Поголубели небеса,
День начинается сначала.
Твоя непышная коса
Блестит, как свежая мочала.
Ты полусонна и смешна,
Твой голос липнет, словно в тесте.
Я рад, что ты моя жена,
Что мы живем с тобою вместе.
Мы обещались слез не лить,
Зря не расстраиваться глупо
И жизнь безбурную делить,
Как за обедом чашку супа.
И вот, горя глухим огнем,
Я счастлив в царстве Гименея…
Но жизнь короче день за днем,
А нос становится длиннее.
И ты, мой друг, моя краса,
Я не хочу тебя порочить…
Твоя непышная коса
Все непышнее и короче.
А там, годочек за годком, —
Что наша жизнь! Мираж, игрушка!
Я буду старым стариком,
А ты престаренькой старушкой.
А тут весна… Кричат грачи…
Я от весны всегда балдею…
Но ты меня не щекочи, —
Я от щекотки похудею…
Я мну подушку невзначай,
Потом встаю, чуть-чуть скучая.
Я буду пить китайский чай,
Я не желаю жить без чая!
Луна устарела, и звезды не в моде.
Любовь — предрассудок, а счастье — мещанство.
Поют трубадуры в пылу гонорарном
Стихи о подошвах и ценах на клюкву.
В приемных редакций проворные парни
Строчат неустанно в зеленых блокнотах
Поэмы о боксе, сонеты о ваксе,
Баллады о ситце и мощной капусте.
Восторженно льются морковные оды,
Слипаются книги от свекольных гимнов.
Прославлены гвозди, асбест и мочала,
Воспеты клистиры, набрюшник и кепи.
Асфальт и железо, булыжник и галька
В плену у оравы лихих стихотворцев,
Несметные орды на кислом Парнасе.
Кропают уныло-бетонные ямбы.
Почтенная муза в кургузом капоте
Торгует со скидкой бракованной рифмой,
Лоскутьями ритма, обрывками строчек,
Водой оптимизма и косноязычьем.
Текут, расплываясь, ручьями чернила,
Скрипят, словно зубы у грешников, перья,
Стучат ремингтоны, гремят ундервуды,
Чтоб мир удивить разудалой похлебкой.
Чтоб этой стряпнею, бесцветной и пресной,
Подправленной в меру румяной подливкой,
Забить доотказа, как брюхо обжоры,
Портфели издательств и книжные полки.
Любезный читатель! Мудрец бескорыстный!
Скажи свое слово судьи-гражданина
О грецких орехах, о вкусе селедок,
Завернутых ловко в стихи о подтяжках.