Роза Дамаска

Глава третья

Викки была вынуждена почти бежать за Адамом.

— Нам необходимо идти так быстро? — наконец не выдержала она, раздраженная легкостью, с которой ему удавалось проскальзывать сквозь толпу, в то время как она была вынуждена постоянно останавливаться и кого-то пропускать.

Адам оглянулся, улыбнувшись:

— Привыкнете.

— И вот еще что… — продолжала Викки, словно не слыша его. — Думаю, вы могли бы нам сказать, что вы не служащий фирмы.

— Зачем? — усмехнулся он, явно получая удовольствие от ее раздражения.

— Вы поставили нас в неловкое положение, — попыталась объяснить Викки.

— Это означает, что, знай это, вы бы не последовали моим столь любезным рекомендациям, верно? — Адам продолжал улыбаться. — Но именно этого я и хотел избежать. В конце концов, отдельного помещения для споров не нашлось, а вам надо было устроиться комфортабельно и безопасно.

Викки пристально посмотрела на него:

— Не очень-то это было честно.

Он рассмеялся:

— Ну, не знаю. В конце концов, я действительно работаю на фирму. До вашего приезда именно я делал большую часть работы. Человек, которого они послали в Лондон взамен вас, был не очень-то трудолюбив.

Викки промолчала. Казалось странным, что Али послал двух человек на замену лишь одного, но она не хотела думать об этом — она была рада, что выбрали ее.

По шелковым рядам они пошли помедленнее. Адам объяснил, что обещал купить отрез дамасского шелка в подарок.

— Мне потребуется ваш совет, — сказал он серьезно. — Тут такой большой выбор, а мне нужен самый лучший.

Викки пожалела, что так устала и не может с удовольствием, не торопясь бродить среди громадных рулонов ткани, раскинутых во всем великолепии на прилавках, сверкающих и переливающихся.

— Для кого это? — спросила она наконец в третьем по счету магазинчике.

— Вам следует усвоить, — покачал головой Адам, — что здесь даже мужчины не задают вопросов женщинам, не то что…

— Но я не мужчина, — прервала его Викки, стараясь быть предельно вежливой.

Он согласился:

— Далеко нет. — Потом, взглянув на нее пристальнее, добавил: — Женщина сверху донизу, и к тому же усталая.

— На последнем издыхании. — Викки была рада, что хоть в чем-то могла согласиться с ним.

— Ну хорошо, тогда оставляю выбор вам, — сказал Адам. — Так будет быстрее и, наверное, проще, так как вам лучше знать.

Но все оказалось не так уж просто. Тканей было такое количество и такой необыкновенной красоты, что у Викки просто разбежались глаза. Она перебирала ткани одну за другой, а потом еще и еще, и все никак не могла выбрать.

Торговцы на все лады расхваливали свой товар, с тревогой осведомлялись о ценах, которые запрашивали их конкуренты, божились, что все, что предлагали последние, совершеннейшее барахло и только у них самый лучший в мире дамасский шелк.

В конце концов Викки остановилась на темно-синем шелке, отливающем серебром, и голубом, таком бледном, что казался почти белым. Материя была очень плотной и как нельзя лучше подходила для нарядного платья, и Викки невольно позавидовала женщине, которая получит такой подарок. В ее собственном гардеробе не было ничего и отдаленно похожего.

Взяв покупку, Адам зашагал рядом с Викки.

— Вы зайдете? — спросила девушка, когда они подошли к двери дома Умм-Яхьи.

Он кивнул:

— Георгиос ждет меня к ужину. — Его глаза смеялись. — Разочарованы?

— С чего бы? — не поняла Викки.

— Потому что в Дамаске мужчины едят одни, — объяснил он. — Женщины садятся за стол лишь после того, как те закончат трапезу.

Трудно было поверить, и все же это оказалось действительно так.

В дверях их приветствовала Умм-Яхья, которая провела их через внутренний дворик в гаремлик.

— Георгиос опаздывает. Подождете его здесь? — спросила она Адама.

— Если Георгиос не будет возражать, — соблюдая формальности, ответил Адам. Он уселся на табурет в углу кухни и стал наблюдать, как хозяйка готовит на углях кебаб. Длинные шампуры с мясом раскалились докрасна, и аппетитный аромат баранины заполнил все помещение.

— Могу я чем-нибудь вам помочь? — спросила Викки.

Умм-Яхья указала на огромное блюдо овощей и буханку арабского хлеба:

— Порежьте, пожалуйста, хлеб и полейте овощи этим соусом. — Умм-Яхья приняла предложение Викки так же естественно, как то было сделано.

