Рожденный диким

Глава 6

Сестина

Я проснулась голой ранним утром. За окном спальни еще темно, и я знаю, что в комнате холодно, камин давно потушен. Но я все еще согрета, крепко завернутая в мускулистых руках Каллэна под одеялом, и все… прекрасно.

Я не собираюсь притворяться, что понимаю всю эту чушь об истинной паре, но то, что я услышала, имеет смысл. Я смотрела порно, и оно мне ничего не дало. Меня никогда не привлекал мужчина или кто-то еще. Каллэн говорит, что нам всегда суждено быть вместе, и в этом есть что-то утешительное.

Понятно, почему я решила пойти в этот поход, когда каждая клеточка моего существа говорила, что это плохая идея. Даже моя единственная подруга сказала, что это плохая идея. Но мне суждено было оказаться здесь, в этом маленьком городке на краю неизвестности, в нужный момент, чтобы встретиться с Каллэном. Это судьба, и это значит, что мои родители ошибались.

Они сказали мне, что я никогда не выживу в реальном мире, но я не просто выживаю, это должно было случиться так или иначе. Мир должен каким-то образом свести меня и Каллэна вместе, и та же вселенная сделает так, чтобы я была счастлива. И любима.

Я сильнее прижимаюсь к рукам Каллэна, думая о своих вещах, лежащих у подножия утеса, и мне все равно. Они могут оставаться там, где есть. Я дома.

— О чем ты думаешь, малышка? Я чувствую, как твой разум шевелится, — рокочет Каллэн.

— Я думала, ты спишь.

— Просто дремлю, наслаждаясь прикосновением твоего тела к моему.

Я ухмыляюсь, уткнувшись носом в густые волосы, покрывающие его грудь, жесткие, но мягкие на моем лице.

— Мне было интересно, чем ты собираешься кормить меня на завтрак.

Он смеется.

— Нет, тебе не интересно.

— Я хочу узнать об этом месте, о том, кто ты и что здесь делаешь. Я хотела бы начать день. Кроме того, мне нужно что-нибудь надеть, потому что ты испортил всю мою одежду своей… я бы назвал это поспешностью прошлой ночью.

— Или, и мне кажется, это лучший план, я мог бы держать тебя здесь, где тебе не нужна одежда. Одежда здесь запрещена.

Я фыркаю, делая вид, что смущена.

— Я скажу Роарку, что ты не провел для меня экскурсию.

— Нет, если я тебя не выпущу, — возражает он.

Я хихикаю, затем сползаю с кровати.

— Что ты делаешь? — спрашивает он.

Я смотрю мимо его тела на его желтые глаза.

— Я придумала, что могу съесть на завтрак.

Он издает низкое горловое рычание, когда я добираюсь до его бедер, проводя ногтями по мере того, как спускаюсь вниз. Полоса наглости отталкивает мой трепет. Я хочу доставить ему удовольствие. Он доставил мне удовольствие. Дважды. Моя очередь ублажить его. Он немного помалкивал о том, что мы занимаемся сексом, но сказал мне, что он тоже девственник.

Он может нервничать так же, как и я, но тогда я передумаю. Есть еще кое-что, о чем он не говорит, но я не буду настаивать на этом. Есть и другие вещи, которые я хочу попробовать. В частности, как поместить его массивный член в мой рот. Я смотрела достаточно порно, чтобы увидеть женщин, делающих это. Я не уверена, что смогу сделать так, чтобы это выглядело хорошо, но мне кажется, что ему это понравится в любом случае.

Мое сердце бешено колотится, когда я провожу рукой по дорожке волос вниз по его груди, пока не достигаю его полутвердого члена. В моей руке он выглядит массивным, поскольку напрягается, изгибаясь вверх и вниз, немного влево. Он не просто длинный, он толщиной с мою руку и с выпукластями на нижней стороне. Узел вздут у основания, толстый и твердый, закручен почти по кругу. Я почти переосмысливаю свою идею, хватая основание над узлом, чувствуя шелковистую кожу, когда снова смотрю вверх. Каллэн никак не реагирует. Я начинаю водить рукой вверх и вниз, медленно поглаживая его, и устраиваюсь между его ног.

Я неуверенно облизываю головку языком, и он издает стон. Звук посылает жар, который заливает меня. Мои трусики были бы мокрыми, если бы они были на мне. Получив этот ответ, я набираюсь смелости и обхватываю губами его член, нажимая вниз, пока не чувствую его в задней части своего горла.

— Трахни меня, — стонет Каллэн, запустив руки в мои волосы.

