Рейнхард Шрёдер, как исправить реальность

Глава 21. Рейнхард принимает другое решение

Двумя часами позже, Саша, Сана, Лаура и Стикки-Ти сидели в гостиной квартиры Лауры, ели пиццу и оживленно разговаривали обо всем, что случилось сегодня. Ричард тоже присутствовал, но он так удачно изображал предмет интерьера, что его можно было и не учитывать.

— Подумать только, сегодня же только среда! Это самые насыщенные дни в моей жизни! — воскликнул Саша. — Что ты там говорила, Саночка, что спасем мир до пятницы? По-моему, мы управимся раньше.

— Как мне надоела твоя терминология! — всплеснула Сана руками. — Спасают от чего-то конкретного, а от чего спасаем мы?

— Ты и сама называла это так.

— В шутку! За гранью моих представлений было то, что вы здесь устроили. Ты и эта рыжая.

— Сана, детка, ты же напрямую во всем участвовала! Самое невероятное устроила именно ты — выдернула из прошлого Центральную Африку и засунула в наше время! У меня до сих пор в голове не укладывается, как ты до такого додумалась?

— Ты же ходил и канючил — спасите Африку… Миру нужен был большой урок, и я его преподала, предотвратив смерть от настоящего вируса, но создав иллюзию вымирания от придуманного. И эта иллюзия исправно учила цивилизацию полвека. Все, как мы хотели, никто не умер, но урок остался.

— Есть в тебе что-то темноватое, богиня.

— Есть, и оно сидит рядом с тобой и доедает нашу пиццу.

Саша тут же прикрикнул на Стикки-Ти:

— Ну-ка ты, волосатый, положи этот кусок на место, тебе уже хватит.

— Ты же не думаешь, что после демона богини, кто-то будет это есть? Он подержал его в своих лапках, — обронила Лаура.

— Ты, веснушчатая, на мне не выживает ни один микроб! Я волшебная тварь, практически невозможная для этого мира! — взъерепенился демон.

Сана осведомилась:

— Что за выходка с Санкт-Петербургом? Вы сами-то, хоть, представляете себе цель этой затеи? Вы же просто воссоздали пустой город, которого не существует.

Вместо ответа, Саша проговорил:

— Помнится в первые дни нашего знакомства, ты призналась, что сдвинула мир. По-моему, я понял, что ты делала и как.

— Неужели? — улыбнулась уголком рта Сана.

— Да, это же просто. Все варианты уже существуют, ты лишь выбирала подходящий и настраивалась на него. Какие-то мои «Я» и некоторые другие задействованные в событиях лица переходили туда тоже.

— Какие же именно «Я» переходили? — наклонила голову на бок богиня.

— Те наши «Я», что сами были заинтересованы и тянулись к такой новой реальности. Например, в той реальности, где возник Ричард, я и сам, небось, подумал, что все это какой-то стрёмный вариант, и был рад проснуться в другом. И в мире с Сесилией точно так же. Но в то же время, те реальности и слепки нас в них остались в каком-то свернутом состоянии, можно туда мысленно вернуться и что-то там поправить.

— Разве я тебе не объясняла все это? — улыбнулась волшебница.

— Но я не понимал. И важная деталь, это было наше с тобой одиночное путешествие.

— Да я сдвигала мир фактически только для себя, ты присоединился по желанию.

— А то, что мы пытаемся сделать сейчас, это предложить такое путешествие в новую реальность всему миру, и перетянуть всех людей за собой.

— Масштабный план, но почему ты уверен, что он сработает? — поинтересовалась богиня.

— Потому что все события складываются нужным образом, и сам мир к этому идет! — ухмыльнулся ей Саша.

Девушка проворчала:

— А что толку, я сдвигала-сдвигала те реальности, но ты все-таки протащил в нашу действительность кое-что из отброшенного, и мрачный Ричард теперь смотрит на нас грустными и осуждающими глазами.

— Ничего подобного — возразил Ричард. — Мое место всегда было здесь, рядом с Лаурой. Теперь я понял это. Я прожил тысячу лет, я совершил множество ошибок и пришел в тупик. Я искал себя, свое место, и то, как я могу все исправить. Я понял, что мне не нужно менять прошлое, я могу создавать настоящее и служить той, которую люблю. Я нужен ей, я нужен Александру, я должен участвовать в их судьбе.

Сана смотрела на него скептически и сочувствующе.

— Создали тут себе страдальца для творения фокусов, — пробормотала.

— Отстань от Ричарда, Сана, видишь, мужику здесь нравится. А когда он правил планетой, его давила пустота, безысходность, и главное — полная бессмысленность своего существования. С нами он нашел призвание, — сказал Саша.

— Делать твоей звездочке массаж и творить ей из воздуха одежду?

— Не придирайся к чужому призванию, Сана. Каждый находит себя, в чем может.

Лаура вклинилась:

— Ричард создан вечно меня любить, исполнять желания и точка. Меня это устраивает, Сашу это устраивает, и даже Ричарда это устраивает! Так что замяли тему.

— Куда же ты хочешь сдвинуть этот мир, Саша? — напомнила Сана.

— В другую реальность, где во время Второй Мировой Войны не применялось ядерное оружие. Потому что так не должно быть.

Сана с интересом склонила голову:

— Ну и как же ты собрался этого достигнуть?

— Да ты же все уже знаешь, чертовка, что ты играешь? И тебе самой было интересно участвовать.

— Ты действовал по наитию, не представляя свою цель с достаточно ясностью, — обронила волшебница. — А сейчас можешь, наконец сформулировать?

