Рождественское убийство

I

Щурясь от яркого рождественского солнца, Пуаро шел по саду Горстон-холла, приближаясь к дому — большому солидному зданию^- без особых архитектурных достоинств.

С южной стороны его украшала широкая терраса, огороженная кустарниками. Между каменными плитами, которыми была уложена терраса, росли небольшие цветы, а вдоль террасы через равные промежутки находились каменные раковины, украшенные миниатюрными садами.

П.уаро с одобрением покачал головой.

C’est bien imaginé, ça![11]

Вдали он заметил две фигуры, направлявшиеся в сторону искусственного пруда. В одной из них он без труда опознал Пилар, а другую принял сначала за Стивена Фарра, но затем увидел, что это был Гарри Ли. Гарри казался очень внимательным к своей очаровательной племяннице. Слушая ее, он порою запрокидывал голову назад и громко хохотал, а затем опять вежливо склонялся к ней.

— Несомненно, он не похож на человека, разбитого горем, — пробормотал Пуаро.

Тихий звук за спиной заставил его обернуться. Рядом с ним стояла Магдалена Ли, так же внимательно наблюдавшая за удалявшимися силуэтами мужчины и девушки. Затем, переведя взгляд на Пуаро, она обворожительно улыбнулась.

— Какой чудесный солнечный день! — вздохнула она. — Невозможно даже поверить во все ужасы вчерашнего вечера, не правда ли, месье Пуаро?

— Вы правы, мадам.

Магдалена снова вздохнула.

— Я никогда прежде не присутствовала при таких трагедиях. Я… только сейчас стала взрослой. Я слишком долго оставалась ребенком, а это плохо.

Она снова вздохнула.

— Пилар ведет себя как будто ничего не случилось. Все это ужасно странно, не правда ли?

— Что странно, мадам?

— Ее совершенно неожиданное появление здесь. Как гром среди ясного, неба.

— Мне известно, что мистер Ли потратил на ее поиски немало времени, — возразил Пуаро. — Через своего поверенного он связался с консульством в Мадриде и с вице-консулом в Аликваре, где умерла ее мать.

— Но тогда почему он скрывал это от всех нас? Ни Альфред, ни Лидия абсолютно ничего не знали.

— Ах, вот как! — отозвался Пуаро.

Магдалена вплотную подошла к нему. Он даже почувствовал слабый запах ее духов.

— Знаете, месье Пуаро, с мужем Дженнифер, с этим Эстравадосом, связана какая-то история. Он умер вскоре после свадьбы при довольно странных обстоятельствах. Альфред и Лидия в курсе дела. По-моему, в этом было что-то… что-то постыдное…

— Это весьма печально, — согласился Пуаро.

— Мой муж полагает — и я с ним вполне согласна, — продолжала Магдалена, — что членам семьи следует знать о прошлом девушки. Если, не дай бог, ее отец был преступником…

Она замолчала, но Эркюль Пуаро никак не среагировал на ее слова. Казалось, он был полностью поглощен красотой зимнего пейзажа в окрестностях Горстон-холла.

— Не могу не сказать, — продолжала Магдалена, так и не дождавшись ответа, — что способ убийства моего свекра показался мне очень странным. Это было так… так не по-английски.

Эркюль Пуаро медленно повернулся и уставился на нее.

— Да? Это скорее по-испански, верно?

— Ну… эти южане очень жестоки, не правда ли? — по-детски моргая глазами, сказала Магдалена. — Взять хотя бы их бои быков и тому подобное!

— Так вы утверждаете, — вкрадчиво спросил Пуаро, — что сеньора Эстравадос перерезала горло своему дедушке?

— О нет, месье Пуаро! — с жаром вскричала потрясенная Магдалена. — Я никогда не говорила ничего подобного!

— Разве не говорили? — удивленно сказал Пуаро. — Хотя, да, может быть, и не говорили.

— Но я считаю, что она… ну… довольно подозрительная особа. Вчера, например, когда мы все стояли вокруг трупа, что-то тайком подняла с пола.

Пуаро внезапно оживился.

— Подняла с пола в комнате вашего свекра?

Магдалена кивнула, язвительно скривив губы…

— Да, как только мы туда вошли. Сначала она огляделась, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит, и быстренько подобрала что-то. К счастью, это заметил суперинтендант. Он и заставил ее отдать находку ему.

— А вы не заметили случаем, мадам, что именно она подняла?

