Ревизор: возвращение в СССР 16

Глава 18

г. Москва

На следующий день в семь утра мы все были уже на ногах. Женщины наводили марафет, а я готовил завтрак. Восьми ещё не было, как заявился Костян. В коричневом вельветовом костюме в мелкий рубчик, явно импортном, в белой рубашке и развязанным галстуком в руках. Женщины все были заняты, а ему нужно было галстук завязать. Пришлось самому заняться его галстуком. Попробовал на нем завязать, и привычный алгоритм сбился. На другом человеке никогда раньше не завязывал. Ничего, выход тут же нашел. Завязал его сначала на себе, потом снял и передал ему.

– Кофе? – предложил я, видя, что он сильно нервничает. Костян охотно кивнул.

– Мне кажется, я так и не смог уснуть сегодня, – пожаловался он.

– Что, страшно? – улыбнулся я. – Что тебя больше всего беспокоит?

– У меня такая квартира… Холостяцкая. Жене тяжело будет привыкнуть. Она совсем в других условиях жить привыкла.

– Это всё очень быстро изменится. Она быстро твою квартиру обживёт, шторы повесит и всякого барахла натащит. Поверь, было бы гораздо хуже, если б она пришла к тебе жить, и обнаружила следы пребывания другой женщины.

– Да? Я об этом не подумал, – нервно усмехнулся Костян, видимо, представив себе эту картину.

– Так что, расслабься, – посоветовал я другу, – переживи этот день, и дальше наслаждайся жизнью с любимой женой. Главное, не спешите детей заводить. А то трудно будет с непривычки. Надо самим, сначала, к самостоятельной жизни привыкнуть и образование получить. Рассчитывать на отечественные резиновые изделия номер два я бы тебе не советовал. Поговори с отцом насчёт импортных резинок, у него такие связи, наверняка, сможет достать.

Глаза новобрачного дважды расширились – когда я сказал, что трудно будет с непривычки, и когда он, видимо, представил, как придет к бате-генералу с просьбой об импортных презервативах. Так и ждал, что он спросит меня – а вам что, разве тоже не с непривычки ребенка рожать после первого курса? А про батю его я погорячился – тот, наверное, внуков ждет, чем раньше, тем лучше, от сына и дочери старого друга-прокурора. Он сыну если и даст презервативы, то вполне может сначала их иголочкой проколоть… Полагая, что генерал МВД всяко внуков и прокормит, и поднимет…

Но Костян воздержался от вопросов. Лишь кивал головой, слушая меня с очень серьёзным видом. Представить себя в роли молодого мужа, по-видимому, он ещё мог, но от роли молодого отца он, чувствуется, ещё очень далёк.

А я о совете не спешить с детьми не жалел. Его Женечка девочка непростая… они хоть бы без детей продержались бы в браке… А если еще ребеночек добавится, все вообще может выйти из-под контроля, уйдя из области здравого смысла…

Накормил его и отпоил кофе. Женщины переживали, что мы на кухне сами хозяйничаем, но я убедил их, что мы вполне справимся, да ещё и их накормим.

Галия заставила меня одеться, потом вспомнила, что свидетельская лента ещё не глажена. Бегали-бегали туда-сюда, еле собрались к девяти. Договорились, что Брагины поедут на такси, а мы с Галиёй за ними следом на своей машине.

Жениха колбасило не по-детски, дрожал весь мелкой дрожью.

– Чего ты переживаешь так? – попытался успокоить я его, пока мы с ним тормозили такси. – Первой брачной ночи опасаешься? Вот, ты представь, что и она так же и, даже, ещё сильнее. Но ты мужик – твоя задача успокоить жену и… ну и все остальное самому контролировать.

Он только нервно хмыкнул. Посадили в такси его и маму с бабушкой, а сами поехали следом.

У дома Томилиных уже ждал Лев Борисович, Брагин-старший. Он был сама галантность, помог выбраться из машины маме и бабушке Костяна, но потом отошёл в сторонку к нашим парням, которые прилаживали куклу-невесту к бамперу «Чайки».