— Все условия для выполнения этого изменения мы уже проделали. Твой фокус с Африкой пришелся как нельзя кстати. Именно тогда я подумал — а может быть получится? Ведь люди всего мира увидят и задумаются — черт, как такое возможно? Они вдруг узнают, что то прошлое, о котором они думали как о чем-то незыблемом, неизменном, и стабильном, оказалось невообразимо другим! Это пошатнуло для них картину мира. Потом Лаура показала всем альтернативный Лондон, и это снова раскрыло им вариативность прошлого. Первая ее песня рассказала им, что люди не умерли в прошлом, а были спасены и перенесены в будущее, чтобы жить снова. Вторая песня, сказала о возможности иного прошлого, они увидели воочию реальность его существования — призрачный город стоит там вновь, как будто ожидая, когда его сделают реальным. И подумай только, ей просто пришло в голову это спеть! Как все совпало!

— Послушать тебя, так я прямо-таки, подчинялась твоему незримому плану по изменению мира, — буркнула Лаура.

— Нет, любимая, ты так же по наитию вплела в холст свои нити. Мы вместе написали эту картину!

— Слышала, богиня, мы с тобой у них скучные статисты, — вставил Стикки-Ти.

— А я и не претендую, — обронила Сана.

— Петербург просто штрих, — пояснил Саша. — Мне захотелось воссоздать копию города, и увидев ее, мир окончательно поехал. Они думают — как, откуда, Санкт-Петербург не взрывали? Его не покидали жители? Откуда он взялся? Это снова проявление того прошлого, в котором поется в песне? Мы не включаем телек, а там все бурлит, пока мы лакомимся пиццей.

Сана смотрела на него с полуулыбкой, изучающе.

Он добавил:

— Если ты помнишь, ты сама мне рассказала о способе, как сделать одно прошлое реальностью, а другое всего лишь сном.

— Ты хочешь сделать реальным для нас настоящее, которое создаст Рейнхард Шрёдер? А ты уверен, что оно будет лучше? Ты с такой легкостью решил изменить мир только потому, что можешь это сделать? — спросила богиня.

— Не могу, а должен. Меня подталкивает к этому, что-то большее, чем я или даже ты. Думаю, сам этот мир понимает, что он неправилен и исправляет сам себя, при помощи наших скромных персон. Сами люди хотят этого.

— Уж да, ты-то совсем скромняжка, — засмеялась Сана.

— А разве нет? Никто не знает, как я тут ношусь весь в мыле, убеждая магов делать то, что надо. Для людей всего мира вон та рыжая симпатяшка в центре всего и главная героиня, вершащая таинственную магию.

Лаура подавилась пиццей:

— Чего?!

— Ага, ты об этом и не думала, подруга? Для всей планеты ты сейчас самая таинственная личность номер один, которая как будто и творит все эти невероятные вещи. Центральная Африка и Лондон возникли будто бы благодаря твоим песням — так все думают. И ты тут же поешь новую песню, в которой обещаешь изменить мир.

— Ужас! — воскликнула Лаура. — Я вовсе не хотела, чтобы так все… Святая корова! Это ты меня впутал!

— Вот о чем я предупреждал, — мрачно изрек Ричард.

— Да помолчи ты! — прикрикнула на него Лаура.

Саша воззрился:

— А что ты вдруг, детка? Ты же мне втирала, что не страшишься славы. Ты хочешь менять мир.

— Ну, хочу… Но я не собиралась стать в умах людей волшебной спасительницей мира! Я же не сраная богиня! Вон сидит настоящая богиня и улыбается, она творит чудеса, а я-то тут причем?!

— Да тихо ты, не волнуйся, — успокоил ее Саша. — Мало ли что за твоей спиной возник Лондон, скажешь потом прессе — ничего не знаю, пела себе, оно там само. И это же будет чистая правда. До сих пор не пойму, как так вышло, Рейнхард Шрёдер будто обрел силу и подыграл, нам даже не понадобились спецэффекты от Стикки-Ти!

Сана, наблюдавшая за их перепалкой с весельем, вмешалась:

— Лондон проявился потому, что два миллиарда человек увидели на экранах — город не уничтожен термоядерным взрывом, хотя должен был бы, и они поверили, что такое прошлое существует. Окно Рейнхарда, что он там обустроил, сразу сработало так, как он и мечтал. Ты действительно помог генералу, а он тебе.

— Отлично. Значит все идет по плану.

— У тебя не было никакого вразумительного плана, Саша, — засмеялась Сана.

— Был, просто я о нем еще не знал, времени же не существует.

— А что с Москвой, спаситель мироздания? Рейнхард намеревается ее сжечь, и в этом вопросе непреклонен. У нас новая Россия, возникшая из руин старой, и новая столица — Солнечный город. Нельзя вернуть старое, не разрушив новое.

— Да бог с ним, с Москвой — там же никто не умер! — воскликнул Саша. — Ну сожгли и сожгли. Если бы очень нужно было, то отстроили бы еще тогда, после войны. А Петербургу и Лондону есть, где появится, места будто специально оказались не заняты. Лондон стал аномалией, которая и без Шрёдера пыталась проявится, а Санкт-Петербург затонул и опустел, словно не желая, чтобы на его месте построили новый город. Он тоже ждал возвращения.

— Что ты ищешь в заболоченном городе нездоровый мистицизм? Признайся честно, это просто тебе лично захотелось, чтобы такой город был, — проворчала волшебница.

— Даже если так, и что с того? Да захотелось. Думаю, в нашей новой реальности ему найдется какое-то место и никак он не помешает становлению новой России после войны. Я всего лишь физик-теоретик, но мне кажется, реальность должна перестраиваться по какому-то принципу, и старое будет подстраиваться под новое.

— Ну, будем держать кулачки, а то иначе, ты лично пойдешь все переделывать, — бросила богиня насмешливо.

— Ой, давайте завязывать с чудесами, а? — вклинилась Лаура. — Я как перед журналистами теперь оправдываться должна?

