Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов

Владимир Александрович Антонов-Овсеенко (1883–1938) "ЧУВСТВУЮ НАПРЯЖЕННОСТЬ БОРЬБЫ"

Владимир Александрович Антонов-Овсеенко родился 9 марта 1883 года в Чернигове в семье потомственного дворянина. В одиннадцатилетнем возрасте мальчика отдали в Воронежский кадетский корпус, где он проучился семь лет. В 1900 году его зачислили в Николаевское военно-инженерное училище в Петербурге. Однако пылкая натура юноши требует чего-то другого — весной 1902 года он вдруг покидает родительский дом и начинает самостоятельную жизнь. Первое время Владимир работает в Петербурге, в Александровском порту чернорабочим, а потом кучером в Обществе покровительства животным. Осенью того же года Антонов-Овсеенко становится слушателем Петербургского юнкерского пехотного училища. Там он сразу решительно вступил на путь революционной борьбы: поддерживал связь с социалистами-революционерами, получал нелегальную литературу, вел агитацию среди юнкеров. В 1903 году он познакомился с большевиком Стомояновым (партийная кличка

Кузнецов) и через него связался с партийной организацией. После производства в офицеры в июле 1904 года В. А. Антонов-Овсеенко начал службу в 40-м пехотном Колыванском полку, который тогда стоял в Варшаве. Там он находит выход своей энергии — ему удается создать одну из первых в царской армии военно-революционных организаций. Военная служба мало занимала молодого офицера — он со всем пылом отдался революционной работе. По поручению петербургской организации большевиков он много ездит по России — посещает Москву, Екатеринослав, Одессу, Киев, Вильно и везде ведет политическую пропаганду и агитацию.

В 1905 году В. А. Антонов-Овсеенко вступил в члены РСДРП, оставил военную службу в чине подпоручика и теперь уже полностью перешел на нелегальное положение. С этого времени вся его жизнь — сплошной приключенческий роман: аресты, приговор к смертной казни, побеги, перестрелки, создание военных организаций, участие в подготовке восстания, выпуск подпольной литературы (статьи писал под псевдонимом Штык) и другие события.

В 1910 году В. А. Антонову-Овсеенко все-таки пришлось покинуть Россию. За границей он пробыл до мая 1917 года, пока Временное правительство не объявило амнистию всем лицам, занимавшимся при царском режиме революционной деятельностью. Возвратившись на родину, Владимир Александрович вступает в партию большевиков и по ее поручению проводит большую работу в Гельсингфорсе (Хельсинки) среди моряков Балтийского флота.

Октябрьская революция — одна из ярчайших страниц биографии В. А. Антонова-Овсеенко. Именно ему совместно с Н. И. Подвойским и Г. И. Чудновским было поручено захватить Зимний дворец и арестовать Временное правительство.

На II Всероссийском съезде Советов В. А. Антонов-Овсеенко вместе с прапорщиком Н. В. Крыленко и матросом П. Е. Дыбенко (председателем Центробалта) был введен в Совнарком членом коллегии Народного комиссариата по военным и морским делам. Тогда же его назначают командующим Петроградским военным округом. Но уже 6 декабря он направляется командовать армией на Украину, где красногвардейцы вели ожесточенную борьбу с войсками атамана Каледина и Центральной рады. С марта по май 1918 года он занимал должность командующего войсками юга России, наряду с этим выполняя обязанности члена Реввоенсовета республики. В сентябре — начале ноября того же года он командовал 2-й и 3-й армиями, в ноябре-декабре Курской группой, а в январе — июне 1919 года Украинским фронтом. В июле 1919 года В. А. Антонов-Овсеенко был отозван с фронта и направлен уполномоченным ВЦИК на борьбу с голодом вначале в Витебскую, а затем в Тамбовскую губернию. Еще несколько лет Антонова-Овсеенко почти беспрерывно перебрасывали с одной должности на другую. В апреле 1920 года он уже заместитель председателя Главкомтруда и член коллегии Наркомтруда; с ноября 1920-го по январь 1921 года — член коллегии Наркомата внутренних дел и заместитель Председателя Малого Совнаркома; с середины января по февраль 1921 года — уполномоченный ВЦИК по Пермской губернии (председатель Совета, губкома и губполитпросвета); в феврале — июле 1921 года вновь в Тамбовской губернии, но на этот раз в качестве представителя ВЦИКа по ликвидации бандитизма. В октябре его направляют на борьбу с голодом в Самару председателем губернского исполкома.

