У нас глаз наметанный — не обманешь! Начнем с того, что рыжики немного крупнее, массивней обычной местной лисы килограмм под сорок. Не удивительно — обращается-то человек, а вес тела и мышечный объем никуда не денешь. Это только в сказках был бугай, а стал муравьем… Кроме того, оборотней выдают глаза. Сложно объяснить… надо видеть, привыкнуть… ощутить нутром. Хотя, возможно, все дело в интуиции. Но глаза у рыжиков в звериной ипостаси… осмысленные, наполненные ехидцей, нелицеприятным мнением о нас, полиции сверхов.

Этьен посмотрел на меня, и получив обреченный кивок, направил авто в сторону нужного леска.

….

(Огни)

Большой красный грузовик, аккуратный и новенький, будто игрушечный оказался удобным и невероятно вместительным. Мне выделили спальную полку, на которой легко уместились бы две Огни, застеленную мягким матрасом и пуховой подушкой размером с три моих, домашних. Вовремя! Обессилев от перехода, долгой дороги и пережитого потрясения я даже сидеть была не в состоянии. С удовольствием свернулась калачиком, закутавшись в шерстяной плед, обнаруженный на полочке над удобным ложем.

Гент уселся у окна, грациозно опершись локтем на ручку дверцы. Полуоборот его головы позволял разглядеть длиннющие светлые ресницы, загнутые вверх. Беарн взгромоздился за руль, Альвилль устроился на краю моей лежанки. Поначалу соседство ледяного, время от времени одаривающего быстрым взглядом, тревожило и будоражило. Даже, когда вампир пытался улыбаться или проявлять дружелюбие, в его мимике сквозило нечто хищное, дикое, животное. Глаза Альвилля напоминали два изумруда — потрясающе чистые, сияющие, но… безжизненные. Хотя, он же — немертвый, какие еще у них могут быть глаза? Вблизи создавалось ощущение «стеклянного взгляда», когда существо уставилось сквозь тебя.

Пару раз, заметив мою реакцию, Альвилль ободряюще подмигнул. На фоне ровных зубов, удлиненные клыки обращали на себя внимание. В отличие от верберовских, они больше напоминали волчьи — не конусы, скорее сабли. Угрозы от ледяного не исходило, изменившийся прикус не пугал, но близость неприятно щекотала нервы. Объяснить ощущения не получалось — на сознательном уровне Ал даже нравился — приятный, вежливый, привлекательный, в конце концов. Но шестое чувство вопило о негативе. Не об опасности, ни о лжи, ни о дурных намерениях, а именно о негативе.

Я постаралась отвлечься на густую гриву Беарна, уходящую в ворот клетчатой рубашки. Интересно, растительность у него вдоль всего позвоночника? За созерцанием мохнатого затылка медведя, нервозность быстро улеглась. Монотонность движения по ровному шоссе, без кочек и рытвин усыпила меня.

…

Ветки деревьев кружевным полотном простирались внизу. Я летела, расправив огромные крылья. Длинные усы развевались по сторонам, совершенно не мешая. Когтистые лапы, прижатые к животу, представлялись верхом совершенства.

Один-два взмаха крыльями — и цель достигнута. Взгляд приковало озерцо, похожее на драгоценный кристалл в зеленой оправе леса.

Устремляюсь вниз, к земле, выставив ноги… э-э-э… лапы.

Мягкая трава хрустит под когтями, словно скомканный лист бумаги. Неспешно подхожу к кромке воды — поверхность гладкая как стекло, окрашенное в ультрамариновый цвет. Коричневая россыпь камушков на дне ничуть не мешает полностью оценить отражение.

Карие глаза сильно посветлели, ну прямо осколки топаза. Корона рогов венчает слегка удлиненную морду ящера. Золотой аджагара прекрасен. Расправляю гигантские крылья, любуясь синими перепонками, в солнечных лучах прозрачными, словно тончайшая вуаль.

— Огни? Огни? — холодные брызги мурашками бегут по коже. Будто кто-то нарочно плеснул на меня студеной водой.

— Огни?