Викки отрезала маленький кусочек хлеба и пожевала. Хлеб оказался из муки грубого помола и довольно соленым, но Викки понравилось, и она подумала, что такой хлеб вполне подойдет к готовящемуся кебабу.

— А что это у вас в свертке? — Умм-Яхья указала глазами на пакет, который Адам все еще держал под мышкой.

Он нежно улыбнулся ей:

— Подарок, что же еще?

— Правда? — Она взяла пакет и начала с волнением его развязывать. — Не могу! — пожаловалась она. — Вечно они так туго завязывают!

Адам потянул за один кончик, и бумага тут же соскочила, освободив содержимое. Умм-Яхья перевела дыхание, увидев материал. В глазах ее появились слезы, и руки задрожали.

— Это слишком прекрасно, Адам. Не надо бы.

— Если это доставит вам маленькое удовольствие, я буду рад, — ответил он.

Присутствующая при этом Викки почувствовала себя довольно неуютно. Она перестала резать хлеб и лихорадочно придумывала какую-нибудь уважительную причину, чтобы выйти.

— Прекрасно! — повторила Умм-Яхья. — Она будет так благодарна, Адам. С тех пор как умерла наша мать, ее ничего не радует.

— Полагаю, что так, — коротко ответил Адам. Он взглянул на Викки и улыбнулся ей. — Вы должны познакомиться с сестрой Умм-Яхьи. Это очаровательнейшая девушка из всех, каких я когда-либо встречал.

— И несчастнейшая, — вздохнула Умм-Яхья.

— Это все пройдет, — ободрил ее Адам. — Вам бы не следовало слишком опекать ее.

Умм-Яхья фыркнула:

— По крайней мере я знаю, что под вашей опекой она в безопасности. — Она опять переключила внимание на шелк. — О, Адам, это чудный подарок. Я жду не дождусь, когда Мириам его получит.

— Может быть, Викки тоже поехать завтра в Гуту за розами? Тогда мы все вместе могли бы вручить этот материал Мириам.

Умм-Яхья возликовала:

— Конечно же! Викки, вам надо сказать Хуссейну, что завтра вы отправитесь с нами в Гуту. Вы так же полюбите Мириам, как и все мы. Обязательно!

Но Викки не была в этом так уверена и даже обрадовалась, заслышав во дворе шаги Ге-оргиоса. «Криспин был не прав, — подумала она. — Адама интересовала не Умм-Яхья, а ее сестра». И еще она подумала, что это не ее дело.

Георгиос сразу же увел Адама. Низенький и толстый, он выглядел немного смешным рядом с высоким Адамом, но вряд ли кто-либо рискнул посмеяться над ним — так он был безудержно доволен собой и жизнью в целом.

— Вы мне портите свояченицу, — услышала его слова Викки, пока они шагали через двор в салемлик. — Она всех нас заставила бы плясать под свою дудку, если б настояла на своем. Моя жена — одно из чудес света, но Мириам…

К сожалению, Викки не расслышала, что он думает о своей свояченице, — мужчины уже вошли в дальнее помещение. Викки и Умм-Яхья остались одни в кухне, пропитанной запахом сочного мяса с угольной жаровни.

Мужчина-слуга, который утром ввел Викки в дом, принес еду в салемлик, а зевающая Умм-Яхья, забрав материю, пригласила Викки в гостиную.

— Надеюсь, они не будут есть долго, — сказала она своей усталой гостье. — Чем раньше вы, дорогая, поедите и отправитесь спать, тем лучше.

Адам, очевидно, думал так же, поскольку пищу принесли даже раньше, чем Умм-Яхья предполагала.

— Георгиос не такой деликатный, — заметила она со значением, подавая Викки еду, — но Адам все еще находит наш образ жизни в некотором отношении странным. Может быть, вы поужинаете с ними?

— Нет, — ответила Викки кратко. — Гораздо лучше, если я останусь с вами.

Умм-Яхья усмехнулась:

— Ну так давайте. Пахнет хорошо, верно? Ешьте побыстрее и идите спать.

Викки не надо было повторять дважды. Ей понравилось слегка подгорелое сочное мясо, а овощи показались вкуснее, чем в Англии. Но она слишком устала и была рада, когда приятный ужин завершился и она смогла подняться в свою комнату.

Текла уже спала. Викки услышала ее мягкое дыхание по другую сторону занавески и улыбнулась. Приятно сознавать, что ты не совсем одна, когда залезаешь в постель. Она пошла по коридору в ванную и даже не удивилась, найдя там привязанного в углу цыпленка, явно предназначенного для завтрашнего обеда. Викки торопилась и вышла из ванной не намного чище, чем вошла. Наконец она влезла в свою постель, так и не успев понять, так ли она неудобна, как кажется, потому что, едва положила голову на подушку, мгновенно заснула.

