Русальная неделя

Глава 18

Из двери торчал меч, не позволяя упасть одному из злоумышленников. Я подошёл и для начала похлопал мудачилу по карманам. С карманами получилось не очень, а вот на поясе звякнуло. Я срезал кинжалом Мандеста мешочек, заглянул. Негусто. Но с паршивой овцы…

Вышел за дверь, выдернул меч. Пробитое тело наземь сползло. Убираться теперь после этого… И спать придётся внизу, в старой комнате. Суки.

Я вышел на балкон и, вскинув меч кверху, сбацал Красного петуха. Высоко в небо взлетела струя пламени и погасла. Прислушавшись, я услышал вдалеке лошадиное ржание. Удовлетворённо кивнул — Тихоныч и Захар увидели знак.

— Послушай, — заговорил охотник, когда я вернулся в комнату. — Я могу быть полезным.

— Ну как тебе сказать… — Я уселся в любимое кресло, вытянул ноги и положил ему на спину. — С одной стороны, я действительно подумывал прикупить пуфик. А с другой — нахрена мне пуфик, который нужно кормить и выгуливать, потому что иначе он завоняет?

— Я тебе денег могу дать! Много!

Тут я задумался. Конечно, кончить этого мудака хотелось просто неудержимо. Но если с его помощью можно решить финансовые вопросы…

— А много — это сколько?

— Ну… — Он закашлялся. — Ну, сто империалов.

— Сто — мало. Тысячу потянешь?

Мой несовершенный пуфик икнул и дёрнулся.

— Вот видишь, — сказал я. — Акции твои стремительно падают.

— Погоди!

— Дай, угадаю. Не губить?

— Не губи! Три сотни точно смогу. Завтра до конца дня принесу, ей-ей! А если подождёшь и дашь мне ту штуку — то и ещё семь сотен через две недели привезу, клянусь!

— Штуку? Это которую? Ту, что ты в сумку сунул?

— Да! Здесь и не знает никто, а в Санкт-Петербурге такие собирают. Продать можно за великие деньги.

— И чё почём?

— Ну… От числа Знаков зависит. Каждый Знак — две сотни империалов!

— Там четыре знака. А ты мне всего семь сотен пообещал. Что-то не сходится арифметика.

— Так ведь… Так ведь ты ж сам сказал — тысячу!

Я расхохотался.

— Парень, да ты остряк! Хочешь мне долг отдать, загнав кому-то моё имущество, да ещё и долю себе выкраиваешь. Надо бы сходить посмотреть, не висит ли у меня над воротами табличка «Здесь живёт лох». За инфу — спасибо, конечно. Теперь уж в Питер сгоняю обязательно, повод веский есть. А вот чем ты при таком раскладе свою жизнь выкупать собираешься — пока вообще не ясно.

Пуфик заскулил. Тем временем Маруся помогла подняться Даниле, и они проковыляли к двери. Там Данила отодвинулся и пошёл сам. Открыл дверь, пропустил Марусю вперёд. Та вышла и взвизгнула.

— Ничё-ничё, — сказал Данила. — Давай, бочком, вот так, пролезешь.

Наконец, они исчезли. Тогда я встал с кресла и присел возле пленника. Стянул с его ладони перчатку, посмотрел на метки.

Их было четыре — значит, как и я, Воин-мастер. Только вот это были не хвостатые звёзды, а черепа со скрещенными костями.

— Что за орден?

Молчание.

— Ясно. Значит, боишься, что я доложу в твой орден о твоём неподобающем поведении.

Охотник всхлипнул.

Охотникам запрещено было брать мзду за свои услуги. И тем более запрещено встревать в какие-то мутные блудняки с простыми людьми. А уж о том, чтобы наезжать друг на друга, и вовсе говорить было страшно. Это ж, по сути, сейчас один орден другому войну объявил. Что с этим пуфиком сделают свои, если узнают — тут открывается большой простор для фантазии.

— Ну, ничего. Молчишь — хрен с тобой. Доберусь до столицы, сам поспрашиваю. Язык до Киева доведёт, как говорится. Орден ваш не в Киеве, случаем, базируется?.. Не отвечай, без тебя выясню. Метка-то приметная.

— Не надо! — завыл охотник. — Три сотни! Христом-богом клянусь, больше не смогу!

— А три где возьмёшь?