В октябре 1922 года Антонов-Овсеенко становится начальником Политуправления РККА и членом РВС республики. На этой должности он оставался до января 1924 года и снят был за то, что открыто примкнул к оппозиции. Затем его перевели в систему Народного комиссариата иностранных дел. С этого времени, вплоть до назначения на пост прокурора республики, В. А. Антонов-Овсеенко в течение более десяти лет выполнял ответственные дипломатические поручения в Чехословакии, Литве и Польше.

25 мая 1934 года В. А. Антонов-Овсеенко стал прокурором республики. Его приход в прокуратуру совпал с активно начавшейся работой по ее централизации. В Российской Федерации эта тенденция проявилась особенно четко. Прокуратура республики, хотя формально еще и входила в систему Наркомюста, но уже все явственнее проявляла свою самостоятельность и все более зависела лишь от Прокуратуры Союза ССР.

Владимир Александрович не был юристом и никогда не служил в правоохранительных органах. С работой прокуратуры и суда он был знаком лишь исходя из своего опыта политического арестанта царских тюрем, и все же отсутствие профессиональных навыков не помешало ему сразу же активно включиться в работу. Помог большой жизненный опыт революционера, военачальника и дипломата.

В то время вся деятельность органов прокуратуры, как и других центральных учреждений, направлялась мощной рукой ЦК ВКП(б), который принимал основополагающие решения по вопросам государственного, хозяйственного и партийного строительства. Отступления от генерального курса считались недопустимыми, пресекались и жестоко карались. Стержневым для органов прокуратуры в те годы было, конечно, постановление ЦИК СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) "О революционной законности". Поэтому В. А. Антонов-Овсеенко как прокурор республики стремился четко и твердо проводить его в жизнь.

В личном общении он был исключительно простым и доступным человеком. Прокурор А. Красносельский вспоминал: "Сотрудники заходили в кабинет Владимира Александровича в любое время дня, как к своему старшему товарищу". В то же время Антонов-Овсеенко строго спрашивал с тех, кто проявлял нерешительность в борьбе с нарушениями законов, халатно относился к своим служебным обязанностям, вставал на путь злоупотреблений и беззакония. Таких работников прокуратуры он не только освобождал от должности, но и отдавал под суд.

Прокурором республики В. А. Антонов-Овсеенко оставался чуть более двух лет. В сентябре 1936 года он был назначен генеральным консулом в Барселоне. Именно в этот период в ЦК ВКП(б) стали появляться материалы, серьезно его компрометирующие. В конце 1936 года секретарь Куйбышевского райкома партии получил записку от секретаря парткома Наркомюста об "ошибках троцкистского характера", допущенных В. А. Антоновым-Овсеенко в бытность его прокурором республики.

Какие же ошибки Антонова-Овсеенко партийные функционеры относили к "троцкистским"? Оказывается, 31 января 1936 года на общем собрании сотрудников Наркомюста РСФСР Антонов-Овсеенко, развивая тезис о том, что классовая борьба внутри страны не завершилась, сказал, что еще "существуют классовые противоречия между рабочим классом и колхозным крестьянством, так как колхозы еще не являются вполне социалистической формой хозяйства" и что "колхозы лишь близки к социалистической форме хозяйства".

Бдительный секретарь рассмотрел в этом тезисе "троцкистский характер" и вынес этот вопрос на обсуждение парткома, где от В. А. Антонова-Овсеенко потребовали объяснений. Судя по записке, Владимир Александрович не дал "надлежащей большевистской развернутой критики этих ошибок" и не признал их "троцкистскими". Он пытался объяснить, что в своем выступлении сказал не о "классовых противоречиях" между рабочими и крестьянами, а просто о "противоречиях". Но секретарь продолжал "нажимать" на прокурора республики, в этом его поддержал присутствовавший на заседании парткома Н. В. Крыленко. Только тогда В. А. Антонов-Овсеенко признал, да и то с оговорками, что им допущена политическая ошибка.