Наутро все было по-другому. Спустив ноги, Викки наступила на детскую железную дорогу. Она опять свернулась клубком и попробовала поспать еще немного. По другую сторону занавески Текла затянула популярную песенку, завезенную из Египта. Это длилось довольно долго. Викки с ужасом вспомнила, как читала где-то, что некоторые люди могут петь часами.

Неожиданно песня оборвалась, и из-за занавески появилось миловидное личико девочки.

— Вы хорошо спали, мисс Викки? А пойдете сегодня на работу? Вы видели Адама вчера вечером? Он обещал прийти и поиграть с нами, но он никогда не приходит. Он был очень поздно?

Викки улыбнулась такому количеству вопросов.

— Он заходил в магазин, чтобы проводить меня домой. Прости, если ты из-за этого его не повидала.

— Неважно, — жизнерадостно ответила малышка. — Мы сегодня поедем на могилу бабушки, и он обязательно поедет с нами. Мы ходим туда каждый четверг.

— Да? — Викки усомнилась, что такой человек, как Адам, способен на подобное, но промолчала.

— Наша бабушка была мусульманка, — добавила Текла непоследовательно. Ее голова опять исчезла, и вскоре Викки услышала, как девочка заспешила по коридору, очевидно, завтракать.

Викки с неохотой поднялась и направилась в ванную. Цыпленок уже исчез, и, судя по шуму внизу, она могла опоздать к завтраку. Она торопливо умылась, оделась и присоединилась к остальным.

Викки допивала вторую чашку кофе, когда ей сказали, что ее ждет Хуссейн. Он сидел на одном из кожаных пуфов и, увидев Викки, немедленно поднялся ей навстречу, приветливо протягивая руки.

— Доброе утро, мисс Викки! Адам позаботился, чтобы вам было удобно. Какое счастье, что вы живете в этом доме! Увы, в Дамаске есть и другие…

— Да, здесь прекрасно, — вежливо согласилась Викки. — И Умм-Яхья очень добра ко мне.

Хуссейн кивнул:

— Я немного знаю ее мужа, но с ней самой, к сожалению, не встречался. Я, знаете ли, живу на другом конце города. Большинство жителей этой части — христиане или евреи. Теперь мы более терпимы к своим соседям, чем в былые времена. Теперь мы помним, что прежде всего мы жители Дамаска. Не всегда, правда, — добавил он со смехом.

Викки села на резной деревянный стул, а Хуссейн поерзал на своем пуфе, слегка нахмурясь перед предстоящим разговором.

— Этот Криспин Дэй… — начал он. — Я просмотрел его предыдущие отчеты, и они не слишком хороши.

— Нам с ним отлично работается, — возразила Викки.

— Надеюсь. Вы давно его знаете?

— Около двух лет. С тех пор, как стала работать в фирме. Он, по-моему, пришел на неделю раньше меня.

— Но вы всегда были старшей? — настаивал Хуссейн.

Викки чуть порозовела — ей было неловко.

— Не совсем. Просто мы работали вместе — вот и все. Нас никогда не волновало, кто какую часть работы будет выполнять. Мы знаем, что вместе у нас все получается. Может быть, у меня идей побольше, зато у него больше терпения.

Хуссейн нахмурился:

— Али послал его с вами, так как думал, что вы не поедете одна. Вы знали об этом?

— Нет, не знала, — покачала головой Викки. — Это и неверно. Я мечтала поехать сюда.

— Возможно, — согласился ее хозяин с сомнением. — Но смог бы мистер Дэй работать без вас? Пожалуйста, ответьте мне откровенно, я должен знать наверняка.

Викки задумалась. Криспин был всегда рядом, она привыкла к нему, и ей было трудно оценивать его работу. К тому же Викки не чувствовала морального права на это — ведь Криспин был ее товарищем.

Наконец она произнесла:

— Да, оригинальной работы он делает мало. Но он очень хорошо подхватывает мои идеи и воплощает их на практике. Он может анализировать материал за один «вдох» и определять, чего недостает. Я уверена, у Али никогда не возникало повода быть недовольным его работой.

Хуссейн хитро кивнул:

— А вы его отстаиваете!

— Но он в самом деле работает много и хорошо, — вспыхнула Викки.

— Это мы еще посмотрим, — сказал Хуссейн непреклонно. — У меня нет здесь места для всех, а только для лучших. Посмотрим, на что он способен. Адам хотел бы, чтобы вы сегодня выехали с ним в Гуту за розами, так что наш юноша пусть поработает один.