— Нет, я стояла слишком далеко. — В голосе Магдалены слышалось неподдельное сожаление. — Это было что-то очень маленькое.

Пуаро нахмурился.

— Интересно, — пробормотал он.

— Да, мне казалось, вам лучше знать об этом. Ведь, в сущности, нам ничего не известно о воспитании Пилар и о ее прошлом. А Альфред такой доверчивый, а Лидия такая легкомысленная… Ну ладно, — добавила она, — я пойду посмотрю, не могу ли я чем-нибудь помочь Лидии. Может, надо отправить какие-нибудь письма.

На прощание она подарила ему злорадную улыбку и удалилась.

Пуаро остался в задумчивости стоять на террасе.

II

Вскоре к нему подошел Сагден. Суперинтендант был мрачен.

— Доброе утро, мистер Пуаро, — сказал он. — Думаю, не стоит обмениваться пожеланиями веселого Рождества, вы согласны со мной?

— Mon cher collège,[12] по вашему лицу видно, что вам не до веселья. И пожелай вы мне веселого Рождества, я не ответил бы: «И вам также!».

— Не хотел бы я еще раз пережить такое Рождество, — вздохнул Сагден.

— Вы что-то узнали, да?

— Мы провели тщательную проверку. Алиби Хорбери подтвердилось полностью. Контролер видел, как он входил с девушкой в кинотеатр, видел, как он выходил с ней по окончании сеанса, и готов поклясться, что он не выходил, да и не мог выйти из зала во время демонстрации фильма. Девушка со своей стороны категорически утверждает, что он был с ней в течение всего фильма.

Пуаро поднял брови.

— Этот вопрос, по всей видимости, следует считать исчерпанным.

— Хотя, кто знает этих девиц! — цинично бросил Сагден. — Ради своего возлюбленного готовы на любую ложь! Солгут и глазом не моргнут!

— Это делает честь их сердцу, — заметил Пуаро.

— Так считают только иностранцы, — недовольно буркнул Сагден. — Такие свидетели мешают правосудию.

— Правосудие — довольно странная вещь, — сказал маленький детектив. — Вы когда-нибудь задумывались над этим?

Сагден внимательно посмотрел на него.

— Странный вы человек, мистер Пуаро.

— Ничуть. Я просто пытаюсь логически мыслить. Но не будем больше говорить об этом. Значит, вы считаете, что девушка из молочной лавки солгала вам?

Сагден покачал головой.

— Нет, — ответил он, — не похоже. Напротив, я даже уверен, что она говорила правду. Это простая, наивная девушка, и я думаю, если бы она мне солгала, я бы сразу вывел ее на чистую воду.

— У вас, по-видимому, есть опыт в подобного рода делах?

— Вот именно, мистер Пуаро. Знаете, когда всю жизнь занимаешься тем, что записываешь показания свидетелей, поневоле начинаешь различать, где правда, а где ложь… Нет, я думаю, девушка сказала правду, а раз так, и Хорбери не мог убить старого мистера Ли, то это вновь возвращает нас к членам семьи.

Он глубоко вздохнул.

— Один из них это сделал, мистер Пуаро. Один из них это сделал. Но кто?

— Что еще вы узнали?

— Я получил точные сведения о телефонных звонках в вечер убийства. Без двух минут девять мистер Джордж Ли вызывал по телефону Вестерингэм. Разговор продолжался не более шести минут.

— Так!

— Понимаете? Более того, больше не было зафиксировано ни одного звонка — ни в Вестерингэм, ни куда-нибудь еще.

— Очень интересно, — заметил с одобрением Пуаро. — Мистер Джордж Ли утверждает, что едва он закончил телефонный разговор, как услышал шум наверху, но в действительности шум раздался почти через десять минут после окончания разговора. Где же он был в течение этих десяти минут? Миссис Джордж Ли утверждает, что именно она разговаривала по телефону в это самое время, но в действительности она вообще никому не звонила. Где же была она?

— Я видел, вы разговаривали с ней, мистер Пуаро?

В тоне Сагдена явственно слышался вопрос, и Пуаро ответил на него, правда, весьма неожиданным образом:

— Вы ошибаетесь!

— Простите?

— Я не говорил с ней — она говорила со мной.

— О… — Суперинтендант, казалось, не усматривал в этом особой разницы. Когда же до него дошло значение сказанного, он спросил:

— Вы хотите сказать, что она говорила с вами?

— Совершенно верно. Она подошла ко мне именно с этой целью.