Следующий вмененный ему "криминал" выглядел гораздо серьезнее. Спецколлегия краевого суда в марте 1936 года приговорила по части 2 статьи 109 и статье 58–10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация) к 7 годам лишения свободы бывшего заведующего отделом агитации и пропаганды Балахинского РК ВКП(б) Сенаторова-Жирякова. Он обвинялся в том, что, читая лекции по истории партии на курсах сельских и городских пропагандистов и оглашая выдержки из так называемого завещания Ленина, извратил этот документ "в троцкистском контрреволюционном духе", сказав, что Ленин рекомендовал на пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Зиновьева. Кроме того, Сенаторов-Жиряков в июне 1935 года на заводе "Труд" в разговоре с рабочим Озеровым о перебоях в снабжении хлебом якобы сказал, что бороться с подобными безобразиями надо путем забастовок. Кассационная инстанция Верховного суда РСФСР оставила приговор в отношении Сенаторова-Жирякова без изменений. Однако Антонов-Овсеенко с этим не согласился и опротестовал приговор в Президиум Верховного суда РСФСР. В своем протесте прокурор республики утверждал, что троцкистского толкования завещания Ленина со стороны Сенаторова-Жирякова материалами дела не установлено. Президиум Верховного суда РСФСР оказался не столь смелым, как прокурор, и отклонил протест.

Летом 1937 года В. А. Антонов-Овсеенко был отозван из сражающейся Испании в Москву, а 15 сентября назначен народным комиссаром юстиции РСФСР. К этому времени судьба его была фактически предрешена. Знал ли он об этом, догадывался ли, сказать трудно — скорее всего догадывался, так как внезапные вызовы для получения "нового назначения" тогда ничего хорошего не сулили. Он вернулся в Москву и сразу же с головой ушел в работу. Владимир Александрович жил в то время вместе с женой Софьей Ивановной и пятнадцатилетней падчерицей Валентиной на Новинском бульваре, в так называемом Втором доме Совнаркома. Он был женат в третий раз. Первая его жена умерла во время Гражданской войны от тифа, со второй брак не сложился, и они разошлись. У Владимира Александровича было четверо детей: сыновья Владимир и Анатолий, дочери Вера и Галина. С Софьей Ивановной они познакомились в конце 1920-х годов в Чехословакии.

В конце сентября 1937 года Софья Ивановна уехала в Сухуми на лечение. В письмах к жене Антонов-Овсеенко иногда касался своих служебных дел. В одном из них явственно звучали тревожные нотки. За день до ареста, 10 октября 1937 года, он писал: "…чувствую напряженность борьбы".

Предчувствия не обманули — В. А. Антонов-Овсеенко был арестован в ночь с 11 на 12 октября 1937 года. Ордер на арест был подписан заместителем наркома внутренних дел Фриновским. Сразу же были произведены обыски в его квартире, в служебном кабинете и на даче в поселке Николина Гора. Владимир Александрович был доставлен во внутреннюю тюрьму НКВД, а 13 октября 1937 года направлен в Лефортовскую, где он находился до 17 ноября. Затем его перевели в Бутырскую тюрьму. Там он содержался до 8 февраля 1938 года, потом вновь возвратили в Лефортовскую.

В тюрьме Владимира Александровича вызывали на допросы не менее пятнадцати раз, иногда по два раза в день, причем семь раз допрашивали по ночам. Наиболее продолжительным был первый ночной допрос 13 октября — он длился семь часов. Допрашивали Антонова-Овсеенко в основном работники госбезопасности Ильицкий и Шнейдерман. Первые двое суток он категорически отвергал все возводимые на него обвинения, говорил, что ни в чем не виноват, что допущена ошибка, и требовал от следователя предоставить ему "уличающие материалы". Затем, видимо, не выдержал нажима — появилось его короткое "признательное" письмо на имя Ежова. В нем Антонов-Овсеенко писал: "Контрреволюционный троцкизм должен быть разоблачен и уничтожен до конца. И я, оруженосец Троцкого, раскаиваясь во всем совершенном против партии и Советской власти, готов дать чистосердечные признания. Надо прямо сказать, что обвинение меня врагом народа правильно. Я на деле не порвал с контрреволюционным троцкизмом… Эта контрреволюционная организация ставила себе целью противодействие социалистическому строительству, содействие реставрации капитализма, что ее смыкало по существу с фашизмом… Я готов дать развернутые показания следствию о своей антисоветской, контрреволюционной работе, которую осуществлял и в 1937 году".

Можно с уверенностью предположить, что после вырванного у В. А. Антонова-Овсеенко признания он вновь отказался от своих показаний и стал все отрицать. Лишь этим можно объяснить тот факт, что, несмотря на неоднократные вызовы к следователю, протоколы допросов не составлялись. В них просто нечего было писать. Потом следователи все-таки заставили его вернуться к признательным показаниям.