Сана взглянула на нее небрежно:

— Легкий флер тайны и волшебства очень идут начинающей поп-звезде, разве нет? На все глупые вопросы отвечай с улыбкой, что ничего не знаешь, ничего такого не делала.

— Да? Придется попробовать, — с сомнением проговорила Лаура.

Саша напомнил:

— Сана, нам же надо самое главное сделать, а мы что-то заболтались, время-то идет.

— Эх, я оттягивала этот момент до последнего, — призналась Сана. — Потому что тогда процесс изменений запустится по-настоящему, круг замкнется. Но этому человеку нужно сказать, что он ошибся, нужно подсказать правильное решение.

— Давай, как ты там выражаешься? Разделаемся с этим по-быстрому.

— Сядь поудобней, Саша и закрой глаза.

— Вы не возьмете с собой демона? — спросила Лаура.

— Демон нам совершенно не понадобится, ты можешь пока развлечься умной беседой с ним, может это положительно скажется на твоем развитие.

— Он лишь ругается и сыпет самовосхволяющие речи, последнее у него точно от тебя, — отозвалась Лаура.

Сана продолжила:

— Рейнхард только наше с Сашей дело. Я бы даже сказала мое дело, но Саша как банный лист, от него же не отделаться, и если он так прозорливо понял все цели и желания полководца и использовал в своих начинаниях, то, пожалуй, ему стоит поприсутствовать.

— Ну спасибо, Саночка, — отозвался Саша, приоткрыв один глаз. — Ну так что, мне долго еще тут в позе лотоса сидеть?

В эту же секунду он вылетел из настоящего.

****

Они стояли с Саной в сером тумане.

— Пошли, надо найти нужный психологический момент и временную точку. Он же еще, небось, будет упираться, и не пускать в свое сознание, — сказала девушка, двинувшись вперед.

— Я, конечно, понимаю, все одновременно и все такое. Но, честно говоря, немножко не могу понять, что, правда, ему надо от тебя? Он же принял уже другое решение, создал другое прошлое, зачем мы, которые еще что-то должны сказать ему?

— Его личность, задействованная в нашем прошлом, еще не приняла никакого решения. И надо его к этому подтолкнуть. Но весь процесс безусловно был запущен, потому что мы уже с ним поговорили.

— Когда? — заморгал Саша.

— Через минуту. Для нас этого еще не случилось, но это уже было, врубаешься? — засмеялась Сана.

— Я точно вернул прежнюю тебя, надо почаще с тобой целоваться.

Сана шутливо пихнула его и проговорила:

— Рейнхард после этого создаст некое альтернативное прошлое, которое захочет распространить на возможно большее число вариантов. Это его желание совпало с твоим желанием изменить мир. Лаура тоже играет существенную роль, она может больше, чем ей кажется.

— Да я ничуть и не принижаю ее достоинств, без нее ничего бы не вышло, — признал Саша.

— Что ж, замкнем этот причудливый круг причинно-следственных связей. Только давай ты не будешь задавать глупых вопросов на тему, а в какое прошлое мы попали, а реальное ли оно и все такое. Сейчас будет тот же принцип, что и всегда в наших путешествиях, мы увидим просто запись на пленке. Но в этой записи мы вступим во взаимодействие с сущностью генерала, и наши слова и действия могут влиять на его решения в той действительной реальности, где он находится. Для него это будет, как какое-то странное видение, которое он увидел наяву.

— Да-да, что-то это все сложно, пошли просто сделаем это.

Они вышли из серой мглы прямо в палатку.

За походным столиком с лампой сидел Шрёдер и что-то писал, кажется, царила ночь, было прохладно, печка-буржуйка давала мало тепла.

От внимания полководца не укрылось, что прямо из воздуха возникли двое, и он вскочил, сунув руку за пазуху, где, вероятно был его позолоченный револьвер.

— Привет, Рейнхард, — помахала ему ручкой волшебница и улыбнувшись.

— Ты кто?! — взревел генерал. — Какого черта тут происходит?!

— Ну вот, Сана, как же так, фельдмаршал тебя не узнал, — буркнул Саша.

— Здесь мы еще не знакомы, — отмахнулась Сана, и пошла к страшному немцу, говоря: — Кто мы и откуда не те вопросы, это не важно. Меня зовут Сана, мы пришли поговорить с тобой. И не надо хвататься за пистолет, Рейнхард, неужели ты думаешь, что оружие может сделать что-то с теми, кто возникает из воздуха прямо у тебя в палатке посреди лагеря, миновав все посты и кордоны?

— Очевидно, нет, девчонка, — проговорил генерал раздраженно, выпрямляясь и убирая руку. — Рейнхард? — он усмехнулся. — Так меня звала только мамочка, я больше привык к «господин фельдмаршал».

— Мне нет дела до твоих титулов, — парировала Сана.

— Надеюсь, ты не призрак кого-нибудь, кого я убил? Обычно, я не трогаю прелестных девочек, но кто знает? А вот того парня, может быть. Но я обоих вас не помню, впрочем, я убил слишком много людей, чтобы помнить каждого, да мне и не зачем.

— Я не призрак, Рейнхард, — сказала Сана, присаживаясь на маленький матерчатый складной стульчик.

Саша поискал глазами, куда бы сесть, но тут из мебели имелась только раскладушка. Великий полководец Рейха жил в походе как-то скромно.

Сана продолжила:

— Я… ну давай скажем что-то типа доброго ангела. Я же похожа на ангела?

— Безусловно, мордашка у тебя ангельская, но где твои крылья, ангелочек? А это кто с тобой? Твой херувим?

— Нет, это просто Саша.

