Роджер Вест и скаковая лошадь

ГЛАВА 16 БЕССПОРНОЕ АЛИБИ

— Мы скоро их сцапаем, — что вы волнуетесь?! — сказал Перси Снелл.

По его голосу нельзя было определить, сердит он или заинтересован веселым приключением.

— Вы не могли сделать больше того, что сделали, это несомненно. Не возражаете, если я оставлю вас здесь, а сам пойду посмотрю, что там творится?

— Да, конечно. А что вы здесь делали? — спросил Роджер.

— Просто присматривался. Мне было интересно, не будет ли нынче в Фолей-Холле ночных посетителей, — ответил Снелл. — Я слышал, как подошла машина, ну и спустился под гору глянуть, что все это значит. Вам повезло, суперинтендант, что вы захватили с собой парня с головой, верно, мистер Гейл? — Он подмигнул Джону Гейлу, который сидел вместе с Роджером на кухне в его доме.

Они пробыли здесь всего несколько минут, но уже пиджак с Роджера был снят, испачканный кровью рукав белой рубахи закатан вверх, и Дафния обрабатывала рану.

Мейбл Три находилась в передней комнате с Кэтлин Рассел и Лайонелом Фолеем.

Роджеру уже успели сказать, что Фолея уговорили остаться к обеду, почему он и задержался в доме. Вместе с ними находился местный констебль.

Роджеру запомнилась Мейбл такой, какой он видел ее перед тем, как уйти на кухню: жалкая, маленькая фигурка с огромными, округлившимися от страха глазами и опущенными плечами. Она еще не полностью оправилась после всего пережитого, но все же держалась удивительно собранно и с достоинством, хотя ей будущее должно было представляться отнюдь не в радужных тонах.

Роджер никогда не забудет, как она запустила кирпичом в бандита, который без этого непременно бы его убил.

Дафния сказала успокоительно:

— Рана не очень глубокая, мне думается, на нее не надо будет накладывать швы. Что ты думаешь, Джон?

Гейл изучил рану.

— Я бы просто смазал ее пенициллиновой мазью — помнишь, нам ее рекомендовали в аптеке, когда я в прошлом месяце порезал себе ногу, — а сверху наложил бы повязку. Место удобное, бинты не будут сползать. Как вы себя чувствуете, мистер Вест?

— Олл-райт.

— Вид у него такой, что ему надо бы лечь и хорошенько выспаться, — заявила Дафния с той авторитетностью и здравым смыслом, которые были совершенно неожиданны в такой изящной женщине. — Я сейчас схожу за бинтами, а ты пока подержи на ране холодную марлечку.

— Хорошо.

Дафния поспешно вышла. Гейл предложил:

— Садитесь-ка в это кресло, у вас такой вид, будто вам дурно.

— Глоток бренди мне бы не помешал, — засмеялся Роджер. — У меня в кармане фляжка. Я сам могу подержать этот компресс, а вы мне налейте полстаканчика, ладно?

Бренди действительно сразу же подбодрило Роджера, хотя на протяжении нескольких минут-голова у него кружилась. Но когда это состояние миновало, он почувствовал себя значительно лучше и подумал, что, наверное, и губы у него приобрели нормальную окраску.

Гейл протянул ему сигарету и дал прикурить.

Роджер сделал глубокую затяжку и поблагодарил внимательного хозяина:

— Большое спасибо. Интересно, сумели ли они к этому времени задержать мерзавцев?

— Ваш человек производит впечатление весьма опытного и находчивого парня.

— Он родился на свет оптимистом, — сказал Роджер и не стал добавлять, что Снелл до сих пор оставался детективом-инспектором именно потому, что его часто подводил его оптимизм. По мнению Перси Снелла, всегда все будет «олл-райт». На этот раз, возможно, он был и прав.

Три полицейских машины ушли в погоню за беглецами, по радио были предупреждены все посты, перекрыты проселочные дороги и перекрестки, ведущие из Арнткотта.

Конечно, существовала опасность того, что преступникам удастся добраться до Ридинга и поменять машину. Это был их единственный шанс на спасение.

Роджер разговаривал с Хупером по радио. Хупер ожидал его в управлении приблизительно в половине одиннадцатого. Сейчас было около десяти.