— Криспин знает, что его испытывают? — с тревогой спросила Викки.

Хуссейн покачал головой:

— Конечно, нет. Я просто хочу посмотреть, как он работает, вот и все.

— Но здесь нет необходимого оборудования, и ему все здесь незнакомо. Это несправедливо! — вскричала Викки.

— Но вы-то справились бы? — предположил он с лукавством.

— А может, я попросила бы у вас больше приборов, и сейчас же? — заметила она колко.

— А ему кто не велит? — засмеялся Хуссейн. — Вы все воспринимаете слишком серьезно, мисс Викки. Вас при нем не будет всего один день.

— И вы станете за ним наблюдать.

— Именно наблюдать, — подтвердил Хуссейн. Тут глаза его сверкнули и опустились. — А вы что же, питаете к нему какие-то особые чувства?

Викки залилась краской. Как он мог подумать? Просто Криспин ее товарищ, и не более того. Ей могло его не хватать, если бы им не пришлось больше работать вместе, но и только.

— Он же мой коллега, — сказала она тихо. — И мне обидно, что его профессиональные качества ставятся под сомнение.

— Понятно. Тогда решено. Вы поедете в Гуту с Адамом, а Криспин тем временем поработает.

— Хорошо, — с неохотой согласилась Викки. — Только сначала мне хотелось бы поговорить с Криспином.

— Предупредить его?

Она холодно вскинула голову:

— А почему бы и нет?

Хуссейн долго смотрел на девушку и наконец сказал:

— Будь по-вашему. Вы заглянете в магазин по пути из города и повидаетесь с ним. Договорились?

Она молча кивнула.

— Тогда я пошел. Это был очень интересный разговор, мисс Викки. Спасибо моему брату, что он послал сюда вас.

Викки безучастно пожала ему руку.

— Нисколько не сомневаюсь, что вы и за мной наблюдаете, — заметила она сухо. — Интересно, какого рода отчет Криспин дал обо мне?

Хуссейн выглядел искренне удивленным.

— Вы не так поняли мои намерения, — вздохнул он. Потом вдруг широко улыбнулся, и его влажные карие глаза смягчились. — Будьте проще, прошу вас. Не надо так испуганно смотреть. Я не собираюсь отсылать вашего мистера Дэя первым же самолетом в Англию. Просто я хочу определить, что он собой представляет.

Но его слова не рассеяли чувство неловкости, оставшееся у Викки. Она не сомневалась, что Хуссейн их обоих внимательно изучает и что Криспина необходимо предупредить. Криспин, со своим легкомыслием, внезапной одержимостью работой и долгими приступами безделья, мог быть особенно уязвимым.

Викки охватило чувство облегчения, когда Хуссейн, попрощавшись, пошел к выходу. Внешне он действительно напоминал своего кузена Али, но по характеру был совсем другим человеком. Он был жестче и более строго подходил к людям, хотя Викки самой вряд ли стоило опасаться его. Ее беспокоил Криспин.

Умм-Яхья радовалась предстоящей поездке.

— Георгиос тоже поедет, — сказала она Викки. — Мы устроим пикник и по дороге навестим могилу моей матушки. Сегодня ведь четверг, — добавила она, — и моя сестра, возможно, тоже будет там.

Викки помогла ей приготовить закуску — немного слегка приправленного специями мяса, хлеб и местное вино, легкое и приятное. Затем упаковали все это в корзину, которую следовало положить Адаму в машину, когда тот подъедет.

— Какая жалость, что дети в школе, — вздохнула Умм-Яхья. Она предпочла бы держать всю семью подле себя и была склонна думать, что обучение Теклы лишь пустая трата денег, хотя саму ее посылали учиться в Англию. — Девочки должны знать другие вещи, — пояснила она. — А где Текле лучше узнать, как вести дом, если не от меня? — Умм-Яхья вздохнула еще раз, словно оставляла детей не на несколько коротких часов, а на целую вечность.

Вскоре появился Адам. У него был большой американский автомобиль, удобный для загородных поездок, но практически бесполезный на узких улочках старого Дамаска. Осторожно припарковав машину, занявшую большую часть улицы, Адам посигналил, поторапливая семейство. Георгиос, сияя, уселся на переднее сиденье, а Умм-Яхья и Викки забрались на заднее, неся с собой продукты, коврики и все, что казалось нужным для поездки.

— Нам придется подъехать к магазину, — сказал Адам. — Надо взять коробки под розы.