Немецкий генерал расслабился, уселся обратно за столик, откинулся на спинку деревянного стула, одаривая их обоих изучающим и каким-то насмешливым взглядом. Мужик был чрезвычайно спокоен для человека, у которого на глазах из воздуха возникли парень с девчонкой, называющие себя ангелами.

— Что вы забыли у меня в палатке, дети? Еще один странный сон? — спросил он.

— Можешь считать это сном, — легко согласилась Сана.

— Что тебе надо от меня, ангел? Мне еще рано на тот свет, и вряд ли за мной послал бог, я ему не нужен.

— Не принижай своих достоинств, пока ты не стал плохим, и я здесь как раз за тем, чтобы удержать тебя от ошибки.

Лицо Рейнхарда изменилась, рот приоткрылся в догадке:

— Ах, ты из-за этого. Бомба? Вот уж не думал, что я окажусь так сентиментален, что накануне уничтожения города мне начнут сниться ангелы, чтобы отговорить меня.

— А как ты думаешь, тебя можно отговорить, Рейнхард? — улыбнулась Сана.

— Не знаю, девочка, — сложил он руки на груди и вытянул ноги. — А как ты будешь уговаривать? Давай, начинай. За прослушивание деньги не просят.

— Я тебя не развлекать пришла, — посерьезнела Сана. — Ты не должен этого делать, и ты это понимаешь. Тебе лишь кажется все это простым решением. Сжечь их.

Шрёдер опустил руки и сел прямо, жестко проговорив:

— Это действительно правильно. У нас нет альтернатив! — он поглядел на нее исподлобья: — Почему ты явилась ко мне…

— Сана, — подсказала богиня.

— Сана… из какого ты пантеона? Я неплохо знаком с христианскими сказками, у меня были набожные родители, все время таскали меня в церковь… Я также знаком и с греческой, римской и ближневосточной мифологиями, даже африканскими культами, там нет ангелов по имени Сана.

— Я из своего собственного пантеона.

— Это ты, верно, подметила, — прокомментировал Саша.

— Ангел в компании с юнцом. Как ты сказал тебя зовут, парень? — спросил немец.

— Саша.

— Саша… хм… разве это не женское имя?

— Как меня достали чертовы иностранцы! — воскликнул Саша.

— Рейнхард, меня послали поговорить с тобой, — проговорила Сана. — Рассказать тебе, что будет, когда ты применишь урановую бомбу.

— Послал, кто? Господь бог? Передай ему, что, если он хотел спасти людей, ему надо было явиться к Гитлеру и сказать, чтобы тот не нападал на эту чертову страну! Или ты уже побывала у него?

— Разговаривать с Гитлером бесполезно, — сказала Сана. — Он фанатично верящий в свой искаженный мир человек. Но речь не о нем, а о тебе. Именно твою душу мне надлежит спасти.

— Моя душа черна как тысяча чертей, уже поздно, ангел.

— Никогда не бывает поздно, всегда можно все исправить. Меня послал ты сам. Понимаешь?

Генерал лишь заинтересованно ее разглядывал, ни спорил, ни задавал вопросов. Кажется, он действительно понимал.

Сана продолжила:

— Пять минут назад, ты сидел здесь, писал приказ и думал о бомбе — а правильно ли я поступаю? Так ли это должно быть и нет ли другого решения?

— Эта была минута слабости. Ты поторопилась явиться сюда, ангел, — прокомментировал фельдмаршал.

— Рейнхард, эта бомба работает не так, как ты думаешь. Ей не хватит мощности, чтобы взорвать весь город. Она разнесет всего район

— Целый район уже не плохо для одной бомбы, — сказал генерал. Потом вскочил, прошелся, и спросил резко: — Почему я должен тебе верить? — И рассмеялся собственным же словам: — Я не верю даже ангелам! Впрочем, твоих крыльев я так и не увидел.

— Я сделаю так, чтобы ты увидел, Рейнхард, — она встала и пошла к нему. — Только это будут не крылья.

Он настороженно наблюдал за ней, но очевидно не считал хрупкую девушку хоть сколько-нибудь для себя опасной. Сана встала около него, и сказала:

— От этой бомбы не будет много огня, а только урановое излучение. Ваши ученые ошиблись в расчетах, у них было мало времени.

— Меня заверяли, что, по крайней мере, центральную часть города поглотит шар огня и будет разрушительная ударная волна. Этого достаточно. А излучение… Что с того? Какая разница, от чего умирать, огонь или яд?

— Ты не понимаешь, то, что ты задумал, очень страшно, — сказала Сана.

Шрёдер проговорил раздраженно:

— Но что вы хотите от меня? Как я могу теперь все отменить? Я сомневаюсь, я не чувствую, что это хорошая идея, но что я могу сделать теперь, когда сам убедил Гитлера, приказы отданы и бомба едет сюда? И что я завтра радирую в штаб?

— Подумай, у тебя есть возможности и средства многое предпринять, — улыбнулась Сана.

Он отвернулся:

— Какая альтернатива? Весь этот город заморят голодом! Разве мой способ безжалостней? Я оказываю милость этим людям.

— Не уговаривай себя, — вздохнула Сана.

— Я на войне, ангел. Мне не до сантиментов. Хватит мощности или нет, будет страх перед новым оружием — город сдастся, а глупая осада закончится. То, что погибнет не так много людей — к лучшему. Других вариантов нет!

— Варианты есть всегда. Ты можешь спасти их от голода иначе. Отозвать войска.

Рейнхард опять рассмеялся:

— Так просто? А как же война, девочка? Как же жажда убийства моего славного фюрера? Я хотел бы прекратить войну в России, но как я это сделаю, не победив? Как? — Он подскочил к ней с жаром заглядывая в глаза: — Ты думаешь, мне это все не осточертело? Я вижу, что мы движемся к краху, весь мир сплачивается против нас! Скажи, мне девочка, как остановить войну? Как спасти свою страну? Как убрать крикливого выскочку — нашего фюрера? Я вижу только один путь — взорвать Санкт-Петербург, взорвать Москву, навязать русским мир, тогда я смогу развернуть войска и заняться родной Германией, чтобы очистить поразившую ее заразу. Только тогда.

