Ревизор: возвращение в СССР 26

Глава 15

Москва. Квартира Эль Хажжей.

Аиша собралась на тренировку. Вышла заранее, чтобы ещё заехать в университет и узнать расписание пар на завтра.

Оставшись одни, родители смогли, наконец, откровенно поговорить. А то вчера так утомились, что было не до разговоров.

— Ну, как тебе Москва, дорогая? — начал издалека Насир.

— Красивая, — улыбнулась Медина. — И люди хорошие.

— А как тебе Павел показался? Шурин Фирдауса?

— Умный. Взгляд такой внимательный. Кажется, каждое слово продумывает…

— Может, это тебе показалось так из-за того, что он вынужден был сначала в уме каждую фразу на английский переводить? Хотя, говорит он вполне бегло… А помнишь, Фирдаус говорил, что в Союзе мало кто на иностранных языках бегло говорит?

— Ну, я бы не сказала. У Павла и жена вполне может простыми фразами объясняться. А вообще мне у них понравилось. Квартира обставлена красиво, современно. Не хуже, чем у нас в Ливане.

— Это да, — согласился Насир. — Признаться, я скептически относился к тому восторгу, с которым Тарек отзывался о нём. Но сейчас должен сказать, он меня удивил. Очень интересный собеседник.

— Тарек настолько хорошо о нем отзывается? — удивилась жена.

— Не то слово. Говорит, что идеи этого парня сделают его из миллионера миллиардером! Он как легендарный царь Мидас — за что ни возьмется, все превращается в золото!

Москва. Владыкино.

— Дмитрий Вячеславович, Ильдар Ринатович, на нас люди смотрят, — тихо сказал я, подойдя к ним поближе, и уже в полный голос продолжил: — Пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля, предлагаю сесть всем вместе и спокойно всё обсудить. Есть у вас какое-то большое помещение, где мы все могли бы разместиться?

— Надо это вам… — с очень недовольным видом ответил Рябов, но, судя по тому, что он, зыркнув на Валиева, направился к выходу, с моим предложением он согласился.

Все, растерянно переглядываясь, пошли за ним следом. Откуда-то появились и женщины, правда их было меньше, чем мужчин.

Привел Рябов нас всех в Ленинскую комнату. Мест в небольшом зале не хватило. Несмотря на конфликт в коллективе, мужчины уступали сидячие места женщинам. Лица у всех были напряжённые и настороженные. Валиев и наши ребята встали у самой дальней стены. Рябов пристроился, скрестив руки у подоконника, и начинать собрание своего коллектива явно не собирался.

— Я не понял, а кто будет проводить собрание? — удивлённо огляделся я.

— Вот вы предложили, вы и проводите, — заявил Палыч.

— Инициатива наказуема, — покачал головой я. — Ну, хорошо… Все собрались? Можно начинать?

— Начинай, — хихикнула одна из женщин.

— Товарищи, — слегка прокашлявшись, начал я громко, как обычно выступаю на лекциях. — Со стороны очень заметно, что у вас в коллективе сложилась совершенно нездоровая, если не сказать больше, ситуация. Об этом уже даже, как видите, в Верховном Совете стало известно. Если мы с вами сейчас, на уровне общественности, не найдём выход из сложившегося положения, дальше останется только подключать прокуратуру и проверять соблюдение трудового законодательства. Вам это надо? Думаю, не надо. Так что давайте все вместе быстренько разберёмся, что у вас тут происходит. И первый мой вопрос к вам будет такой: у вас всегда были такие напряжённые отношения в коллективе?

Люди стали переглядываться между собой.

— Да нет… Нормальный у нас был коллектив… Не было раньше такого…

— Хорошо, — перехватил я инициативу в свои руки. — А когда начались первые проблемы во взаимоотношениях?