— Чего же она хотела?

— Обратить мое внимание на ряд фактов. На неанглийский, по ее мнению, характер преступления; на возможно дурную наследственность мисс Эстравадос со стороны отца; наконец, на тот факт, что мисс Эстравадос в комнате мистера Ли вчера вечером подняла тайком какой-то предмет.

— Она, значит, сказала вам об этом? — живо спросил Сагден.

— Да. Так что же синьорита подняла?

Сагден тяжело вздохнул.

— Если бы только это могло помочь! Я покажу вам это. В подобных предметах авторы детективов обычно скрывают основную тайну. Если вы сумеете хоть что-нибудь извлечь из них, я уйду из полиции!

— Показывайте, — потребовал Пуаро.

Сагден достал из кармана конверт и вытряхнул его содержимое себе на ладонь. Слабая улыбка показалась на его лице.

— Вот они. Что вы о них скажете?

На широкой ладони суперинтенданта лежали небольшой треугольный розовый кусочек резины и маленький деревянный колышек.

Улыбка Сагдена стала шире, когда Пуаро осторожно взял эти предметы и, нахмурившись, начал их разглядывать.

— Они вам о чем-нибудь говорят, мистер Пуаро?

— Этот маленький кусочек резины вырезан, наверное, из какой-нибудь сумки?

— Да, вы правы. Из резиновой сумки в комнате мистера Ли. Кто-то ножницами вырезал из нее небольшой треугольник. Конечно, это мог сделать и сам мистер Ли. Но мне бы очень хотелось знать, зачем это ему понадобилось? Что касается колышка, то размерами он напоминает колышек для криббеджа[13], но те обычно делаются из слоновой кости, а этот выструган из простого дерева.

— Очень странно, — пробормотал Пуаро.

— Возьмите их себе, если хотите, — предложил Сагден. — Мне они не нужны.

— Что вы, мой друг, они вам еще пригодятся.

— Они ничего вам не говорят?

— Должен сознаться — абсолютно ничего.

— Отлично! — саркастически заметил Сагден, снова пряча оба предмета в карман. — Мы делаем успехи!

— Миссис Джордж Ли утверждала, что молодая леди наклонилась и постаралась поднять эти безделушки незаметно для всех. Как вы считаете, это правда?

Сагден задумался.

— Н-нет, — произнес он наконец. — Я бы не стал утверждать так категорично. Она ни от кого не таилась, просто она подняла их… ну… довольно быстро и совершенно спокойно. Вы понимаете, что я имею в виду. Она не видела, что я это заметил! Я абсолютно в этом уверен. От неожиданности она вздрогнула, когда я к ней обратился.

— Какая же причина заставила ее их поднять? — задумчиво произнес Пуаро. — Этот маленький кусочек резины вырезан совсем недавно. Его просто не могли ни для чего использовать. Он не может иметь абсолютно никакого смысла. И все же…

— Ну, хорошо, — нетерпеливо прервал его Сагден, — ломайте себе голову над этим, если хотите, мистер Пуаро. У меня же и без того есть над чем подумать.

— На каком этапе сейчас находится расследование, как по-вашему?

Вместо ответа Сагден достал блокнот.

— Давайте взглянем на факты. Прежде всего, необходимо исключить из числа подозреваемых тех, кто физически не мог совершить убийство…

— Это…

— Альфред и Гарри Ли, у которых твердое алиби, а также миссис Альфред Ли, ибо Трессильян видел ее в гостиной буквально за минуту до начала шума наверху. С этими тремя все ясно. Теперь относительно других. Я составил список, в котором указал, где каждый из них находился в момент убийства.

Суперинтендант протянул Пуаро блокнот, в котором была следующая таблица:

Пуаро внимательно просмотрел список и возвратил его суперинтенданту.

— Следовательно? — спросил он.

— Следовательно, — подхватил Сагден, — старика мог убить Джордж Ли. Его могла убить миссис Ли или Пилар Эстравадос. И, наконец, его могли убить либо Дэвид Ли, либо его жена, но не оба вместе.

— Значит, вы не считаете их алиби убедительными?

Суперинтендант Сагден выразительно покачал головой.

