Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

Заключение

Рассмотренный в работе материал позволяет сделать ряд выводов о соотношении различных проблем во внешней политике русского правительства конца XVI — начала XVII в., о характере балтийской политики России и ее западных соседей и об общем характере русско-польских отношений в указанный период.

Главной проблемой, вокруг решения которой концентрировалась внешнеполитическая деятельность русского правительства в указанное время, был вопрос о приобретении свободного выхода для России к Балтийскому морю. Правда, иногда большое внимание русского правительства привлекали и другие проблемы (например, вопрос о борьбе с Крымом и Турцией), но интерес к ним был в те годы преходящим, в то время как стремление укрепить свои позиции на Балтике неизменно обнаруживается как составная часть едва ли не всех международных действий русской дипломатии в этот период.

В этом смысле можно утверждать, что внешнеполитическая деятельность русского правительства на рубеже XVI–XVII столетий была прямым продолжением внешней политики России в период Ливонской войны. Кардинальные изменения в характере русской внешней политики наступили лишь с началом крестьянской войны и польско-литовской интервенции.

Решения балтийской проблемы русское правительство искало в этот период на путях борьбы со Швецией. Оно пыталось вернуть захваченные шведами новгородские пригороды и порты на побережье Северной Эстонии, используя свое бесспорное в то же время военное превосходство.

Что касается Речи Посполитой, то балтийская политика России в рассматриваемый период времени не была направлена против этого государства.

Первоначально русское правительство искало соответствующего своим государственным интересам решения балтийского вопроса в рамках широкого политического сотрудничества двух восточноевропейских держав. Конкретная программа такого сотрудничества, включавшая, в частности, положение о совместной борьбе против шведских феодалов в Прибалтике, была предложена господствующему классу Речи Посполитой во время «бескоролевья» 1587 г. Позднее, когда эта программа была польско-литовскими феодалами отвергнута, русская дипломатия стремилась главным образом либо нейтрализовать Речь Посполитую, чтобы та не имела возможности вмешаться в борьбу в решающий момент русско-шведского спора, либо добиться у нее ценой уступок по другим вопросам признания своих прав на захваченные шведами земли в Эстонии. С этими задачами русская дипломатия оправиться не смогла, чем и был в значительной мере предопределен отрицательный результат усилий русского правительства. Отказавшись от соглашения и угрожая своим вмешательством на стороне Швеции, польско-литовские феодалы вынудили русское правительство отказаться от продолжения войны со Швецией, удовлетворившись лишь частным успехом (возвращение новгородских пригородов) и не добившись главной цели — свободного выхода к Балтийскому морю. Более того, опасаясь возобновления агрессивных действий польско-литовских феодалов на Востоке, русские политики в обмен на шведский нейтралитет пошли по мирному договору в Тявзине (1595 г.) на правовое признание сложившейся на Балтике крайне невыгодной для русских интересов системы русско-шведских экономических отношений.

Решения балтийской проблемы, соответствующего интересам Речи Посполитой, польско-литовские феодалы искали на путях династической унии со Швецией. Эта уния, по их расчетам, должна была привести к инкорпорации Эстонии в состав Речи Посполитой и обеспечить военно-политический союз со Швецией против России. Переход польского трона в руки шведского принца действительно обеспечил в какой-то степени на известное время польско-шведское сотрудничество. Но одновременно тем самым были сужены возможности активной политики по отношению к. Швеции, а включение в состав Речи Посполитой Эстонии, несмотря на многочисленные требования шляхты, стало делом практически невозможным.

Таким образом, используя русско-польские противоречия, Швеция сумела сохранить за собой владения в Прибалтике, которые в дальнейшем стали опорной базой для проведения агрессивной политики на Балтийском море и превращения его в «шведское озеро». Когда в изменившейся ситуации династическая уния привела к конфликту между Речью Посполитой и Швецией, польско-литовские владения в Прибалтике стали первым объектом экспансионистских притязаний шведских феодалов.

