Римские вакации

Глава 21

В которой герои отбивают нападение вражеских сил, а также проясняются истинные причины пожара в Александрийской библиотеке.

Ворота тут же захлопнули и задвинули огромный засов из цельного дубового ствола. Вся наша толпа спринтеров остановилась, дыша щедро и часто как стадо изрядно загнанных животных. К Антонию подбежал легат в сопровождении трибунов и хлопотливых контуберналов, что-то быстро доложил, и они полезли по боковой лестнице на стену. Мы увязались следом. Один лишь Раис, упав как подкошенный, остался валяться у ворот.

Стена была шириной в метра два и имела прямоугольные зубцы высотой метра в полтора. Для местных, имевших средний рост под метр с кепкой, этого было вполне достаточно. Нам же, чтобы спрятаться от вражеских глаз, пришлось пригибаться.

Египтяне, потрясая оружием, беспорядочно толпились у стены и, задрав головы, орали всякие нелицеприятные вещи. Слышались призывы вроде небезызвестного "Янки, гоу хоум!" и более радикальные типа "Всех на куски порвём!".

Местные бойцы выглядели какими-то неказистыми и были вооружены кое-как. Из доспехов они имели лишь кожаные круглые шапки с нашитыми металлическими пластинками да кожаные нагрудники, а из оружия только круглые щиты и короткие копья.

А тем временем на площадь выходили новые обильные отряды египтян — уже тяжеловооружённых, в полноценных доспехах, с большими щитами и длинными копьями.

— Похоже, главные силы египтян здесь, — сказал невесть откуда взявшийся квестор. — Вон Ахилла, их военачальник, — он указал на мужика в блестящих доспехах, алом плаще и шлеме с роскошным плюмажем, стоявшем на крыльце Библиотеки в окружении соратников. Чуть в стороне имелась целая толпа знаменосцев, державших воинские штандарты — разнообразные по форме и размерам, но одинаковые по пышности и вычурности.

— Когда успели?… — пробормотал Антоний.

— Наверное, Пофин сразу же послал за войском, как узнал о нас, — предположил квестор.

— Значит, решили с Римом воевать, — сделал должный вывод Антоний.

— Не на тех напали!… — патриотически воскликнул было молодой адъютант, но стушевался.

Антоний помолчал, разглядывая всё пребывавшие отряды, и покачал сокрушённо головой:

— Сколько же их тут?…

— Да, пожалуй, побольше, чем нас, — неутешительно прикинул Джон.

— Ничо! — с гонором заявил Лёлик. — Мы, понимаешь, не числом, а умением!…

Антоний подумал и сам себя похвалил:

— Хорошо, что я отдал команду флоту на якорь подальше от берега встать да бдеть. Небось, врасплох не возьмут.

— Кораблей-то у египтян до сотни наберётся, — сказал квестор. — Да все, небось, полугнилые. Авлет денег на флот совсем не давал. Да и моряки они плохонькие.

— Да уж… Хоть можем к кораблям прорваться… — молвил легат, потом потёр подбородок и спросил: — А чего сейчас-то делать будем?

Антоний внимательно посмотрел на продолжавших без устали бесноваться под стеною местных вояк и деловито скомандовал:

— Лучников и пращников на стену.

Один из адъютантов лихо сбежал вниз и передал приказ по назначению. Искомые воинские специалисты не заставили себя ждать, шустро прибежав во главе со своим рыжим косматым командиром.

На скрытный манер приседая, гусиным шагом они рассредоточились по стене, натянули тетивы, раскрутили пращи, а потом по команде разом встали и выпустили свои снаряды в египтян.

Разом щёлкнули спущенные тетивы, коротко прошелестели стрелы, просвистели свинцовые шарики пращников, и тут же яростные крики критиков нашего присутствия в данном населённом пункте сменились на панические вопли.

Египтяне кинулись бежать к Библиотеке, оставив перед стеной с три десятка убитых и раненных. Впрочем, раненные вскоре перешли в первую из вышеуказанных категорий, потому что наши стрелки хладнокровно добили всех, кто пытался шевелиться.

— Вот так! — довольно сказал Антоний, а потом обратился к своему командному составу: — Давайте организуйте караулы по стене. Стрелков на башни. Всем быть в готовности. Да две когорты ветеранов приготовьте на вылазку, если понадобится.

Командиры торопливо ушли, ещё на ходу начав выкрикивать команды. Мы с Антонием продолжали стоять на стене. Появился оклемавшийся Раис.

Антоний всё разглядывал египетское войско, которое, наконец, перестало пребывать, озабоченно хмурился, кривился и с досадою хмыкал.

