Роковая связь

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВНАЯ ГЕРОИНЯ

Оставив криминалистов вместе с детективами, Нора вернулась в дом и поспешно зашагала. Современная обстановка, словно в музее, некогда казавшаяся холодной и безличной, когда она только въехала в дом, теперь ощущалась привычной. Кемп научилась ценить отсутствие бардака и аккуратную строгую обстановку. Хью был минималистом, и этот дом стал приятной переменой по сравнению с тем переполненным дуплексом, в котором она выросла. В том месте не было возможности дышать: каждый фут был завален дешевым хламом. Теперь же актриса шла по широкому коридору и размышляла о том, многое ли здесь изменится — хоть что-то — в ближайшие несколько месяцев. Никакого беспорядка, животных и детей — таков суровый строй Хью… Она положила ладонь на живот, который был все еще плоским, несмотря на то, что находилась почти на втором месяце беременности. С этим разговором придется повременить, пока все не уляжется.

Она распахнула одну из дверей из красного дерева в спальню и замерла при виде жениха, стоявшего у окна и смотрящего вниз на гостевой дом. С этой точки обзора было хорошо видно. Нора задалась вопросом, многое ли видел Хью из произошедшего.

— Эй. — Она остановилась у края кровати и ухватилась за изножье из полированного камня. Как и все в комнате, оно было черным. Их дизайнер заявил Норе, что для комнаты необходимо не менее семи фактур, а в этом помещении их было с десяток, и все они были черными: кожаное кресло у окна; черный норковый плед на кровати; камин, отделанный черным камнем; черный ониксовый мрамор в ванной. Даже цветочные композиции, которые каждый второй день заменяли, черные: тюльпаны, чемерица и розы. — Ты как, держишься?

Хью отошел от окна, и Нора успокоилась, увидев, что выглядит он невозмутимо и сдержанно; темно-зеленые глаза изучали ее из-под нахмуренных бровей. Копна иссиня-черных волос была мокрой после душа и откинута назад с волевых черт лица. У близнецов было итальянское и швейцарское происхождение: они унаследовали от родителей сияющую смуглую кожу и впечатляющую структуру костей, вкупе с их славой. Он прочистил горло.

— Они знают, кто эта женщина?

— Нет. Они спросили, и я ответила, что не знаю.

— Вчера вечером охранная система была отключена. — Сказанное не было вопросом, но прозвучало как таковой.

Нора кивнула.

— Верно.

— Значит, никаких записей с камеры видеонаблюдения; главные ворота были без присмотра.

— Да.

— Копы захотят узнать причину.

Она ждала, гадая, предложит ли он причину. Когда Айверсон продолжил молчать, Кемп предложила свою:

— Ну знаешь ли, охранная система не переставала оповещать о ложных тревогах. Это так раздражало, что в конце концов мы просто-напросто вырубили ее.

Он сохранял молчание, поджав губы в суровую линию. Сложно было понять, о чем он думает, и она боролась с желанием подойти, обвить руки вокруг его туловища и уткнуться лицом в шею. Осознавал он это или нет, она была нужна ему прямо сейчас, но исходящая от него энергия ярко-красными буквами вопила: «Не подходи».

— Они хотят поговорить с тобой, — пролепетала она.

— Не волнуйся. Я хорошо увиливаю от ответов. — Он улыбнулся, что напоминало включение слепящего прожектора. Эта улыбка на миллион долларов, полная ровных, идеальных зубов, одновременно уверенная и соблазнительная, та, которая пронзительно кричала: «доверься мне, люби меня, сходи по мне с ума». Трент не задействовал подобную улыбку, но именно она сделала Хью самым высокооплачиваемым лицом в Голливуде.

— Или тебе нужен потрясенный горем брат? — он так же быстро сбросил с себя все следы улыбки: вернулся затравленный взгляд, изможденная поза, скрещенные руки на груди, оба глаза — на мокром месте, словно он открыл воду за ними.

Она и раньше видела, как жених вживается в роль, однако это было неправильно; напряжение и беспокойство нарастали, пока Нора наблюдала за тем, как он выпрямляется во весь рост и запирает в себе эмоции.

— Просто скажи, чего они хотят, — приказал он. — Скажи, кем быть.

— Просто будь собой, Хью, — твердо ответила она. — Можешь быть настоящим; можешь быть расстроенным. Это тебе не… — Кемп развела руками в отчаянии, — устав, который я тоже не знаю!

— Ага, — медленно проговорил он, напряженно изучая ее, что ей не пришлось по душе. — А ты скорбящая подружка? Будущая невестка? Любовница? Любопытно, что ты собираешься сказать детективу, моя будущая благоверная.

Кемп не обратила внимание на колкость.

— Я уже рассказала им правду: ты уснул в домашнем кинотеатре, а я легла спать, и никто из нас ничего не знает о деталях произошедшего.