Глава 15

Наши.

Как много в этих четырех буквах. Тысячи смыслов: и спасение, и отдых, и улыбки медсестричек.

Слово, перед которым отступает даже боль.

Прищурился на выкатившуюся машину — это что же, все? Один танк? Ждал большего.

Дождался. Боевые бронетранспортеры месили обломки руин. Поднимали тучи пыли, пугали гомоном голосов. Хорошо, что не стреляли по Зверю Войны.

Расспросов было немного. Бейка услышала пароль, выдала отзыв, обменялись с другим офицером салютами.

Мне на грудь бросилась тяжесть, не сразу признал в ней свою Белочку. Рыжая воительница жива. Обливаясь слезами, пропитывала соленым и без того задубевшую рубаху.

Машины пехоты раскрыли перед нами чрево, предлагая безопасность. Сано тащили на носилках, тщетно пытался высмотреть среди врачей Владу.

Спросил у Белки, где носферату? Она разом сникла, попыталась сдавленно улыбнуться.

— Она была в лагере. Бомбежку видел?

Теперь и у меня ком встал в горле. Неужели она…

Хотелось затрясти головой, швырнуть гадкую мысль прочь. Не может быть, ходили с ней в рейд на бойцов Скарлуччи, прорывались с боем в Вратоград. И вот так?

Не было других слов, сплошной сумбур…

— Ребята говорят, там есть выжившие. Связь с ними сохранилась, но списков никто не составлял. Что она, что другие девчонки не отвечают.

— Сейрас с вами?

Белка кивнула, на душе стало теплее. Хоть что-то хорошее. Девчонка решила пояснить, как так вышло.

— Как только ваша группа отправилась штурмовать особняк, нас перекинули на другой край. Не знаю, чье решение было, но Берсеркин долго ругался, не хотел. Считал, что отвечает за нас перед Бейкой.

— И чем заниматься приходилось?

— Всяким. Знаешь… кашеварить, перевязывать раненых. Работы на деле много. Было… — сглотнула, добавив последнее слово.

Только сейчас заметил, что она вцепилась в меня, как в последнюю надежду. Будто боялась, что убегу.

— Сам Берсеркин?

Она горько покачала головой, генерала постигла не лучшая участь.

— Его место занял Колесников. Ну тот, который из разведки.

Вспомнил пухленького, малопримечательного мужичка.

— И что он? Велел сворачиваться?

Она вновь затрясла головой.

— Нет. Сказал, держать позиции, перейти в глухую оборону. Наши успехи взял на вооружение сам Император.

— В каком смысле «взял на вооружение»?

— В политическом и… военном. Царенат оказался слабее, чем думали. От простой обороны, обмены любезными ударами перешли к активным действиям. И сметаем. Теперь не Царенат, мы в наступлении. Берсеркин был бы счастлив…

— Про Вербицкого ничего не слыхать?

Белка лишь развела руками в ответ. Велел Ириске проверить последние новости в сети, но той оказалось нечем обрадовать.

Доступ к сети был. К царенатской.

— Разное говорят, Максим… Тут всех слушать ушей не хватит.

— Ладно, это понятно. Какой смысл тогда держаться здесь, стоять в обороне?

— Помощь идет не только к ним. К нам тоже. С правого фланга. Там прорвались, глубоко в царенатский тыл зашли.

— Иди ты… — мир всего за несколько дней резко сменил полярность. Было чему удивиться. Права была Ната: с того момента, как не стало Скарлуччи, будто ушла целая эпоха…

— Этот… летающий монстр, думаешь почему здесь? Прикрыть, отбить Вратоград? Они отдали бы город, отступили, утерлись. Оказалось, что они так крепко верили в силу своего оружия, что не возводили укреплений. Этот налет был… как способ задержать, дать время возвести их. Наверняка царенатская верхушка сама не ждала такого успеха.

Выдохнула.

— Ты не спрашиваешь про Вита. Убили ли мы его?

— Убили ли вы его? — сказала без выражения, будто ради вежливости. — Знаешь, Макс, когда-то мечтала плюнуть на его труп. Вот его не станет и тогда… Ложилась спать с этой мыслью. А кто-то так же думал про Берсеркина, про десяток, сотню других офицеров, что уже в земле. И что? Война не закончилась, наоборот. Из вялотекущего конфликта переросла в жаркое боестолкновение. В жернова, куда кидают жизни. Мы умудрились перемолоть в них Скарлуччи, но сколько их будет еще? С другими фамилиями, именами, столь же непримиримых…

— Ты как-то перешла на философию, — прочистил горло. На миг подумалось: а может, то же пыталась донести Ната, а я тогда не понял, не принял, не осознал?