Озеро. Лес. Аджагара. Видение покрывается густым серым туманом. Поглощается тьмой, подобно случайно залитому грязной водой акварельному наброску. Мгла расползается, цепкими щупальцами захватывая все вокруг.

— Огни!

Удивленно открываю глаза и пару минут нервно моргаю, судорожно пытаясь сообразить — где я и что происходит. Память неохотно возвращает события последних часов…

Из приоткрытой двери грузовика четко видно, что красная громадина припаркована на обочине дороги, а вокруг — такая знакомая суета мегаполиса. Небоскребы в стиле хай-тек, сверкающие тонированными стеклами, будто тысячами гигантских черных очков. Улицы, вымощенные серой плиткой с замысловатым розовым орнаментом. Кафе, источающие на всю улицу ароматы, от которых желудок сжимается в тугой узел и текут слюнки. Витрины магазинов с замершими в неестественно-угловатых позах манекенами, похожими на мимов.

Боже! Как все знакомо и незнакомо одновременно. Интуитивное отторжение чужого города заставило сердце предательски екнуть. Даже воздух здесь другой, не родной! Высокая сочная трава на ухоженных газонах какая-то не наша… Ясное небо с пуховыми перинами облаков не веселит душу.

— Ты чего? — Альвилль застыл внизу, возле открытой дверцы машины, рядом с Беарном.

Не в силах оторваться от созерцания мегаполиса, оставила вопрос без ответа.

Солнце еще не село. Хотя сумерки стальной дымкой легли на оживленные улицы. Пестроте здешних прохожих оставалось лишь удивляться. Сверхи и люди сновали туда-сюда, будто так и надо. Разумеется, так и надо. В этом мире.

Здесь было на кого поглазеть! Юркие оборотни лисы, с острыми, угловатыми чертами лица шустро лавировали в толпе. Каны и верберы шагали величаво, расправив богатырские плечи, выпятив грудь, будто демонстрировали собственную мощь. Волки ступали спокойно, пружинисто, размеренно. Рядом со смертными — великаны, рядом с канами и верберами — карлики. Так сказать — все познается в сравнении. Изредка мелькали генты и ледяные. Первые на фоне остальных рас и впрямь напоминали ангелов, сошедших с небес, вторые — красивых и опасных демонов.

Генты? Я посмотрела на Беарна и Альвилля. Где Стеллер? Он, что уже ушел?

— Эй, ты, весельчак! Пугаешь девушку! — раскатисто проревел вербер и ткнул локтем воздух справа от себя.

— Поду-у-умаешь, цаца! Пусть радуется, что от кана спасли! Вот уж кто не церемонился бы, — фыркнул невидимый гент и медленно появился из воздуха, рядом с медведем.

— Ты не особо рассуждай! — недобро оскалился в его сторону ледяной. — Мы и тебя прихватили из жалости!

Стеллер фыркнул громче и, задрав красивый нос, процедил:

— Вы прихватили меня за вознаграждение отца!

— Не смеши мои пятки! — прервал гента Беарн, по примеру друга грозно сверкнув клыками, — За такое вознаграждение я бы даже с постели не встал. Мы тебя просто пожалели. И вообще — наша гостья заскучала, — вербер многозначительно кивнул в мою сторону.

Из диалога сверхов я не поняла ни слова, поэтому просто выжидала.

Закончив сверлить Стеллера уничтожающим взглядом, Альвилль протянул мне руку. Опершись о его ладонь, непривычно крепкую и холодную, выпрыгнула из кабины грузовика на городскую мостовую.

— Добро пожаловать в Аннарис! — произнес ледяной, все еще удерживая мои пальцы.

— Спасибо, — близость Ала действовала магически, иначе не скажешь. Сердце тревожно билось, по позвоночнику струился холодный родник, заставляя ежиться, ладони и ступни покрылись липкой испариной.

Что же это такое?

Ни страшен, ни угрожающ, ни уродлив, совсем наоборот, а острое чувство неприятия пронзало до мурашек. Словно по телу носилась орда красных муравьев и непрерывно кусала. Бр-р-р… Не люблю, когда собственные ощущения ставят в тупик.