— А нельзя договориться с ними без этого? — склонила голову на бок Сана.

— После того, как мои войска прошли по их землям, русским нужна будет очень весомая причина для заключения мира. Очень, девочка. И эту причину везут сейчас сюда в бронированном поезде. Есть только такой вариант, хороший, плохой, или ужасный, других нет.

Сана привстала на цыпочки, потянулась ладонями, взяла его голову, тоже заглядывая в глаза и заговорила:

— Рейнхард, эта бомба не убьет, а покалечит много людей, вызовет страшные ожоги во все тело, испустит излучение, от которого распадаются внутренности и облезает кожа. Ты не окажешь милости жителям, ты не уничтожишь город, вместо этого ты выпустишь на волю ужасного джинна. Десятки тысяч человек, Рейнхард, не сгорят в мгновенном огне ярче тысячи солнц, они будут умирать днями, неделями, а многие целыми годами от того яда, которым ты начинишь их тела. Атомное оружие — это страшное оружие. Самое страшное из того, что придумало человечество. Что угодно лучше, чем это. Ты уверен, что хочешь применить его?

Шрёдер молча смотрел на нее, по лицу мелькали тени тяжелых размышлений.

— Покажи мне. Я хочу это увидеть, — произнес полководец охрипшим голосом.

— Закрой глаза.

Он закрыл.

Саша отчасти мог представить, что видит сейчас немецкий фельдмаршал. Сана сказала верно, от таких бомб больше раненых, чем сгоревших мгновенно в ядерном огне.

Когда идет война, когда ты солдат, который повидал все, вероятно, не трудно бросить во врага гранату — взрыв, и его нет. Проще чем выстрелить. Не трудно бомбить с самолета, никто потом не спускается и не смотрит, как горят люди. Но сможешь ли ты применить ядерную бомбу, если видел своими глазами, что люди не просто горят, а плавятся, и при этом продолжают жить, что небо вокруг непроглядная тьма от тучи, застелившей небо и дыма пожарищ, только крики и стоны вокруг? Если видел, как неделями умирают пораженные ожогами и радиацией?

Рейнхард Шрёдер увидел это тогда, увидел и сейчас. Судя по всему, это ему не понравилось.

Генерал открыл глаза, и лицо его побелело.

— Это реально? Все будет именно так? — спросил он спокойно.

— Да, Рейнхард, — ответила Сана.

— Я не должен этого делать, — проговорил полководец. — Люди не должны умирать так на войне…

— Это я и пришла тебе сказать.

— Но что делать? Как быть с городом и Гитлером? — пробормотал он, отрешенно глядя куда-то сквозь стены, потирая массивный подбородок.

— Просто не отдавать роковой приказ, — сказала Сана.

— А что дальше? Я стану посмешищем!

— Почему же? Ведь это решение сильного. Не уничтожать город противника, а найти иной путь.

— Какой?

— Я здесь не для того, чтобы давать ответы.

— Все это ошибка, эта война, эта бомба! Всего этого не должно было быть!

Рейнхард решительно подошел к столу, схватил приказ, импульсивно разорвал и бросил на стол.

— Этого никогда не будет! Я не взорву этот город! — он помолчал, как будто к чему-то прислушиваясь или размышляя, потом развернулся к ним, и произнес: — Теперь у меня только один путь, открыто выступить против Гитлера. — Он взглянул на разорванную бумагу. — Удивительно, мне стало легче. Я как будто, наконец, освободился от всего! От условностей, от необходимости выполнять идиотские приказы. Не надо больше прикидываться и терпеть. Великий Шрёдер восстал!

Сана, улыбнувшись, спросила:

— Приятно осознавать, что теперь ты сам решаешь, что делать, а не плывешь по воле обстоятельств, правда?

— Чрезвычайно, ангелочек. Что ж, я не взорву город и отведу войска. Я труп. Я стал ренегатом. Мне теперь нечего терять. Вероятно, я сошел с ума, но это освобождающее сумасшествие!

— Нет, ты впервые начал мыслить ясно, — сказала Сана.

— Все последние месяцы, я подумывал уничтожить Гитлера, раздавить. Я искал повод, чтобы решиться, и, кажется, ангелы, благодаря вам нашел. Фюрер очень меня разочаровал, когда я узнал его лично. Но я не приготовил плана.

— Придумай его.

— За ночь придумать, как свергнуть человека, которого боготворит весь Рейх, и которому лично подчинена черная гидра фанатиков, распустившая свои щупальца повсюду? Что ж, возможно… возможно… Я должен очистить Землю от этого человека, может так я искуплю хотя бы часть собственных преступлений?

— Рейнхард, ты не должен никого убивать. Даже Гитлера, — сказала Сана.

Саша вмешался:

— Ну, Сана, зачем сдерживать мужику душевные порывы? Пускай замочит этого недоумка. Собственно, он ведь это и сделал!

— Помолчи Саша, — прервала его волшебница, и сказала Шрёдеру: — Ты сам решил, что убить его было глупостью, Рейнхард. Ты осознал свои ошибки, ты должен дать возможность Гитлеру сделать то же самое.

— Девочка, ты видела его глаза? Он опьянен тем, что с ним происходит. Какой смысл добиваться от него раскаянья? Я давно мечтаю сомкнуть вот эти железные пальцы на его тщедушной шее, смотреть, глядя, как он корчится, и жизнь покидает его блеклые глаза…

— Да мужик просто поэт, Сана! — крякнул Саша.