Серёга посмотрел на мучения человека и душевно сказал:

— Не ссы, Антоша!…

Антоний, не поняв иносказания, озадаченно посмотрел себе на ноги, проверяя: не пустил ли он среди забот случайную струю.

— Тебе говорят, не боись! — пояснил Боба. — Мы с тобой!

— И чего? — с надеждою спросил полководец. — Их вон сколько. А мы тут как в ловушке.

— Если надо, всех положим, — солидно сказал Раис, достал из-за ремня топорик и боевито погрозил им неприятелю.

Антоний посмотрел на Раиса как на вестника надежды, осторожно потрогал его автомат, болтавшийся у хозяина за спиной, потом перевёл взор на египетское воинство, начавшее шумно обживать площадь у Библиотеки, и вздохнул тяжко.

— Пошли, что ли, осмотримся, — предложил Джон. — Чего тут вообще за хозяйство. Наметим, так сказать, линию обороны.

Антоний согласно кивнул. Мы спустились со стены. Навстречу нам уже поднимались караульные легионеры. Лица их были весьма озабоченными.

Поначалу мы обошли стену по периметру. Стена окружала дворец с трёх сторон, впритык подступая к проходившему позади дворца широкому каналу с тёмной водой и с каменными стенками. В одном месте ступеньки спускались к небольшому причалу. Здесь не было ни одной живой души.

— Однако, непорядок! — заметил Лёлик. — Подплывут враги на шлюпках, десант высадят и схватят вас тёпленькими.

— Не вас, а нас, — поправил его Антоний.

— Мы-то отобьёмся, — самоуверенно заверил Лёлик.

Антоний недовольно поморщился и проворчал:

— Да… пост здесь надо поставить.

Далее мы осмотрели дворец. Первый этаж уже освоили войска, успев внести казарменный колорит в виде густых запахов пота и отходов жизнедеятельности.

Второй этаж был пуст. Здесь царили запустение и уныние. Никакой роскоши и никакой обстановки внутри не наблюдалось. Были длинные коридоры, пустые помещения — от огромных залов до маленьких каморок. Из декора имелись только потускневшие потрескавшиеся росписи по стенам.

В одном крыле дворца располагались хозяйственные помещения. На первом этаже размещалась конюшня, куда, конечно, все наши лошади не влезли. Много их стояло во внутреннем обширном дворе, где имелся квадратный колодец, наполненный водой.

Там к Антонию подошел квестор и озабоченно сообщил, что для лошадей корма почти что и нет.

Мы отошли к колодцу попить. Раис оглядел стоявших кругом коней и заявил:

— А зачем им корм? Они сами корм. Скушаем их за милую душу.

— А ты чего: собрался тут сидеть долго и упорно? — спросил Джон.

— Ну, мало ли что… — пожал плечами Раис. — А насчёт еды всегда надо планы иметь.

— Мы тут сила могучая, — высокомерно заметил Джон. — Захотим, прямо сейчас всех положим!

— Ну не всех, — поправил Боба. — А только тех, кто убежать не успеет.

— Так что, пока обживаться не будем? — уточнил Раис.

— К вечеру посмотрим, — сказал Джон.

Антоний с квестором ушли внутрь здания. Мы прогулялись до стены, залезли на неё, посмотрели на противника, пока, вроде, ничего активного не замышлявшего, потом пошли во дворец, где на втором этаже нашли комнату, которую походные рабы под руководством вилика заканчивали обустраивать для Антония. Они раздобыли где-то кушетку и стол со скамейками, положили на пол несколько ковров, навесили на дверной проем занавесь, и к нашему приходу расставляли на столе посуду для трапезы.

Мы тут же уселись за стол, несмотря на слабые протесты вилика. Появился Антоний и посмотрел на нас как на досадное, но неизбежное явление. Рабы сняли с него доспехи, намотали взамен тогу, дали воды в серебряном тазу умыться, потом обмыли хозяину ноги и надели сандалии.

Боба оглядел весь этот сервис и глубокомысленно сказал:

— Да! В походе рабы нужны…

Антоний сел за стол. Рабы подали вяленое мясо, пшеничные лепёшки, финики и маленькую амфору вина. Мы перекусили.

— Ну что, Антон, решили? — спросил Джон. — Какие планы?

— Пока подождём, посмотрим: чего египтяне замышляют, — без особого настроения поведал полководец. — Но если решат измором брать, то придётся пробиваться к кораблям… — потом подумал и с обидою ребёнка, которому не купили обещанное мороженое, пожаловался: — Эх, а Цезарь говорил, что египтяне воевать не посмеют. Говорил, что вообще, пришёл, увидел и это самое…

— Победил! — веско подсказал Раис.