Хмыкнул, а ведь не всегда был таким циником как сейчас. Загрубел, заматерел, кажется, они в той же стадии. Поперхнулся, не хотелось, чтобы девчат постигла та же участь, прижал покрепче.

До перевалочного пункта дальше ехали молча…

* * *

Доклада не было. Думал, будет как в прошлый раз собрание офицеров. Оказалось проще, не до того.

Приближалась ночь, ждали очередную атаку. Тройняшки, сидящие рядом, с грустью вспомнили миссии из стратегий, где надо ночь отстоять, день продержаться, а может, и наоборот…

— Не понял, — явился к Бейке с вопросом. Нашел не сразу, командующая была в санчасти. На ее тело жутко было смотреть. Не врала про разложение за два-три дня.

— Тогда чаще смотри на доску и не отвлекайся во время уроков, Потапов, — отвечала сразу же и не выясняя, зачем явился. — Принес апельсинов? Я люблю, мне бы не помешали.

— Не понял, почему кому-то велели атаковать аэродром? А сидящим здесь, на импровизированной базе, нет.

— Чего же ты хочешь от меня? Ответа? Решения? Приказа? — лыбилась разорванными губами. Морщился вместо нее, это должно было быть больно.

— Хочу понять логику. Зачем бросать часть сил на бесполезную атаку?

— Кто сказал, что это бесполезная атака?

— «Дровосек» не оставит от них даже мокрого места!

— А ты, погляжу, рядовой, мастак палить из пушки по воробьям.

— То есть?

— Что есть, то не пить, Потапов! Ты нравишься мне умным, так потрудись соответствовать.

Я качнул головой, не соглашаясь:

— Он может принимать роботизированную форму. Как трансформер…

— Интересное слово. Мне нравится, — перебила командующая, но я не обратил внимания.

— Как самолет, может, он и не взлетит, но что ему мешает обратиться в башню? И стрелять, стрелять, стрелять докуда есть возможность? Артиллерийской установки в нем, случаем, нет?

Бейка ухмыльнулась, приложила палец к губам.

— Даже у стен есть уши, рядовой. Не подавай им идей. Ты прав, ничего не мешает. Вот только никто не разрабатывал эту махину для обуздания мелких сил сопротивления. Никто не предполагал, что «Дровосек» встанет столбом, превратится в турель. Он должен летать, стрелять, разносить армии, пугать вражеские города, сбрасывать бомбы, от которых исчезают целые кварталы. Я говорила тебе раньше, что один залп по нашим силам стоил Царенату не просто состояния, но уйму средств и ресурсов? Так вот, ни чуточки не соврала. У стального великана есть мощное оружие. На несколько выстрелов. Может быть, даже на три-четыре десятка, не суть как важно. Это шикарный способ палить из пушки по воробьям.

Меня все еще не устраивало, и тогда она растянула в издевательской ухмылке рот и мягким, бархатным голосом спросила: чего же я хочу?

Опешил. В самом деле, какое отношение Бейка имеет к этому балагану? Не она отдавала приказ, не ей отвечать за то, почему он кажется столь несмешным.

Но ответить ей в самом деле было чем…

— Видишь ли, Потапов. Ты, наверное, думаешь: как же так? Такая огромная махина, такая мощь, неужели ее можно закусать из крохотных танчиков? И на деле во многом ты правильно сомневаешься: броню для железного болвана подгоняли из лучших сплавов, не удивлюсь, что применяли магию и самого Скарлуччи, перевернись он в гробу, позвали для заклинаний. Какой там уровень брони?

— Сорок восьмой, — шепнул следом за подсказкой от Ириски. Командующая лишь развела руками, предлагая додумать самому. Много ли я в своей жизни видел штук, способных протаранить такое?

— И чем же ее пробивать? ПВО не возьмет… Ядерным ударом?

— Ну ты уж не говори за все ракеты, наши умники тоже не лаптем щи хлебают. Тут уж как по всем законам войны: они хорошие бронекулаки создают, мы клепаем оружие, что их пробивает и уничтожает скопом.

— А заградотряд? Это тоже такое оружие? Чтобы бронекулаки — и скопом?

Она зашлась некрасивым смехом. С жутким внешним видом это казалось по-колдовскому зловеще.