— На Новый год все уже переругались, — ответил кто-то из мужчин. — Чуть не до драк с бабами доходило…

— Не с бабами! А с женщинами! — возразили ему женские голоса. — Сами вы, мужичье неотёсанное!.. Алкаши всякие будут нас порядочности учить!..

— Стоп! — поднял я вверх раскрытую ладонь. — Сейчас только факты, не нужно оскорблять друг друга. Из-за чего чуть не подрались на новый год?

— Бабы… Женщины… Напели начальству, что Глеб сам аварию устроил, которую мы полдня устраняли, — взял слово один из присутствовавших. — Нам переработку не засчитали.

— Дмитрий Вячеславович, — обратился я к Рябову. — А вы эту информацию проверили как-то, прежде чем принимать такое решение?

— Как я должен был её проверить? Если Зиновьев матом со мной разговаривал? Раз так себя вызывающе ведёт, значит, виноват! На воре и шапка горит!

— Правильно, Дмитрий Вячеславович! — поддакнула ему одна из женщин и победно взглянула на Глеба. — Так ему и надо!

— Ну… Верка! Змеюка! — вырвалось у того.

Кулаки сжаты, зубы стиснуты. А эта Верка смотрит на него, и явно удовольствие получает от всего происходящего.

— Хорошо, — вслух сказал я, но удивился про себя этому факту и спросил ее. — Гражданочка, а вам зачем это всё надо было?

— Да пошутила я, — невинно глядя вокруг с улыбкой на лице, ответила она. — Я же не виновата, что Зиновьев такой псих. Кто ж знал, что он начальника начнёт матами посылать!

— Ты в печёнках уже у всех сидишь, — прошипел на неё Глеб. — Шутница грёбаная!

— Вот! Вы слышали⁈ Вы слышали⁈ — заверещала Верка. — Дмитрий Вячеславович! Что я ему сейчас сделала?

— Попридержи язык, Зиновьев, — отреагировал не очень уверенно Рябов. — С женщиной разговариваешь.

— Где тут женщины? — подхватили мужики. — Гадюки одни… Стервы… Когда они уже желчью своей захлебнуться?

Не знаю, для кого как, а мне сейчас было очевидно провокационное поведение этой Веры. С пол-оборота завела весь коллектив. Может, и Рябов сейчас на это внимание обратит, наконец. Но нет…

— Хватит! — рявкнул Рябов, так и не заметив, кто ему мутит воду прямо у него под носом.

У мужской части коллектива появились на лице едкие ухмылки. А женщины оскорблённо носы вверх вздёрнули. Но обошлось без продолжения упрёков и оскорблений.

— Вот вы, гражданин, — показал я на Глеба, — и вы гражданочка, — показал я на Веру, — Я, конечно, не знаю ничего про вас… но такое ощущение, что вы муж и жена с двадцатилетним стажем семейной жизни…

Коллектив грохнул со смеху.

— Да какие они муж и жена? Они терпеть друг друга не могут.

— От любви до ненависти один шаг, — на автомате ответил я.

Однако Верка довольно улыбалась. А реакция Глеба меня удивила. Он смутился, покраснел, как будто его за руку поймали на горячем.

— Так… Кажется, я всё понял! — сочувственно посмотрел я на него, а в зале повисла напряжённая тишина. До людей тоже начало потихоньку доходить… Все потрясённо переглядывались между собой.

— По-моему, дальше проводить общее собрание нет смысла, — повернулся я к Рябову, мечущего глазами молнии. — Дальше надо с этими двумя отдельно разбираться.

— А с какого… фига, — сам чуть не перешёл на нецензурную брань разъярённый начальник, — отдельно с ними разбираться? Они в свои выяснения нас всех втянули! На всю Москву весь наш коллектив опозорили!

— Ну, вообще-то, справедливо сказано, — вынужден был признать я, глядя на Глеба. — Почему вы сразу не пресекли так называемые «шутки» этой гражданки? Можно же было, просто, один раз за клевету на неё в милицию заявление написать и всё бы на этом и закончилось.