— Ну да… — вяло согласился Антоний.

— Ну ладно, посмотрим, — благодушно сказал Джон.

Антоний долговременно зевнул и пробормотал, что ему надо подумать в одиночестве. Мы, поняв намёк, покинули его, пошлялись по многочисленным помещениям дворца в попытке найти уютный уголок. Но на втором этаже было сыро и прохладно, а пропахший казармою первый этаж, забитый легионерами, не располагал к отдыху. Потому мы вылезли во двор. Там также хватало воинов. Легионеры ходили неспешно туда-сюда, точили лясы, жевали сухие лепёшки, спали, играли в какую-то игру, бросая поочерёдно разноцветные камешки. У башен кучковались пращники и лучники диковатого вида. Они громко и гортанно разговаривали, оттого напоминая южных торговцев на базарах нашей современности.

Мы нашли у боковой стены место посвободней и устроились там полежать на тёплых плитах из светлого песчаника, которыми был вымощен двор. Поначалу неспешно обсудили создавшееся положение. Ранее никому из нас ни в чём подобном участвовать не приходилось, если не считать дворовых потасовок в подростковом возрасте, и потому имевшийся жизненный опыт не позволял оценить ситуацию во всём её многообещающем разнообразии. Да и вообще, всё это наше путешествие до сих пор подсознательно представлялось чем-то вроде хитро устроенного виртуального аттракциона. Сознание отказывалось всерьёз воспринимать сложившиеся обстоятельства как вполне реальную опасность. Было ощущение всего лишь навсего какого-то нудного препятствия, навроде нелётной погоды, которое надо было только лишь переждать. Поэтому наш разговор носил характер вполне благодушный и почти что безмятежный.

Захотелось спать, чему благоприятствовала соответствующим образом проведённая ночь. Я устроился поудобнее, насколько это было возможно на каменных плитах, и быстро заснул. Когда проснулся, уже все коллеги мирно кемарили, кроме Лёлика, усердно штудировавшего свой справочник и при том что-то бубнившего под нос.

Я потянулся, поёрзал, разминая мышцы, затёкшие от лежания на жёстком камне, и спросил книгочея:

— Ну чего там пишут?

— Да вот интересно, — живо сказал Лёлик. — Когда Цезарь в Александрию приплыл, ну, когда по-настоящему было, то египтяне тоже на него напали. Он сначала в городе оборонялся. Но Ахилла решил в порт прорваться к кораблям, корабли захватить и отрезать Цезаря от моря. Чтоб ему ни продовольствия, ни подкреплений не было. А Цезарь тогда приказал корабли египетские сжечь. А тут в это время ветра дуют. Как раз они пламя-то и раздули. Портовые склады сгорели, а заодно и Александрийская Библиотека.

— А теперь что, не сгорит? — заинтересованно спросил пробудившийся при первых звуках голоса Боба.

Лёлик подумал и важно произнёс:

— Как я полагаю, поскольку мы вместо Цезаря сюда прибыли, то и Библиотека останется в целости и сохранности, — потом поправил очки и гордо добавил: — Так что творим великие дела!

— А Цезарь что потом делал? — спросил после некоторой паузы Боба.

— Отошёл на остров Фарос, и там оборону занял, — продолжил экскурс в реальную историю Лёлик. — Остров-то этот только одной дамбой соединён с берегом. Так что обороняться легко было. Два месяца там держался. А затем подкрепления по морю прибыли. Цезарь и всыпал египтянам по первое число…

Начали шевелиться коллеги.

— Ну чего тут? — спросил хриплым голосом Серёга. — Война ещё не началась?

— Не боись, — успокоил я его. — Без тебя не начнётся.

Дело уже шло к вечеру. Солнце опускалось к верху стены и вот-вот должно было скрыться за её зубчатым краем.

Решили сходить к колодцу умыться и попить, а потом навестить Антония на предмет полдника, плавно переходящего в ужин. Но только мы собрались идти, как с площади раздались какие-то нудные и громкие скрипы и стуки. И тут же со стен закричали тревожно:

— Катапульты, катапульты!

Легионеры во дворе забегали, начали напяливать доспехи. Мы, подхватив амуницию, полезли на стену — посмотреть на местную артиллерию.

На площади одна за другой появлялись большущие неуклюжие конструкции. Основой служили массивные рамы из толстенного бруса. К ним были прикреплены вертикальные П-образные рамы, а уже над ними вздымались вверх метательные приспособления в виде огромных ложек. Всё это было обмотано какими-то растяжками и канатами.

