Ружемант 4 (СИ)

Глава 12

Дух торжества, ожидание чуда.

Словно вернулся в детские годы, на полу елка, сияют гирлянды, стишок выучен. Придет Дед Мороз — и настанет праздник!

Раскрыл глаза пошире. Вокруг мрак, словно провалился в Лимбо. Ощущение падения, свист в ушах, отчаянное желание вскрикнуть.

Сдержался. Где-то на задворках сознания плескалась мысль: это проверка. Покажешь страх, а не силу — упустишь единственный шанс. У тебя получилось то, что не сумел Вит Скарлуччи, время ли пугаться?

Ждать долго не пришлось.

Вместо снежного деда передо мной явился облик огромной, косматой головы. Танк представлял себя таким или мое воображение?

Решил, что не важно.

— Руже-ема-а-а… нт, — промычал он, не разевая рта. Смотрел на него во все глаза: все, что было на языке, испарилось прочь, оставив в слепом недоумении. На его фоне я казался дерзкой букашкой. Придавит, если стану надоедать.

— Чего ты жа-аждеж-ж-ж? До-о-олг… выпла-че-е-ен! — в последнем слышалось возмущение. Прервавший давний сон должен был иметь вескую причину.

Глянул линейку способностей в подветке — приказ, надзор… но разве друзьям приказывают?

Встал на колено, склонив голову, несмотря на ощущение падения, получилось сразу же. Танк ответил хрипловатым кашлем, в котором не сразу распознал смех.

— Прошу о помощи.

— Проси-и-ишь? Не требуе-е-еж-ж? Не приказывае-еж?

Раньше удивлял девчат. Теперь удивляю боевые машины. И без того исполинский облик стал ближе, в лицо ударило порывом ветра, чуть не смахнуло прочь.

— Прошу, — повторил.

— Ты стран-ны-ы-ый руж-еман-д. Год-ами я вое-вал. Стре-лял. Заби-рал. Вы всег-да проз-ите одно-го-и-того-же…

Скрипнул зубами, в самом деле, я явился к старому солдату только ради того, чтобы уволочь его на новую для него войну. На ненужную ему войну.

Знал лишь одно: настоящий солдат не откажется.

— Ты не приказы-ва-иж? Ты про-сиж? — сколько длилась ружемантская смута? — Так о че-м же про-зиж?

— Прошу помочь мне и моим бойцам выйти из схватки живыми.

— Нет.

Фига. Ответил быстро, категорично, без лишних эмоций. Спорить бесполезно, но сказать было что:

— Я прошу. Другие хотят тебя заставить.

— Тво-и це-ли луч-ше их?

— Они хотят загнать мой народ в рабство! И не только мой!

— Тво-и це-ли луч-же их? — повторил настырней, злее. Я выдохнул, передо мной машина, что мыслит иначе, чем человек. Он недоговорил слово в вопросе, чем мои цели правильней? Что на войне вообще такое «правильно»? Когда летят бомбы, а ты стремишься вгрызться в глотку противнику — все превращается в серую массу.

На войне человечности не ищут. Ее на ней теряют. Кто мне тогда сказал? Не помню, но как никогда точно.

Выпрямился.

— Я солдат. У меня нет понятий лучше, правильно, хорошо. Есть мои, есть чужие. Свои дороже чужих. Все.

Он принял мой ответ, задумался. Нахмурился, вновь зашелся кашляющим смехом.

— Ты отме-ч-чен знак-о-ом. Его-о знак-ом. Поз-на-л. Вой-ну.

Все еще ни о чем не говорило, не спешил переспрашивать. Старость уважают, несмотря на спешку, так пусть же выскажется. Задумавшись на миг, космач зажмурился, словно ища ответа на мои запросы, и кивнул.

— Я по-мог-у. Сол-дату. А пот-ом… спа-ть.

Из Лимбо вышвырнуло рывком. Не удержался на ногах, сделал неосторожный шаг, завалился на металлический рифленый пол прямо рядом с Натой.

Инфо-фея в испуге вздернула руки, присела, похлопала ладонью по щекам.

— Макс? Макс, ты живой?

Боль в лодыжке говорила, что живее всех живых. Не думал, что просто грохнуться на пол может оказаться болезненней, чем провалиться на несколько этажей под землю.

Теперь знаю.

— Все в порядке.

Ната уже не слушала, достаточно было, что пришел в себя. Подняв указательный палец, она улыбнулась, щелчок за щелчком врубались давно потухшие лампы. Двигатель танка приветливо зарычал, казалось, слышу в нем голос старика.