— У… у отца. Я — аристократ! У меня дар вообще случайно открылся. Я же… Я так, не всерьёз это всё! С наставником ходил, просто для развлечения. А как сам Мастером стал — даже на охоте ни разу не был. Не надо оно мне, уж больно страшно!

Я хмыкнул. Рождение охотника было случаем незаурядным, происходило такое нечасто. И аристократов относительно крестьян было очень мало. Так что рождение аристократа-охотника — и впрямь охренительное совпадение.

Малыш, значит, начал играть в Брюса Уэйна, но понял, что не тянет, и сдулся. Что ж, звучит похоже на правду. Когда по праву рождения катаешься, будто сыр в масле, энтузиазма собирать кости, рискуя жизнью, наверное, не проявляется.

И уж тем более обидно огрести за свой косяк от ордена, который тебе уже даром не нужен.

Я развязал пуфику руки и рывком заставил подняться.

— Окей. Валяй, беги к отцу. И возвращайся с тремя сотнями. Полчаса тебе даю. На минуту опоздаешь — халупу твоего дяди спалю вместе с ним. Это для начала. А потом в Питер нагряну.

— Я… Да как же я успею⁈ — вытаращил на меня глаза охотник.

— Как к дяде в гости попал — так и. Знак свой черти! Перемещение. Да не на полу, погоди. Нужны мне тут твои якоря, как собаке «здрасьте». Вот, здесь давай.

Я подвёл охотника к нужному месту и показал пальцем. Он посмотрел на меня.

— Ты глумишься, что ли?

— Не без того. Но в целом — серьёзен, как кувалда. Давай.

Вздохнув, охотник медленно и осторожно достал из ножен меч. И, морщась, выцарапал знак на голой ягодице неудачливого насильника.

— Полчаса, — сказал я. — Время пошло.

Охотник наступил на голую задницу и исчез.

Зато появились Захар и Тихоныч. Но не из задницы, а через дверь.

— Знатно! — оценил картину Захар.

— Какой кошмар… — прошептал Тихоныч.

Фонарь у него в руке дрожал.

— Наши все живы, так что нормально, — сказал я. — Никто не пострадал. Ну, почти. Данилу я уже вылечил. Захар, ну ты сам понял — сегодня поработать придётся. До утра я этот бардак у себя в комнате не оставлю.

— Да уж, ясно…

— Данилу там потом посмотрим. Если оклемался — поможет таскать. И…

Тут от кровати послышался стон. Я повернулся и увидел, как тот выродок, что держал Марусю за левую ногу, встаёт на четвереньки и трясёт головой. Ну да, ему Ударом досталось, аж в воздухе перекувырнулся. Видимо, мозг не задет. А может, просто задевать нечего.

— О, прекрасно! — одобрил я. — А вот и бесплатная рабсила.

Через полчаса, как и было наказано, вернулся запыхавшийся охотник. Он принёс мешок денег и обзавёлся великолепным фингалом под глазом. Я только усмехнулся. Аж интересно стало — и почему у таких мудрых, педагогически одарённых отцов вечно растут какие-то выродки?

Триста империалов — это, конечно, не весь долг Салтыкову. Но вместе с тем, что лежит в заначке, уже существенная часть. Так скоро, глядишь, и выкарабкаюсь из долгов. Выйду на положительный баланс и займусь настоящим делом. Для начала усадьбу нужно будет превратить в крепость и набрать охрану. Причём, не какую-нибудь, а из охотников. А то шастают тут всякие, как к себе домой, блин.

Охотника звали Алексеем. Он таки представился, пока мы таскали на улицу трупы. В принципе, даже не совсем потерянный оказался. Во всяком случае, таскал — не морщился и не жаловался, хотя дышал тяжело.

— Добрались-то вы сюда как? — спросил я, когда последний мешок с дерьмом оказался на дворе.

— На лошадях.

— А лошади где?

— В лесу спрятали. И телега там же.

На телеге, видимо, везли осадные орудия. Ну, логично — не на себе же тащить в такую даль. Уродцы.

— Ну и чего стоим? Кого ждём?

Алексей посмотрел на того единственного бандюгана, который остался в живых. Он едва стоял на ногах.

— Телегу сюда подгони! Быстро!

Бандюган типа убежал. Штормило его знатно.

А небо между тем светлело.