Гейл сказал:

— Я понимаю, что это не мое дело, но никак не могу взять в толк, каким образом Мейбл Три оказалась причастной к этой истории?

Роджер задумчиво сказал:

— Полагаю, что вы имеете право знать правду, но мне бы страшно хотелось избавить ее от дальнейших переживаний…

Очевидно, его желание было невыполнимым. Он это прекрасно понимал, поэтому продолжил со вздохом:

— Этот Три — или Дуб — один из ваших работников?

— К сожалению…

— Как это понять?

— Он чертовски сведущий конюх, великолепно знает лошадей и умеет за ними смотреть, но на этом все и кончается, — сердито ответил Гейл. — В остальном это совершенно невыносимый тип. От него одни неприятности, он не только со всеми ссорится, но умеет посеять раздоры среди других. Если бы не Мейбл, я бы давно его уволил. Но она — дочь Картрайта, а Картрайты здесь работали на протяжении пяти поколений.

Роджер усмехнулся:

— Она — тот единственный человек, который может подтвердить алиби Джорджа Энзелла на вчерашний вечер.

Гейл и рот открыл:

— Не может быть!

— Это правда, не сомневайтесь.

— Великий боже! Одна из Картрайтов и Энзелл…

— Что ж, история Ромео и Джульетты на современный манер…

— Да-а…

— К утру вы все будете знать. Поскольку нам вряд ли удастся скрыть эту историю от газетных репортеров, вы можете уже сейчас узнать, что двое негодяев намеревались ее столкнуть вниз с Каприза Фолеев, дабы инсценировать самоубийство. Это уничтожило бы алиби Энзелла. Если бы она действительно имела основания опасаться, что про их связь с Джорджем станет широко известно, ее решение покончить с собой показалось бы всем вполне естественным. Никто бы не стал искать другого объяснения ее смерти… Так что, как видите, здесь действуют хладнокровные и весьма предусмотрительные преступники.

— Да, иного не скажешь.

Гейл был потрясен.

— Поверите ли, я знаю практически обо всех скандалах, связанных с моими ребятами, вы не поверите, как их много, но про этих двоих…

Роджер снова вздохнул:

— Насколько я понимаю, Дуб теперь отравит ей жизнь.

— Он из тех типов, которые не задумываясь, могут схватить в руки даже нагайку! И…

Гейл замолчал, потом продолжил сдавленным голосом:

— Я прекрасно знаю, что она была страшно несчастна. Никто бы не мог долго жить с Дубом, это мое глубокое убеждение. Я сам был им сыт по горло, хотя виделся с ним весьма мало. Одного не понимаю: каким образом Мейбл ухитрилась спеться с Джорджем? — Он замолчал, услышав шаги жены, которая спешила назад с перевязочным материалом.

— Ну вот, я принесла все, что требуется для раны, — еще издали крикнула Дафния, наверное, желая их подбодрить.

Джон Гейл торопливо пробормотал:

— Моей жене можно во всем доверять, но я нисколько не буду в претензии, если вы посчитаете, что пока ей ничего не надо знать.

— Что я не должна знать? — спросила Дафния, входя на кухню.

Роджер усмехнулся:

— Строго между нами, миссис Гейл, договорились?

Он рассказал ей про эту историю, потому что надеялся, что она, как и миссис Хупер, может знать кое-какие подробности, которые ускользнули от ее мужа.

Бинтуя ему голову, миссис Гейл внимательно смотрела на Роджера. Ему очень было интересно знать, что скрывается за этими небесно-голубыми глазами, которые умели смотреть по-детски невинно.

Покончив с перевязкой, она весело сказала:

— Я знала, что у миссис Мейбл кто-то был, но кто именно — не догадывалась. Раньше Мейбл работала здесь горничной. А Фред Три большей частью по ночам и все вечера проводит в Арнткотт-Армз. Ну, а когда муж перестает обращать внимание на жену…

Она помолчала:

— Полагаю, что продолжать не стоит. Знаете, я только что, проходя мимо, посмотрела на Мейбл, у нее такой вид, что она умрет, если не услышит доброго слова.

— Будьте добры, оторвите у меня от рубашки рукав, я тогда надену пиджак и пойду с ней потолкую.