Египтяне выкатывали катапульты на руках, облепив их со всех сторон. Деревянные колёса, прикреплённые к рамам, проворачивались с ужасным скрипом.

— Чего, смазать не могли, что ли?!… — недовольно воскликнул Лёлик.

Вслед за катапультами появился сарай на колёсах, из которого торчало длинное толстое бревно с медным остриём.

— Таран притаранили, — скаламбурил Лёлик.

Египетское войско стало строиться перед Библиотекой в колонны по четыре. У каждого такого отряда имелась длинная лестница. Перед ними россыпью встали лучники в кожаных панцирях.

На стену взбежал командный состав нашего войска во главе с Антонием. Они расположились несколько поодаль от нас и начали бурно обсуждать ситуацию, обильно жестикулируя.

Из дворца во двор, подгоняемые центурионами, выскакивали легионеры при полном вооружении, группировались прямо под самой стеной.

Катапульт всего оказалось восемь единиц. Их установили в один ряд.

Наши лучники, рассыпавшись по башням и стенам, по команде пустили стрелы навесом. Чёрными чёрточками они взлетели вверх, а затем стремительно рухнули на египетское войско. Египтяне дружно присели и прикрылись щитами, вскинув их над головами. Стрелы с костяным стуком ударились о щиты и разлетелись по сторонам, не причинив противнику заметного вреда.

— Эге! — подметил Джон. — Слабоваты луки-то.

— Зато наши арбалеты хоть куда, — самодовольно сказал Боба.

Вылез перед своей метательной батареей египетский военачальник Ахилла, стал расхаживать величаво. Обслуга суетилась вокруг катапульт, натягивая упругие канаты при помощи воротов и рычагов. Канаты потянули назад метательные ложки.

— Ну что? — деловито спросил Серёга. — Не пора ли нам шмальнуть?

— Давайте сначала посмотрим! — словно сторонний зритель предложил Лёлик, глядевший на катапульты с горящими глазами.

— А не опасно? — забеспокоился Раис. — Сейчас как пульнут!

— Да чего тут! — отмахнулся презрительно Лёлик. — Какие-то булыжники!

Египетские бомбардиры по трое с трудом положили в ложки по увесистому камню. Ахилла, встал между средними катапультами, вытащил меч и картинно им взмахнул. Ложки разом резко и мощно рванулись вперёд, ударились с гулким стуком о перекладины; камни в полном соответствии с законами физики со свистом понеслись к нам. Скорость их была такова, что мы при всём желании не успели бы среагировать.

Прямо скажем, нам повезло. Один из камней прошелестел точь-в-точь над нашими головами, обдав тугой волной воздуха, и с тяжким грохотом врезался в стену дворца. Другие снаряды грянулись в стену, отчего та сотряслась как фанерная, а каменная пыль взвилась пеленой. Один же камень попал прямиком в зубец стены, снеся напрочь и его, и несколько легионеров, на свою беду вздумавших за ним укрыться. Внизу во дворе раздались крики и стоны. С площади же прозвучал торжествующий вопль.

— Ничего себе булыжники!… — потрясённо произнёс Джон, стоя на карачках.

Мы все дружно находились в этой позе, приняв её способом совершенно бессознательным.

— Ну что, посмотрел?! — несколько истерично завопил Раис, обращаясь к Лёлику.

Тот, ошалело поправляя очки, помотал головой и ничего не сказал.

Мы приняли вертикальное положение и осторожно выглянули из-за зубцов. Египтяне дружно заряжали катапульты.

Джон вырвал из ножен свой кортик, взмахнул им и нервно крикнул:

— Ответим ударом на удар! Боба, врежь из РПГ!

Боба обрадованно ухнул, быстро извлёк из рюкзака боеприпас, зарядил гранатомёт, прицелился и выстрелил. Огненная струя шваркнула из трубы назад, граната мелькнула размазанным пятном и врезалась в среднюю катапульту. На её месте вспучилась яркая вспышка, грохнул взрыв, полетели в разные стороны горящие обломки, врезаясь в соседние метательные агрегаты и выводя их из строя. Ахилле вдарило в спину оторванным колесом; он тряпичной куклой отлетел в сторону и остался лежать в позе, неестественной для живого человека.

Теперь уже завопили и наши, и не наши. Причём египтяне, сломавшие строй, голосили с явными оттенками смятения; римляне же орали с восторженным ошеломлением. Антоний и прочие командиры, которые, надо отдать им должное, со стены не смылись, подбежали к нам.

— Союзники!… — только и смог ошеломлённо воскликнуть Антоний.

Джон поглядел на него как маршал на ефрейтора, а затем пафосно скомандовал:

— Гранатомётчик, произвести ещё один выстрел по противнику!

