Великое наследие

Римская государственность, греческая культура и христианская вера суть главные источники византийского развития. Без любого из этих трех элементов сущность Византии немыслима.

Георгий Острогорский.


Блеск и величие, золото и благочестие… Продолжательница великой Римской империи, она стала первым правовым христианским государством на земле, сплотив в единой вере самые разные народы, назвавшие себя ромеями. Эта мощная страна в ее новом христианском облике просуществовала, вызывая зависть и восхищение, куда дольше любой другой империи, какую знала средневековая история и Запада, и Востока. Ее можно не понимать, даже ненавидеть, но нельзя не почитать. Исчезнув, она продолжала и продолжает покорять своим глубоким духовным миром. На века огненными буквами запечатлено в памяти человечества ее гордое название — Романия, Ромейское царство, Византия, Второй Рим.


Супердержава средневековья.

В 476 г. на Западе пала древняя Римская империя, продержавшаяся около 500 лет, а теперь пребывавшая в страшном хаосе. Знаки римского достоинства западного императора, подростка Ромула, заслужившего малопочтительное прозвище Августул — «Августенок», были отосланы из италийского Рима германским вождем-захватчиком Одоакром восточному римскому императору Зинону, которому он в итоге подчинился, получив престижный сан патрикия и заявив, что «подобно солнцу на небе, императору следует быть одному на земле». Несчастному симпатичному мальчику было назначено содержание и позволено удалиться на виллу, на юг Италии. Собственно, у него не было прав на императорский престол злополучной Западной Римской империи: в результате очередного дворцового переворота его выдвинул амбициозный отец-италиец Орест, который прежде был секретарем-писцом у худшего из варваров, грозного вождя гуннов Атиллы, а затем как регент попытался править от имени возведенного на трон сына. Теперь Орест был казнен захватившим власть Одоакром, а что случилось дальше с малолетним экс-императором, неизвестно, но маловероятно, чтобы он дожил до зрелых лет. Скорее всего, его тоже убили. В любом случае, на современников это роковое и, уж точно, жестокое событие не произвело глубокого впечатления, они даже не осознали его как падение. Для них власть лишь перешла в руки единственного славного императора Зинона. Идея Империи не умирала на Западе, продолжая жить на греко-римском Востоке.

Именно эта восточная часть некогда единого великого римского государства, будущая Византия, не только уцелела под натиском нашествий иноземцев и сохранилась как единое целое с центром в Константинополе, основанном в 324–330 гг., но и жила еще почти тысячу лет, продемонстрировав удивительную, уникальную жизнеспособность, устойчивость, прочность основ, подобную которой трудно отыскать. Даже держава, покорившая ее в XV в., — империя турок-османов просуществовала в два раза меньше, а Российская и Австро-Венгерская империи — соответственно 250 и 100 лет, что говорит само за себя.

На протяжении всей двенадцативековой причудливой исторической жизни Ромейское царство знало периоды взлета и падения, расцвета и упадка, радость неслыханных побед и горечь страшных, роковых поражений. Величественно и грозно плыл сквозь столетия корабль этой супердержавы, направляемый опытными кормчими — правителями, поражающий воображение современников экзотикой форм и ослепительным блеском сказочного богатства. Именно это богатство свидетельствует о процветании, которое долгое время просто не могло не быть всеобщим.

Себя византийцы именовали по-латыни «романи», по-гречески «ромаиос», то есть ромеями, в переводе с греческого — «римлянами», и вплоть до предпоследних столетий существования Империи чувствовали себя оскорбленными, когда их называли греками. Начало своей политической истории они, как и древние римляне, относили к троянцу Энею — герою знаменитой эпической поэмы римлянина Вергилия. Свою державу ромеи без малейших сомнений продолжали считать все той же Ромейской (Римской) империей. По-гречески, на котором говорило, общалось большинство населения Византии, это звучало по разному: «полития тон Ромаион», «то кратос Ромаион», «Ромаион игемониас», «Ромаион архи», то есть «Ромейская власть», или чаще — «василея тон Ромаион», «Ромаион василея» — «Ромейское царство». Западные соседи тоже называли эту страну Романия, а восточные — Рум. Сами ромеи редко пользовались словом «Византия» или «Византий» (ударение на втором слоге), по древнему названию своей столицы. Этот термин оставался для них в лучшем случае архаичным древнегреческим термином, понятным лишь суперизбранным интеллектуалам, книжникам, философам, богословам. Поэтому латинский термин Byzantium (Византия) в значении «Византийская империя» является в значительной степени искусственным. Его впервые ввел в науку немецкий гуманист и ученый Иероним Вольф (1516–1580 гг.) из города Аусбурга, который в 1577 г. издал небольшое собрание сочинений ромеев, переведя его на латынь и назвав «Корпус византийской истории». Название прижилось среди историков, стало повторяться в изданиях других Корпусов византийских источников, особенно с XVIII в., а затем привилось и в обиходе.