— Отрывать рукав нет никакой необходимости, — возразила Дафния, — эта кровь великолепно отстирается в холодной воде. Я сама это сделаю. Джон, сбегай наверх и принеси одну из твоих рубашек. Знаешь, с воротником «апаш», у него шея потолще, чем у тебя.

Дождавшись, когда ее муж ушел, она очень спокойно спросила у Роджера:

— Можете ли вы скрыть эту историю от мужа Мейбл хотя бы сегодня?

Роджер не ответил, и она продолжала уже более резко:

— Этой бедняжке надо немного отдохнуть. На нее обрушивается один удар за другим, и какие удары! Я совсем не уверена, что нам не следует вызвать для нее доктора… А если вы еще заставите ее объясняться сегодня с мужем…

Роджер усмехнулся:

— Это самое последнее, что я хочу сделать. Я сразу не ответил, потому что обдумывал, нельзя ли сделать так, чтобы ваш милейший «дуб» вообще никогда об этом не узнал. Сомнительно, чтобы мы теперь предъявили обвинение Джорджу Энзеллу, коль скоро появилось данное алиби. Возможно, позднее нам ее показания могут понадобиться, но я не уверен, что так может случиться. Те двое, которые покушались на жизнь миссис Три, почти несомненно «наши» люди. Скорее всего у них имеются здесь если не соучастники, то пособники, но пока это лишь мое предположение. Я никак не могу поверить, чтобы им был Джордж Энзелл. Мы расскажем Дубу только часть истории, а если его жена сможет остаться у вас на ночь по предписанию врача, разумеется, в нашем распоряжении будет некоторый запас времени, чтобы мы смогли все обыграть.

— Значит, вы все же человек, — проговорила Дафния. — Простите, что я взбеленилась. Мейбл может оставаться у нас столько времени, сколько вы найдете нужным. Кто будет разговаривать с Дубом?

— Я.

Пришел Джон Гейл, неся в руках белую рубашку с отложным воротником. Дафния с безразличным видом наблюдала, как Роджер переодевается.

Роджер вышел из кухни.

Он прошел через переднюю комнату, в которой сидели и о чем-то болтали Кэтлин и Лайонел Фолей, вряд ли прислушиваясь к музыке, передаваемой по радио. Мысленно он отметил про себя забинтованную ногу Фолея. Теперь его собственный мозг работал более рационально, и он уже начал разбираться в некоторых загадках, которые совсем недавно ставили его в тупик, и не пугался тому, что в ходе расследования возникали новые.

В известной мере ощущение срочности прошло, точно так же, как и ощущение опасности.

Те двое людей, совершенно не знакомые ему, наверняка были чужаками и для здешних обитателей. Если только их поймают и они заговорят, от тайн и загадок ничего не останется.

Роджер вошел в маленькую комнатку, где стоял местный сержант Дейтон, а в удобном кресле полулежала Мейбл Три, глаза у нее были закрыты. Сбоку на столике стоял поднос с чаем.

Услышав его шаги, она открыла глаза, а как только увидела, кто вошел, выпрямилась в кресле.

— Не надо так сильно переживать, — улыбнулся Роджер. — Как вы себя чувствуете?

— Полагаю, что я уже олл-райт, и… я не знаю, какими словами мне вас благодарить…

— То, что вы сами сделали, когда увидели, что он вытащил свой нож, уравнивает то, что сделал я. Как говорится, мы с вами квиты, никто никому ничего не должен, — заявил Роджер, усаживаясь на кончик стула и внимательно глядя на нее.

— Олл-райт, сержант, подождите снаружи, хорошо?

Потом, посмотрев уже на Дафнию Гейл, выразительно добавил:

— Извините, но…

Она поморщилась, но послушно вышла следом за сержантом.

Комната была комфортабельно обставлена, в ней было тепло и уютно. На стене висели фотографии лошадей, штук десять-двенадцать, и каждая была подписана: либо владельцем коня, либо жокеем.

— Ну, миссис Три, давайте потолкуем, — начал Роджер. — Нам известно, что у вас имеются неотложные личные проблемы, и мы хотим вам помочь в силу своих возможностей. Сегодня на ночь вы останетесь здесь, по распоряжению врача, и это даст нам время посмотреть, что именно мы сумеем скрыть от газетчиков. Если удастся не опубликовывать вообще всю историю, тем лучше. Но вы должны откровенно ответить на все мои вопросы, потому что мне необходимо знать всю правду.

