Ник. Тарусский

Бабушка

Ты стареешь рублевской иконой,

Край серебряных яблонь и снега,

Край старушек и низких балконов,

Теплых домиков и почтальонов,

Разъезжающих в тряских телегах.

Там, в просторе уездного дома —

Никого. Только бабушка бродит.

Так же выстланы сени соломой,

Тот же липовый запах знакомый,

Так же бабушка к утрене ходит.

С черным зонтиком — даже в погоду.

Зонтик. Тальма. Стеклярус наколки.

Хоть за семьдесят, — крепкого роду:

Только суше, темней год от году,

Только пальцы не держат иголки.

Мир — старушкам! Мы с гордым презреньем

Не глядим на старинные вещи.

В наши годы других поколений,

В наши годы борьбы и сомнений

Жадны мы до любви человечьей.

1929 г.

Л. В

Что на свете выше

Светлых чердаков?

А. Блок

Мы живем не по плану. Не так,

Как хотелось. Мы гибнем в ошибках…

Я такой же глупец и чудак:

Мне попрежнему дорог чердак

И твоя молодая улыбка.

Ты все так же легка и светла,

И полна откровений мгновенных.

Я не знаю, как ты пронесла

Столько света и столько тепла

Сквозь сумятицу лет незабвенных.

Ищешь ты человека в любом,

Как и прежде, забыв про обличье.

Как тогда, баррикадным огнем

Не смущаясь, за каждым углом

Ты забытых и раненых ищешь.

Только хватит ли воли твоей?

Грея каждого светлым участьем,

В шуме быстрых и уличных дней

Ты забыла о жизни своей

И на улицу вынесла счастье.

И — в ошибках своих глубока,

Без креста оставаясь сестрою, —

Ты, как прежде, светла и легка

Даже ночью, в огнях чердака,

Где живешь и сгораешь со мною.

1929 г.

Загрузка...