Роуэн из Рина

6. В Лесу

Холодный шершавый язык Звездочки касался щек и лба мальчика. Роуэн улыбнулся. «Хватит, Звездочка! Ну перестань», — пробормотал он. Голова его моталась по траве из стороны в сторону.

— Бредит, — испуганно сказал кто-то.

Звездочка куда-то исчезла. Роуэн открыл глаза и прямо перед собой увидел серьезного Силача Джона. Мальчик сначала ничего не понял, а потом его охватило отчаяние — он вспомнил, где находится. Нет, не дома, не на лугу с букшахами, не со Звездочкой, которая его любила. Он на Горе, с Силачом Джоном, который его еле терпит, с Марли и Аллуном, которые его жалеют, с Бронден, Вэл и Эллисом, которые его презирают.

— Да, бредит, — нетерпеливо повторила Вэл. — Ох, как же этот заморыш всех нас задерживает. Посмотрите на солнце! Уже, наверное, часов одиннадцать.

Силач Джон отбросил мокрую тряпку, которую он прикладывал ко лбу Роуэна.

— Сейчас оклемается, — сказал он. — Да, он заморыш, но видела бы ты, Вэл, как храбро он лез на этот утес! Просто силенок не хватило.

Он встал и отошел в сторону, устало распрямляя спину.

Роуэн не двигался и смотрел прямо в небо. У него ныло все тело, но голова была ясной, только в ушах тихонько звенело. Вэл была права: солнце стояло уже высоко. Он, наверное, очень долго спал, даже успел увидеть сон, как будто он дома и еще совсем маленький. Лицо начало гореть, но Роуэн с трудом приподнялся и сел на траве.

— Не спеши, не спеши, Роуэн, — улыбнулся Аллун, присев рядом с ним и обняв его за плечи. — Тише едешь — дальше будешь. На, выпей.

Он поднес флягу к губам Роуэна, и мальчик сделал несколько глотков.

— Когда тебе будет лучше, — продолжал Аллун, со значением поглядывая на всех остальных, — мы двинемся дальше, в Лес. А сейчас, — тут он пододвинул к Роуэну его мешок, — не теряй-ка времени зря. Подержи нам карту, а мы на нее посмотрим.

— И так уж всё разглядели, — буркнула Бронден. — Чего там смотреть-то?

— Ах, молодость, молодость! Не забывай, что я на три года старше тебя, Бронден, — улыбнулся Аллун. — Чего удивляться — память не то что твоя.

Роуэн понял, что Аллун просто хотел занять его, пока он приходит в себя, но все-таки вынул карту и медленно ее развернул. Подумаешь, еще раз посмотрит. Глаза медленно следили за прерывистой красной линией. Так… вот высохшее русло… а вот яма, куда собиралась вода… расщелина в скале и сама скала… вход в Лес рядом со скалистым утесом, около которого они сейчас сидели, проход через…

Роуэн моргнул, взглянул на карту и снова моргнул. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

Аллун перехватил его взгляд и тоже быстро посмотрел на свиток. Удивленно вскрикнув, он громко позвал:

— Джон, иди-ка сюда!

Силач Джон подбежал к ним, а остальные столпились вокруг, чтобы узнать, что случилось.

Роуэн молча указывал пальцем на карту. Там, где начиналась лесная тропа, где раньше белело пятно, теперь ясно виднелись шесть черных строчек.

Аллун негромко прочел их вслух:

— Что за белиберда? — громко возмутилась Вэл. — Что за дурацкие шуточки?

— Карту никто не трогал, Вэл, — ответила Марли. — Слова появились после того, как мы на нее смотрели в последний раз.

— Невероятно! — сказала Бронден.

Она склонилась над картой и стала внимательно разглядывать стихи, как будто пыталась сообразить, откуда они взялись.

— Да какая теперь разница, как они появились! — возбужденно воскликнул Аллун. — Самое главное — понять, что они значат.

Силач Джон прокашлялся и сказал:

— Как бы там ни было, строчки не могли появиться здесь ни с того ни с сего. Они указывают нам, что делать, и предупреждают нас.

