Роджер Вест и скаковая лошадь

ГЛАВА 3 СМЕРТЬ ЧЕЛОВЕКА

Старый Картрайт почувствовал и силу и жгучую боль от удара, но не смог закричать. Он упал снаружи за дверью, однако, как ни странно, сознания не потерял и попытался спастись. Очутившись на земле, он постарался как можно скорее подняться на ноги, но в голове и в груди у него была такая резкая боль, что он не смог этого сделать. Тогда он попробовал позвать на помощь, но из груди вырвались лишь какие-то хриплые звуки. Он почувствовал, что открылась дверь и к нему приближается мужчина. Он точно знал, что это мужчина, по крупным ногам человека во фланелевых брюках. Тогда он поднял голову, насколько мог, и увидел расплывчатую фигуру, склонившуюся над ним и загораживающую от него тот тусклый свет, который доходил до двора.

Картрайт снова выдохнул свое «Нет!» Он испытывал ни с чем не сравнимый ужас, потому что прекрасно сознавал, что намеревается сделать человек. Старик попытался закрыть свою обнаженную голову руками, но уже было поздно. Страшные удары обрушились на нее, удары точные и безжалостные.

После четвертого удара Картрайт потерял сознание.

Человек, наносивший удары, стоял над ним, нерешительно поглядывая в сторону сарайчика, из-под двери которого пробивался свет. Дверь оставалась плотно закрытой.

Тогда человек схватил невысокого Картрайта за ноги и потащил его в стойло Сильвера. Он бросил его в угол, потом завалил сверху сеном, так что труп был совершенно закрыт. На полу оставался узенький кровавый след, тогда преступник подхватил на вилы сена и засыпал полоску. И все это время лошадь лежала совершенно неподвижно на боку.

После этого убийца ушел.

Он снова посмотрел на сарай. Все тихо. Дверь закрыта. Тогда он осторожно прикрыл обе половинки ворот конюшни, прошел по кирпичам, проложенным вдоль стены, к мягкой дорожке, по которой выводили лошадей. Здесь вообще не было слышно его шагов. Подбежав к дверце, он обратил внимание на то, что обе задвижки теперь были закрыты. Еле слышно выругавшись, он оттянул их назад. Одна из них при этом издала противный визг. Убийца оглянулся и увидел, что дверь ночной сторожки отворяется и на освещенную землю падает длинная, неправдоподобно большая тень подростка.

Однако из сарайчика человека не было видно, но ему предстояло еще открыть дверцу в воротах и выскочить наружу. При этом он понимал, что парнишка непременно заметит его.

И, действительно, Сид уже смотрел в его сторону.

— Это ты, пап!

Убийца оттянул назад непослушную тугую задвижку, больше всего опасаясь, что она снова заскрипит. Сам он не двигался, шевелилась только его правая рука, и все время он глядел на паренька.

— Папа?

Задвижка скользнула назад, убийца отворил дверцу и выскользнул наружу. При этом он услышал истошный крик Сида:

— Сто-о-ой!

Убийца захлопнул дверцу и бросился на другую сторону дороги, где его ждала машина с невыключенным мотором. Водитель высунулся и распахнул дверцу.

— Стой! — снова раздался голос паренька, на этот раз гораздо ближе.

— Он вас видел? — обеспокоенно спросил водитель.

— Только издали… Поехали!

— Уверены?

— Поехали же!

Машина сорвалась с места. Убийца забился в уголок, выглядывая из заднего окошечка. И хотя освещение было плохое, он увидел, как растворилась дверь в воротах. На минуту появился парень, выделяясь на фоне призрачного света, исходящего со двора. Машина промчалась мимо дома, в котором жили Гейлы, проскочила деревню и направилась дальше, под уклон.

Сид Картрайт смотрел на удаляющиеся красные огни машины, которые постепенно поглощала ночь. Он ясно слышал песню шумного мотора, но не думал о важности этих примет. Он поежился от холода и неприятного чувства одиночества, повернулся и осмотрел пустынный двор. Потом громко крикнул:

— Папа?

Ответа не было. Тогда он побежал к ближайшему стойлу, отметив попутно свет в окне квартиры, где жил Дженкинс с женой. Было удивительно, что старший конюх его не слышал.

Можно было побежать прямо к Дженкинсам или же подать сигнал общей тревоги. Но Сид не был уверен, что для последнего имелись основания, поэтому он решил сначала удостовериться, что с Сильвером, понимая, что если что-то действительно случилось, то старый Картрайт будет там.