– О, Паш, а что ты не сказал, что с машиной будешь? – воскликнул Булатов. – У нас лент не хватит.

– Да нет, хватит, – возразил Булатов-старший, – по одной красной и одной белой на каждую машину, и нормально.

Парни накинулись на мою машину, обмотали капот лентами и подоткнули под них какие-то крупные живые ромашки. Пооблетают же все, но им виднее. «Чайка» и ещё два жигуля тоже были в таких же ромашках.

Лев Борисович подошёл к Костяну, дрожавшему мелкой дрожью.

– Ну, сын, пора, – проговорил он, взяв его за плечи и заглянув в глаза.

– Так, мужики, по коням! – скомандовал Булатов. – Паш, ты свидетель, давай вперёд.

– Какой этаж? – спросил я, прикидывая, стоит ли ехать на лифте. А то, по закону подлости, застрянем и в ЗАГС опоздаем.

– Третий, – ответил жених.

– Пешком пойдём, – решил я. – За мной!

Но не тут-то было. Только мы вошли в подъезд, оказалось, что он весь оплетен паутиной из лент. Заметив, что к стенам ленты были просто приклеены пластырем, прикинул, что снести всю эту преграду не стоит, вообще, ничего. Но, похоже, от нас ждали не этого.

– Так, и что мы должны сделать? – крикнул я наверх.

– Пройти, – послышался с лестницы сверху девичий голос.

– И всё? – уточнил я.

– Распутать паутину, собрать ее в моток, пройти и всё, – спустилась на пару ступеней маленькая симпатичная девушка с такой же лентой «свидетель», как у меня.

– Понятно, – огляделся я. – Парни, ищите конец ленты.

– Вон он! – показал Лёха Сандалов.

Мы быстро оторвали его от стены и стали сматывать ленту в клубок, отрывая от стен и отвязывая от дверных ручек и перил. Это, конечно, заняло у нас некоторое время, но не больше пяти минут. Смотав всю их паутину в большой колобок, я вручил его свидетельнице и собрался идти дальше. Но она показала мне на обведенные мелом и пронумерованные следы.

– Это по ним, что ли, пройти надо? – усмехнулся было я простоте задания и стал искать след с номером один. И только тут до меня дошло, что девчонки пронумеровали следы не по порядку, а хаотично, как им в голову взбрело.

– Так, парни, идём последовательно, – скомандовал я. – Сразу все не лезем, а то будем мешаться друг другу. Где первый след?

Ираклий забрался по перилам повыше и указывал мне, куда делать следующий шаг. Так он провёл нас всех, а затем быстро пропрыгал по ступеням в нужном порядке сам. Не прошло и десяти минут, а мы уже были на втором этаже.

– Что дальше? – спросил я, улыбаясь, свидетельницу.

Ну а что – квест, как он есть. Прикольно…

Тут сверху спустилась типа цыганка. Ну а по лицу – исконная жительница Рязани.

– А, молодой красивый, позолоти ручку, – потребовала она, невероятно фальшивя. – Расскажу, как невесту найти.

Насыпал ей горсть мелочи.

– Что это? – обиженно посмотрела она на меня, – это вы так нашу невесту оценили?

– Это мы залог дали, – отбоярился я. – За обещанную информацию, а не за невесту. Так, где её искать?

– Сначала позолоти ручку, – настаивала мнимая цыганка.

Пришлось дать ей рубль. Она спрятала его и отвернулась.

– А информация! – потребовал я.

– Сколько денег, столько и информации! – стояла она посреди лестницы, отвернувшись и скрестив руки на груди.

– Это мошенничество, гражданочка! – крикнул я. – Парни, хватай её!

Она завизжала на весь подъезд и побежала наверх, мы за ней. На третьем этаже все квартиры были украшены лентами, голубками, и другими фигурками, сделанными из бумаги.