— Хорошая шутка, рядовой. Ты сегодня просто в ударе. Я что хотела сказать-то, обездвиженного великана загрызет и мелкая мошкара. Задача наших танкистов держать Царенат в напряжении, превратить аэродром в зону боевых действий, и тогда эта махина больше не взлетит. А не взлетит она, то… по-всякому. Огромный удар по всему Царенату.

— Фелиция говорила, что мы один сбили такой. Над нашей территорией. Что-то не похоже, что Царенат обделал портки, — сразу же возразил. Она повела плечами.

— Не все так просто, рядовой. Не лежит на виду. Война измеряется в масштабах. Их птичку сбили на боевом вылете, а она ведь вполне способна огрызаться на воздушные атаки в ответ. Что там, она авианосец для дронов и беспилотников всех мастей. То, что они считали неуязвимым орудием победы, оказалось не столь хорошо, как расписывали. И ваша следующая задача — доказать это.

— Наша? Доказать?

— Колесников уже заходил ко мне. Хоть и создание ударной группы для подобных операций твоя идея, меня он все же считает старшей. И правильно, мальчик, лучше не зарывайся на умных теть, можешь оказаться на больничной койке вместо них. Так вот, он хочет взять над тобой шефство.

— Я же говорил, что никуда не уйду. Останусь в вашей части, — представить себе расставание с девчатами, к которым привык, было выше моих сил. Бейка понимающе кивнула, заговорила вновь:

— Не об этом. Видишь ли, я не в лучшей форме, — ткнула себя в грудь. Да уж, это мягко сказано. Нахмурился, это что же, толстяк пойдет с нами на следующую задачу? Хотя, конечно, внешность в данном мире обманчива. Вдруг он взглядом превращает в камень? Командующая будто читала мои мысли, разъяснила: — Он будет курировать вас лично. Мы даже начали составлять список девчат. Ознакомься.

Кивнула на лист, лежащий на журнальном столике. Осторожно взял его, пробежался глазами.

— Это что? Злая шутка?

— Что-то не нравится, рядовой?

— Что в этом списке делает Айка? Куда я ее приткну?

— В бою она очень хороша.

— Может быть, и так. Но я не видел ее в действии, как остальных. И Мицугу. Она же совсем девчонка? Дам ей в зубы автомат, скажу — воюй? Даже если она показывала лучшие результаты среди всех остальных, в чем сильно сомневаюсь, она станет фактором проблем. За ней придется приглядывать больше, чем за остальными.

— Можешь пожаловаться лично Колесникову. Уверена, он кивнет, улыбнется из-под запотевших очков и предложит тебе на выбор группы спецназа. Свои. Без участия девчонок.

Хотелось скомкать лист, швырнуть как можно дальше. Бейка чуть смягчилась, отвела взгляд.

— Знала, что будешь не в восторге…

— Просто не понимаю, почему нельзя сложить отряд наполовину из проверенных разведчиков Колесникова и наших девчонок?

— Я ведь тебе уже говорила, моя часть экспериментальная. И я собирала там девчат, не парней. Девчата могут растерять часть своих сил из-за подобного. Хочешь подобного?

— Но и необученные мне там тоже не нужны! Куда я их дену?

— Начинаешь говорить, как настоящий офицер, Потапов. Заботишься не только о том, что будет с тобой, но и что будет с ними. Молодец. Но ты не прав. Айка… проверь на досуге список ее умений. Заодно и свои обнови. За Скарлуччи-то даже мне с пяток уровней упало. Ты, думаю, повыше взлетел.

Да, может, по поводу Айки в самом деле погорячился. Но вот с Мицугу…

— Твоя девочка-найденыш в самом деле уникальна. Помнишь, мы выяснили, что она копирует часть умений класса? Может преображаться. Оказалось, касается не только классовых умений.

— То есть? — нахмурился.

— Что есть, то не пить, говорила уже, — снова издевается. — Все просто, как дважды два, рядовой. Она копирует и физические умения. Воинскую интуицию, умение стрелять. Пойдет с вами, не сляжет в первом бою — на выходе получим девчонку-оркестр.

— То есть она собирает умения? Как в копилку?

Бейка прыснула в кулак.

— Ты смешной, Потапов. Нет. Это ненадолго, иначе бы система банально лопнула. Или Мицугу, что скорее всего. Но она не ограничена перезарядкой этого умения, а значит, сможет использовать его постоянно. И, должна сказать, с тобой ей будет безопасней.

Теперь понял: командующая не шутит, она попросту бредит. Бейка поспешила развеять сомнения.

