Родные поэты

За окнами — снега, степная гладь и ширь,

На переплётах рам — следы ночной пурги...

Как тих и скучен дом! Как съёжился снегирь

От стужи за окном...

У птицы есть гнездо, у зверя есть нора.

Как горько было сердцу молодому,

Когда я уходил с отцовского двора,

Сказать прости родному дому!

Бушует полая вода,

Шумит и глухо и протяжно.

Грачей пролётные стада

Кричат и весело и важно.

Дымятся чёрные бугры,

И утром в воздухе нагретом

Густые белые пары

Напоены теплом и светом.

А в полдень лужи под окном

Так разливаются и блещут,

Что ярким солнечным пятном

По залу «зайчики» трепещут.

Меж круглых рыхлых облаков

Невинно небо голубеет,

И солнце ласковое греет

В затишье гумен и дворов.

Весна, весна! И всё ей радо.

Как в забытьи каком стоишь

И слышишь свежий запах сада

И тёплый запах талых крыш.

Кругом вода журчит, сверкает,

Крик петухов звучит порой,

А ветер, мягкий и сырой,

Глаза тихонько закрывает.

Покуда март гудит в лесу по голым

Снастям ветвей, — бесцветна и плоска,

Я сплю в дупле. Я сплю в листве тяжёлым,

Холодным сном — и жду: весна близка.

Уж в облаках, как синие оконца,

Сквозит лазурь... Подсохло у корней,

И мотылёк в горячем свете солнца

Припал к листве... Я шевелюсь под ней,

Я развиваю кольца, опьяняюсь

Теплом лучей... Я медленно ползу —

И вновь цвету, горю, меняюсь,

Ряжусь то в медь, то в сталь, то в бирюзу.

Где суше лес, где много пёстрых листьев

И жёлтых мух, там пёстрый жгут — змея.

Чем жарче день, чем мухи золотистей —

Тем ядовитей я.

Догорел апрельский светлый вечер,

По лугам холодный сумрак лёг.

Спят грачи; далёкий шум потока

В темноте таинственно заглох.

Но свежее пахнет зеленями

Молодой озябший чернозём,

И струится чище над полями

Звёздный свет в молчании ночном.

По лощинам, звёзды отражая,

Ямы светят тихою водой;

Журавли, друг друга окликая,

Осторожной тянутся гурьбой.

А Весна в зазеленевшей роще

Ждёт зари, дыханье затая,—

Чутко внемлет шороху деревьев,

Зорко смотрит в тёмные поля.

Густой зелёный ельник у дороги,

Глубокие пушистые снега.

В них шёл олень, могучий, тонконогий,

К спине откинув тяжкие рога.

Вот след его. Здесь натоптал тропинок,

Здесь ёлку гнул и белым зубом скрёб —

И много хвойных крестиков, остинок

Осыпалось с макушки на сугроб.

Вот снова след, размеренный и редкий,

И вдруг — прыжок! И далеко в лугу

Теряется собачий гон — и ветки,

Обитые рогами на бегу...

О, как легко он уходил долиной!

Как бешено, в избытке свежих сил,

В стремительности радостно-звериной

Он красоту от смерти уносил!

Чем жарче день, тем сладостней в бору

Дышать сухим смолистым ароматом,

И весело мне было поутру

Бродить по этим солнечным палатам!

Повсюду блеск, повсюду яркий свет,

Песок — как шёлк... Прильну к сосне корявой

И чувствую: мне только десять лет,

А ствол — гигант, тяжёлый, величавый.

Кора груба, морщиниста, красна,

Но так тепла, так солнцем вся прогрета!

И кажется, что пахнет не сосна,

А зной и сухость солнечного света.