Я не могу побороть улыбку, которая дразнит мои губы, прежде чем сжимаю их, когда его руки начинают прижимать меня к себе все сильнее. Слезы наворачиваются на мои глаза, когда он ударяет меня в горло, но я наслаждаюсь этим так же сильно, как и он, и не остановлюсь, пока не попробую его.

Я подпираю себя рукой прямо за ртом, потому что его длина слишком велика, чтобы я могла справиться с ним сразу. Он далеко заглатывается. Я позволяю своей слюне стекать по его члену, смачивая хватку, и провожу языком по его нижней части. Опуская другую руку с того места, где она держала меня, я обхватываю его яйца и чувствую, как его член дергается у меня во рту. Кожистые круглые шары плотно прилегают к его телу. Ощущение его в моей руке и во рту заставляет меня пульсировать от желания. Я должна попробовать его на вкус.

Его бедра двигались вверх, встречая мой темп. Мои губы касаются его основания, когда я задыхаюсь, и он все глубже и глубже проникает в мое горло.

— Если не хочешь глотать, лучше остановись, — рычит он. Его хватка крепко сжимает мои волосы. Укол боли усиливает озноб удовольствия, прокатившегося по мне по мере того, как растет его потребность.

Отстраняясь, чтобы отдышаться, я слизываю предэякулят с кончика его члена, блестящего от слюны, когда я глажу его. Я хочу этот глоток. Я хочу отвести его туда, куда он привел меня. Я втягиваю его обратно в рот, позволяя ему задавать темп. Я сжимаю губы так сильно, что больше не могу, сжимаю руку, когда начинаю чувствовать его пульс.

Горячие потоки его семени ударили мне в горло, когда я проглотила его. Его стоны наполняют комнату, пока я поглощаю его до последней капли. Все мое тело гудит от возбуждения от того, что я могу заставить его кончить. Я отстраняюсь, облизывая губы, когда он ошеломленно смотрит на меня, прежде чем наброситься так быстро, что я не могу уследить за его движением.

Удивленный писк покидает меня, когда он наклоняется вперед, хватает меня за бедра и притягивает к себе. Он захватывает мои губы горячим поцелуем.

— Теперь моя очередь.

— А как насчет завтрака? — спрашиваю. Я понимаю, что его угроза оставить меня здесь может сбыться.

— Я отказываюсь начинать свое утро, не попробовав тебя сначала, — бормочет он.

Я с удивлением обнаружила, что у Каллэна нет ничего из того, что обычно едят на завтрак. Хлопья, тосты, яйца или бекон. Нет, нет и двойное нет. Он дает мне на выбор оленину или кролика с корнеплодами. Я выбираю кролика, задаваясь вопросом, если бы я была вегетарианкой, переосмыслил бы он эту истинную пару.

Оказывается, он сам охотится за своей едой. Все волвены так делают. Я не возражаю, но вижу в будущем поездки в город за продуктами.

Эти когти и острые зубы не для галочки и не для борьбы друг с другом. Они преследуют добычу, убивают ее, едят, носят и используют все, что берут. Ничто не тратится впустую, ничто не принимается как должное. Я немного брезглива в отношении жажды крови/дикой охоты, но я думаю, что по крайней мере есть аспект сохранения.

После завтрака Каллэн берет меня на большую экскурсию, сначала позволяя идти пешком, а когда я устаю, берёт на руки. На мне одна из его огромных футболок, перетянутая на талии кожаным ремнем, ширина которого почти достаточна для юбки. И бюстгальтер, но без трусиков.

Каллэн усмехнулся, жадно облизывая губы.

Он показывает мне шахты, принадлежащие Пакту. Не одну, а несколько, разбросанных по их земле, в основном с добычей серебра, но также есть медь и другие драгоценные камни. Сегодня они кажутся тихими, но Каллэн говорит, что все члены клана имеют к ним доступ и работают в них, иногда копая голыми руками.

Мы обедаем у озера, которое я видела прошлой ночью. Когда я сижу на берегу, погружая пальцы ног в воду, я смотрю, как Каллэн полностью раздевается и входит в воду. То, как мышцы его спины и твердые половинки его задницы растягиваются и сжимаются, почти отправляет меня в оргазм без какого-либо контакта. Он стоит там, расставив ноги, наблюдая за поверхностью, кажется целую вечность, затем его рука с молниеносной скоростью устремляется в озеро и появляется с большой рыбой, хлопающей плавниками, и покрывая свое подтянутое великолепное тело сверкающими каплями воды. Он смеется, показывая её мне, так гордясь собой, прежде чем разжечь огонь, чтобы приготовить. Я не думаю, что пробовала что-то настолько вкусное. Выкуси, дядя Джордж. Это самодостаточность в таких масштабах, о которых он и мечтать не мог. Каллэн и остальные члены Пакта, вероятно, не заметили бы, если бы однажды ночью общество исчезло. Во всяком случае, до тех пор, пока деньги не перестали поступать на их контракты на добычу полезных ископаемых.