— Потапов, если ты не все, то наше время вышло, — Бейка из переговорника прозвучала мрачно и недобро. Рванул к триплексу линз. Скарлуччи собственной персоной.

Злее стократ, чем мы расстались в прошлый раз. Механическую дверь машинного отделения сорвал, словно та была бумажной. Стальные руки, стальные ноги, стальное чрево — бронемагу еще было чем удивить.

Бейка застучала ладонью по корпусу танка, поторапливая тройняшек: сквозь люк осторожно затаскивали раненую. Первой спустилась Старшенькая, любопытные глаза кендера спешили привыкнуть к новой обстановке.

Вит загоготал.

— Доброго дня, Шарлинн. Давно не виделись. В последний раз ты расплескалась, словно жидкое дерьмо. Думаешь, в этом теле будет лучше? — развел руками. Бейка ничего не ответила, он продолжил: — Как видишь, приоделся по особому случаю, нравится костюмчик? Готовился к встрече с тобой с самого прошлого раза…

Механический костюм заурчал сервомоторами, словно динозавр. Стальная махина рывком швырнула свое тело на несчастную Бейку. Командующая на миг застыла, что вкопанная.

В глотке застрял вопль отрицания, пушка танка крикнула за меня канонадой. Три снаряда врезались в Вита, швырнули его будто куклу прочь.

— Молодец! А еще так можешь? Чтобы подпрыгивал! — Старшенькая приникла глазом к оптике. Покачал головой, это не я! Моих стараний здесь не было.

— Дей-ству-й, руже-ман-д, — танк проскрипел сотней тысяч пришедших в движение шарниров. Качнулся, подтолкнув Бейку в спину, приводя ее в чувство. Командующая, словно птица, нырнула внутрь танка.

— Уно! Сано! Сюда! — Старшенькая нашла блестящую рукоять пулемета, но никто не отозвался. Раненые сестрицы сверкнули на нее взглядом, словно спрашивая: «Драки хочешь?» Постучав саму себя по лбу, девчонка-кендер сдавила гашетку.

Пулемет заухал тяжким басом, словно зенитная батарея. Почти поднявшийся Скарлуччи снова оказался прижат к земле. С лязгом открылся еще один отсек, прятавшийся ниже, Ната с Леной нырнули к самому днищу.

Танк помогал с управлением самого себя. Скала, стоявшая здесь целый век, сдвинулась с места. Рыча паром и огнем, тронулся с места, обещая перемолоть Скарлуччи под тяжестью могучих траков.

Бронемаг зарычал. Полный злобы, зависти и безумия, взвился вихрем, нырнув в самоубийственной атаке.

Кулаки размером с каток врезались в башню головного орудия, увели предназначавшийся ему в брюхо выстрел. Каменным крошевом раскололась стена, по броне замолотило осколками. По ногам чародея прыснуло жидким огнем, прятавшийся под самым днищем огнемет заставил его взвыть.

— Великий зверь ружемантской войны! Он не подчинился им! Не подчинился МНЕ! Почему, ragazzo, почему он подчинился тебе?

Даже внутри стального чудовища чуял кислый дух пота, исходящий от великана. Врубились на полную мощь реактивные двигатели его костюма, относя назад. Пулемет под управлением Старшенькой не выпускал его из круглого перекрестия прицела, бил точно в яблочко.

Тщетно.

Опьяневший от горя, безумия и граппы бронемаг выставлял один защитный заслон за другим. Воздух заполнился звоном хрустящих под огневым напором магических экранов.

Ириска, недолго думая, нырнула в танк. Сама? Я ей приказал? Или он ей позволил? Не знаю.

На миг ощутил, что у меня нет тела.

— Дей-ст-ву-й, руже-ман-д, — пробудившийся исполин говорил с теплотой, вверяя свое тело в мои руки. Сознание потоком побежало по проводам.

Чувствовал, как внутри меня копошатся девчонки, делают свою работу, стараются. Бейка, завидев, что со мной неладно, нырнула к рычагам управления головного орудия. Пушка повиновалась ее маленьким, хрупким ручонкам. Ухнула, исторгая из себя очередную канонаду. Орудийные башни заработали в унисон: ружеманты былого знали толк в создании оружия.

Открывались подробности. Зверь Войны создавался из лучшего для лучшего. Легендарная пушка, уникальные стволы гранатометов. Россыпь пулеметов с невероятными навыками — все слизывало со Скарлуччи один слой брони за другим.

Бронемаг рычал от отчаяния, принимая сыпавшиеся удары, пытался уйти от столкновения, обращал собственные руки в орудия. Огнем кольнуло в боку, задымилась прореха в броне. Больно же! Вит миндальничать не собирался, встретились два танка на отшибе.