— Да? Она обещала к моей жене пойти рассказать о том, какая у нас с ней любовь до гроба, — с горечью ответил Глеб.

— Слушайте, ну это не ответ, — возразил я ему. — За шантаж надо тоже подавать заявление. И это уже не административка, это уже может и на уголовку потянуть.

— Какая ещё уголовка? — привстала с места Верка с удивлённым видом.

— Замолчи, Антонова! — прикрикнул на неё Рябов. — Я ещё с тобой разберусь!..

— Да пусть её хоть расстреляют, — ответил вполне искренне Зиновьев. — Мне от этого будет не легче, если жена уйдёт.

— А чего вы добивались-то? — спросил я Антонову, припомнив, что Быстрова в отношении меня самого чудила. — Чтобы он из семьи ушёл?

— А хоть бы и так! — сложила она руки на груди с возмущённым видом.

Потрясённый женский ропот пронёсся по залу.

— А почему вы не уволились? — спросил я, повернувшись к Зиновьеву. — Раз уж не готовы обращаться за поддержкой закона?

— Во-первых, эта… Женщина… В любом случае, к моей жене пойти грозилась. А во-вторых, мне только такая сменная работа подходит. У меня мать лежачая. Мы с женой по очереди на смены выходим, она в котельной дежурит, а я здесь.

— Ну, мать досматривать, конечно, надо, — согласился я. — А с другой стороны… Одна жена ушла, другая пришла, — посмотрел я на Антонову. — Вера, как раз, тоже сутки через трое работает, да?

— А я тут причём? — вдруг дала заднюю Антонова, вызвав язвительные насмешки коллег.

— Ну ты, Антонова! — произнёс в сердцах Рябов. — Вот я старый дурак… Таким посмешищем меня перед людьми выставила…

— Да всех нас выставила, — заметил один из электриков.

— Сами дураки… А тебе надо было сразу нам всё рассказать, чем до такого всех доводить, — с упрёком сказал один из мужиков Глебу. И его коллеги тоже скрестили взгляды на Зиновьеве.

А тот стоял красный, как вареный рак. Антонова же под давлением осуждающих взглядов своих же коллег из диспетчерской, начала заламывать руки и пускать слезу, мол, я же не знала, что у него в семье всё так серьёзно.

— Ну, дальше вы уж тут сами, — проговорил я, сочувственно глядя на людей.

Найдя глазами Валиева, начал пробираться к нему. У нас ещё в райисполкоме встреча назначена, мы, похоже, уже опаздываем туда. Хотя, это смотря где он находится.

— Вот у них тут начнутся теперь разборы полётов, — проговорил Булатов, когда я подошёл к ним. — Тут только половина коллектива, остальные же ещё не знают ничего…

— А как ты догадался про этих двоих? — спросил меня Ильдар.

— Как-то само собой получилось. Мы в исполком не опоздаем?

— Да, поедем, пожалуй, — спохватился Валиев. — И что вот мне в отчёте писать?

— Пишите, что начальник — старый дурак, — подошёл к нам Рябов, — не смог сам во всём разобраться…

— Я бы тоже не понял, — честно ответил ему Ильдар. — Хорошо, у меня женщин нет в подчинении.

— Спасибо, что приехали, — протянул нам всем по очереди руку Рябов. — Хорошо, что разобрались. А то уже сил не было на работу ходить из-за этой постоянной нервотрёпки… Не ожидал, честно сказать, — посмотрел он на меня, — такой молодой, а такой смышлёный.

— Спасибо, — еле сдерживая улыбку, ответил я.