— Я все вам расскажу, — обещала она, и на глаза ей навернулись слезы.

— Вот и хорошо. Скажите, как давно продолжается ваша связь с Джорджем Энзеллом?

— Наверное, месяцев шесть.

— Когда она началась?

— Вообще-то все получилось очень забавно. Я обычно езжу в Ридинг раз в две недели, мой муж против того, чтобы я там бывала чаще и это был мой выходной день, если вы понимаете, что я имею в виду. Я люблю большой город, особенно в базарный день… И получилось так, что я была на рынке в одно время с Джорджем. Он покупал себе резиновые сапоги и какие-то вещи для огорода. Он не любит ходить по магазинам, говорит, что на рынке легче найти хорошие товары. Мы зашли в кафе, выпили вместе по чашке чая со сдобными булочками… Понимаете, мы знали друг дружку еще в школе, ну и одно-другое… Сама не знаю, как получилось, что я рассказала ему о своей жизни с Фредом. Он ответил, что это его не удивляет, он так и предполагал. Он никогда не любил Фреда. И… случайно он собирался в тот день пойти в кино и предложил мне пойти с ним. Вот и вся история, сэр… Потом мы договорились снова увидеться на рынке через две недели, то есть в следующем месяце. Это было летом. Мы не пошли в кино, а взяли лодку и…

Не было необходимости «закручивать гайки», все было ясно.

— Олл-райт, миссис Три, — спокойно сказал Роджер, понимая, что теперь, когда она ему сказала самое главное, у нее будет легче на душе. Очевидно, она мучилась, не зная, как будет проходить это объяснение, и не думала, что все окажется так просто.

— Когда вы в последний раз видели Джорджа?

— Вчера вечером.

— Вы встретились в Ридинге, как обычно?

— Да, в известном смысле. Джордж сказал, что он не сумеет освободиться днем, в Фолей-Холле у них какие-то неприятности, так что он не успел сделать все, что положено, в саду… Если бы он попросил свои обычные выходные полдня, это выглядело бы подозрительно. Поэтому он договорился встретиться со мной вечером, вот и все… Я… я подумала и придумала себе приятельницу в Ридинге, ну, а поскольку я первый раз собралась уехать из дома за месяц, Фреду было все равно, когда я вернусь домой. Да и вообще-то ему нет до меня дела, я же всего для него лишь прислуга…

Она закрыла глаза, не в силах продолжать свою грустную исповедь и стараясь не заплакать от чувства обиды, но слезы все равно потекли по бледным щекам.

— Но, наверное, я не должна говорить ничего плохого про него, это я сама все натворила… Мне за все и отвечать… Я не сдержала клятвы супружеской верности. Мистер Вест, я не знаю, что скажет мой муж, когда он узнает правду. Меня бы не удивило, если бы он меня убил…

— Он не только вас не убьет, он вас даже пальцем не тронет, — заверил ее Роджер. — У нас есть возможности это обеспечить.

Конечно, это были всего лишь слова, но они в какой-то мере успокаивали, вселяли уверенность.

— Когда Джордж приехал в Ридинг?

— Примерно в восемь вечера.

— А когда уехал?

— Мы уехали на машине, он всегда меня подвозит назад в темные вечера. Я вылезла, как обычно, на другом краю Арнткотта и пересела там на автобус из Ридинга. Тогда это действительно походит на то, что я возвращаюсь от своей приятельницы, у которой на этой дороге имеется небольшой коттедж… Мы всегда были так осторожны.

Мейбл помолчала и добавила чуть ли не шепотом:

— Мы считали, что должны ото всех скрываться, хотя это было так противно…

— Когда вы выехали из Ридинга вчера вечером?

— Как всегда, в половине десятого.

— А когда приехали в Арнткотт?

— Я успела на автобус, который бывает у Часовой башни без четверти одиннадцать, — ответила Мейбл. — Было немного позже, чем всегда. Я люблю приходить домой раньше Фреда, он вечерами непременно заходит в ресторанчик. Если я запаздываю, он иной раз поднимает скандал, но, конечно, я к этому давно привыкла и не обращаю внимания на его воркотню.