Блин… Хотя — да и пофиг. Весь день спать буду, пусть только хоть одна сволочь разбудить попробует. Сначала убью, потом разбираться стану.

Подъехала телега. Трупную падаль мы покидали туда.

— Езжай к Архипу Семёновичу, — буркнул Алексей бандюгану.

— Привет от соседа передавай, — добавил я. — Пусть ждёт с ответным визитом. Как только — так сразу.

Лошадь гружёную телегу еле тянула. Мы с Алексеем, Захаром и Данилой прогулялись до леса пешком. Обнаружили там девять недурственных лошадок. К одной из них сразу привалился Алексей. Утомился, бедолага. Не привык, видимо, ночами не спать.

— Я только верхами умею, — пробормотал он. — Как мне этот табун за собой-то вести?

— Никак. Вообще не парься. Мы отведём.

— К Архипу Семёновичу? — вскинул голову удивлённый Алексей.

— Зачем же к Архипу Семёновичу? — встречно удивился я. — Нет-нет-нет, в гости я пока не готов, не при параде. Спать охота, жрать охота. А по гостям на голодный желудок — такое себе. Неприлично. Да и лошадей в такую даль гнать — жалко животину. Лошадь — тоже человек. Верно, Данила?

— Иная лошадь ещё и получше иного человека, — глубокомысленно откликнулся Данила.

Он любовно поглаживал одну из лошадок. Даже моему неискушённому взгляду было понятно, что таксопарк у Архипа Семёновича очень приличный.

— Вот. Слышишь, что Данила сказал?

Алексей сник. Понял, что восьмерых лошадей продолбал безвозвратно, и носить ему по итогу второй фингал.

Ладно. Пусть радуется, что убивать его мне — теперь, когда сбегал домой за кошелем и чёрт знает, чего наплёл отцу-аристократу, — не с руки.

— Значит, так, Лёш, — окинув парня взглядом с головы до ног, сказал я. — Пацан ты, вроде бы, не совсем пропащий. Моих людей не обижал. А то, что с личным составом не справился — так и быть, спишу на молодость. Залёт серьёзный, но и я охренеть какой добрый сегодня. А вот если ещё раз мне дорогу перебежишь — разговор у нас совсем по-другому пойдёт. И ещё. Думать забудь о том, что видел у меня в доме эту железяку. Которую в Питере толкнуть собирался. Понял меня?

— Понял.

— В глаза гляди и повтори громче.

Алексей заглянул мне в глаза и сказал:

— Я понял тебя. Больше не полезу. Ничего не видел.

— Ну, значит, и я про твои подвиги никому не расскажу. Давай, скачи к дяде. Ни гвоздя ни жезла тебе.

Алексей ускакал. Я притворно вздохнул, вытер несуществующую слезу и перекрестил направление, куда уехал незадачливый охотник.

— Мудила грешный… Ладно, мужики. Погнали добычу на конюшню!

Места на конюшне ожидаемо не хватило. Покойный граф Давыдов таким табуном не располагал даже в лучшие времена.

— Зови, Тихоныч, плотника, — решил я. — Есть мнение — на ближайшие пару месяцев ему тут у нас поселиться придётся. Так что пусть с вещами перебирается. И с помощниками. Работы хватит.

Тихоныч восхищённо кивнул и испарился.

В усадьбе уже вовсю кипела генеральная уборка. Мою башню и лестницу отмывали, Данила оттаскивал от частокола осадные приспособления. Он, похоже, успел оклематься окончательно.

— Слушай, Данила. А сколько тут на телеге до Ужиково ехать?

— Ежели телега гружёная… — Данила почесал в затылке. — Дай бог, к обеду добраться. Путь не близкий.

— А если в карете?

— В карете — часа за два обернуться можно. А то и быстрее. Лошадки-то нам какие достались! Загляденье.

— Нутк. Фигни не притащу… Ладно, понял. — Я направился к лестнице, ведущей в башню.

Со сном, пожалуй, стоит пока повременить. Драка меня скорее взбодрила, чем утомила. А ковать железо лучше, пока горячо.

Ступени уже успели оттереть от крови и прочей пакости.

— Куда это вы, ваше сиятельство? — всполошилась тётка Наталья. — Там не прибрано ещё! Я вам внизу постелила, в прежней комнате. Отдыхайте.

— Эх, тётушка. Покой нам только снится…

Я принялся подниматься.