Молодой и смышленный… Как же… Старый и опытный… В каких только коллективах не работал. Да еще и когда все посложнее было, чем сейчас, при социализме. Тут безработицы нет и ипотеки… А какие интриги люди устраивали в преддверии сокращения, чтобы уволили другого, и самому не оказаться на улице без работы и с кучей кредитов… Помню, как одному коллеге нужно было распечатать доклад с дискеты и бежать с ним к начальству, а ему в дисковод скрепку вставили, чтобы он не мог этого сделать. Тогда как раз грозились уволить каждого десятого, и этот жестокий трюк сработал, как задумывалось… Вылетел он уже через три дня. Правда, я так и не смог отгадать тогда, кто такой жестокий трюк провернул тогда. Сегодня все оказалось намного проще с выявлением зачинщика. Детские игры в песочнице, рынка еще нет, сплошная бытовуха.

Мы приехали в исполком к пяти часам вместо половины пятого. Нас там уже и не ждали.

— Проходите, пожалуйста, раздевайтесь, — настороженно присматривался к нам заведующий отделом по работе с обращениями граждан Фролов Вадим Ильич. — Как прошла встреча в электросетях?

— Поучительно, — ответил Валиев, показав нам не раздеваться. — Думаю, больше жалоб там ни у кого не будет.

— В самом деле? — оживился чиновник.

— Мы зашли только сообщить, что коллектив сам во всём уже разобрался.

— О, я очень рад, — озадаченно смотрел на нас Фролов.

— Я даже не знаю, что ещё сказать, — развёл недоумённо Ильдар руками. — Такой бредовой истории я даже представить себе не мог… Там целый коллектив под сорок человек перегрызся из-за махинаций одной стервы. Надеюсь, ее оттуда уволят как можно скорее. Многие, конечно, виноваты в том, что до такого дело дошло… Думаю, что все сделают правильные выводы…

— Что вы говорите? — потрясённо смотрел на Ильдара чиновник. — И вы вот так за пару часов во всем разобрались и нашли виновницу?

— Да, не так и сложно все оказалось, — уверенно ответил Ильдар, даже не посмотрев на меня.

Булатов пихнул меня в бок, мол, посмотри, как он твои заслуги себе приписывает. Я ему просто подмигнул. С Ильдаром мне уже все предельно ясно, он типичный карьерист, добра не помнящий. Я сегодня ради ребят, а не его старался.

Попрощавшись, мы оставили его и направились к остановке автобуса до метро.

Москва. Старая типография издательства «Просвещение».

Ганину уже неделю как сняли гипс со второй ноги. Теперь каждый его день состоял из лечебной физкультуры, массажей и физиотерапии. А ещё ему было велено ходить самостоятельно, без костылей…

Ходьба давалась с трудом. Мышцы ослабли. Долго без дополнительной поддержки держать корпус в вертикальном положении сначала не получалось, ходил по стеночке. Но вот уже несколько дней он выходил с палочкой гулять. Вчера он дошёл до гаража, проверил машину, а сегодня решил съездить на работу.

Марьяна встретила его радостными возгласами, уступила ему его место, напоила чаем с печеньем. Он объяснил, что ему ещё восстанавливаться и восстанавливаться. Так что он будет заезжать, но ненадолго. Между массажами и физиотерапией.

Расспросив заместителя о текущих делах и приезжает ли кто-то, Сатчан или Ивлев, Ганин сделал вывод, что типографию держат под контролем…

Возвращаясь домой, он думал, что впредь надо быть осторожней и воровать аккуратней. Пока не взяли в группу Мещерякова, всё было просто прекрасно. Но этот цербер реально опасен. Он пообещал ему вообще его убить, если он ещё раз позволит себе засунуть руку в кошелёк группы…

Эх, времена какие настали тяжёлые, — думал Ганин. — А все проблемы начались после этого объединения с группой Бортко…

Сели в начале маршрута в ещё почти пустой автобус. Мы с парнями заняли два двойных дивана в центре салона, а Ильдар сел на одинарное сиденье напротив нас через проход.

— Ну, что скажешь, Паш? Как тебе этот рейд? — спросил Ильдар.