Будучи продолжателем древней Римской империи, Ромейское царство стало первым из великих государств, официально принявших христианство в качестве государственной религии. Оно же было первым, кто начал жить и управлять в соответствии с христианским учением, распространяя его по всему миру, особенно среди славян. Ее принципиальной задачей была защита ортодоксальной христианской идеологии, которая одна признавалась правильной — православной верой. Поэтому отдельные правители Ромейского царства оценивались не по их политическому влиянию или военным успехам, а по критериям ортодоксии: одни императоры были плохи, потому что впадали в ересь, то есть выбирали «утраченное христианство» — отход от соборных канонов, постановлений, норм, правил, догматов Церкви, другие, даже не очень талантливые, хороши только потому, что отстаивали чистоту ортодоксальной веры.

В Византии христианство влияло на повседневную жизнь, пожалуй, больше, чем в какой-либо другой христианской стране. Единство ее удивительной общности обеспечивалось, прежде всего, «церковным общением», и церковное отлучение от него считалось одной из самых тяжких кар. Поэтому для того, чтобы быть римлянами (ромеями), надо было жить на римской, пусть даже бывшей территории и, самое главное, невзирая на этническое происхождение, быть не просто подданными римского (ромейского) императора, но обязательно свободными христианами, свято чтущими Божьи заповеди и мощь своего единого централизованного государства. Заметим: рабы и исповедующие иудаизм к ромеям не относились.

Этническая консолидация населения Ромейского царства, то есть формирование национальной общности, известной как «византийские греки», развернулась не скоро, так что термин «ромеи» долгое время не имел определенного этнического содержания. Византийское общество было очень иерархиизировано, но даже его правящий класс состоял из выходцев, имевших как греческое происхождение, так и представителей других этносов. Греческий язык действительно был доминирующим, но для многих, особенно в сельской местности, он не являлся основным, а кое-кто его вообще не знал. Таким образом, важно сразу понять, что ромеи понимались в политико-конфессиональном смысле, а не этническом. Эта культурная идентичность, осознание своего превосходства и исключительности играли важнейшую роль для жизни страны и лежала в основе успешной борьбы Византии за существование в течение очень длительного времени. Лишь с XI в. византийцев все чаще стали связывать с понятием средневековые «греки», которое постепенно вытеснило прежнее, «наднациональное», что стало предвестием конца этого государства, народ которого держался на вере в Бога, царя и собственные традиции. С этим же временем совпадает появление у него непримиримых соперников не только на Востоке, как прежде, но и на христианском или, как чаще говорили, латинском Западе.

Раскинувшись на двух континентах — в Европе и в Азии, а поначалу простирая власть и на северную Африку (Карта 1), Ромейская держава играла ведущую роль в средневековом мире и оказывала огромное влияние на ход международных событий. Ни одно другое государство Европы и Ближнего Востока не имело такого количества непосредственных контактов, мирных или же враждебных, с таким множеством стран и народов, как Ромейское царство, неизменно вызывая у них смешанные чувства восхищения, вожделения и зависти. Врагов и союзников она повергала в трепет золотом и благочестием веры, железной поступью своих намного более организованных армий, двигавшихся слаженно и бездушно, как механизмы; секретным страшным оружием в виде метаемого издалека, облепляющего и испепеляющего «жидкого огня»; несокрушимыми каменными твердынями крепостей, построенных с учетом всех достижений фортификации; звериной настойчивостью опытных полководцев, для которых в искусстве войны, казалось, не осталось никаких тайн.