В этих условиях, когда России уже не противостояла польско-шведская коалиция, резко возросла активность русской дипломатии. В 1599–1600 гг. имел место целый ряд попыток русского правительства создать такое соотношение сил в Восточной Европе, которое позволило бы, обеспечить России выход к Балтийскому морю. Первоначально, когда Швеция выступала в происшедшем конфликте как более слабая сторона, русское правительство ориентировалось на сближение с ней, рассчитывая, что в обмен за поддержку шведские феодалы пойдут на отказ от своего привилегированного положения по отношению к России. Однако по мере того как в ходе событий стал все более обрисовываться экспансионистский характер шведской внешней политики, стремления правящих кругов Швеции не только полностью сохранить, но и расширить свои позиции на Балтике за счет соседних восточноевропейских держав, русские политики снова обратились к идее антишведского политического сотрудничества с Речью Посполитой. Однако Речь Посполитая и Швеция, вступившие между собой в ожесточенную борьбу за Прибалтику, оказались едины в своем стремлении не допустить Россию на Балтику. Московские переговоры 1600 г., в частности, показали, что в новой ситуации польско-литовские политики продолжали придерживаться своей старой, становившейся все более нереальной концепции включения всей Прибалтики в состав Речи Посполитой, отвергнув выдвигавшиеся русским правительством планы совместных действий против Швеции. Правда, и после окончания этих переговоров русская политика сохранила антишведскую ориентацию, и в 1601–1603 гг. русские дипломаты приложили значительные усилия для формирования антишведской коалиции, но внешнеполитическая позиция, занятая правительством Речи Посполитой, исключила возможность союза между Россией и Речью Посполитой против Швеции. В результате шведским феодалам снова удалось удержать за собой свои опорные пункты на Балтике.

Позиция, занятая польско-литовскими феодалами, в значительной мере объяснялась тем, что после разрыва династической унии политика польского (и бывшего шведского) короля Сигизмунда III была направлена на нереальную цель — возвращение под его власть владений Шведского королевства во всем его объеме, но еще большее значение имело то обстоятельство, что польско-литовские политики на рубеже XVI–XVII вв. продолжали разрабатывать планы политического подчинения России Речи Посполитой, так как только в этом случае спор из-за белорусских и украинских земель мог быть окончательно решен в их пользу. С этими планами было связано уже само появление концепции польско-шведской унии, а на рубеже 80–90-х гг. мы уже имеем дело с попытками конкретного воплощения этих планов в жизнь.

Правда, ряд осложнений в отношениях между господствующим классом Речи Посполитой и шведской королевской династией, противоречия между отдельными группировками польско-литовских феодалов, а также особенности международного положения страны в эти годы не позволили антирусской партии добиться своих целей, но идеи эти продолжали жить, хотя и в несколько иных формах. Неудивительно поэтому, что попытки короля Сигизмунда, исходя из своих династических интересов сменить особу русского монарха, так легко нашли понимание и поддержку ряда влиятельных групп польско-литовского господствующего класса. Неудивительно поэтому, что усиление классовой и внутриклассовой борьбы в России, вылившееся к середине первого десятилетия XVII в. в общий политический кризис в стране, сопровождалось непрерывным ростом вооруженного вмешательства польско-литовских феодалов в русские дела. Они рассчитывали, используя борьбу различных группировок в русском обществе, включить Россию в состав своего государства.

Такая политика польско-литовских феодалов в сильной степени способствовала тому, что Россия перестала выступать как антишведская политическая сила на Балтике. Кроме того, погоня польско-литовских политиков за нереальной целью завоевания России, уход военных сил Речи Посполитой с ливонского театра военных действий под Москву дали шведским феодалам необходимую передышку для того, чтобы, проведя крупные военно-государственные реформы, с новой энергией вступить в борьбу за Прибалтику. Занятая безнадежной борьбой с русским обществом, Речь Посполитая не смогла противостоять шведскому наступлению. Так были созданы все основные условия для возникновения шведского великодержавия на Балтике, существование которого нанесло огромный ущерб экономическим и государственным интересам не только России, но и Речи Посполитой.