— Из них понятно, что нельзя махать руками и орать во всю глотку, — заметил Аллун. — Сказано очень ясно, и лично я собираюсь послушаться этого совета.

— Вряд ли у тебя получится, Аллун, — пошутила Бронден.

— В конце написано о зените, — не слушая ее, сказал Силач Джон. — Давайте как можно скорее пройдем через Лес. Я полагаю, до полудня осталось не больше часа. — Он протянул руку Роуэну и помог ему подняться на ноги. — Сверни карту и заткни ее за пояс, мальчик, — велел он. — Поклажа моя сложена неравномерно, и, чтобы это исправить, я заберу себе временно твой мешок. Если ты не против, конечно.

Не дожидаясь ответа, он перекинул дорожную сумку и мешок Роуэна за спину и широко зашагал все вверх и вверх по каменистой тропе. Остальные торопливо двинулись следом. Роуэн, на плечи которого теперь не давила тяжелая ноша, с облегчением заметил, что, хотя все его тело было в синяках, идти ему стало гораздо легче.

Они остановились на вершине скалы, чтобы рассмотреть то, что открывалось за деревьями. Солнечные лучи играли на тихо шуршащих листьях и отражались в лужицах. Вдаль от них убегала извилистая тропа и терялась где-то в подлеске.

— Красивый вид, — сказал Аллун. — Может, я пойду первым? Тогда мне некогда будет болтать и, наверное, я сумею придержать язык, как велит надпись. Надо когда-то и такое попробовать.

— Иди-иди, — буркнула Бронден, — Наконец-то отдохнем от тебя — все мелешь и мелешь.

Они вошли в Лес. Роуэн заметил, как его спутники прижали руки к бокам, хотя и по-разному относились к тому, что велела карта. Все молчали. Через несколько мгновений тропинка сделала резкий поворот, и скала, с которой они только что спустились, исчезла из виду.

Чем дальше они заходили в чащу, тем выше становились деревья, тем теснее они обступали путников. По их стволам вился дикий виноград, вокруг все заросло кустарником. Под пологом Леса царили сумерки. А как было тихо! Роуэн, стараясь не отставать от Марли и слыша позади себя твердую поступь Силача Джона, подумал, что никогда еще не бывал в таких местах, где нет ни звука. Куда исчезли все птицы? Почему здесь нет ни кузнечиков, ни ящериц, ни другой живности — вообще никого, кто обычно живет в лесу?

И тут ему что-то послышалось. Что-то вроде чириканья раздавалось с тропинки прямо перед ними. Больше всего это было похоже на голоса птичьей стайки. Роуэн знал всех, кто водился в окрестностях деревни, но такого чириканья ему слышать не приходилось. Наверное, эта порода птиц в долину не залетала. Гнезда в это время года птицы не вьют, но ему очень хотелось посмотреть, как они летают и суетятся. На душе у него стало веселее.

Непонятный звук становился все громче и громче. Аллун зашагал быстрее, как будто и ему не терпелось посмотреть, что же это такое. Расстояние между ним и Марли увеличилось. Она цокнула языком и поспешила за Аллуном. Роуэн, изо всех сил стараясь не отставать, пробовал заглянуть Марли через плечо, потому что тропинка как раз снова повернула. И конечно, споткнулся и чуть не упал, потому что Марли, тяжело дыша, налетела на Аллуна, который в полутьме был почти невидим и вдруг остановился. Непонятный звук стал просто оглушительным.

Силач Джон успел схватить Роуэна за плечо и удержал его на ногах, в этот момент сзади на него в свою очередь налетели Вэл, Эллис и Бронден. А Аллун так и стоял как вкопанный.

— Аллун, придурок, что за шутки? — прошипела Бронден.

Чириканье прекратилось как по команде. И тут же что-то зашуршало, зашевелилось, засвистело.

Аллун обернулся, лицо его было смертельно бледным. Молча, не говоря ни слова, он кивком указал вперед.