Викки облегченно вздохнула. Ей не хотелось самой просить его ехать этим путем, а ведь ей нужно было поговорить с Криспином сегодня же.

Адам ехал, пока было возможно, но у так называемых Вторых Римских ворот дорога сузилась до невозможности, и он остановил машину.

— Быстрей будет пойти пешком, — сказал он, выходя из машины.

Викки выскочила следом и безапелляционно заявила:

— Я иду с вами.

Ничего не говоря, Адам пропустил ее вперед. Они быстро направились вниз по узким улицам, задержавшись лишь перед продавцом шербета, призывавшим прохожих отведать его освежающего душу напитка.

В магазине Хуссейн уже приготовил для них специальные коробки. Викки увидела Криспина и улыбнулась ему.

— Как ты провел ночь? — спросила она.

Он поморщился:

— Все еще не могу разогнуться. А ты?

Викки внимательно смотрела на него. Она понимала нетерпение ждавшего Адама, но ей необходимо было поговорить с Криспином. Он выглядел усталым и был явно в дурном настроении.

— Криспин, над чем ты сейчас работаешь? — издалека начала Викки.

Он пожал плечами:

— Ни над чем. Мне здесь не над чем работать. Ты где-нибудь видела такую свалку? Здесь невозможно работать, Викки!

Она последовала за ним в заднюю комнату и попробовала взглянуть вокруг его глазами. Было темно, не слишком чисто, а рабочее пространство ограничено до предела.

— Криспин, Хуссейн приходил ко мне утром…

У молодого человека пробудился интерес.

— Какие-нибудь неприятности?

Викки кивнула:

— Может быть. Думаю, он обеспокоен тем, что Али Баба послал нас двоих взамен одного. Он пытается понять, стоим ли мы того.

— Еще бы! — воскликнул Криспин. — Полагаю, он уволит одного из нас?

— Не думаю, что все так плохо, — успокоила его Викки. — Но он будет наблюдать за нами. Ты не пробовал навести здесь порядок? Завтра мы попросим Хуссейна приобрести новое оборудование. И вообще мы обязаны сделать все, чтобы создать хорошее впечатление о себе.

Криспин оглядел комнату:

— Я мог бы побелить стены.

Викки посмотрела на отставшую штукатурку.

— Конечно. Я помогу тебе завтра. Жаль, что сегодня я должна уехать.

— Держу пари, ты бы охотнее осталась тут, — усмехнулся Криспин. — Ладно. Поезжай повеселись, а я погляжу, что тут можно сделать. — Он подождал, пока она повернется к выходу, и добавил: — Между прочим, спасибо, Викки, за предупреждение.

Сверкнув улыбкой, она поддразнила его:

— Я бы не смогла перенести такую потерю!

Но ее шутка не развеселила Криспина.

— Будем надеяться, что наши усилия увенчаются успехом, — серьезно сказал он.

Викки нагрузилась коробками для роз и заспешила к ожидавшему ее Адаму.

— Ну наконец-то! — встретил он ее. — Я думал, вы собираетесь проболтать весь день.

— Нам надо было кое-что обсудить, — с вызовом проговорила Викки. Но Адам не обратил внимания на ее тон. Он подхватил коробки и стал проталкиваться по улице, покрикивая на ослов, торговцев и тщательно закутанных женщин, останавливавшихся и глазевших на его ярко-рыжие волосы и надменную посадку головы. Наконец они сбросили коробки в просторный багажник, и Викки с радостью заняла свое место рядом с Умм-Яхьей. Та была закутана и сидела молча в присутствии мужчин, но Викки было приятно сознавать ее дружеское присутствие. Иногда она ловила обрывки беседы сидящих впереди мужчин, но они говорили по-арабски, поэтому в основном Викки смотрела в окно. Перед ней проплывали те самые сады Дамаска, куда отказался войти Мохаммед, сказав, что не может вступать в рай дважды. Викки мысленно перенеслась к тем временам, когда здесь был центр сбора паломников перед их путешествием в Мекку. Она подумала, что с тех пор сады, видимо, мало изменились. Фруктовые деревья так же склонялись до земли под тяжестью плодов. Абрикосы, персики, финики, цитрусовые, грецкий орех — все, что могло расти, было посажено здесь и приносило выгоду владельцам и городу в целом. Повсюду виднелись серебристо-зеленые оливковые деревья, которые выглядели старше самой истории. Их мощные стволы искривились и согнулись от времени… Иногда на пути попадались деревни, и повсюду на зелень оазисов надвигалась пустыня, напоминая, какая земля была бы здесь, если бы не усилия людей и не животворная вода — источник жизни и процветания во все времена.