Романия всегда оставалась воюющей империей. Так она жила из года в год, из столетия в столетие. Впрочем, в отличие от римлян-милитаристов ромеи, будучи обществом готовым к войне, в редких случаях нападали первыми: они были не столь воинственны и предпочитали разрабатывать разные стратегические и дипломатические способы защиты вместо более агрессивных действий. Нелепыми представляются обвинения западно-европейцами Византии в неких поползновениях в сторону соседей. Насколько известно из истории, византийская армия не жгла и не грабила Париж или Лондон. А вот обратный факт, как мы увидим, имел место по отношению к Константинополю. Сами же византийцы воспринимали войну как неизбежное зло и при малейшей возможности стремились решать спорные вопросы посредством тонкой дипломатической игры, этого почти невидимого для непосвященных, гибкого, коварного оружия. Как афористично заметил ведущий английский византинист Джон Хэлдон, — ромеи «проливали чернила, а не кровь». Даже в тех случаях, когда византийцы предпринимали явно завоевательные походы, они ни разу за всю свою тысячелетнюю историю не вышли за пределы прежней Римской империи. Так что с точки зрения ромеев они всегда вели справедливые, освободительные войны. Им было что защищать и они знали, за что воюют. Византийцы, скорее, старались сохранить от посягательств варваров, или как они называли инородцев — эфников, уже существующие границы Ромейского царства, нежели претендовали на новые земли. Для них была важна не столько военная победа силой оружия, сколько победа духовная, победа благочестия.

Ромейскому царству, как и Древней Руси, выпало на долю вести очень важную для судеб Европы борьбу с опасными врагами из Азии. Ей довелось разгромить персов, остановить экспансию стремительно объединившихся арабов на самом пике ее развития, стереть в прах целые армии завоевателей, принять на себя главный удар бесчисленных кочевых народов — гуннов, аваров, тюрков, булгаров, печенегов, половцев-куманов, сельчуков, турок-османов и тем самым обеспечить существование многих европейских государств, дать им развиться, стать на ноги. Именно поэтому ее собственная история оказалась впечатляющей последовательностью политических потрясений. Романия платила за все по полному счету, — платила за себя и за других, давая им возможность выжить, развиться, прикрывая собой неблагодарный Запад от грозных взоров Востока. Не будь этого бастиона христианства, этой великой плотины, что ждало бы Европу, на каком языке говорили бы мы сегодня и какому богу бы поклонялись? В нашей памяти итог трагической судьбы ромеев окружен скорбью, и, как бы романтизировано и патетично это не звучит, он будет сиять вечно.


В ряде отношений византийская культура и византийская система мира были парадоксальными. Это было единственное в средневековой Европе аграрное государство с необычайно развитой городской жизнью, безусловной, полной собственностью на землю и разветвленной, очень живучей, всеохватной, очень эффективной налоговой системой. Государство, в котором императорами долгое время становились не по монархическому праву наследства, а с помощью игры случая, интриг, предательств, жестокости. Государство, в котором было вполне возможно подняться из общественных низов до высот знатности и могущества. Государство, в котором Церковь обладала огромной властью, равной власти императора, но не мешала императорам ромеев, избегая личного обожествления, являть видимость всемогущества и при этом самой никогда не претендовать на власть, отделять себя от общества. Государство с очень своеобразной, разумной и сложно организованной властью, как мы увидим, с трудом поддающейся представлению. Оно имело единственную и неизменную столицу, которая определяла действие чиновников по всей стране и направляла общее развитие по всем направлениям. Государство, культура которого сочетала в себе почитание идеи миролюбия с высоким уважением к армии. Государство, в котором постоянно культивировался дух традиций прошлого.

Ромейское царство обладало сложной и в тоже время достаточно гибкой социальной структурой, в ней были рабы, но не было рабовладельческого строя, были знатные аристократические фамилии, имевшие с XI в. огромное влияние, но так никогда и не ставшие по настоящему феодалами по праву крови, а переплетавшиеся с представителями государственной администрации. В этом государстве царил диктат права, причем частное право четко отделялось от публичного и не доминировало, как на средневековом Западе. Более того, в отличие от стран западной Европы, где каждый аристократ был сам себе судья, в Византии сохранялось государственное судопроизводство и теоретически любой крестьянин мог подать в суд даже на богатого землевладельца. Здесь проводилась достойная социальная политика в отношении необеспеченных слове населения, существовали дома престарелых, приюты для сирот и детей малоимущих, больницы и даже родильные дома и ясли, необычные для прочих стран. Будучи государством, официально признавшим только ортодоксальное христианство, Византия тем не менее, соблюдала религиозную толерантность и редко пускалась в массовое преследование инакомыслящих, ограничиваясь, как правило, жаркими богословскими спорами, а не инквизиционными кострами.