— Ни в коем случае! Они преданы друг другу! И могли действовать сообща, или же, если один из них сделал это без ведома другого, тот мог постараться обеспечить ему алиби. Несомненно лишь одно: кто-то в музыкальной комнате действительно играл на пианино. Это мог быть Дэвид Ли, говорят, он отличный музыкант, но у нас нет фактов, подтверждающих, что его жена была там с ним, за исключением ее собственных слов. В равной степени на пианино могла играть Хильда, а Дэвид в это время мог подняться в комнату отца и убить его! Нет, это алиби совсем другого рода, нежели алиби двух братьев, сидевших в столовой. Альфред и Гарри Ли терпеть не могут друг друга. Ни один из них не стал бы лгать ради другого.

— А что вы скажете насчет Стивена Фарра?

— Его также можно подозревать, поскольку его граммофонное алиби довольно-таки натянутое. С другой стороны, это алиби может в действительности оказаться крепче массы других, внешне непоколебимых алиби, которые, готов поспорить, были сфабрикованы заранее!

Пуаро задумчиво наклонил голову.

— Я понял вас, суперинтендант. Это алиби человека, который не знал, что оно ему понадобится.

— Вот именно! И потом, знаете, я как-то не верю, что в этом деле может быть замешан посторонний.

— Я согласен с вами, — быстро отозвался Пуаро. — Это чисто семейное дело. Это игра крови, зов души, в которой поселилась ненависть…

Он всплеснул руками.

— Я не могу выразиться точнее — это все так сложно!

Суперинтендант Сагден слушал почтительно, но без особого интереса.

— Вы правы, мистер Пуаро, — согласился он, — это сложно. Но не беспокойтесь, путем исключения мы отыщем истину. Только что мы рассмотрели, кто мог совершить убийство. Это Джордж Ли, Магдалена Ли, Дэвид Ли, Хильда Ли, Пилар Эстравадос, а также, с небольшой оговоркой, Стивен Фарр. Теперь перейдем к вопросу, кому это выгодно. У кого был мотив убрать с дороги старого мистера Ли? Здесь мы опять можем кое-кого исключить. Мисс Эстравадос, например. Мне кажется, что по нынешнему завещанию она не получит ничего. Если бы Симеон Ли умер раньше ее матери, доля последней перешла бы теперь к ней (если бы только Дженнифер Эстравадос не распорядилась бы своим состоянием как-нибудь иначе). Но поскольку ее мать умерла раньше деда, ее часть наследства переходит к другим членам семьи. Так что в интересах мисс Эстравадос было оставить старика в живых. Она ему нравилась. Несомненно, по своему новому завещанию он оставил бы ей большую сумму денег. В результате его смерти она не только ничего не выиграла, но и многое потеряла. Вы согласны со мной?

— Абсолютно.

— Можно, конечно, предположить, что они повздорили друг с другом и она перерезала ему горло в припадке ярости, но это представляется мне весьма и весьма маловероятным. Во-первых, они были в наилучших отношениях, и потом, она приехала сюда совсем недавно и вряд ли могла вызвать чем-нибудь его недовольство. Поэтому маловероятно, чтобы мисс Эстравадос могла иметь что-нибудь общее с убийством, за исключением, конечно, того факта, что перерезать человеку горло — это не по-английски, как утверждает ваша подруга миссис Джордж Ли.

— Не называйте ее моей подругой, — быстро возразил Пуаро. — Иначе я назову вашей подругой мисс Эстравадос, которая считает вас таким красавцем.

Суперинтендант, как и в прошлый раз, страшно смутился. Пуаро с нескрываемым удовольствием смотрел на его раскрасневшееся лицо.

— Вы знаете, — задумчиво пробормотал Пуаро, — у вас великолепные усы… Скажите, вы не пользуетесь какой-нибудь специальной помадой?

— Помадой? Боже милостивый! Конечно нет!

— Что же вы употребляете?

— Употребляю? Абсолютно ничего. Они… они просто растут.

Пуаро вздохнул.

— Вы счастливец, — он потрогал свои собственные пышные усы и вздохнул снова. — К сожалению, когда пользуешься препаратами для восстановления первоначального цвета волос, это очень ухудшает качество усов.

Суперинтендант Сагден, которого проблемы ухода за усами ничуть не волновали, вернулся к прерванной теме разговора.

— Если говорить о мотиве преступления, то я полагаю, мы можем исключить из числа подозреваемых и Стивена Фарра. Конечно, мог быть мотив, если бы между его отцом и мистером Ли существовал в свое время какой-нибудь конфликт, но я в этом сомневаюсь. Когда Фарр касался этой темы в нашей вчерашней беседе, его поведение было совершенно естественным и убедительным. Нет, я не думаю, что на этом пути нас ждет успех.