— Итак, ты видела лес и озеро. Ты видела шахты и самую высокую точку утеса, где я люблю встречать восход солнца после ночной охоты, — Каллэн усмехается, бросая последнюю рыбью кость в маленький огонь. — Что еще хочет моя пара?

— Я счастлива прямо здесь, — говорю я ему с улыбкой, потрясённая тем, насколько это правда. Он сказал, что никогда не позволит мне уйти, но, честно говоря, я ничего не хочу больше, чем остаться здесь. С ним. Куда бы он ни повел, я пойду за ним.

— Нет, — он качает головой. — Солнце будет светить еще три часа. Я хочу, чтобы ты рассказа мне кое-что о себе. Что ты хочешь делать больше всего на свете? Что-либо. Если я могу дать это тебе, я сделаю это, детка.

Мне не нужно много времени, чтобы подумать. По правде говоря, есть одна вещь, которую я хотела сделать в тот день, когда приехала сюда, и сделала бы, если бы не боялась бежать.

— Ну, есть кое-что. Ты должен пообещать, что не будешь смеяться, — говорю я ему.

Он делает крест на груди.

— Чтоб мне сдохнуть.

— Можно нам мороженого?

— Мороженое? — он моргает.

Я тяжело киваю.

— Да! Мои родители… они были немного чрезмерно оберегающими. Ну, не всегда. Мое самое раннее воспоминание — это когда мне было три года, и моя мама купила мне ванильное мороженое на ярмарке. Такое вкусное, холодное и чудесное. Это был последний раз, когда я ела мороженое или ходила на ярмарку. Я выросла в какой-то…

Мой голос замолкает, когда я думаю, как это объяснить.

— Не коммуне, — нерешительно говорю я, потом смеюсь. — Это звучит слишком расслабленно и вседозволенно. И не ультрарелигиозная секта. Многие семьи, жившие в нашем сообществе, были довольно религиозны, но дело было не в этом. Большинство из них искали то, чего, по их мнению, им не хватало, образ жизни, который не прельщал бы их всяким новым появляющимся нововведением. Звучит хорошо и благородно, но это также изолировало. Это была идея моего дяди после его развода. У него был способ убедить других, что с ними не в порядке не они сами, а общество, в котором они живут, поэтому мы жили отдельно от него. Мы все еще могли бы использовать его. Это не было похоже на то, чтобы быть амишами или что-то в этом роде. У нас был интернет, телевидение и современная одежда. Нам просто не разрешалось общаться со «слепыми овцами», как их называл дядя Джордж. Мы должны были быть готовы к тому дню, когда общество падет, и мы будем вынуждены жить без него.

— Хорошо. Я не понимаю, какое это имеет отношение к мороженому.

Я пожимаю плечами.

— Излишества общества. Мороженое приводит к сахарной зависимости, делает вас медленным и неспособным постоять за себя. Именно такими, как они хотят, чтобы вы были. Вот что он имел в виду под «слепой овцой».

Он издает низкое горловое рычание.

— Глупый. Хотя здесь есть кое-кто, кто полюбил бы твоего дядю.

— Это глупо, — говорю я ему. — Вот почему я ушла. Как только я стала достаточно взрослой, чтобы они не могли по закону держать меня там, я уехала. У меня была секретная стипендия в колледже из-за единственной роскоши, которую позволили мне родители, — летнего лагеря по робототехнике. Я разработала ИИ, который каким-то образом был показан благотворительному фонду, который позже связался со мной. Мне предложили стипендию, несмотря на то, что я училась дома, и я ее приняла. Первое, что узнали мои родители, было, когда я сказал им, что ухожу, иначе они нашли бы способ отобрать у меня её, я уверена.

— Ты сделала все это сама? — спрашивает Каллэн. Его хмурый вид напряжен.

Я киваю.

— Мне пришлось.

Он притягивает меня к себе, целуя в макушку.

— Малышка, ты потрясающая. И удивительные люди определенно заслуживают любого удовольствия, которое им нравится. Правда в том, что я тоже никогда раньше не ел мороженого. Не потому, что кто-то сказал мне, что я не могу. Просто потому, что это место изолировано. Так что это будет приключением для нас обоих. Посмотрим, что есть у «слепых овец», чего нет у нас, хорошо?

Я киваю и смеюсь, затем смотрю, как он одевается и тушит огонь. Затем он широко раскидывает руки, и я со смехом прыгаю в них, прижимая голову к его груди, пока он несет меня назад, откуда мы пришли.