– Не понял, – остановился в растерянности я. – И куда нам? Костян! В какой квартире Женя живёт?

– В этой, – показал жених.

– И что дальше, девушки? – спросил я свидетельницу и цыганку.

– Угадайте, где невеста, – хихикнула цыганка.

– А что там угадывать? – вышел вперёд Костян и позвонил в дверь к Томилиным.

– Дверь надо открыть! – погрозила ему пальчиком свидетельница. – Расскажи нам стихотворение или песню спой. Могут друзья сделать это за тебя. Свидетель, например.

– Ладно, слушайте, – вышел я вперёд. – Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, то как зверь она завоет, то заплачет как дитя. Хватит?

– Ещё! – строго посмотрела на меня «цыганка».

– Спой мне песню, как синица тихо за морем жила, спой мне песню, как девица за водой поутру шла.

Брагин ещё раз нажал на звонок.

– Евгения! Мы в ЗАГС опоздаем! – заорал он.

– Иду, иду, – услышали мы писклявый, и явно неженский голос.

Дверь открылась и к нам вышел крупный мужик в тапках, завёрнутый в простыню, с нелепой а ля фатой из оконной тюли и с ярко-красным румянцем, намалёванным помадой.

Брагин-старший чуть по лестнице не покатился от смеха.

– Юрий Викторович, – растерялся Костян, глядя на будущего тестя, – а Женя дома?

Тот из последних сил сохраняя серьёзный вид, сделал приглашающий жест и мы все ринулись обшаривать квартиру в поисках невесты. Но её не было. Зато в большой комнате был накрыт шведский стол, а Женькина мама и ещё какие-то тётушки быстро всем раздали бокалы с шампанским.

– Марина Геннадьевна, – ошарашенно спросил её Костян, получив свой бокал и махнув его разом, – где Женя?

– Не знаю, – улыбаясь во всё лицо, заявила она.

– Не расслабляемся! – крикнул я. – Свидетельница где? Что нам дальше делать? Где невеста?

– Может, в соседней квартире? – невинно улыбаясь, пожала она плечами. – Вы же сами решили сюда сначала войти.

– Так, Костян! – заорал я, перекрикивая смех и разговоры. – Она в любой квартире на этаже может быть!

Мы высыпали опять на лестничную клетку. Костян выбрал наугад ближайшую к лифту дверь.

– Выкуп! – встала перед дверью «цыганка».

Ираклий вышел вперёд.

– Петь я не умею. Стихи не знаю. Разойдитесь все.

Он уперся руками в пол, потом встал на руки, а затем остался стоять на одной руке, балансируя второй. Ловко!

– Достаточно? – просипел он снизу.

– Вполне, – смилостивилась и приняла выкуп «цыганка».

Костян позвонил в дверь.

Она сразу открылась и нас пропустили внутрь. Там в большой комнате тоже был накрыт фуршетный стол, а посреди комнаты стояла невеста, как положено, вся в белом и полностью покрытая плотной фатой.

Костян было успокоился. А мне показалось, что это слишком просто для мероприятия такого масштаба, когда чуть не весь подъезд в выкупе невесты участвует. Должен однозначно быть еще какой-то подвох…

– Проверь, кто там, – подсказал я другу.

– Нельзя! Нельзя до свадьбы, – запротестовала свидетельница.

– Сто пудов, это не Женька! – закричал я, перекрикивая смех и шутки гостей, уже получивших очередные бокалы с шампанским.

«Цыганка» со свидетельницей встали живой стеной и не дали нам заглянуть под фату.

– Ты что, не видишь, что это она? – вышла вперёд «цыганка», уперев руки в бока.

– Не вижу, – заразился моими сомнениями Костян.

– Ты должен точно сказать, твоя это невеста или нет, не заглядывая под фату.

– Это ещё одно испытание, – зашептал я Костяну в ухо. – Щекочи её, по смеху поймёшь.