Как верно заметил византинист Дэвид Тальбот Райс, «нет на свете страны, история которой являла бы нам столь же поразительное смешение доблести и предательства, таланта и бездарности, умения и беспомощности, набожности и соглашательства… Нет в мире другого государства, чья история являла бы собой такое единство противоположностей, нет другой культуры, которая представляла бы собой такой сплав материального и духовного». Эта была неповторимая древняя христианская Империя — и этим все сказано. Она удивительным образом отразила преемственность и изменчивость в своем развитии, то что историки называют мудреными словами континуит и дисконтинуитет. Первое проявлялось в сохранении централизованной бюрократии, управленческого аппарата, упорядоченной налоговой системы, кодифицированных норм римского права, функций города, внешних черт быта, второе — в переменах типов собственности, социальной структуры, системы ценностей мировоззрения, то есть в глубинных, медленно складывавшихся преобразованиях.

Прямая наследница греко-римского мира и эллинистического Востока, Византийская империя стала центром блестящей и весьма своеобразной культуры. Впитав в себя культурные традиции Запада и Востока, ромеи создали яркую и оригинальную цивилизацию с мощным и продуктивным зарядом, которую можно по разному оценивать, но которой нельзя не восхищаться. Этот заряд позволил стране просуществовать как глобальному политическому фактору более тысячи лет, причем в таких сложнейших внешних условиях, в каких не смогло бы просуществовать ни одно государство, ныне претендующее на роль сверхдержавы. Внутренние недостатки византийской модели развития, с одной стороны, мешали, но так и не смогли помешать ей удерживать заметное место в мировой политике, с другой стороны, они, как ни парадоксально, стали фактором, до поры укреплявшим ее государственность.

Длительное время Ромейское царство оставалось недосягаемым образцом подражания для стран и народов Европы, предметом восхищения всех ее владык, королей, герцогов и графов, какого бы уровня власти они ни достигали. Полная внутреннего благородства, благочестия, изящества и пышности, торжественности и глубины, напряженности мысли, византийская цивилизация притягивала многих своей мудростью. Она всегда была неисчерпаемым кладезем полезных знаний и богатого, самого разнообразного опыта. Ее культурное влияние распространялось на различные племена и народы и проявлялось в самых разнообразных сферах: религии и философии, праве и дипломатии, письменности и образовании; проникало в литературу, зодчество, живопись, музыку. Даже самые непримиримые враги — арабы и турки усвоили это наследие. Особенно сильно ромейская цивилизация воздействовала на институты и культуру стран, в которых исповедание христианства утвердилось по православному, то есть византийскому образцу: Грузию, Армению, Болгарию, Сербию, Русь, другие славянские страны. Вместе они образовывали сообщество, объединенное по принципу идеологической, а не политической группировки. Столица Ромейского царства — бронзово-голубой Константинополь был их духовным центром. Через Византию они дышали воздухом мировой культуры. В отличие от Римской Церкви, которая признавала только три святых языка — еврейский, греческий и латынь, а на практике — только латынь, Византийская Церковь позволяла каждому принявшему христианство народу вершить церковную службу и обряды на их родном языке, а для славян даже помогла создать свою письменность. Если бы не было ромеев, наш образ жизни несомненно развивался бы по иным путям.


Искры пепелища.

Прошло уже более 550 лет с момента гибели Ромейского царства, многое исчезло с той поры. Иные народы сегодня живут на землях некогда могущественной Империи ромеев, новые государства образовались на ее бескрайних просторах. Изменился мир, да и сам человек стал другим. Но след, оставленный этой яркой, самобытной и очень контрастной цивилизацией в памяти человечества, столь глубок, что до сих пор он поражает глубинным чувством высокой трагедии человеческой жизни на земле и вместе с тем манить с притягательной силой.