— Я согласен с вами, — сказал Пуаро.

— И еще один человек не мог желать смерти старому мистеру Ли — его сын Гарри. Правда, он включен в завещание, но я не думаю, что он знал об этом. Все были почти уверены, что он лишен наследства с того дня, как порвал с семьей. Но теперь он вернулся в дом и снова был в фаворе! Все говорило о том, что Симеон Ли собирается сделать новое завещание, куда вставит и его имя! Не мог Гарри быть таким дураком, чтобы убивать отца именно в этот момент. Кроме того, мы знаем, что он физически не мог этого сделать. Итак, мы исключили из числа подозреваемых достаточно много людей.

— Если так пойдет и дальше, скоро у нас вообще никого не останется!

Сагден усмехнулся.

— Но мы не будем так торопиться! У нас пока еще есть Джордж Ли и его жена, а также Дэвид Ли и миссис Ли. Все они выигрывают от смерти мистера Ли, а Джордж Ли, насколько я понял, очень жаден до денег. Более того, отец угрожал сократить его содержание. Так что у Джорджа мы находим и мотив, и возможности!

— Продолжайте, — сказал Пуаро.

— Кроме того, у нас есть миссис Джордж Ли, которая любит деньги, как кот сметану. Готов поклясться, что она по уши в долгах! Она завидовала испанке, это сразу видно. Вероятно, она быстро заметила, что та приобрела чересчур уж большое влияние на старика. Кроме того, она слышала разговор старика со своим поверенным. И вот она решает нанести удар первой. Вы меня понимаете?

— Вполне.

— Теперь обратимся к Дэвиду Ли и его жене. Они также являются наследниками, но не думаю, чтобы в данном случае именно этот мотив был определяющим.

— Вот как?

— Да. Дэвид Ли, на мой взгляд, бескорыстный человек, своего рода мечтатель, но он… он какой-то странный. Понимаете, я считаю, что для этого убийства могло быть три определенных мотива: кража алмазов, история с завещанием и, наконец, просто ненависть.

— А, вы тоже это заметили?

— Естественно, — сказал Сагден. — Я все время об этом думал. Если Дэвид Ли убил своего отца, то вряд ли это произошло из-за денег. Кстати, его ненавистью можно было бы объяснить и особую жестокость преступления.

Пуаро одобрительно взглянул на Сагдена.

— Я рад, что вы об этом, наконец, упомянули. Так много крови, сказала миссис Альфред. Это напоминает какой-нибудь древний ритуал — жертвоприношение или освящение кровью.

— Вы хотите сказать, — нахмурился Сагден, — что убийца — сумасшедший?

— В человеке таится множество инстинктов, о которых он даже не подозревает. Жажда крови… требование жертвы…

— Дэвид Ли, — с сомнением в голосе сказал Сагден, — показался мне спокойным, безобидным парнем.

— Вы не разбираетесь в психологии, — возразил Пуаро. — Дэвид Ли весь в прошлом, в нем все еще очень сильна память о матери. Он много лет назад ушел из родного дома, так как не в силах был простить отцу его обращение с матерью. Допустим, он приехал сюда, чтобы простить, но, по-видимому, оказался не в состоянии этого сделать. Почти с уверенностью мы можем предположить, что, стоя у тела убитого отца, Дэвид Ли был в какой-то степени удовлетворен. «Божьи жернова мелют не скоро, но верно». Кара! Возмездие! Око за око, зуб за зуб!

Сагден вздрогнул.

— Не надо так говорить, мистер Пуаро, — попросил он. — Вы меня сильно взволновали. Возможно, конечно, вы и правы. Если так, если убийца — Дэвид Ли, то его жена знает об этом и пытается его защитить всеми средствами. Это понять я могу, с другой стороны, я не могу представить ее убийцей. Это такая обыкновенная, простая женщина.

Пуаро взглянул на него с любопытством.

— Вот, значит, что вы о ней думаете, — пробормотал он.

— Ну да, совершенно домашнее существо, если вы понимаете, что я этим хочу сказать!

— Я отлично вас понимаю.

Сагден бросил на него быстрый взгляд.

— Теперь ваша очередь, мистер Пуаро. Расскажите, пожалуйста, мне все, что вы об этом думаете.

— У меня есть кое-какие мысли, но они пока что довольно смутные, — медленно произнес Пуаро. — Хотелось бы сначала дослушать вас.