Он кивнул и смело ринулся в бой. Мнимая невеста завизжала от неожиданности и захохотала в голос.

– Это не она! – радостно объявил Костян.

С «невесты» сняли фату, и пышную юбку, это оказалась совсем не та девчонка, это, во-первых. А во-вторых, она была одета и накрашена как Пеппи длинный чулок. Она начала прикалываться над Костяном, что сначала он не понял, что она не Женя.

Её быстренько взяли в кольцо наши парни, уж очень у неё образ получился озорной. Эти косички, торчащие в разные стороны, веснушки нарисованные, юбочка коротенькая и чулки разного цвета.

Мы с Костяном осмотрели эту квартиру, невесты не обнаружили.

– Парни, идем дальше! – крикнул я. – Не расслабляйтесь. Невесты у нас до сих пор нет!

Осталось две квартиры с голубками.

– Не спеши, Костя, подумай, – подсказывал Брагин-старший, когда мы вышли обратно к лифту. – Время уже поджимает, смотри, не ошибись.

– Не нагнетайте, – одёрнул его я, улыбнувшись. – Успеем.

– Слушай, что тебе сердце подсказывает! – подсказала свидетельница.

Костян сосредоточенно думал и выбрал, наконец, последнюю дверь на этаже. Хотел уже протянуть руку к звонку, как «цыганка» опять встала перед ним.

– Выкуп!

– А только парням можно? – спросила Света Костенко.

Женькины девчонки посовещались и решили разрешить девчонкам тоже участвовать.

Романович, Слонова и Костенко исполнили куплет и припев песни про Таню-Танечку из столовой заводской. Очень прилично спели, к моему удивлению.

Костян тут же позвонил в квартиру. Дверь открылась, и мы ворвались в очередную квартиру всей нашей толпой. Там в большой комнате опять был накрыт фуршетный стол, а в центре комнаты на стульях сидели три накрытых одинаковыми покрывалами фигуры.

– Так, – по-деловому осмотрелся Костян, видно было, что он пообвык уже, – трогать руками можно?

– Нет! – хором взвизгнули Женькины девчонки. – Угадывай! Что тебе сердце подсказывает?

– Блин, – тихо выругался он.

– Давай, сынок, я в тебя верю! – пробасил уже переодевшийся будущий тесть.

– Смотри на ноги, – подсказал я другу.

– Они все босиком, – вопросительно посмотрел он на меня.

Хотелось у него спросить: ты что, никогда голые Женькины ноги не видел? Но вовремя одумался. Похоже, не видел!

Выбор был не очевидный и мы пришли к выводу, что надо рисковать, а то уже время начинает поджимать. Девчонки слишком раздули это мероприятие.

Костян оглядев всех присутствующих, как бы ища поддержки, и указал на центральную фигуру.

– Эта? – переспросила свидетельница. – Точно?

– Точно! – сильно нервничая, ответил Брагин-младший.

Фигура тут же встала и сбросила с себя покрывало под общий хохот! Тётка лет тридцати, размалёванная, с начесом, страшная, как атомная война. Запрыгала по комнате с криками «Ура, меня замуж берут!».

У Костяна руки опустились.

– Давайте остальных проверим! – предложил я.

– Э, нет, нет, – вышла вперёд эта невеста с начёсом. – Только за деньги!

Она выцыганила у нас рублей десять и разрешила снять только одно покрывало. Мы выбирали как в казино. Наконец, сняли покрывало, это оказалась не Женя, а ещё одна её подруга. Ну Костян дает… два выстрела из трех – мимо мишени! Впрочем, чему удивляться, если это договорная свадьба, по сути… Наконец, мы выкупили право снять последнее покрывало. Уже за двадцатку.

Слава богу, хоть это оказалась наша невеста. Правда, когда с неё сняли покрывало, она сидела с жутко недовольным видом, скрестив руки на груди. Костян бросился к ней, обрадованный.