— Так когда же вы сели в автобус?

— Видимо, в половине одиннадцатого. Оттуда до башни езды минут пятнадцать.

— Долго ли вы ждали на остановке?

— Каких-нибудь две минуты. Фактически я очень волновалась, что не успею на этот автобус. Джордж должен был ехать на большой скорости, чтобы я постояла на остановке и незаметно вместе со всеми вошла в автобус.

— Много ли людей было в автобусе?

— Он был почти полон.

— Были ли там люди, знающие вас?

— Несколько человек.

— Если все это правда, тогда вы можете избавить Джорджа от очень больших неприятностей! — сказал Роджер.

— Клянусь, все так и было.

— Вот и прекрасно!

Роджер поднялся и с удовольствием отметил, что теперь она выглядела более спокойной и не такой напряженной.

— Возможно, миссис Три, нам все это и не потребуется в качестве официального показания. А если так, то эта история, как вы понимаете, никогда и не всплывет. Пока я еще не знаю, каким образом нам удастся все объяснить вашему мужу, но мы подумаем об этом позднее. Во всяком случае, это не ваша, а наша забота.

Он наклонился и положил ей руку на плечо:

— Через несколько минут сюда придет врач. Он даст вам снотворное. Спите себе спокойно, набирайтесь сил, утром мы с вами еще увидимся. Повторяю, у вас больше нет оснований переживать за Джорджа, да и за все остальное.

— По сути дела только Джордж и важен, — тихо сказала Мейбл. — Я начинаю подумывать, не было ли правильно честно сказать Фреду всю правду и покончить эту музыку. Все равно раньше или позже дело этим кончится. Даже если бы Джордж не любил меня, я больше не в состоянии жить с Фредом. Если бы вы знали, на что он похож, возвращаясь домой после выпивки… Он же превращается в настоящего зверя и…

— Как раз это я хорошо могу себе представить, — сказал Роджер. Тут они оба услышали звонок у входной двери.

— Это пришел доктор, — сказал он и вышел из комнаты.

Это действительно был врач.

Через пять минут Мейбл Три поместили в свободную спальню, а через пятнадцать минут она заснула крепким сном.

Роджер поговорил с Лайонелом Фолеем. В нем все больше крепла уверенность в существовании взаимного понимания между молодым человеком и Кэтлин Рассел, происхождение которого он все еще не знал.

К сожалению, в данной истории оставалось порядочно «белых пятен», которые он пока не сумел расшифровать.

Сколько времени он здесь находится? Часов 14–15, менее суток…

Роджер подмигнул: не так уж много! Онемение в правой руке еще не совсем прошло. И он понимал, что Дафния Гейл была совершенно права, заявив, что он нуждается в хорошем отдыхе. Но только не по тем соображениям, которые она имела в виду. Ему необходимо обладать невероятной прозорливостью в данном деле, надо иметь острый ум и изворотливость, а этого не было. Его сражение в Капризе оказалось слишком напряженным, оно отняло у него массу сил и энергии. Теперь его мучило неприятное чувство, что он упускает из вида нечто совершенно очевидное, но никак не мог решить, что же именно.

Он решил, что самым правильным будет сейчас не ломать себе голову, когда-нибудь он непременно сообразит, иначе быть не может.

В Управление на свидание с Хупером его повез один из местных полицейских. Впереди еще предстояло решать много важных и запутанных дел, так что Роджер предпочел отвлечься от прежних мыслей.

Всем этим, разумеется, придется заняться, если только в скором времени не поймают этих двух бандитов.

Мысль, не дававшая покоя Роджеру, имела как раз какое-то отношение к этим людям. Кое-что уже встало на свои места. Убийцы, определенно, не были местными жителями, в противном случае они тоже поехали бы напрямик, срезав большой участок дороги, как он проделал сам, воспользовавшись советом констебля.

Откуда же они? Из Лондона? Если так, то они знали поразительно много о здешних жителях и местных обстоятельствах. Например, они знали про Джорджа Энзелла и Мейбл Три, хотя эта тайна почти не была никому известна ни в деревне, ни в Арнткотте. Последнее было особенно примечательно…

Итак, они избрали козлом отпущения Энзелла, пытаясь запутать его и также леди Фолей… Впрочем, леди Фолей скорее тоже оказалась в разряде «козлов отпущения», на нее пало весьма серьезное подозрение.