Боба заправил новую гранату и собрался было прицелиться, но тут к нему подскочил Лёлик, цепко схватил за руки и заорал:

— А ну-ка, дай мне!!

— Ты ж не умеешь! — гаркнул Боба.

— Умею! — оскорблённо взвизгнул Лёлик, тряся при этом Бобу лихорадочно.

Боба такой напор не выдержал и отдал гранатомёт соискателю.

Лёлик схватил его жадно и тут же бойко спросил:

— Куда нажимать?

Боба показал, потом помог Лёлику вскинуть базуку на плечо, а сам благоразумно отпрыгнул в сторону. Мы последовали его примеру.

Лёлик широко расставил ноги, поправил одной рукой очки, кое-как прицелился, зажмурился и в последний момент ощутимо вздрогнул. Гранатомёт плюнул огнём, граната пронеслась над египетским войском и влетела прямиком через оконный проём внутрь Александрийской Библиотеки, где благополучно и взорвалась, сверкнув оранжевым сполохом.

— Мазила! — возмущённо заорал Раис.

— Сам дурак! — потрясённо выкрикнул Лёлик, быстренько возвращая гранатомёт Бобе.

Тот вновь сноровисто зарядил оружие и пульнул ещё разок в пока ещё целую катапульту. И она разлетелась за милую душу.

Египтяне испустили единодушный крик ужаса, энергичным эхом прокатившийся по площади, и, бросая оружие, тиканули в переулки. Наши воины, потрясая мечами, завопили как болельщики победившей в Суперкубке команды сразу после финального свистка.

Антоний подошёл к нам поближе и, глядя на нас как салабон на старослужащих, произнёс с придыханием:

— Ну вы прямо!… Какие у вас штуки огненные!…

— Огнедышащие… — подсказал выглядывавший из-за его плеча легат.

Джон погрозил тому пальцем и спросил строго:

— Ну что? Увидел теперь — какое у нас оружие?

Тот закивал головой, глядя во все глаза на гранатомёт, который Боба деловито осматривал со всех сторон.

А между тем закат совершался стремительно, как это свойственно южным широтам. И в наступавших сумерках стало ясно видно то, что внутри Библиотеки явно происходит пожар.

— Ну вот, Лёлик, сберёг библиотеку, — саркастически сказал Боба. — Книжки-то горят!

— Фигня, ещё напишут! — огрызнулся тот и отвернулся.

На площади догорали обломки катапульт, валялись тела египтян, которым не повезло попасть под обстрел. В том числе лежал и упокоенный Ахилла, чей красный командирский плащ разметался как поруганный флаг.

Мы некоторое время молча разглядывали площадь брани, явно оставшуюся за нами. Потом Антоний приказал разместить на стенах усиленные караулы и направился во дворец. Мы увязались за ним.

Пройдя между легионерами, приветствовавшими нас восхищёнными криками и даже рукоплесканиями, на что Лёлик с Раисом начали наперебой раскланиваться как оперные дивы, мы вошли в здание и все вместе поднялись в комнату Антония, у входа в которую стояли на карауле два преторианца. Мы свалили своё снаряжение в угол и блаженно расселись.

— Ну давай, не жмись, за победу выпить надо! — напористо сказал Серёга полководцу.

Антоний кликнул рабов, и те принесли несколько амфор вина и походную закуску. Мы быстро всё это употребили без особого интереса. Антоний при помощи рабов освободился от доспехов, улегся на кушетку и быстро захрапел.

Это было заразительно. Мы стали бурно зевать, а, засим, начали устраиваться на полу, использовав в качестве подстилки имевшиеся в помещении ковры.

Спать вроде и хотелось, но заснуть не удавалось. Как только закрывал глаза, так сразу начинали ярко и выпукло прокручиваться сцены случившейся баталии. Состояние нервного возбуждения, охватившее нас во время боевых действий, никак не желало заканчиваться. Коллеги ворочались, переговаривались, кашляли. Наконец, решили выйти на стену посмотреть: чего да как.

Библиотека пылала уже вся — с треском, со снопами искр, взмывавших с клубами дыма, оранжевыми понизу и терявшимися выше в ночной темноте. Свет от огня заливал всю площадь, на которой не было ни единой живой души.

— Ну вот, Лёлик! Восстановил историческую справедливость, — сказал с сарказмом Джон. — Должна была Александрийская Библиотека сгореть, ты и постарался.

— А, может, я перст Судьбы, — заявил Лёлик громко, но не совсем убедительно.

Мы вернулись в комнату к Антонию, где снова улеглись. На этот раз сон пришёл.