— Ну, хорошо. Я уже упоминал о трех возможных мотивах преступления — ненависти, денежной выгоде и этой истории с алмазами. Теперь восстановим последовательность событий.

Половина четвертого. Семейная встреча. Разговор по телефону, который слышат все члены семьи. Затем старик накидывается на своих родственников, поносит их, приказывает им убираться… Они разбегаются, как испуганные кролики.

— Хильда задерживается, — вставил Пуаро.

— Да, она задерживается, но ненадолго. Затем, около шести часов, происходит разговор отца с Альфредом — довольно неприятный разговор. Гарри восстанавливают в правах, Альфред недоволен этим. Кстати, Альфред больше всех вызывает подозрения. У него самый сильный мотив. Однако продолжим. Альфреда сменяет Гарри. Он в хорошем настроении, все идет так, как ему хочется. Но еще до посещения Альфреда Симеон Ли обнаружил пропажу алмазов и позвонил мне. Он не сказал об этом ни одному из своих сыновей. Почему? Очевидно, потому, что был уверен в их полной непричастности к этой краже. Я уверен, как уже говорил, что старик подозревал Хорбери и еще одного человека. И я могу сказать вам, что он собирался сделать. Он ожидал вечером двух гостей. Первым был я, а вторым — тот, другой подозреваемый. По-видимому, старик попросил этого человека подняться к нему сразу же после ужина. Но кто мог быть этим человеком? Им мог быть Джордж Ли, что гораздо вероятнее, чем его жена. Но им могла быть и Пилар Эстравадос. Старик показывал ей алмазы. Он называл ей их стоимость. Почему эта девушка не может быть воровкой? Вспомните таинственные намеки Магдалены Ли на позорное прошлое ее отца. Может быть, он был вором-профессионалом и окончил свои дни в тюрьме?

— Итак, вы считаете, что и у Пилар Эстравадос может быть мотив?

— Да, но только как у похитителя алмазов. Никакого другого мотива я не вижу. Она могла потерять голову, обнаружив, что ее подозревают. Она могла напасть на своего деда и убить его…

— Да, это возможно… — медленно произнес Пуаро.

Суперинтендант Сагден подозрительно посмотрел на него.

— Но вы так не думаете, мистер Пуаро?

— Я все время мысленно возвращаюсь к одному и тому же — к характеру мертвеца. Что за человек был Симеон Ли?

— Ну, это не такая уж тайна, — усмехнулся Сагден.

— Тогда расскажите мне. Расскажите., как местный житель все, что известно об этом человеке.

Суперинтендант Сагден со смущенным видом провел пальцем по подбородку.

— Собственно говоря, я не местный житель, — сказал он. — Я вырос в соседнем графстве, в Ревшире. Но, конечно, старый мистер Ли был известной фигурой в этих краях. Я много чего о нем слышал.

— Да? Что же именно?

— Ну, это был человек крутого нрава. Немногие могли одержать над ним верх. Но он легко расставался с деньгами и был удивительно щедр. Невозможно представить, что Джордж Ли, этот скупердяй, его родной сын.

— Да, но ведь дети наследуют черты характера не только отца. Альфред, Джордж и Дэвид, во всяком случае, по внешности, больше напоминают мать, нежели отца. Я убедился в этом, взглянув сегодня утром на фамильные портреты семейства Ли.

— У него был горячий темперамент, — продолжал суперинтендант Сагден, — и, разумеется, у него была дурная репутация в отношении женщин. Но даже в этом он всегда вел себя по-джентльменски. Он щедро одаривал всех соблазненных им девушек и быстро выдавал их замуж. Он был безнравственным человеком, это факт, но он не был подлецом. Он дурно обращался со своей женой, увиваясь за другими женщинами и не обращая внимания на нее. Говорят, она умерла от разбитого сердца. Избитое выражение, конечно, но я уверен, что она действительно была очень несчастлива, бедняжка. Она постоянно была нездорова, редко бывала на воздухе. Несомненно, мистер Ли был странным человеком. Одной из основных черт его характера являлась мстительность. Он жестоко мстил за любое причиненное ему зло, и не имело значения, сколько времени он был вынужден ждать, прежде чем отомстить…

— Божьи жернова мелют не скоро… — пробормотал Пуаро.

— Жернова дьявола, было бы вернее! — мрачно бросил суперинтендант Сагден. — Для Симеона Ли не было ничего святого! Про него с полным правом можно было сказать, что он продал душу дьяволу и был доволен этой сделкой! И он был горд! Горд, как Люцифер!