— Ты чего задумал? — окликнул Захар.

— Собираюсь навестить двух знакомых барышень.

— В этакую рань?

— А что? Не знаю, как ты, а я по утрам люблю не меньше, чем ночью.

Оставив Захара внизу размышлять над сказанным, я поднялся в башню.

У кровати возилась Маруся, перестилала бельё. Отмыть полы и собрать с пола обронённые предметы уже успела. Увидев меня, бросилась навстречу.

— Спасибо, ваше сиятельство! Ух, страху я натерпелась. Кабы не вы…

— «Кабы не я» больше точно не будет. Установлю тут лучшую защиту, какую только можно. Чтоб ни одна тварь не пробралась.

— Дак то ж не твари были? А люди?

— Нет. Людей убивать я не стал бы.

Маруся прижалась ко мне. Я погладил её по голове.

— Ну, всё. Успокойся. Больше тебя никто не обидит, обещаю.

— Счастье-то какое, что вы в усадьбе появились! — пробормотала Маруся. — Больше ни у кого такого барина нет. Во всей округе.

— Да уж. Такого точно нет.

Я мягко отстранил девушку. Стащил с себя заляпанный кровью охотничий костюм, достал из шкафа выходной. Морды бить в ближайшее время не планировал. Хотя, конечно, чёрт его знает. Надо бы и правда заказать у Брейгеля ещё один охотничий комплект.

— Сокол мой… — Маруся, пристально следившая за тем, как я раздеваюсь, потянулась ко мне.

Пришлось немного задержаться. Зато в нуль-Т шкаф с выломанными дверцами я шагнул с чувством глубокого удовлетворения.

Уезжая из Поречья, оставить там якорь я, разумеется, не забыл. Зря, что ли, Знак добывал? И сейчас материализовался на строительной площадке рядом с трактиром Фёдора.

В трактире мне было, в общем-то, делать нечего, но на всякий случай заглянул. Как показала практика, место это потихоньку превращалось едва ли не в центр вселенной. Ни разу ещё не было, чтобы зря зашёл.

И в этот раз интуиция не подвела. За одним из столов сидел Егор. Беседовал с Фёдором.

— Какими судьбами? — спросил я, подойдя к их столу.

— Твоими молитвами, — усмехнулся Егор. Моему появлению он, похоже, не удивился. — Прохор мне рассказал о твоих подвигах. Как вы с Земляной вепря завалили. А после ихнее сиятельство, говорит, с Захаркой на лягух пошли. Я и решил сюда наведаться — думаю, может, встречу тебя. Расспрошу, как охота.

— Охота вышла славная. Рекомендую. Но об этом позже. Ты никуда не торопишься?

— Да не спешил, вроде…

— Тогда подожди меня тут. Я скоро. Фёдор, а ты пока кофе сообрази и пожрать чего-нибудь.

— Слушаю-с, — Фёдор поклонился и умчался на кухню.

Я двинулся к выходу.

— Далеко ли намылился — такой нарядный? — окликнул меня Егор.

— С визитом.

— Чего-чего? Кудой?

Тратить время на перевод я не стал. Вышел.

Через полчаса уже стучал бронзовым молотком в двери знакомого особняка.

— Господа не принимают! — попытался преградить мне путь открывший дверь слуга.

Я аккуратно отстранил его с дороги.

— А где конкретно они не принимают?

— В гостиной… — Слуга машинально посмотрел в нужную сторону.

— Спасибо.

Я двинулся в обозначенном направлении. Опомнившийся слуга кинулся за мной. Попытался помешать открыть двери.

Так, с повисшим на плечах слугой, я и вошёл в гостиную.

Секундное молчание.

И истошный девичий визг.

— Я пытался… Я не хотел… А он… — принялся оправдываться слуга.

Александра и Евгения зашипели так дружно и яростно, что ретировался он мгновенно.

А меня приветствовал знакомый персонаж.

— Ваше сиятельство, многоуважаемый Владимир Всеволодович! — Брейгель, до сих пор ползающий у ног барышень со знакомой измерительной дубиной в руках, вскочил. До того резво, что аж зависть взяла. — Я таки знал! Я ни на одну маленькую секунду не сомневался, что ви придёте! Что ви хотите заказать?

— А ничего, что здесь — не ваш дом? И я пришёл не к вам?