Ловкий, ускоренный реактивными двигателями, словно первый человек на Луне, он перескакивал с одного места на другое.

— Я выколупаю вас оттуда, словно костный мозг! Вытащу каждую сучку, и прежде чем ружемант сдохнет, переломаю на его глазах каждую! Каждую, слышишь?

Выполняя угрозу, он отскочил, пол взорвался россыпью осколков, пошел трещинами, где бронемаг стоял мгновение назад. Тяжелые стальные подошвы ботинок врезались о одну из пушек, мое тело содрогнулось. Запрыгнувший на борт чародей вцепился в головное орудие, не давая ему двигаться, что было сил врезал кулаком по броне.

Один раз ломали руку монтировкой, ощущение примерно такие же. Зашипел от боли, на глаза брызнули слезы. Вскрикнула Ната, Лену вышвырнуло из кресла. Старшенькая в немом ужасе закрылась руками. Пробив слой брони, Скарлуччи гигантской ладонью стиснул ствол тяжелого пулемета. Кололо так, будто вытаскивал из меня печень.

Рывком швырнул хлипкую добычу прочь, один за другим рвались искрящие провода, дождем сыпались из поломанного магазина патроны. Кряхтел Зверь Войны, не иначе думал, что зря мне доверился.

Вит зло ухмыльнулся, в налитых кровью глазах сверкнула жажда скорой мести. Мгновение — и он, словно куклу, выудит из меня девчонку-кендера.

А там придет черед и остальных…

Заревел, моя глотка обернулась рычащими траками. Рванул с места. Пушка дернулась. У бронемага в действительности стальная хватка, но даже он не сумел удержаться. Его мотнуло, пытаясь сохранить равновесие, Скарлуччи ухнул, отпустил злосчастный ствол. Я треснул им в обратку, словно дубиной.

Будто вцепился зубами в наждачный круг…

Ружейный демон выскользнул наружу в прежнем своем облике. Слышал бормотание пушек, тихий шелест десятка стволов. Костюм Скарлуччи виделся черным сгустком скверны. Будто собранный из одних лишь обид, он работал в симбиозе со своим создателем. О чем думал Вит, прилаживая очередную бронепластину, лучше не думать.

Лучше наехать на него траками.

Великан отчаянно вскрикнул, уперевшись ладонями в днище танка, траки, способные молоть под собой технику, заискрили, сдирая с него остатки брони. Еще чуть-чуть — и он останется с нами один на один!

И вот тогда ему придется бежать…

Ему удалось диким усилием отшвырнуть Зверя Войны. Танк врезался неповрежденным бортом в стену. Над головой задрожал потолок, местные подпорки не были рассчитаны на драку двух йокодзун…

Нет, отвечал он мне.

Не сегодня.

Взгляд, поза, кровоточащее плечо, шрам содранной, будто теркой, кожи на щеке, все говорило об одном: сегодня он не побежит. Либо умрет, либо победит.

Я был согласен на первое…

Гусеницы месили под собой щебень, высекая искры. Ухнул пушкой из головного орудия, пытавшегося встать бронемага смело, словно оплеухой.

Девчата в бронированном чреве поднажали. Пришедшая в себя Старшенькая метнулась к амбразуре. Зверь Войны хранил в себе тонну оружия. Кендер уселась за рычаги. Заскрипела, сбрасывая коросту ржавчины, орудийная башня. Зенитная четырехстволка спешила воздать Скарлуччи за девчоночий страх. Понимая, что будет дальше, чародей выставил перед собой руку.

В распростертую пятерню ладони ударило свинцовым дождем. Семь защитных экранов не выдержали натиска, ворохом искр прыснули бронемагу в лицо. Вит отчаянно зарычал. Старшенькая давила на обе гашетки до побелевших пальцев. Ладонь чародея словно слизнуло языком. Механическая рука заискрила, сорванная с нее броня обнажила чуткую аппаратуру для немилосердных ударов. Обвисла, словно плеть, закачалась под неистовым напором.

Если я смог использовать дозор, будучи танком, то, может, смогу и все остальное?

Давно пора!

— Н-не на-а-а-до, — заголосил старый воин. Слишком поздно…

Мана потекла по стволу, докрасна нагрелось дуло. Пушка исторгла безжалостный выстрел. Турбоплазменный поток огня вырвался на свободу. Вит, не ведавший ужаса, вмиг побелел от страха, успел закричать, закрыться остатками рук.

Снаряд буравящим жалом вонзился в непробиваемое тело. Рык Скарлуччи сменился скулежом, брызнула кровь. Потерявший прежний разгон снаряд отшвырнул бронемага, что куклу, пригвоздил к стене.