— Горд, как Люцифер, — повторил Пуаро. — Да, это наводит на мысль.

Суперинтендант был озадачен.

— Не хотите ли вы сказать, что его убили именно потому, что он был непомерно горд?

— Я хочу сказать, что здесь мы имеем дело с наследственной чертой. Симеон Ли передал свою непомерную гордость детям…

Пуаро замолчал. На террасу из дома вышла Хильда Ли.

III

— Я искала вас, месье Пуаро, — сказала она прямо.

Сагден извинился и вернулся в дом. Хильда посмотрела ему вслед.

— Я не знала, что он с вами. Я почему-то думала, что он с Пилар. Очень милый, деликатный человек.

Она говорила приятным глубоким голосом.

— Вы говорите, что хотели видеть меня? — спросил Пуаро.

Она кивнула головой.

— Да. Мне кажется, вы можете мне помочь.

— Буду счастлив сделать это, мадам.

— Вы очень умный человек, месье Пуаро, — сказала Хильда. — Я заметила это вчера вечером. Я думаю, вы можете понять многое, и я хочу, чтобы вы поняли моего мужа.

— Да, мадам?

— Я не сказала бы этого суперинтенданту Сагдену. Он бы не понял. Но вы можете понять.

Пуаро поклонился.

— Вы мне льстите, мадам.

— В течение многих лет, — спокойно продолжала Хильда, — все время нашей совместной жизни, мой муж страдал от глубокой душевной раны.

— Вот как?

— Вы знаете, физическая боль может быть очень мучительной, но рано или поздно она отпускает. Плоть вылечивается, кости срастаются. Правда, иногда бывает слабость, остается небольшой рубец, но больше ничего. Душевная рана быстро не проходит, особенно если_; она, как у моего мужа, появилась в самом впечатлительном возрасте. Он обожал свою мать и видел, как она умирает. Он считал своего отца морально ответственным за ее смерть. От этого потрясения он так никогда полностью и не оправился. Его нелюбовь к отцу нисколько не уменьшилась с годами. Это я настояла на том, чтобы Дэвид приехал сюда, надеялась на его примирение с отцом. Я хотела этого ради него, я хотела, чтобы зарубцевалась его душевная рана. Теперь я понимаю, что жестоко ошиблась. Симеон Ли развлекался тем, что сыпал соль на старые раны. Это… это было очень опасно.

— Вы хотите сказать, мадам, что ваш муж убил своего отца?

— Я хочу сказать, месье Пуаро, что он вполне мог сделать так… И я скажу вам также, что он этого не делал! В момент убийства Симеона Ли Дэвид играл на пианино «Марш смерти». Желание убить было в его сердце, выходило наружу через пальцы и умирало в звуках музыки… Так это было.

Несколько минут Пуаро молчал, затем спросил:

— А вы сами, мадам, что думаете об этой стародавней драме?

— Вы имеете в виду смерть жены Симеона Ли?

— Да.

— По своему жизненному опыту я знаю, — медленно произнесла Хильда, — что не следует судить о каком бы то ни было событии со стороны. Внешне может показаться, что Симеон Ли был целиком и полностью повинен в смерти своей жены, в дурном к ней отношении. И в то же время я искренне верю, что именно кротость и склонность к мученичеству Аделаиды Ли вызывали худшие инстинкты в ее муже. Я уверена, что Симеон Ли уважал бы силу и твердость духа, в то время как всетерпение и слезы его просто раздражали.

Пуаро кивнул.

— Вчера вечером, говоря о своей матери, ваш муж упомянул, что она никогда не жаловалась. Это правда?

— Разумеется, нет, — возмущенно воскликнула Хильда Ли. — Она постоянно жаловалась Дэвиду! Она перекладывала почти всю тяжесть своего несчастья на его плечи. А он был слишком молод… слишком молод, чтобы вынести все, что она на него взгромождала!

Пуаро задумчиво посмотрел на нее. Она покраснела под его взглядом и опустила глаза.

— Понимаю, — пробормотал Пуаро.

— Что вы понимаете? — резко спросила Хильда..

— Понимаю, вам хотелось бы быть женой вашему мужу, тогда как вы вынуждены были примириться с ролью матери.

Хильда отвернулась.

