Ролевой синдром: Ребилд

R70 — Цикады (6)

— Ты живешь на складе? — спросил дядя Миша, когда мы остановились перед железными воротами, покрашенными в веселый, канареечный цвет.

— Волею судеб. — ответил я. — Пока что не получилось найти нормальное место. Вот, начальство приютило, и то радует.

— Да. — он потер затылок. — Беда сейчас с жильем. Цены задрали, а молодежи деваться некуда. Хотя че, я вон сам можно сказать в сарае живу. Благо, для нашего дела подходит. Был бы нормальным человеком, хрен бы торчал там.

Он скривился, будто от боли. Но поскольку такое было чисто технически невозможно, такая странная реакция внушала некоторую тревогу.

— С вами все в порядке? — поинтересовался я.

— Да это херня. — отмахнулся дядя Миша. Чего-то в последнее время слишком пробирает. Перенапрягся. Забыться надо.

Он достал из-под сидения стеклянную бутылку без наклейки. Внутри плескалась серо-зеленая жидкость. Все выглядело так, будто он прямо сейчас ее и навернет.

— Послушай-ка, Артур. — сказал дядя Миша. — У тебя наверняка вопросы есть. А у меня ответы. И стаканы. Хорошие такие, граненые. Советские еще. Погнали, составишь компанию.

Я как-то не привык, чтобы меня всякие небритые дяденьки в два часа ночи приглашали домой. Но вопросы у меня действительно были. Делать тоже особо было нечего. И давайте будем честны, идея с гранеными стаканами, после всех сегодняшних впечатлений звучала довольно заманчиво.

…

— Так что это за бесы? — спросил я. Мы ехали через мост. По словам дяди Миши я понял, что его дом находится совсем рядом с тем местом, где я впервые получил по шее от беглеца. Практически через дорогу от дачного домика Вики. Иногда я поражаюсь тому, насколько этот город тесный.

— Ууу… — протянул дядя Миша. — Это жулики. Но ты не переживай, мы с тобой сегодня половину уложили. Не знаю, где там остальные гады шарахаются, но их всегда только шесть.

— Это вообще люди? Мне просто показалось…

— Саму девку жалко, конечно. Это да. Не повезло ей. Но ту срань, которую я за горло держал ты не жалей. То не человек уже, а так — мясо, натянутое на здорового прусака. Или сверчка. Кто ж их разберет, утырков.

— Вопросов меньше не стало. — даже как-то больше.

— Ладно уж, расскажу тебе, в чем суть беды. — мы съехали вниз, прямо к морскому берегу. За высокими жестяными листами стоял просторный лодочный гараж. Над ним кто-то очень давно построил кособокий деревянный чердак, где и обитал дядя Миша.

Снаружи помещение казалось тесной каморкой, но внутри оказалась самая настоящая трехкомнатная квартира. И вот это он называет сараем?

— А… это как? — сказал я, выглядывая наружу. Там чердак обрывался в паре метров от входа. Но внутри ничего подобного не было. Помещение дерзко продолжалось.

— Ну ты как первый день замужем, сынок. — дядя Миша копался в кладовке. — Там-то башковитые ребята сидят. Какую только фигню они нам не отправляют, только башлять успевай. — он на секунду высунулся в коридор и кивнул в сторону картины на стене. Там были изображены лебеди и рыбацкие лодки. Либо на рыбалку вышли гномики, либо лебеди ростом метров по двадцать. — Я повесил ее еще в девяносто третьем. Пока висит, тут нормально так. Просторно. А иначе, просто пернуть негде.

— Впечатляет.

— Я когда молодой был… — он нашел еще одну бутылку. Вместе мы прошли на большую кухню. — Тоже от всего охреневал. Тут еще ничего. Жизнь, она кувырком идет, но, если зажмуриться, можно сделать вид что все как всегда. А вот как там, у них побываешь — сразу глаза на лоб вылезут. Ну да ладно.

Дядя Миша налил мне стакан бордовой жижи.

— Это что?

— Пес его знает. Но вкусное. Настоечка. Щас-то оно, конечно, не то, что раньше. Вот дед мой такой самогон гнал, закачаешься. Помнится, я как-то раз с братом полбутылки скушал, прежде чем свалился. Забористая была вещь. Я ж ток потом вспомнил, что единственным ребенком был.

— Как бы, наверное, не стоит.

Дядя Миша снова скривился, сжался будто разом откусил половину от лимона. А затем мигом опустошил стакан, не закусывая.

— Суки… — пробормотал он. — Не стоите вы, чтобы так напрягаться…

— Точно все нормально? Такое чувство, что вам больно.

— Ой, ек, больно. Это не в теле, это в душе. Старый я стал, силы уже не те. Чтобы целым уйти, приходится такую дрянь вспоминать, аж тошно становится. А вспомнить есть что. И давай на ты, че мы как эти? Мы ж с тобой считай боевые товарищи.

— Он вас… тебя надвое разрубил. — сказал я.

— Так ты про это. — хмыкнул мужик. — То плащ.

Его тренч висел на крючке у входа. Даже в полумраке прихожей он продолжал странно переливаться.

— Снял его с одного толсторога. То ли в Лаосе, то ли еще где. Короче, в каких-то сраных джунглях. Полезная вещь. Как бы, меняет тебя. Защищает, в некотором смысле.

Ага, в некотором.

— Жрет, правда, как не в себя. Сегодня повезло, заряд был. Так бы мне, оно, тяжко пришлось. В былые годы, я бы этих засранцев одним плевком разметал. Теперь надо будет зарядить… Епсель. Как все достало. — и дядя Миша налил себе третий стакан. — Давай-ка, Артур за мир во всем мире. Ну, или хрен его знает. Но чтобы без вот этого всего. — он крякнул, и посмотрел мне прямо в глаза. От этого мне стало почти так же не по себе, как при первой встрече с крысолюдом.

— Ты вроде парень неплохой. Не глупый. Понимаешь, что к чему. Зеленый еще, но то поправимо. Есть у меня для тебя одно дело, интересует?