Я чувствовал, будто лишился собственной руки. Боль бежала от кончиков пальцев до плеча. Невзирая на нее, смотрел на убитого врага.

Вздрогнувший в агонии бронемаг попытался освободиться, сполз наземь и затих.

Не сразу, но Ириска подтвердила: командующий царенатскими бронетанковыми кулаками мертв…

Я вернулся к прежнему состоянию не сразу. Минуты бежали одна за другой, прежде чем перестал ощущать себя Зверем Войны. Танк, казалось, вновь уснул беспробудным сном, молчал.

Меня настойчиво трясли за плечо. Кажется, даже звали.

Ноги ватные. Тронулся с места, чуть не упал.

— Знала, что сумеешь, лейтенант, — похвалила Бейка, одарила улыбкой. Кивнул ей в ответ.

Осознание, что Скарлуччи мертв пришло не сразу. Удивленные девчата держали на мушке неподвижное тело, не принимали смерть бронемага. Не желали ее принимать.

Первой к нему подошла Шарлинн. Привычно потянулась снять фуражку, забыла, что при ней не было. Я вышел следом за ней.

Шел будто по минному полю. Хотел сказать что-то, но что? Успокаивающее, ободряющее, торжественное? Все пустое, все невзрачное.

В душе Вита жила ненависть к Бейке. Внутри командующей, несмотря на все, оставался кусочек любви.

— Долго представляла себе этот день.

— Похож на сегодняшний? — ответил вопросом. Она отрицательно затрясла головой, утерла слезы рукавом.

— Совсем нет. Думала, убью — и станет легче. С глаз долой — из сердца вон.

— Он что-то подобное писал в личных записях относительно тебя. Когда клонировал, думал, что-то пробудится. А в нем осталась лишь ненависть.

Она кивнула, развернулась, положила руку мне на плечо.

— Идем. Незачем поминать прошлое. Эпоха ушла, но война не закончена. Он был паскудой, тварью и последний мудаком. А еще патриотом и солдатом своей страны. Надеюсь, сойдет за эпитафию.

Ей правда не хватало фуражки, хотела натянуть на самые глаза.

— И куда мы теперь? Выходим в метро?

Бейка кивнула на Зверя Войны.

— Сможешь его снова завести?

Покачал головой, не уверен. Он же сам сказал, что поможет, но после — на покой. Не хочу навлечь злость этой механической зверюги…

Бейка продолжала, будто я сказал «да».

— Это машинное отделение. Эту махину сюда как-то доставили. И в случае, если удастся ее запустить, она должна была выехать своим ходом.

Ната позади нас суетилась. Ее охватило тревожное волнение, пыталась соединиться с нашими. Рассказать Берсеркину, что все задачи выполнены.

— Хочешь забрать его отсюда? Разве он недостаточно повоевал?

Обернулся на Зверя Войны. Скарлуччи удалось потрепать броню. Старик одним лишь своим видом говорил — ремонту не подлежит.

Хотя если на него посмотрит Сейрас…

— Не уверен, что он согласится. Я говорил с ним, Бейка. Он живой. И очень стар, хочет покоя.

— Ничуть в этом не сомневаюсь. Но, если ты поговоришь с ним, он тебя не съест. Попробуешь его уговорить, я поищу способ поднять на поверхность. Там посмотрим. Это приказ, лейтенант.

Выдохнул, приказы не обсуждаются.

Зверь Войны смотрел на меня с насмешкой. И сейчас снова спросит, чем мои цели лучше целей противника? Потому что вот так правильно, а так нет?

Танку не привьешь людскую мораль, годами его заставляли убивать механических, бездушных, но сородичей.

А я должен был предложить ему все то же самое.

Вдруг он не ответит вовсе? Страшно хотелось последнего.

— Руже-ман-д, по-чи-н-и-и-и, — протяжный бас раздался в голове. Зверь Войны стенал. машинам может быть больно?

Здравый смысл противился, у них нет плоти, нервных окончаний…

Послал его куда подальше. Магов тоже не бывает. Огладил покореженный борт брони. Вспомнил, как от выстрела у самого болела рука. Глянул — и обомлел, задрал рукав — почти вся один сплошной синяк.

Стариковский смех эхом в ушах. Кряхтел, обращаясь в холерный кашель.

— У нас нет здесь инструментов. Мы не можем…

— На сол-нце. Хо-о-чу. Почи-ни, руже-ман-д…

Спорить не стал. Может, в самом деле удастся его уговорить?

— Чтобы тебя починить, нам надо вытащить тебя. Довести до своих. Понимаешь?

Он понимал…