Определяющим в наследии Византии можно считать церковное искусство, архитектуру и православное богословие — очень сложную и красивую систему, говорящую о Боге. Она подарила миру законы-кодексы, которые легли в основу европейского права, систему светского образования, определенный стиль интеллектуальной жизни. Именно Византия восприняла римскую мозаику. Она — родина миниатюры на пергамене. В Византию уходят корни европейской живописи, праматерью которой является византийская икона. Более того, это была цивилизация, которая создала перевес восприятия изображения над текстом. Она породила образы, определяющие для европейской идентичности, которые стали основой культуры Европы. Самое главное, Византия дала синтез как основную идею цивилизации и главный способ выживания.

Но величайшей заслугой Ромейского царства, пожалуй, следует считать сохранение античного знания в виде большинства древнегреческих произведений, которые известны нам. Если бы не византийские копии, списки старых текстов, зачастую сопровождавшиеся комментариями, многие из них исчезли бы безвозвратно уже в период крушения Западной Римской империи. Сохранившись, они в итоге дошли до типографских изданий. Кроме того, Византия продолжает жить в огромном наследии своего великого прошлого, в произведениях искусных ремесленников и талантливых архитекторов, строителей, в сочинениях историков и философов, писателей и поэтов, в творениях живописцев и мозаичистов. Остатки мощных стен ее городов и крепостей, стойко сопротивляясь разрушительному действию времени, напоминают нам о былой славе и могуществе уникальной Империи ромеев. Можно сказать, что исчезнувший ромейский народ сохранил свое лицо, на которое за века не легла печать старения. И по сей день поражают гениальностью замысла и мастерством исполнения великолепные дворцы и храмы-кириаконы, кафоликоны, церкви-екклесии, красочными цветами расцветают страницы роскошных рукописных книг, хранящихся как в крупнейших библиотеках мира, так и в удаленных монастырях. Не случайно даже крошечный редкий манускрипт, выполненный на тончайшем, просвечивающемся на свету пергамене, порой превосходит по стоимости самую дорогую американскую виллу.


* * *

Историю Византии, ее экономику, право, материальную и духовную культуру, влияние на другие государства и народы средневековья изучает один из разделов исторической науки, который называется византинистика или византиноведение. Историки и археологи, нумизматы и искусствоведы многих стран мира с трепетом склоняются над изысканными творениями ромейских ткачей, ювелиров и художников, изучают древние манускрипты, очищают от земли византийские монеты и печати — моливдулы, раскапывают покинутые города, поселения, пытаясь восстановить и понять тот давно ушедший, но манящий и волнующий, вечно живой мир византийской цивилизации.

Несмотря на огромную работу, проделанную за последние два столетия отечественными и зарубежными византинистами в деле изучения истории Ромейского царства, до сих пор многие вопросы и проблемы остаются неразгаданными и спорными, еще ждут своего исследователя. Более того, следует заметить, что Византия ныне стала битвой ложных мифов, как антивизантийского, так и провизантийского свойства, которые используют в конъюнктурных политических интересах. Чтобы правильно разобраться в этом, тоже нужно обладать непредубежденным знанием, позволяющим должным образом оценить сильные и слабые стороны этой оригинальной великой цивилизации.

Нам точно не известно как говорили византийцы, точнее, как звучали отдельные буквы языка, который был и не древнегреческим, и не новогреческим. Недаром специалисты называют его среднегреческим. Видимо, он также отличался от современного языка, как наш сегодняшний язык от языка жителей Киевской Руси — понять можно, да далеко не все.

Уже в XVI в. западные ученые-гуманисты эпохи позднего Возрождения предложили две системы произношения греческого языка. Одна из них, разработанная знаменитым Эразмом Роттердамским, применима к звучанию древнегреческого языка, где греческие буквы «бета», «дзета», «ета», «тхета» и «юпсилон» произносятся как «б», «дз», «е» и «т». Отсюда звучание слов «басилевс» — царь, «дзигос» — весы, «стратег» — военачальник, «партенос» — дева. Но в другой системе, разработанной немецким ученым Иоганном Рейхлином, эти же буквы представлены как «вита», «зита», «ита», «фита» и звучать как «в», «з», «и», «ф». Поэтому те же слова произносятся с ними как «василевс», «зигос», «стратиг», «парфенос». Следует иметь в виду, что византинисты предпочитают использовать рейхлинову систему звучания, относя ее к среднегреческому языку. Дабы не допустить путаницы с многочисленными византийскими терминами и именами, следует усвоить это нехитрое правило и руководствоваться им в дальнейшем.


Загрузка...