Обвинительное заключение по делу В. А. Антонова-Овсеенко было составлено работником госбезопасности Ильицким и утверждено 5 февраля 1938 года заместителем Прокурора СССР Рогинским. Он обвинялся в том, что еще в 1923 году, работая начальником ПУРа, совместно с Л. Д. Троцким разрабатывал план вооруженного выступления против Советской власти, а затем, занимая должность полпреда в Чехословакии, Литве и Польше, вел "троцкистскую деятельность в пользу польской и германской военных разведок". Не забыт был и испанский период службы. В обвинительном заключении указывалось, что Антонов-Овсеенко вошел в организационную связь с германским генеральным консулом и фактически руководил троцкистской организацией в Барселоне в "борьбе против Испанской республики".

Ордер на арест жены В. А. Антонова-Овсеенко Софьи Ивановны был выдан 12 октября 1937 года. На следующий день в Абхазию, где она тогда отдыхала, полетела шифрованная телеграмма, а 14 октября ее уже арестовали в Сухуми, прямо в доме отдыха "Синоп", и этапировали в Москву.

Первый допрос произвел 28 октября 1937 года сотрудник госбезопасности Шнейдерман, занимавшийся делом ее мужа (по оплошности он поставил дату 28 сентября). После этого Софью Ивановну не допрашивали (во всяком случае, протоколов допросов в деле нет). Ей даже не объявили об окончании следствия, которое затянулось до начала февраля 1938 года. Обвинительное заключение составил тот же Ильицкий, а утвердил заместитель Прокурора СССР Рогинский.

Она обвинялась в том, что была осведомлена о шпионской связи Антонова-Овсеенко и Радека с польской разведкой, а также о деятельности троцкистской террористической организации. Виновной она себя не признала.

Дела Владимира Александровича и Софьи Ивановны Антоновых-Овсеенко рассматривались Военной коллегией Верховного суда СССР в один день — 8 февраля 1938 года. Судейская "бригада" была одна и та же: председатель Ульрих, члены Зарянов и Кандыбин и секретарь Костюшко. Заседания были закрытые и проводились без участия обвинения и защиты, без вызова свидетелей.

В 19 часов 55 минут началось слушание дела С. И. Антоновой-Овсеенко. Она сразу же заявила, что виновной себя не признает, с польской разведкой связана не была, а также не знала, что ее муж является шпионом. В последнем слове Софья Ивановна сказала, что она ни в чем не виновата и верит в справедливость Советской власти.

Короткий приговор был вынесен за несколько минут. В нем Ульрих еще более усугубил ее "вину", записав, что она оказывала содействие в шпионской деятельности некоторым лицам (этого не было даже в обвинительном заключении). Военная коллегия приговорила С. И. Антонову-Овсеенко к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией имущества. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

Судебное заседание по делу В. А. Антонова-Овсеенко открылось в 22 часа 40 минут. На нем Владимир Александрович тоже заявил, что виновным себя не признает, свои показания, данные на предварительном следствии, не подтверждает и дал их ложно. Шпионажем он не занимался и троцкистом никогда не был, был только примиренцем.

О своих ложных показаниях на предварительном следствии он подавал заявление, но ответа на него не получил. В последнем слове он просил провести дополнительное расследование, так как он оговорил себя.

Понятно, что это заявление никак не повлияло на приговор суда, он был кратким и предельно жестким — расстрел с конфискацией имущества. Судебное заседание закрылось через 20 минут, в 23 часа. Приговор привели в исполнение 10 февраля 1938 года.

После гибели Владимира Александровича и Софьи Ивановны репрессии обрушились и на их детей, высланных из Москвы в административном порядке.

В первые годы "оттепели" родственники В.А. и С.И.Антоновых-Овсеенко обратились в Генеральную прокуратуру СССР с просьбой о пересмотре их дел. В Главной военной прокуратуре изучением их занялся подполковник юстиции Ф. Р. Борисов. Он подготовил аргументированные заключения о прекращении дел В. А. Антонова-Овсеенко и С. И. Антоновой-Овсеенко за отсутствием в их действиях состава преступления. С этими заключениями согласился Генеральный прокурор СССР.

25 февраля 1956 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор в отношении Владимира Александровича Антонова-Овсеенко и полностью его реабилитировала, а 4 августа 1956 года была также реабилитирована и Софья Ивановна.