В этот момент из дома вышел Дэвид Ли и направился к ним. Он заговорил неожиданно звонким и радостным голосом:

— Какой чудесный день, Хильда, не правда ли? Как будто сейчас весна, а не зима.

Он подошел поближе. Его голова была высоко поднята, прядь светлых волос падала на лоб, голубые глаза блестели. Он выглядел молодым, как никогда. Эркюль Пуаро смотрел на него, затаив дыхание.

— Пойдем к озеру, Хильда, — предложил Дэвид.

Она улыбнулась, взяла его под руку, и они удалились.

Смотря им вслед, Пуаро видел, что Хильда вдруг обернулась и бросила на него быстрый взгляд. Он уловил в этом взгляде какую-то тревогу — или, может быть, то был страх?

Эркюль Пуаро медленно прошел в другой конец террасы, бормоча про себя:

— Я всегда считал себя кем-то вроде отца-исповедника! А так как женщины посещают исповеди чаще мужчин, именно женщины и приходят ко мне сегодня утром. Интересно, кто будет следующей?

Дойдя до конца террасы, он обернулся и увидел ответ на свой вопрос. К нему быстрыми, грациозными шагами подходила Лидия Ли.

IV

— Доброе утро, мистер Пуаро, — начала Лидия. — Трессильян сказал мне, что вы на террасе с Гарри, но я рада застать вас одного. Мой муж очень хочет поговорить с вами.

— Вот как? Я готов немедленно пройти к нему.

— Не сейчас. Он почти не спал сегодня ночью, заснул только под утро, когда я дала ему снотворного. Сейчас он еще спит, и я не хочу его тревожить.

— Понимаю. Вы поступили очень разумно. Я еще вчера вечером заметил, что случившееся было для него большим потрясением.

— Понимаете, мистер Пуаро, он действительно любил отца, — гораздо больше, чем другие.

— Понимаю.

— Скажите, — спросила Лидия, — вы… суперинтендант… у вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто мог совершить это ужасное преступление?

— Мы размышляли, в основном, о том, — осторожно сказал Пуаро, — кто не мог этого сделать.

— Это кошмар! — воскликнула Лидия. — Это ужасно! Я просто не могу поверить, что это действительно произошло!

— Что слышно о Хорбери? — добавила она. — Он в самом деле был в кино?

— Да, мадам, его показания подтвердились. Он сказал нам правду.

Лидия наклонилась и сорвала ветку тиса, лицо ее побледнело.

— Но ведь это ужасно! — прошептала она. — Это значит, что кто-то… из членов семьи?

— Вот именно.

— Мистер Пуаро, я не могу в это поверить!

— Мадам, вы можете в это поверить и более того — вы верите!

Она, казалось, хотела запротестовать, но внезапно вся как-то обмякла и печально улыбнулась.

— Какие мы все-таки лицемеры!

Он кивнул.

— Будьте откровенны со мной, мадам! Вы должны согласиться, что вам представляется совершенно естественным факт убийства вашего свекра одним из членов семьи.

— Но ведь это просто ужасно, мистер Пуаро! — резко заметила Лидия.

— Да, вы правы, это ужасно. Но ваш свекор был просто ужасным человеком.

— Бедный старик, — выдохнула Лидия. — Теперь мне его даже жалко. Когда он был жив, он меня только невыразимо раздражал.

— Я так и думал, — заметил Пуаро.

Он склонился к одной из каменных раковин.

— У вас здесь чудесные пейзажи. Это мило.

— Я рада, что они вам нравятся. Это одно из моих увлечений. Вам нравится Антарктика с пингвинами и льдом?

— Очаровательно. А это — что это такое?

— О, это Мертвое море, оно еще не окончено. Пройдемте дальше. Вот здесь вы видите корсиканский пейзаж. Эти розовые скалы, по-моему, очень гармонируют с голубым морем. Вот пустыня, довольно забавно, не правда ли?

Она провела его вдоль всей террасы, останавливаясь почти у каждой раковины. Дойдя до последней, она посмотрела на часы.

— О, мне пора пойти взглянуть, не проснулся ли Альфред.

Оставшись один, Пуаро не спеша пошел в обратном направлении, пока не достиг раковины, изображающей Мертвое море. Он смотрел на нее с большим интересом, затем взял из раковины несколько камешков и в задумчивости принялся рассматривать их.

Внезапно выражение его лица изменилось. Он поднес камешки поближе к глазам.

— Sapristi[14], — пробормотал он. — Вот так сюрприз! Что же это, собственно, значит?