Ролевой синдром: Ребилд

R20 — Беглец (4)

Роста в нем метра два, просто он был тощим и сгорбленным. Отсюда даже, казалось, что беглец слегка дымится. От его плеч и рук, вверх поднимались тонкие, белые полоски.

— Огонь? — спрашиваю я.

— Не исключено. Или пар, молнии. Да что угодно, но определенно печать.

Он меня не видит.

Главный вопрос: если увидит, распознает ли он во мне игрока? Вообще, в описании бонуса Луны сказано «плюс три уровня», но не сказано, включительно ли. А внутренний голос почему-то не может пояснить этот момент для меня.

— Может и включительно. А может, и нет. Это от многих факторов зависит. От тебя, от человека, к которому для тебя привязана карта. Не могу утверждать со сто процентной уверенностью. Ты что задумал?

— Хочу сделать вид, что просто иду домой, и вмазать ему по затылку.

Другого выхода нет. Товарищ сильнее меня почти вдвое. В открытом бою, я могу и огрести. И огребу. Даже разница в один уровень дает большое преимущество. А он, скорее всего, сумеет это самое преимущество использовать.

Агент Ким еще никогда не был так близок к провалу. Из-за этого, ему в голову приходили только слова, такие же древние, как и его прадед, боровшийся против японской оккупации.

— Товарищ комиссар, разрешите отступить, — сказал я, аккуратно перебегая между машинами. Беглец не шевелился.

— Куда делся весь твой героизм? — ехидно спросил Дурак.

— Ну, я же не настолько сумасшедший. Ты посмотри на него. Застыл как вкопанный. Что он там высматривает?

— Ждет чего-то. Может, сомневается. Вдруг он только вступил на этот темный путь позора?

— Так может, это самое? Поговорим с ним?

— Очумел? С беглецами разговаривать. Ладно бы еще с залетными. Раз решил свалить, то уже в наших глазах преступник и злодей. Забыл, на кого работаешь?

— А на кого кстати? — удивился я. Из тех обрывков сведений, что у меня были, складывалась, скажем, так, не совсем цельная картина.

— Блин, ты ж не знаешь ничего еще. Забей пока.

— Так стой, может и драться не надо будет. Давай хоть попытаемся?

Не успел я задать этот вопрос, как беглец обернулся. Толи услышал мои шаги, толи просто начал мотать головой. Наши глаза встретились, и, буду откровенен, нафиг такие встречи.

Рожа у него сама по себе страшная. Тощая, осунувшаяся. Изо рта торчат два желтых, кривых зуба. Башка вся седая, волосы свалявшиеся. Но глаза… в жизни не видел такой жути. Это не просто глаза опустившегося и отчаявшегося человека. На меня смотрели два белесых пятна. В них не было ни боли, ни злобы. Одна мертвая пустота. И может, мелкая, едва заметная искра грусти.

Когда-то, оно было человеком, но теперь, ни один врач уже не смог бы его вернуть.

— Что, все еще хочешь поговорить? — тихо спросил Дурак.

Нет, слова здесь точно никак не помогут. Беглец молча смотрел на меня. А я с трудом преодолел внезапный ступор.

— Надо увести его отсюда. Подальше от людей.

У меня был определенный план, а дальше вы знаете. Если в открытом бою у нас возникнут трудности, значит просто не нужно вступать в открытый бой. К тому же, над подъездами тоже висели камеры, а я не планировал сегодня попадать в прямой эфир дважды.

Я пнул тачку, за которой прятался. Относительную тишину летней ночи наполнил мерзкий вой. После чего, я через нее перепрыгнул и пнул еще одну. Вскоре штук восемь сигнализаций завопили одновременно. В обоих домах загорелись окна.

Как я и предполагал, беглецу не понравилось внимание, и он рванул в темноту арки. Быстрый, сволочь. Даже очень быстрый. Не успел заметить, куда он делся, но нашего короткого визуального контакта хватило, чтобы повесить маркер.

Я побежал за ним, перепрыгивая через клумбы. Если сейчас дать ему уйти, он вернется позже, когда все уляжется. А мне совсем не улыбается торчать у подъезда всю ночь.

Маркер быстро удалялся в сторону промзоны. Гаденыш знает, где прятаться. Там верфь, на ней полно матросов, туда он не пойдет. Но рядом кладбище. А еще заброшенная военная часть. Куча контейнеров, каких-то одноэтажных построек… Я как-то ехал в автобусе, и слышал, как два хипстера хотели снять одно из тех зданий, и сделать там лофт. Ну, приглашать типа нормальных, творческих людей, вместе ругать страну и вслух читать Гришковца.

Я к чему это все? Как я уже говорил, лучше места для безумного монстра не найти. Куча закутков, а местные (которых три калеки) даже не поймут, что с ним что-то не так. Сколько же он там скрывался, под самым носом у ничего не подозревающей общественности?

Беглец пересек трассу и юркнул под мост. Там было что-то вроде тоннеля, вместо нормального перехода. Я кинулся за ним с другой стороны. Внизу, само собой, темнота, хоть глаз выколи. На всякий случай, расчехлил кувалду. В другую руку взял телефон, потому что я очень умный, два месяца охочусь по ночам и работаю в стройматериалах, но фонарик так и не купил.

Что-то лежало на земле. Тело. От него интенсивно шел дым. Как и от беглеца, что держал почерневшую, обугленную голову в ладонях. Рядом валялась раскрытая розовая сумочка.

Она всего лишь хотела перейти дорогу, но смерть настигла ее в этом мрачном уголке. Я мог это предотвратить, но мне не хватило всего полминуты. Это, если не думать, что технически, я его сюда и загнал. Трындец, как обидно.

А обиднее всего, что на морде этой твари было написано сожаление. Он все же не хотел ее убивать, просто ему очень нравилось это делать. Силы воли нет совсем, просто сорвался. Ничего не поделаешь, характер такой.

Я ощутил прилив праведного гнева.

До этого, еще ничего не было.

Вот сейчас все началось.