— Однако, я могу запереть его в какой-нибудь каземат, — легко переменил планы на фюрера Шрёдер. — Если я убью его, он слишком легко отделается. Я хочу начать как-то договариваться с Антигитлеровской Коалицией, мне надо отдать им кого-то на судилище. В самом деле, не себя же? Фюрер прекрасно послужит этим целям.

— Да, полагаю, в таком случае ему выпадет шанс увидеть, все что он натворил, — согласно кивнула Сана.

— Если его не казнят чересчур поспешно, — буркнул Саша.

Волшебница продолжила:

— Рейнхард, ты должен подумать, желаешь ли ты развития или ты хочешь навсегда остаться воякой, упивающимся битвами. Ведь ты пытаешься играть в градостроителя, в государя, откуда это в тебе? Судьба определила тебя воевать за фанатичных людей и их идеи. Хочешь ли ты этого? Предопределено ли это?

— По-моему, сегодня я вырвался из круга, изменив решение, и хочу и дальше оставаться хозяином своей судьбы, — изрек полководец.

— Тогда делай все по-другому, не так, как ожидают от тебя они. Это переломная точка в твоем существовании. Ты выбрал эту жизнь, будучи достаточно бездумной юной личностью, но сложное решение тебя изменило. Ты сам стал сложнее. Так меняйся дальше, сделай что-нибудь по-настоящему великое. Ты хочешь спасти свою родину? Спаси ее.

Рейнхард Шрёдер смотрел на нее остановившимся взглядом:

— Кто ты, девочка?

— Я та, кто пришел пробудить тебя ото сна. Я посланец от будущего тебя, кто решил, что ты можешь быть лучше, чем есть. Ты можешь действительно что-то сделать для этого мира, а не только ломать его для других.

Генерал стоял со странным выражением лица, как будто боролся с собой, с какими-то внутренними демонами.

— Я хочу просто всех их уничтожить. Но что ж, ладно, я поищу другое решение. Эта банда мечтает, чтобы их однажды поубивал такой, как я, и они смогли бы легко отделаться. Как-то раз я спрашивал фюрера, что он будет делать, если мы проиграем эту войну со всей планетой, если нас задавят числом? Знаете, что он мне ответил? Что тогда он умрет вместе с Германией. Я посмеялся и сказал, что страны не умирают, в отличии от людей, и когда он сбежит с этого корабля, Германии придется жить дальше разрушенной, а ему будет, вероятно хорошо на том свете, ведь он не увидит, что натворил.

Шрёдер вновь склонился над столом, порылся в бумагах, извлекая карту.

— Этот выскочка сам попал в мою ловушку, прилетев сюда, чтобы немного поумничать и поизображать военного стратега. Я перехвачу его самолет в Плевне и арестую. О, представляю, как воспримут в Берлине это известие. Мне придется развернуть эту армию и двинуться на них. Но что делать с русскими? Я не могу просто снять войска с фронтов, русские тут же ударят в спину, я сильно разозлил их.

— Пока нет. Ты еще не уничтожил им два города, Рейнхард, — обратила внимание Сана.

— Два? Ах, Москва. Конечно. Москва должна гореть, ангелочек.

— Если Москва сгорит, то тебе будет труднее с ними договориться.

Генерал размышлял с минуту, потом закрыл глаза и выдохнул. Он сказал:

— Что ж, если я проваливаю отсюда, прекращаю войну, то жечь столицы, пожалуй, непоследовательно. Жаль, а я так мечтал спалить этот город! Нет, не такой бомбой. Я бы приказал русским увести оттуда людей.

— А Москва-то тебе чем не угодила? — не удержался Саша.

— Пожалуй ничем… Это столица противника, подобный шаг направлен скорее на деморализацию… Что ж, я, пожалуй, немного не честен. Кому еще признаться в грехах, если не ангелам? — Рейнхард хрипло рассмеялся и продолжил: — Я так хотел. Навязчивая идея, если хотите. В другом мире… С вами ведь можно говорить о других мирах, раз уж вы умеете возникать из воздуха и знаете будущее?

— Определенно можно, не стесняйся, — подбодрил Саша.

— В одном из миров, не нашем, Наполеон Бонапарт чуть не сгорел в этой чертовой Москве, я видел это во снах.

Саша засмеялся:

— Мужик, я вижу во снах, как отстреливаю инопланетян в космическом дворце и что теперь?

— Та реальность существует, — быстро мотнул головой Рейнхард, не терпя возражений.

Саша взглянул на Сану, девушка пожала плечами и кивнула:

— Да в некоторых мирах есть такой эпизод, я упоминала, Саша. Там Наполеон напал на Россию.

— Я ценю и уважаю Наполеона, и мне показалось… забавным, как будто отомстить за него хотя бы здесь.

— Что? — уставился на него Саша.

— Да, ты прав, это какая-то сентиментальная глупость. Мне стоит отпустить это. Здешняя Москва и русские не имеют к этому отношения, не зачем жечь их город. Тем более, раз планы так изменились, это теперь будет слегка… неуместно.

— Сана, это что же, в нашем варианте будущего, этот хрен сжег Москву, просто потому что ему показалось это забавным?!

— У генерала есть свои минусы, — вздохнула Сана.

— Минусы? Всю жизнь мы изучали в школе, как немцы сожгли нам столицу, и все потому, что этот двинутый отомстил за привидевшегося ему Наполеона в каком-то другом мире?!

— Херувим, я бы поостерегся мне дерзить! — пророкотал Рейнхард. — Если я называю тебя так, это не значит, что я думаю, что ты действительно ангел. Ты можешь быть, чем угодно: духом из будущего, видением, знамением каких-то сил, но мне почему-то кажется, что если двинуть тебе в челюсть пойдет вполне красная кровь.