Открыв верхнюю половину дверцы, паренек сразу же увидел неподвижно лежащую на боку лошадь. Ее поза убедительно доказывала, что произошло какое-то несчастье. Но куда мог деваться отец?

— Па-ап! — во весь голос заорал Сид и помчался к колоколу, прикрепленному снаружи сторожки, чтобы подать сигнал тревоги.

— Папа! — завопил он еще раз, да так пронзительно, что дверь квартиры Дженкинса отворилась, и старший конюх спросил:

— Что случилось, Сид?

— Мистер Дженкинс, скорее спускайтесь. Что-то стряслось с Сильвером, и я не могу найти папу.

— Звони в колокол! — распорядился Дженкинс, закрывая окно.

— Мне кажется, я не в настроении играть в вист втроем, — капризным голосом заявила Кэтлин, — в нем нет той остроты, что в игре парами.

Она скорчила гримасу мужу своей сестры.

— Думаю, придется последовать варварским деревенским обычаям и идти завалиться спать! Сколько времени, а?

— Половина одиннадцатого, — ответила Дафния, подавляя зевок.

— Я прекрасно понимаю всю необходимость и разумность раннего вставания? — продолжала Кэтлин, — и даже чувствую себя усталой, когда в глазах Джона буквально написано, что время идти бай-бай.

Гейл собирал карты.

— Я сейчас поставлю чайник, и мы все… — начал было он, но тут раздался настойчивый и требовательный звук колокола общей тревоги из конюшен. Джон замер. Дафния зажала рот рукой, чтобы не закричать от ужаса.

— Что это? — спросила Кэтлин, — что случилось?

— Оставайся у телефона, — распорядился Гейл, а сам побежал к черному ходу. Он так волновался, что несколько раз споткнулся, а колокол между тем продолжал звонить о нежданной беде и созывать всех, кто жил поблизости.

— В чем дело? — требовательно спросила Кэтлин.

— Это Шустринг! — ответила Дафния. — Могу поспорить, что Шустринг. Ненавижу эту лошадь!

К этому времени Гейл уже выскочил из дома и бежал по дорожке, ведущей из заднего садика в большой двор перед конюшнями. Достигнув ворот, он услышал шум голосов и увидел свет, но сами ворота оказались на запоре. Гейл закричал, сразу же кто-то побежал в его направлении. Голос Дженкинса спросил:

— Это вы, мистер Гейл?

— Ну, а кто, черт побери, может еще быть? Что случилось?

Дженкинс распахнул ворота.

— Худшего не могло произойти, мистер Гейл… — Было видно, что старший конюх совершенно растерялся. — Наш Сильвер… он умер. И если это недостаточно плохо…

Гейл не слышал остального, он побежал к стойлам. С десяток конюхов и жокеев уже собрались во дворе. Всюду мелькали фонарики. Лошади начали беспокоиться. Один из парней стоял возле гнедого, который всегда причинял неприятности, если его тревожили среди ночи.

Сид Картрайт стоял у открытой двери в стойло Сильвера.

Гейл первым делом спросил:

— Где отец?

— Я не знаю, мистер Гейл.

— Иди и отыщи его.

— Мистер Гейл, я…

— Отправляйся и найди его! — заорал Гейл, сверкнув глазами на перепуганного парнишку. Потом он вошел в отсек, хотя прекрасно понимал, что ничего не может сделать. Там уже было двое конюхов. Они изменили положение лошади так, чтобы хозяин смог сразу все понять. И Гейл увидел нечто такое, чему мог с трудом поверить: Сильвер был убит выстрелом сбоку головы. Крови почти не вытекло.

Один из конюхов обеспокоенно сказал:

— Мы нигде не можем отыскать Теда Картрайта, мистер Гейл.

Не имело смысла говорить, что Картрайт должен быть здесь, бесполезно было начинать расспрашивать всех этих ребят или Сида Картрайта. У Гейла было такое впечатление, как будто его оглушили. Лошадь, которая должна была принести ему славу, лошадь, стоящая целого состояния, лежала у его ног — масса никому не нужной конины…

Можно ли было вообразить что-нибудь более страшное?

Гейл чувствовал, что на него внимательно смотрят не только эти двое конюхов, но и вообще все его работники. Он шагнул назад к выходу. Там он увидел Сида Картрайта, который вроде бы утратил способность двигаться. Перепуганный 16-летний подросток, по сути дела еще мальчишка… Гейл заставил себя более доброжелательно посмотреть на него.

— Что все-таки, случилось, Сид?

Мальчик попытался заговорить, но не смог.

— Ну, ну, не спеши. Успокойся…

Гейл оглянулся:

— Где мистер Дженкинс?

— Пошел звонить в полицию.