И тут всем стало видно то, что первым увидел Аллун. Пауки! И с той и с другой стороны тропинки, огромные, черные, мохнатые, каждый не меньше, чем кулак Силача Джона, они лазили по белой паутине, которая так густо опутала деревья, что не различить было ни ветвей, ни листьев. Их глаза в темноте сверкали. Тысячи глаз! У Роуэна побежали по коже мурашки. Путникам предстояло пройти между полотнищами мерзкой паутины, пока огромные пауки будут прислушиваться к их словам и тянуться к ним своими мерзкими лапами.

— Ох! — выдохнул кто-то сзади.

Пауки на миг приостановились и поползли в направлении звука.

Силач Джон потянулся через плечо Роуэна и тихонько подтолкнул Марли, чтобы та шла дальше. Марли подтолкнула Аллуна, и он медленно и осторожно двинулся вперед. Но не сделали они и нескольких шагов, как сзади кто-то опять сдавленно охнул, и Вэл вцепилась в рукав Силача Джона.

— Это Эллис, — едва слышно сказала она. — Он не может…

Силач Джон, Роуэн, Марли и Аллун в недоумении обернулись. За спиной Вэл возвышался громадный Эллис. Он весь трясся, то и дело начиная тихо стонать, и прижимал к груди крепко сжатые кулаки. По его бледному лицу ручьями катился пот.

— Это из-за пауков, — тихо продолжала его сестра. — Он всегда их боялся, с детства. У нас дома ни пылинки, ни соринки, не говоря уж о пауках. Он даже самых маленьких боится как огня. Ну а эти… вон какие здоровые.

— Эллис, — быстро прошептал Силач Джон, — иди, дорогой. Смотри, тропа совсем короткая. Если мы осторожно…

— Не могу! — еле выдавил из себя здоровяк Эллис.

Он неуклюже развернулся и протиснулся мимо Бронден, едва не спихнув ее с тропы прямо в паутину. Очень медленно Эллис направился обратно. Тропа повернула, и он скрылся из виду. Слышался только стук его башмаков. Сначала он ускорил шаги, а потом побежал, все быстрее и быстрее.

— Пошли! — со стыдом в голосе прошептала Вэл. — Пошли дальше! Он не вернется.

Все молча повиновались. Через короткое время то, что издали показалось Роуэну чириканьем, раздалось снова. Пауки как будто переговаривались, медленно потирая свои огромные узловатые лапы. Стало совсем жутко, потому что теперь было ясно, откуда шел звук. Роуэн ступал след в след за Марли и часто дышал, стараясь сделаться совсем маленьким и худеньким. По сторонам он не глядел и пытался не думать о паутине, которая белым саваном свисала с деревьев, о мерзопакостных шевелящихся пауках, до которых было рукой подать, с тысячью их жутких глаз.

Чтобы пауки не заметили людей, следовало вести себя очень тихо. Нельзя было и задеть паутину — отвратительные твари тотчас побежали бы к неосторожному путнику. Роуэн сто раз видел, как попадают в их сети разные мелкие букашки. Надо было идти и не останавливаться. Надо было заставить себя о чем-то думать, ну хотя бы вспоминать последние строчки стихотворения:

У шелковой двери… Смотри в зенит… Так сейчас, наверное, уже полдень.

Рука Силача Джона легла на плечо Роуэна, и от испуга он чуть не подскочил. Он поднял глаза и увидел, что тропинка немного расширилась и прямо перед ними висит «шелковая дверь». Соткана она из огромной блестящей паутины, такой плотной, что через нее ничего не видно. В ней запутались сухие ветки и листья. «Дверь» перегородила тропинку, и идти дальше было невозможно. А рядом в ожидании замерли тысячи пауков.

Аллун медленно повернулся и посмотрел на своих спутников.

— Ну что? — произнес он одними губами.

— Стих, — выдохнула Марли.

— Стихотворение — это набор слов, — прошипела Бронден. — Проруби эту паутину, и пошли дальше, Аллун. А если духу не хватает, давай сюда топор — я сделаю это сама!