— Без обид, Шрёдер, но у тебя с головой точно не порядок! — воскликнул Саша.

— И я никогда не отрицал этого! Мое безумие приносит мне победы! — он помрачнел, взгляд потух, немец проговорил тихо: — То что я видел… Бомба, Санкт-Петербург — этого не должно случится. Такое деяние, я бы не смыл с себя ничем.

— Ты должен отдать урановую бомбу Российской Конфедерации, — сказала Сана внезапно.

— Ты в своем уме, ангелочек? Отдать противнику столь страшное оружие?

— Сана, не то чтобы я был против, — начал Саша, — но в те года мы были парнями горячими…

Богиня отмахнулась от него, проговорив:

— Ты, Рейнхард, спрашивал, как заключить мир. И вот тебе ответ, отдай им бомбу, как гарантию своей доброй воли. Разве не так поступают люди, когда хотят показать, что не опасны? Вот, возьми мое оружие, не бойся, меня, я не причиню тебе зла.

— Сана, у нас не фильм про индейцев! — воскликнул Саша.

— Так можно достичь баланса, — сказала волшебница.

— Все это какая-то утопия девчонка! Людям надо время, чтобы привыкнуть к обладанию подобным оружием, им надо увидеть, его в действии, чтобы не захотеть применить.

— Рейнхард…

— Нет, ангел. Мне не нравится эта идея. Это будет выглядеть предательством. Ты рехнулась? Возможно, позже я могу подумать над твоими словами, о достижении баланса в мире таким способом, но не сейчас.

Сана с интересом смотрела на него, очевидно, она не ожидала, что полководец будет противиться ее словам.

— Как хочешь, Рейнхард. В общем-то, я и не должна была в это вмешиваться. Сейчас ты можешь написать историю такой, какую захочешь. Но помни об ответственности.

— Я уничтожу бомбу! — горячо воскликнул генерал. — Этой чертовой планете рановато играть в такие игрушки. Сначала нужно закончить войны.

— Видишь, Саша, наш немецкий друг, вполне способен мыслить здраво.

— По-моему, Саночка, нам бы следовало как раз надавать ему каких-то четких указаний, и вообще проследить, чтобы он сделал именно тот вариант прошлого, которое бы нас устроило.

— Мы не боги, Саша, чтобы творить прошлое, и мы здесь не за этим. А за тем, чтобы изменить вот этого человека. По крайней мере, я. Это ты придумал, что спасаешь мир.

Шрёдер, кажется, забавлялся, наблюдая за ними, сложив руки на груди.

— Когда вам вновь захочется обсудить судьбу мироустройства, ангелы, моя палатка всегда в вашем распоряжении с часу до двух ночи.

— Прости, Рейнхард, мы тебя надолго не задержим, — проговорила Сана.

Полководец спросил:

— А какое прошлое вас бы устроило, херувим? Сделай заказ, у тебя редкая возможность.

Саша растерялся:

— Слушай, мужик, я как раз стоял сейчас и думал, что сказать, чтобы ты сделал. Но я не знаю. Я не политик, не стратег, я просто физик.

— Херувим-физик? — рассмеялся немец.

— Да, подрабатываю ангелом в свободное время.

— У меня стажируется, — поддакнула Сана.

Саша покосился на нее и продолжил:

— Но я знаю одно, ты остановил это безумие один раз. В том варианте ты совершил ошибку, взорвал Санкт-Петербург, но это тебя изменило. Потом ты остановил Гитлера, остановил войну, все закончилось. Бог знает, что бы было, если бы не ты, мужик. Ты спас этот мир, хотя поначалу, чуть не уничтожил его. Я лично жду от тебя повторение данного подвига, уж как-нибудь постарайся.

— Ты не скажешь, как я это сделал?

— Способ так, себе, мужик, пришел вышиб Гитлеру мозги, потом накатал несколько приказов и отправился вслед за фюрером. Эффектно, не спорю, но слишком многое ты оставил на волю случая, такого не должно повторится.

Сана сказала без улыбки:

— Это вообще могло закончиться ничем. Давай в этот раз, сделаем все правильно.

— Гитлера я уже пообещал не убивать, а насчет себя, ничего не могу знать наверняка. Кто знает, что мне может прийти в голову за бутылочкой дешевого шнапса, каким-нибудь печальным вечером.

— И пить бросай. Сана, расскажи генералу, как это вредно, у тебя хорошо получается, — проговорил Саша.

— О, я вас умаляю. Я никогда не позволяю себе лишнего. Нельзя стать великим полководцем и управлять странами, без ясной головы. — Он снова взглянул на карту и со вздохом проговорил: — Что мы имеем? Вероятно, я смогу договорится с русскими. Я могу им сказать, что старался вести войну по законам чести, рассказать, чего они избежали. Предложить, что я отдам им обратно все завоеванные мной территории, мне не нужны эти холодные леса. Я вижу, что у войны здесь, нет будущего, мы увязнем на годы, надо быть реалистом. Договорившись, я высвобожу армии, и выдвинусь в Берлин, дав понять, всем сидящим там пронырам, что они или примут меня, или погибнут. Но я не хочу быть фюрером, я не кабинетный стратег, я всегда метил на место атласного толстяка.

— Это кто? — не понял Саша.

— Геринг. Рейхсмаршал, главнокомандующий армией Германии. Вот кем я себя вижу. О да, это будет славный хаос! Но что дальше? Все наши враги, которых так умело раздразнил Гитлер, будут рады гражданской войне, разгоревшейся внутри Рейха! Они сомнут нас.

— Что ты думаешь о самом Геринге, Рейнхард? — поинтересовалась Сана.

Полководец воззрился на нее, воскликнув:

— Толстый, обтянутый атласом небесно-голубого цвета клоун… я про его мундир, он ведь сам его придумал. А судя по виду, сам же и шил. Что я могу думать о Геринге, ангелочек?