Хорошо еще, что не все потеряли голову от неожиданности!

— Ну, Сид?

— Я не знаю, что случилось, мистер Гейл, даю вам честное слово, что не знаю! Я читал, а папа просматривал газету. Потом он сказал, что уже четверть одиннадцатого, пора сделать обход. У меня в книге началось самое интересное место, поэтому я сказал, что пойду в следующий раз. Пошел папа, и минут десять все было спокойно, но так как он обычно возвращается через пять минут, я выглянул проверить, что же случилось.

Мальчишка говорил отрывисто, руки у него дрожали. Он то и дело прикладывал их ко рту.

— Я закричал «Папа!» несколько раз, и вдруг увидел кого-то вон там, у дверцы… — Сид ткнул пальцем. — Он выскочил наружу и захлопнул дверь за собой. Когда я подбежал туда, то увидел отъезжающую машину. Вернее, ее задние огни. Вот и все.

— Ты не заметил, какой она была марки?

— Я думаю, что это была старая машина, потому что ее мотор сильно тарахтел и чихал. Но больше я ничего не могу сказать, мистер Гейл. Я сразу же побежал посмотреть на Сильвера. Решил, что если случились какие-то неприятности, то непременно с ним. Как только я увидел, что лошадь лежит, я закричал, чтобы разбудить мистера Дженкинса. И он мне велел поднять тревогу, сэр.

Гейл внимательно смотрел на парнишку, пока тот говорил, и новые мысли постепенно вытеснили у него из головы чувство паники, которое его сначала совершенно парализовало. Старик Картрайт был одним из его наиболее надежных работников, так что не было никаких оснований предполагать, что он обманул своего хозяина. Нет, он принадлежал к той категории конюхов, которые грудью защитят свою лошадь, не думая о собственном спасении.

При этой мысли у Гейла сжалось горло, хотя он понимал, что все ждут его слов.

Тут он увидел Дженкинса со стоящей позади него Дафнией. Почему-то это подействовало отрезвляюще, он пошел им навстречу.

— Я лично разговаривал с инспектором, — сказал Дженкинс. — Он выехал сюда.

— Инспектор Хупер?

— Да.

— Спасибо. — Гейл прижал руку ко лбу.

— Дженкинс тебе рассказал, Дафф?

Он не мог понять, почему она так холодно на него посмотрела.

— Да.

— Это совершенно невероятно!

— Отнюдь нет, — с горечью возразила Дафния. — Произошло именно то, что ты должен был ожидать.

— Дафф, но…

— Пожалуйста, не пробуй меня убедить, что ты не понял истины так же быстро, как она стала ясна мне!

Она говорила это, не поднимая глаз, по ее виду можно было предположить, что она ненавидит всех окружающих.

— Сильвера убили по ошибке, приняв его за другую лошадь… Она же предупредила, что убьет ее, ну и привела свою угрозу в исполнение.

— Боже мой! — простонал Гейл.

— Если бы эта особа была здесь, — продолжала все также возмущенно Дафния, — то я бы…

— Спокойнее, Дафф! — обеспокоенно запротестовал Гейл. — Пока ничего определенного неизвестно, это всего лишь наши домыслы, и бросаться подобными обвинениями…

— Спокойнее, ты говоришь? — набросилась на него жена. — Быть спокойной, когда все, над чем ты работал на протяжении пятнадцати лет, уничтожено, лежит в обломках у твоих ног. Быть спокойной! Не понимаю, как у тебя поворачивается язык говорить такие глупости. Ты просто еще не осознал, что случилось. Это же тебя разорит окончательно, понимаешь ты или нет?.. Ни один владелец больше не доверит тебе стоящую лошадь, до конца жизни тебе придется тренировать всякие развалины, если ты вообще не превратишься в конюха. Когда я думаю…

— Я знаю, Дафф, что это ужасно…

И вдруг она затихла и замолчала, прижавшись к нему, а он впервые увидел, что они окружены кольцом глаз. Еще острее и весомее он увидел открытую дверь в стойло, где лежал Сильвер, и двоих конюхов, склонившихся над ним. Ночь утратила свою реальность и покой. А у входа стоял дрожащий Сид Картрайт, который сейчас не мог думать ни о чем ином, кроме исчезновения отца.

Неожиданно выскочил один из молодых конюхов, находившихся возле Сильвера, и Гейл по выражению его лица понял, что самое страшное еще впереди.

— В чем дело? — спросил он.

— Боюсь, что мы нашли старину Теда, — сказал парень и с необычайной жалостью посмотрел на сына погибшего.

— Пойдемте, сэр…