– Я уж думала, так и буду сидеть всю свадьбу, – проворчала она.

– Ура, товарищи! – провозгласил я. – Невеста у нас, можно ехать!

А сам расстроился. Эх, пару дней только и побыла милой девушкой. Кто же в день своей свадьбы с такой миной жениха встречает?

– Куда ехать? – спросила Женька и приподняла платье, показывая босые ноги.

– Блин! – простонали мы хором с Брагиным. – Отдайте туфли! Ироды! – заорал я. – Время!

– В кроссовках поедешь! – решил Костян. – Юбка длинная, не видно будет.

– Чего? Какие кроссовки? – ошарашенно уставилась на него Женька. – Выкупайте мне туфли!

Ещё минут десять и рублей двадцать, собранных по всем студенческим карманам, ушло на туфли, которые оказались в соседней квартире. Наконец, мы вышли из подъезда на улицу под любопытные взгляды соседей. Кинули конфеты собравшимся сорванцам из всех подъездов, их оказалась целая толпа, каникулы, все же, не факт, что всем досталось…

Пока спускались к машинам, растрогался. Надо же, какие соседи в подъезде дружные. Столько квартир охотно включилось во всю эту свадебную эпопею…

Невесту с подружками посадили в «Чайку», а в машину к нам с Галиёй сели мама и бабушка Костяна и ещё какая-то тётенька. Часть гостей сразу поехала в ресторан проконтролировать там всё. Часть гостей, включая наших парней, отправилась в ЗАГС своим ходом, не дожидаясь, пока все остальные по машинам рассядутся. Наконец, кортеж из пяти машин тронулся. Одна, добавившаяся у Женькиного подъезда, не была украшена лентами, но моргала аварийкой, как и все остальные машины в колонне. Ехали медленно. Настолько, что те, кто ехал своим ходом, приехали позднее нас всего минут на десять-пятнадцать.

Народу в ЗАГСе было много. Это, даже, оказался не простой ЗАГС, а целый дворец бракосочетаний. Регистрация поставлена на поток, поэтому так важно не опаздывать. Мы стояли на улице, чтобы не тесниться в помещении. Костя, Женя, я, Галия и свидетельница прошли внутрь на разведку, Брагин-старший пошёл с нами. Выяснили, где надо отметиться, что мы прибыли, сдали паспорта наших молодых для оформления свидетельства и уселись ждать своей очереди. Вернее, как уселись? Сидячие места нашлись только для девчонок. Вскоре подтянулись все родители, и подошёл Ираклий, узнать, на какой мы тут стадии. При этом он так по-хозяйски обнял свидетельницу за талию, что у меня глаза на лоб полезли. Еще больше я удивился, увидев, что она благосклонно улыбается ему в ответ на такую вольность.

Но не успел я обдумать увиденное, как вышла сотрудница, и, дежурно улыбаясь, пригласила нас в торжественный зал. Хорошо, Ираклий был рядом и метнулся за нашими, которые так и стояли на улице.

Фотограф выстроил нас друг за другом и попросил заходить в зал не спеша. Первыми запустили молодых под марш Мендельсона, который заиграл живой квартет, пристроившийся в уголочке. За молодыми шли мы со свидетельницей, за нами в непосредственной близости как-то оказались Ираклий и Галия. Затем вошли родители и родня. Музыка стихла, и регистратор набрала в грудь воздуха, собираясь толкать свою привычную речь про ячейку советского общества. Но когда она увидела целую толпу народа, которая начала набиваться в зал, то кивнула квартету и опять заиграл марш.

В руках у одной из подружек невесты разглядел маленький букетик. Не иначе, невеста будет бросать его подружкам. А традиция-то распространяется потихоньку.

Нас пощёлкали с разных ракурсов, пока регистратор торжественно произносила общие слова. И вот наступил момент обмена кольцами.

Женька надела Костяну кольцо легко, а у Кости что-то пошло не так. Женька, даже, охнула, как бы он ей палец не вывихнул от избытка чувств.