— Тебе не стоит с ним воевать. Этот человек не злой в душе. Он связался не стой компанией. Как, впрочем, и ты. Это важно, тебе лучше всего убедить его перейти на свою сторону. Он поможет тебе в борьбе с СС.

— Он законный рейхсмаршал и официальный приемник Гитлера, девочка. Если бы мне удалось его сделать своим союзником, мне бы вообще не пришлось ни с кем воевать!

— Вот именно, Рейнхард, подумай над этим.

— Хм… Интересно, — почесал подбородок Шрёдер, потом он устало сел за столик и пробормотал:

— Все это может быть так, я почти верю в такое будущее. Но я не вижу себя в нем дальше. Я не вижу себя в той Германии, где все закончилось, где нет войны и нечего завоевывать. Меня нет в вашем мире. Я лишний там.

— Вот это справедливо, — вставил Саша, но на взгляд Саны поднял руки в жесте, что молчу-молчу.

— Да, тебя нет в том будущем, — согласилась девушка.

— Значит, я должен умереть, когда закончу здесь, — изрек полководец.

На лице Саны отразилось какое-то сочувствие и нежелание. Но она смирилась и проговорила:

— Да, потом ты должен умереть. Но ты не должен делать этого сам. Никогда. Пообещай мне Рейнхард. Никаких красивых уходов.

— Ты так много просишь, девочка.

— Когда время придет, мир освободит тебя. Вот увидишь. Ты сможешь закончить эту жизнь и переродишься вновь. У тебя будет новая жизнь.

— Только не бегай на красный свет, попивая на ходу газировку, — бросил Саша.

— Что? — метнул на него взгляд холодных глаз генерал.

Богиня прокомментировала:

— Не обращай внимания, у херувима от волнения пережало где-то важную вену. Он же на стажировке, ему все в диковинку.

— Это ты сейчас пошутила, Сана? — вскинул бровь Саша. — Давай-давай, дразни меня, я точно в тебя влюблюсь и в этой реальности.

— Не теряйся Саша, тебя ждет твоя звезда, и, пожалуй, нам пора к ней возвращаться.

— Что, уже?

— Господин фельдмаршал принял решение не уничтожать Санкт-Петербург, и даже Москву… Вот это конечно случайно получилось, сама не знаю, как теперь с этим быть. Как бы там ни было, наша миссия выполнена, не вижу, зачем нам отвлекать генерала от забот, ему еще войну останавливать. Пошли, надо доесть пиццу, если нам еще что-то оставили.

— У тебя все вечно так скучно, Сана. Я думал, мы явимся сюда не просто поболтать, а например, чтобы сразить мечом его темного демона души. А он будет сопротивляться и глушить нас магией!

— Не все темные демоны так плохи, моего, ты, по-моему, находишь милашкой. И хватит всякую чушь городить, генерал уже на нас косится.

— Мальчик, моего демона не сразить мечом, только чистой верой в свет, — отозвался Рейнхард с усмешкой.

— Не юмори, мужик, если не справишься, мы к тебе явимся и отчитаем, — погрозил Саша.

Генерал только раскинул руки, как бы говоря — всегда добро пожаловать.

Они с Саной снова вышли в серый туман.

— У меня есть ощущение, что он все сделает правильно, но мы можем как-то в этом убедиться? — поинтересовался Саша.

Богиня ответила:

— Все ведь варианты уже существуют, и я могу на них посмотреть. Он ведь уже сделал. Согласно этому альтернативному развития нашей истории Рейнхард арестовал Гитлера, закончил войну в России, не уничтожив ни одного города. Разработки ядерного оружия продолжались, но Германия не применяла его. Лондон цел.

— Они там не захватили мир, случайно?

— Нет. Как ты помнишь, Рейнхард был не в восторге, что Гитлер спровоцировал всех вокруг против Германии, поэтому заключил мир с Антигитлеровской Коалицией, на выгодных для себя условиях, оставив Германии Северную Африку, но согласившись снять оккупацию с Франции. Поскольку он сделал это в удачный год, когда Германия, в общем-то, побеждала, особо никто не сопротивлялся мирному соглашению. Мировые лидеры убедились, что Рейнхард не Гитлер, у него более вменяемая политика, а фашисты смещены со всех должностей, отданы под суд, преследования евреев прекратились, созданы программы реабилитации, начали выплачивать компенсации, это фактически совсем другая страна.

— Ну и что, неужели твой приятель стал новым Благодетелем Европы?

— Нет, все-таки в те года эта личность была еще юна и глуповата для подобного. Он объявил себя императором, проявлял диктаторские замашки, и проживи он еще лет десять-двадцать, то наверняка бы ввязался в новую войну, переусердствовал бы в авторитаризме и все такое прочее. Но он не хотел жить и править, все-таки он в той жизни родился, прежде всего, солдатом и завоевателем, а уж потом — правителем. Ему было в тягость строительство нового мира. Как я и обещала, судьба сама освободила его, когда он сделал, все что требовалось. В 1944 году, выступая с очередной пламенной речью на балконе в Берлине перед горожанами, император Третьего Рейха был застрелен экстремистом из снайперской винтовки. Как писали газеты, генерал (а его обычно так и продолжали называть, титул император как-то сложно приживался) перед самым выстрелом будто почувствовал, умолк, развернулся прямо лицом к стрелку, словно смог увидеть его, раскинул руки и прокричал какую-то патетическую глупость на тему, а вот и смерть, я сделал все, и готов уйти. Выстрел пришелся в сердце, Рейнхард упал с балкона прямо на руки толпы.

— Да, любил мужик красивые финалы, — хмыкнул Саша.

— Этого не отнимешь, — кивнула Сана. — Возвращаемся?

— Да.