— Да какое-то послевкусие осталось неприятное, — откровенно признался я. — Все — взрослые люди, а разговаривают, как дети в песочнице: — Дурак! — Сам дурак!

— Согласен… А в итоге? В чём причина конфликта?

— В том, что никто там не удосужился по сторонам посмотреть, — задумчиво проговорил я. — Всё ж было на поверхности. Если бы начальник был чуть-чуть повнимательнее к своим подчинённым, он давно сам распутал бы этот клубок.

— Ну, а в итоге? Кто виноват? — настаивал Ильдар.

— Начальник, — уверенно ответил я. — Просмотрел первопричину, дал втянуть себя в конфликт вместо того, чтобы вовремя разобраться и погасить его на корню.

— А Антонова? — спросил Ираклий. — Разве не виновата?

— А что Антонова? — усмехнулся я, вспоминая виноватое выражение лица Зиновьева. — Ты думаешь, она взяла и вот так, с бухты-барахты, начала требовать от Зиновьева уйти от жены?

— А разве нет? — удивились наши парни.

— Нет, конечно, — ответил я. — Был у них роман. Возможно, даже, он ей и обещал в порыве страсти, что уйдёт из семьи.

— Откуда знаешь? — спросил Булатов.

— Постороннему человеку такие козни устраивать не будут, — уверенно ответил я. — Не просто же так я стал у него расспрашивать, почему он не написал заявление о клевете, из-за которой не только он сам, но и другие пострадали? Уже на этом этапе, если бы между ними ничего не было, всё бы и закончилось. Но у нее есть с чем к его жене идти. Этого он и боялся…

— Согласен, — кивнул Ильдар с важным видом эксперта. — Не будь измены, она бы так себя не вела. Иначе, закончилось бы все большими неприятностями для неё. Товарищеским судом, как минимум.

Остаток пути ехали, думая каждый о своём. Дурацкая история. Обоим будет теперь нелегко в коллективе. Втянули всех в свои личные разборки, причём, втёмную. Больше всех в этой истории пострадал Зиновьев. И до жены теперь, по-любому, дойдёт, живут же рядом, шила в мешке уже не утаить. И бригада ему вряд ли забудет, что он их интересы не защитил, хотя и мог. А вместо этого психовал и бесился, ругаясь с ничего не понимающим начальником.

Ребятам я помог, коллективу разобраться в ситуации помог, но очередного фельетона из этой истории ну никак не получится…

Добравшись до метро, прикинул, где мне сейчас купить торт или хорошие конфеты на завтра жене? Понятно, что праздновать будем в выходные, но сам-то день рождения у неё завтра… Решил заехать в Елисеевский магазин, заодно посмотрю, что там есть.

Народу было много, во всех отделах очереди, правда, не такие ажиотажные, как везде. Свободный вход в магазин компенсировался высокими ценами. Но народ всё равно брал с охотой. Кому на свадьбу, кому на юбилей… Отдел конфет был забит подарочными упаковками, рассчитанными явно на иностранцев. Взял самый большой и красивый набор шоколадных конфет в жестяной круглой плоской коробке. Натуральный состав, вкусно должно быть очень… Мне ещё и перевязали его красиво.

Приехал немного раньше жены и, воспользовавшись её отсутствием, позвонил Сатчану узнать, как там мои путёвки через выходные?

— Помню нашу договорённость, помню. Слушай, вариантов полно, тебе надо самому определиться, куда ты хочешь, на Юг или у нас где-то поближе, — ответил он. — И желательно, чтобы я при тебе звонил, чтобы мы быстро определились с вариантом.

Договорились, что я подъеду к нему завтра.

С утра поздравлю жену конфетами и скажу, что мама с Анной Аркадьевной согласились отпустить нас в честь её юбилея на выходные отдохнуть. И тут же спрошу, куда ей хочется, на Юг или на Север?