Родня

ЭСТАФЕТА

Андрей Прохоров, взяв из дому мешок, где лежали три витушки хлеба домашней выпечки и несколько учебников, приехал сдавать вступительные экзамены в горнометаллургический институт. В мечтах он уже видел себя начальником цеха или хотя бы мастером.

Начальником чего — он не задумывался. Главное — начальником. А чтобы стать им, надо, брат, ого-го, как преуспевать! Взять хотя бы эти же экзамены. Другие трудятся в поте лица, а он сдает по шпаргалкам. По крайней мере, надежно. Остался экзамен по физике, и — прощай, деревня, здравствуй, побежденный город!

Дни мелькали быстро, и так же быстро пустели комнаты общежития: то один, то другой из временных жильцов приходил из института с мрачным лицом: провалился… Андрей тоже забеспокоился, но ему неожиданно помог сосед по комнате. Вечером, накануне экзамена по физике, он просунул голову в дверь и таинственно спросил:

— Алло! Кто физики боится?

— А что? — встрепенулся Андрей. — Шпаргало есть?

Паренек изучающе поглядел на него (надежный ли?), пальцем поманил в коридор. Андрей вышел.

— Ну, что у тебя?

— Билет.

— Какой билет? — удивился Андрей.

— Обыкновенный. Номер тринадцать. Могу удружить, будешь сдавать по нему. За ночь подготовишься. Так?

— Как же он к тебе попал?

— Чудило ты, — удивился паренек, — цивилизация тебя, видимо, обошла. Придется внести поправку: слушай. Вчера один мой приятель сдавал экзамен. Так? Вместо одного билета потихоньку взял два. Так? По одному отвечал и сдал его, а второй передал мне.

Лицо Андрея расплылось в радостной улыбке, он начал догадываться, в чем дело.

— Я, значит, этот билет — тебе. Так? Ты сегодня по нему готовишься, завтра выйдешь к столу, возьмешь билет, скажем, номер восемь, а скажешь, что у тебя — номер тринадцать. Вот этого билета номер, понял? По нему и отвечать будешь, его же и сдашь, а тот, что со стола возьмешь, в карман затолкай. Да не мни, смотри, еще кому-нибудь пригодится! И все чин чинарем. Так? Эстафета!

— Здорово! — поразился Андрей гениальной простоте билетной эстафеты. И в этот вечер он так прочно вызубрил ответы на вопросы, что помнил их потом долгие, долгие годы…

Андрей взял билет с экзаменационного стола, глянул на него и четко произнес:

— Билет номер тринадцать!

На билете же, взятом со стола, стояла двойка.

Правду говоря, Андрей немножко трусил: а вдруг разоблачат?

Но преподаватель, маленький круглый человек с густыми гладкими бровями, поставил птичку против его фамилии.

…Готовящиеся отвечать притихли: уж очень хорошо чеканил Андрей. Глаза преподавателя, до этого равнодушно изучавшие лица экзаменующихся, заинтересованно заблестели.

— Что ж… — неохотно проговорил он. — Довольно. Отвечали вы, прямо сказать, блестяще. Поэтому получайте по заслугам круглую… мда, единицу.

Андрей обмер. Преподаватель проникновенно поглядел на него и почти шепотом закончил:

— Да, да, единицу…

Мертвая тишина захлестнула аудиторию. Видя, что происходит нечто необычное, все затаили дыхание. Казалось, начни сейчас падать стены, и никто бы не двинулся с места. Преподаватель вскочил, хлопнул ладонью о стол так, что он зазвенел, и энергично выдохнул, указывая пальцем на дверь:

— Единицу! И вон! Вон!

Потом платком вытер лицо и уже спокойнее проговорил:

— Наглец! Давайте сюда билет. И второй тоже. Вот так. Я еще вчера заметил, что тринадцатый билет отсутствует. А теперь идите в канцелярию и забирайте документы.

…Только теперь Андрей испытал истинное желание провалиться сквозь землю. С полыхающим лицом, он боком проскользнул в приоткрытую дверь, стараясь не задеть ее, словно боялся, что от прикосновения к ней его ударит электрическим током.

Ровно через три года подручный сталевара Андрей Прохоров шел в этот же институт сдавать вступительные экзамены.

Оказалось, что экзамены по физике сегодня принимал тот самый преподаватель с густыми гладкими бровями, только брови теперь казались Андрею колючими, ежистыми… И сердце Андрея тревожно екнуло: ну, как узнает и припомнит прошлые грехи? И уж вовсе стало не по себе, когда по странной игре случая ему опять попался тот самый тринадцатый билет. И опять с теми же вопросами. Андрею стало не по себе именно потому, что этот материал он еще три года назад вызубрил наизусть, и теперь ему кажется просто нечестным отвечать на них. И, наверняка жертвуя баллом, Андрей попросил разрешения взять другой билет.

Отвечать он стал без подготовки, и усталые глаза преподавателя потеплели.

— Почему же вы не стали отвечать на первый билет? Судя по вашим ответам, вы прекрасно знаете и тот материал. А ну-ка попробуйте.

Несколько мгновений Андрей колебался, потом решился, и готовящиеся отвечать опять, как и три года назад, притихли: происходило что-то необычное. Во-первых, преподаватель нарушил инструкцию, разрешив сменить билет, а во-вторых, Андрей, оказывается, и на первый билет отвечает так же уверенно, как и на второй. И когда глаза преподавателя опять заинтересованно заблестели, Андрей понял, что ему не миновать единицы и на этот раз: преподаватель его узнал.

— Три года тому назад, — сказал преподаватель, — у меня на этот билет так же уверенно отвечал тоже некий Прохоров. Вы его, случайно, не знаете?

И пытливо поглядел на Андрея.

Андрей мог бы и не признаваться сейчас: преподаватель, видимо, не уверен: он это был или нет.

— Некий Прохоров — это был я…

— Очень хорошо, — облегченно улыбнулся преподаватель: — я думал, откажетесь…

Потом помолчал и добавил:

— Придется еще раз инструкцию нарушить: поставить вам круглую… мда, пятерку. На сей раз вы ее вполне заслужили.