— Видишь ли, это место атакуют и днем, и ночью. Мы не провели еще пары-тройки часов в лагере, но сюда уже совершали налет. Не слышал?

— Только грохот.

— Канонаду, не грохот. Вы поедете на танке, Звере Войны, как только его починят.

— Его можно починить? — вспомнил, что видел остроухую эльфийку, застывшую перед великаном в удивлении. Сейрас как будто не заметила нашего возвращения: все ее мысли поглотил только ОН. Качнул головой, вспомнил: — Бейка, о танке. Он старый.

— Знаю, что не вчера с конвейера.

Будто не хотела понимать, о чем говорю.

— В другом плане. Он старый солдат. Он хочет покоя. Мы разбудили его, чтобы втянуть в ненужную ему войну.

— Дилем-ма, — на манер Зверя Войны отозвалась командующая. — Попробуй его уговорить. Слыхала, он послушный малый и не прочь вспомнить былое.

— Что?

— Что слышал, рядовой. Не ты один умеешь общаться с танками. С живыми танками. Я командир, у меня получилось.

— Значит, вы изначально могли…

— Нет, — покачала головой, не дав договорить. — Не могла. Спящее оружие может пробудить лишь ружемант. Почему ты жаждешь получить ответы от меня? Сходи, спроси у него сам.

Решил, что так и поступлю.

* * *

Сейрас не могла налюбоваться. Среди прочих инженеров-механиков она выделялась одежкой. Там, где они предпочитали серость спецовок, она носила яркий, болотно-зеленый комбинезон. Оранжевое худи дополняло облик, помогало прятать волосы под капюшоном.

Недавно отстроенный дырявый ангар, визг болгарки, хруст стружки под ботинками, вой токарных станков. Работа не прекращалась ни на миг — восстанавливали все, что только могли.

Эльфийка была везде и нигде одновременно. Видел ее у стенда: помогала закрепить в тисках вал для прогонки резьбы. Мгновение — и на ней очки с защитной маской. Отчаянно и зло шипел электрод сварки, высекая слепящую искру.

— Лейтенант! Чува-ак! — заприметила меня не сразу. А как только увидела, так обрадовалась, кинулась на шею.

Позволил себя обнять.

— Эта штука — просто бомба! Я слышала про живые танки ружемантов, но не думала, что доведется чинить один из них.

Чинила не одна она: бригада рабочих клепала, заваривала, закрепляла. Сновал пухленький в очках бригадир, вечно уставший, вечно в заботах. Бейджик, болтающийся на шее, гласил — главный инженер. Не сразу поверил. Из-под копны жидких волос выглядывали острые ушки. Соотечественник Грингры, значит. Как-то привык, что они все сплошь из себя великаны…

— Мкртчян, — сказала раньше, чем прочитал его фамилию. — Айвартян. Ломовой мужик, свое дело знает!

Отряд рабочих походил на муравьев. Гайки-болты…

— А ты что тут делаешь? — не поверил своим глазам, когда увидел мордашку Сано. Или это была Уно?

Та потупила взор, но отвечать не спешила. Сейрас хлопнула ее по плечу, заставила скривиться.

— Эта чува-а, в отличие от своих многобегаек, механическое дело знает. Вот видишь, интерес проявила, учится!

Румянец залил щеки девчонки. Непроизвольно потрепал ее по волосам, улыбнулся.

Вспомнил, как, вооружившись инструментом, она с сестрицами разобрала на части одного из механоидов. Похвалил. Утерев нос, девчонка поспешила скрыться.

— Ты по делу или так, лейт? — Эльфийка стала серьезней. Кажется, серж отошел в прошлое, выдумала новое погоняло.

— Танк. Мне надо попасть в него. К слову, что вы с ним делаете?

Вопрос был актуален. Шурша мотором, на стальных тросах из механического исполина вытаскивали сердце. Двигатель был похож… не знаю. Не на двигатель.

Остроухая присвистнула.

— Тут работы непочатый край! Дня два, а то и три перебирать будем!

— А делаете-то что?

— Ну ты зенки-то разуй, лейт! Двигло изношено и проржавело, ходовая разболтана. От брони одно название. Что, по вам со всех стволов долбили?

— Можно сказать и так.

Выдохнул, подошел ближе к Зверю Войны. Кто-то из рабочих попытался меня оттеснить, но Сейрас вступилась.

— Попридержи коней, дохлобон. Перед тобой не крыса эмиссарская, а рожа комиссарская! Пусти-ка!