А что можно сказать о полковнике Мэддене, который балансировал на краю загадочности, и нельзя было точно сказать, причастен ли он к разыгравшейся трагедии или же нет? Тот самый полковник Мэдден, который постоянно жил в стесненных обстоятельствах и по крупицам собирал всякие сведения и слухи для «Ипподрома» и, таким образом, косвенным образом явился зачинщиком?

Имелся еще один многозначительный факт. Если нападение на лошадь являлось основной целью, тогда последующие убийства были всего лишь «сопровождающими обстоятельствами». Кто-то жаждал и ждал возможности убить Сильвера, великолепную беговую лошадь, будущего фаворита дерби, и не прозевал представившийся ему великолепный шанс.

Ничего бы не произошло, если бы леди Фолей в запальчивости не пригрозила убить лошадь своего сына. И эта ее злая фраза была использована в качестве повода для того, чтобы нажать на курок заряженного пистолета.

Да-да, за ее угрозу схватились и убили знаменитого скакуна.

Почему убили именно Сильвера?

Если хорошенько разобраться в этом, возможно, появится ясность и во всем деле?

Имело смысл вот так напрягать свою память, подстегивая ее? Возможно, он приедет в Управление и узнает, что двое негодяев пойманы. Если это так, тогда их допросы в ближайшем будущем объяснят все.

Но пока у него было слишком неспокойно на душе, да и в голове теснились назойливые мысли, от которых нельзя было отмахнуться и отделаться.

Однажды он считал леди Фолей подстрекателем, а когда подозрение пало на Энзелла, это было и вовсе резонно. Но эти — чужаки, посторонние, стала бы леди Фолей обращаться к посторонним? Можно было ответить с уверенностью, что нет, сам себе сказал Роджер. Да и стала бы она планировать преступления, которые так явно указывали на нее самое?

Посмотрим на факты:

Были предприняты попытки свалить вину на леди Фолей и Джорджа Энзелла. Почему? Враждебное чувство к ним обоим или к кому-то одному?

— Я хочу знать две вещи, — начал рассуждать сам с собой Роджер. — Почему молодой Фолей пытался сжечь «Остин» и почему кто-то в действительности сделал это? Существует ли такой человек, который настолько ненавидит леди Фолей, что намеренно попытался подстроить улики против нее?

Водитель, вздрогнув, спросил:

— Извините, сэр, что вы хотели?

— Не обращайте внимания. Я про себя…

— Прошу прощения, сэр, но я не мог не слышать ваших слов… — заговорил водитель, до которого, очевидно, не сразу дошло значение сказанной Роджером фразы. — Я, конечно, не знаю истории с их развалюхой «Остином», но зато я немного знаком с самой леди Фолей и их семейством. Я живу здесь всю свою жизнь. Было бы странно, если бы я ничего не знал. Вы согласны со мной?

— Продолжайте.

— Между самой леди Фолей и ее братом, полковником Мэдденом, никогда не было большой любви. Ему всегда хотелось завести коней и тренировать их в конюшнях наверху, но она ни за что на такое не соглашалась. Она выставила его из Фолей-Холла в коттедж, где раньше жила прислуга, и после этого он вообще стал ее ненавидеть. Он не пропускает никакой возможности подстроить ей пакость, распустить про нее сплетни, позлословить… Будьте уверены, он ее самый первый враг!

— Ага, понятно. Полковник.

Водитель прав. Мэдден не потратил ни одной минуты на поиски, в конно-спортивных журналах на другой же день появились статьи, упоминающие о «скандале в семействе Фолеев». А с какой потрясающей быстротой слухи разнеслись по Арнткотту…

Все это так. Полковник действительно имел основания ненавидеть сестру. Но почему же потребовалось обвинять Джорджа Энзелла?

Неожиданно Роджеру показалось, что его обухом ударили по голове. Как он раньше не мог сообразить такой простой вещи?!

Один человек несомненно имел причины ненавидеть Джорджа.

Фред Три по прозванию Дуб…