– Ну, что тут у вас, – подошёл я к ним.

– Кольцо на перчатку не налазит, – чуть не плача, проговорила Женя.

– Снимай перчатку, – велел я.

– Но…

– Снимай.

М-да... Все пальцы и ладонь в малиновых пятнах от незаживших мозолей. От одного их вида боль почувствовал.

– Мама дорогая, – прошептала Галия.

А свидетельница зажала рот рукой, как будто первый раз это видит. Что за подружка такая? Женька расстроилась…

– Ничего страшного, – строго сказал я. – Поверни ладонь так к фотографу, чтоб ничего лишнего в кадр не попало. Костян, давай.

Женьке стало больно в какой-то момент, она аж губу закусила и зажмурилась. Фотографии испортила. Теперь будет в свадебном альбоме с гримасой боли на лице в самый ответственный момент окольцевания.

– И перчатку сверху надевай, – подсказал я.

– Так кольца ж не видно будет, – возразила было Женя.

– Ничего, мы все знаем, что оно там. Да, товарищи? – оглядел я собравшихся.

У некоторых видок был очень смущённый, особенно, у наших стройотрядовцев, которые прикалывались над Женькиными белыми перчатками. Кожа, похоже, на руках очень нежная, та еще из нее работяга… Впервые в жизни что-то начать делать своими руками, и сразу попасть на стройку… М-да…

– Объявляю вас мужем и женой! Новобрачные, можете поздравить друг друга! – перехватила у меня обратно инициативу регистратор.

Вместо того, чтобы поцеловать свою молодую жену, растерявшийся Костян протянул Женьке руку, а та с готовностью пожала её под общий хохот. Мы все же заставили их поцеловаться, это их рукопожатие, старательно запечатлённое фотографом, войдёт в историю их семьи, как самое нелепое событие. Оба покраснели, как две свеклы.

– Ну, так дело не пойдёт! – закричал уже подвыпивший прокурор Томилин. – Горько! Горько!

Присутствующие подхватили, и Костяну пришлось ещё раз поцеловать теперь уже жену. Но он отгородил её от гостей спиной.

– Зачёт! – крикнул я.

Все бросились поздравлять молодых, у Женьки сразу оказалась в руках охапка цветов.

– Рит, возьми, пожалуйста, – попросила свидетельницу Женя, оставив себе только маленький букет невесты.

Рита перехватила часть цветов, часть Галие дала. Фотограф засуетился, выстроил нас для группового портрета. Потом мы выходили из зала за новобрачными парами. Он планировал сфотографировать каждую пару. Мы сначала встали со свидетельницей. А Ираклий за нами с моей женой. Но я быстренько поставил его вперёд к Рите, а сам встал с женой.

Вышли на улицу, в машине генерала оказался целый ящик шампанского и бокалы. Нас заметно прибавилось, многие из гостей приехали к ЗАГСу. Бокалов на всех не хватило. Но нас такими пустяками с толку не собьёшь. Раздали бокалы женщинам, а мужчины пили шампанское из горла.

– Как гусары! – разошёлся прокурор Томилин.

А потом стали рассаживаться по машинам, их, кстати, заметно прибавилось, кто-то из гостей тоже был за рулём.

Ираклий, выяснив, в какой ресторан ехать, повёл молодёжь к метро. Новобрачные сели в «Чайку», остальные гости стали распихиваться кто куда. Мы к себе в машину опять взяли маму и бабушку Костяна. Пока я стоял у своей машины, опершись на открытую водительскую дверцу, и ждал, пока все рассядутся и не придётся ли нам взять к себе кого ещё, увидел, как прокурор Томилин садится за руль одной из машин. Точно, он же и в ЗАГС за рулём ехал. А он пьяный или прикидывается? Вряд ли прикидывается, я же сам видел, как он гусара изображал. Скорее всего, реально уже сильно выпивший. Куда же он за руль-то лезет?