Залез внутрь, не признал убранства.

Сейрас будто извинялась:

— Поменяли на получше. Что тут прежде-то было? Теснота, крысе перднуть негде.

Не сказал бы, что так, вспомнил, как метались с головного отсека к днищу, а оттуда к орудийным башням. Но места в самом деле стало больше.

— Лишок ко всем хреновым бабушкам срезаем, чел. Не ссыкуй. Роскошных хором не сделаем, но обшивочку заместо старой замонстрячим. Механические элементы прикроем, крепежа для того, чтоб лазить удобно, наваяем. Мкртчян еще одну шнягу задумал. Отсек сделать открывной. Ну, помнишь, как у «Левиафана»?

Молча кивнул в ответ. Спросил:

— А что же, этот твой инженер уже знает как, куда и что — такие изменения вносить?

— Я ж говорила тебе, он мужик головастый. Не просто слова. И по классу механик, ну прям как я, смекаешь-нет?

Ириска шепнула на ухо: люди, сумевшие достичь высот в развитии данного класса, способны чуять устройство машин и понимать его так, будто проектировали сами. Отмахнулся, без нее знаю! Коснулся кожаной оплетки рычагов.

— Это Уно сама крутила. Думает, так удобнее будет, агась?

Уже не слушал. Зажмурился, мое сознание вновь проглотил мрак.

Зверь Войны распахнул полуспящий взор, обратил на меня внимание.

— Спа-сибо, руже-ман-д, — голос натужно проскрипел у меня в голове. Я нахмурился, отложил на потом разговор, ради которого и явился.

— Откуда ты знаешь слова благодарности? Как и когда их следует применять?

Зверь Войны изучающе смотрел на меня сверху вниз. Почуял себя не в своей тарелке.

— Не то чтобы я имел что-то против. Но ты машина, оружие. Воплощение ужаса. Ты не говоришь «спасибо», ты давишь непослушных, посмевших встать у тебя на пути, траками. Остальных добиваешь из пушки. Когда ты спросил, чем мое «надо» лучше, чем вражеское, я понял, что ты хотел сказать.

— Ты вид-ел много-о жив-ог-го ор-ужия?

Покачал головой в ответ.

Нет. Вообще не видел, Зверь Войны — первая машина, исключая молящего о смерти скверноносца. Но ведь пушки в руках Восьми — они говорили. Между собой, с девчонками, с врагами. Пусть не как я сейчас, иначе, но все-таки. Кто-то же дал им понятие жизни? Что хорошо или плохо, приемлемо и не очень…

Старик грузно выдохнул. Думал, вышвырнет меня прочь за наглость, но он не спешил.

— Нас соз-дали л-юди. С-паяли, сва-рили… М-мы дети-ща ста-рания. Усер-ди-я. Бесон-ных ноч-ей.

— Витиевато. Хочешь сказать, вас делали с душой, потому в вас остался кусочек жизни?

— Дум-ай са-ам, — зверь Войны насупился. Я умолк, пищу для размышлений мне дали. Выдохнул.

— Ты не против, как тебя чинят? Вынимают мотор, приваривают новое… ставят пушку.

Великан не ответил, обдал жаром дыхания. В его взгляде можно было распознать насмешку — что, если он против? Перебьет всех?

— Я ста-р. Двига-т-ся тяж-ко. Само-му. Толь-ко по-д. Рыча-гам-и.

Заверил, спеша развеять сомнения.

— Ты ведь понимаешь, зачем тебя чинят?

Он попытался изобразить кивок.

— Он-а м-не рас-ска-зала.

— Бейка? Так она все-таки умеет говорить с оружием?

— Не к-ак т-ты. Ин-на-че. На не-й печ-ать.

— Что за печать?

Он не ответил, я повторил вопрос настырней. Снова тишина, лишь взгляд, в котором легко угадывалось предупреждение: «Посмей еще раз поднять голос, сопляк, и я вышвырну прочь. И буду молчать до тех пор, пока не приползешь вымаливать прощение».

Намек понял, не дурак.

— Извини. На деле я по другому вопросу. Согласишься нам помочь? Если она тебе рассказала, что ты ей ответил?

— Ч-то отве-чу то-му, к-то пробу-дил. Я пой-ду с то-бой, руже-ман-д.

— Так запросто? Ты же хотел покоя, сна?

— М-не нуж-но оправ-да-ние?

Его вопрос застал врасплох, и в самом деле. Кажется, общение с Бейкой не пошло ему на пользу: научила плохому.

Загрузка...