Пауки зашуршали в своей паутине.

— Нет! — шепотом ответил ей Силач Джон. — Посмотри, сколько их здесь висит. Если только мы заденем паутину, они все обрушатся на нас. Нечего испытывать судьбу.

— Может, они безвредные? — предположила Вэл.

— А может, и нет, — ответила Марли. — Правильно Джон говорит — нечего испытывать судьбу. Одного мы уже потеряли.

— Ну и что? — сердито ответила Бронден.

Побег Эллиса стал для нее настоящим ударом.

Как мог такой большой и сильный человек оказаться по-детски трусливым? Это не укладывалось в ее голове. Она старалась не смотреть на Вэл — той ведь, наверное, очень стыдно.

Тем временем освещение изменилось. Прямо над ними солнечный луч пробил сумеречный свет Леса и принес с собой тепло. Пауки зашуршали и начали расползаться по сторонам.

— Они не любят света, — прошептал Роуэн. — Об этом есть в стихотворении: «…свет и пламя помогут пройти».

— Огонь! — тихо сказала Бронден. — Нужно посветить факелом на паутину.

— Все факелы были у Эллиса, — хмуро ответила Вэл.

Аллун пошарил в карманах, нашел коробочку с трутом и спросил:

— Есть у кого-нибудь то, что горит? Можно посветить.

— Не маши руками, — предупредил Силач Джон, не сводя с пауков глаз.

Марли опустила руку в карман куртки и вынула компас, расческу, зеркало и небольшой платок. Его она передала Аллуну. Аллун связал платок узлом и высек трутом огонь.

— Вот так! — сказал он, поджег платок и кинул его прямо в середину «шелковой двери».

Под языками пламени паутина затрещала и сжалась. Пауки зашуршали еще громче и начали разбегаться. Но не успел никто из путников сделать и нескольких шагов вперед, как пламя потухло и пауки остановились. Теперь в «двери» зияла большая дыра, и в дыму были видны сотни пауков, устремившихся обратно к дыре.

— Они же плетут паутину! — охнул Аллун. — Смотрите-ка, уже чинят!

— Надо их задержать! — Силач Джон взволнованно огляделся по сторонам. — Что же придумать?

— Им свет не нравится, — напомнил Роуэн. — Они солнца не любят.

— Роуэн, нам не из чего сделать факел, — сказала ему Марли. — У нас нет ничего такого, что будет долго гореть и держать этих тварей подальше от паутины.

Тут Силач Джон взял Роуэна за плечо:

— Ну-ка, сынок, повтори нам последние строчки стихотворения!

Роуэн тихонько сказал:

Тут его осенило, и он быстро взглянул на Марли.

— Здесь же говорится о полуденном солнце!

От яркого света Аллун прикрыл глаза.

— Так, но солнце как раз здесь, где мы стоим. Вся паутина в тени.

Марли спросила Роуэна:

— Что такое, Роуэн? Почему ты на меня так смотришь?

— У вас есть зеркало, в нем можно увидеть себя со стороны, — прошептал в ответ мальчик. — Зеркало, понимаете? А солнце…

— Точно! — Силач Джон сжал кулаки. — Скорее, скорее! Пока солнце не сдвинулось слишком далеко. Мы и так здесь уже порядком задержались.

Марли вынула зеркало. Силач Джон поставил его прямо перед собой, поймал яркие лучи и направил их на пауков. Те бросили плести паутину и начали отползать в темноту.

— Дай мне! — Вэл выхватила зеркало из руки Силача Джона и отраженным лучом начала рисовать широкие круги на двери. — Ну! — Она толкнула Бронден, чтобы та шла первой. — Иди скорее!

Роуэн побежал вместе со всеми, глядя прямо на дыру в паутине и на блики света над ней. Пляшущий огонь начал уже исчезать, когда он пролез сквозь дыру. А сзади на него зло таращились тысячи пауков, так и не сумевших превратить шестерых путников в свою добычу.