В России титулы царей и царевичей в редких случаях могли принадлежать не только членам правящей династии, но и некоторым высшим представителям дворянства, чьи предки являлись владетельными особами. Появление их при русском дворе и служба при нем в немалом количестве объясняются тем, что по свержении татарского ига ветви дома Чингисхана оставались еще довольно долго на различных территориях, вошедших позднее в состав России: в Крыму, Казани, Астрахани, Сибири — до тех пор, когда были вытеснены московскими царями, которым они и подчинились. Русские государи не лишали их преимуществ, принадлежавших им по первоначальному званию, предоставляли царям и их семействам некоторые права по своему усмотрению, пока они не низошли на степень обыкновенных княжеских родов.
Примером может служить генеалогия князей Сибирских. В 1569 г. по торжественному договору с сибирским царем Кучумом, потомком Чингисхана, Сибирское ханство было утверждено в подданстве России, а со смертью Кучума в 1598 г. навсегда присоединено к Москве; все его семейство было переселено в Россию. Потомки Кучума носили титул царевичей вплоть до начала XVIII в., а с 1718 г. царевичам Сибирским по указу Петра I было велено впредь именоваться лишь князьями Сибирскими.
В 1598 г. царь Борис Годунов пожаловал титул царя Касимовского пленному киргизскому царевичу Ураз-Махмеду, а Михаил Романов в 1614 г. дал такой титул внуку Кучума Альп-Арслану, от которого и пошел род царевичей Касимовских, угасший в 30-е гг. XVIII в.
Интересно, что еще в 1575 г. Иван Грозный неожиданно передал царский титул крещеному татарину Симеону, а себя стал именовать «удельным князем Московским». Например, 30 октября 1575 г. Иван IV обращается к князю Симеону: «Великому князю Симеону Бекбулатовичу всеа Русии сю челобитную подал князь Иван Васильевич Московский и дети его князь Иван и князь Федор Ивановичи Московские…» В этой же челобитной царь называет Симеона Бекбулатовича государем, однако через год Симеон был тихо сведен с престола и отправлен княжить в Тверь, а Иван вернул себе прежний титул. Впоследствии в разрядных списках, т. е. в списках московских служилых людей, Симеон Бекбулатович значится «царем Тверским».
Активно развивавшиеся с XVI в. контакты Грузии с Московским государством способствовали официальному признанию за правителями Картли, Кахети и Имеретии царского титула, т. е. ранга, равнозначного титулу русского государя. Георгиевский трактат между Грузией и Россией, заключенный 24 июня 1783 г., и договор о протекторате России над Имеретией от 25 апреля 1804 г. еще раз официально подтвердил царское достоинство монархов из династии Багратидов, правивших в этих государствах.
В XVI–XVIII вв. в России династический статус признавался за всеми выезжими в Россию представителями карталинской и кахетинской ветвей Багратионов. Называя их в официальных актах царевичами и принцами, русское правительство признавало их особами того же ранга, что и представители других иностранных и владетельных домов (например, служившие в России немецкие принцы). Но после присоединения Грузии и Имеретин к России русское правительство рассматривало в качестве членов царских домов, а затем, как формулировалось в официальных документах, «бывших царских домов» лишь ближайших потомков последних царей грузинских царств.
В России титул царевичей носили братья и дети царя Картли Вахтанга VI. Царевичами и принцами Грузинскими именовались также во всех официальных русских документах дети царевича Бакара Вахтанговича — Александр (1726–1791) и Леван (1728–1763), внуки же его в России назывались князьями. На русской службе титулом царевича пользовался и сын грузинского царя Иессея (брат Вахтанга VI) Александр, а его сыновья были уже князьями.
Что касается потомков объединенного царства Картли и Кахети, то после присоединения Грузии к России дети царей Ираклия II и Георгия XII сохраняли статус царевичей и царевен. Если сыновья Ираклия II — Леван, Юлон, Вахтанг, Теймураз, Мириан, Александр и Фарнаоз — еще носят титул царевичей, так же как и сыновья Георгия XII — Давид, Луарсаб, Михаил, Джебраил, Илья, Окропир и Ираклий, то царским внукам высочайше утвержденным 25 апреля 1833 г. мнением Государственного совета был присвоен титул князей Грузинских, а высочайше утвержденным 20 июня 1865 г. мнением Государственного совета кахетинской ветви князей Грузинских — потомкам последних царей Ираклия II и Георгия XII — был присвоен и титул светлости. Все они стали носить титул светлейших князей.
Судьба представителей имеретинского царского дома похожа на судьбу потомков кахетинских и карталинских царей. Так, царевич Георгий Александрович, внук царя Соломона I Великого, стал родоначальником светлейших князей Багратион-Имеретинских. Относительно потомков царя Давида II еще при установлении протектората России над Имеретинским царством Государственный совет Российской империи 12 сентября 1804 г. постановил, что вдова царя Давида II Анна пожизненно сохраняла титул царицы, а его сыновья — Константин (1789–1844) и внебрачный сын Ростом (ум. 1820) — титул царевичей. Однако постановлением от 26 марта 1812 г. Комитет министров утвердил, что потомки царя Давида II должны носить титул не царевичей, а князей. Высочайше утвержденным 20 июня 1865 г. мнением Государственного совета внукам Давида II, детям царевича Константина, предоставлены фамилия и титул светлейших князей Имеретинских. Дети же царевича Ростома получили княжеский титул и стали именоваться князьями Багратион-Давыдовыми.
В России титулы принцев и герцогов в основном имели иностранные родственники русских императоров или иностранцы, служившие в России в качестве волонтеров и имевшие русские военные и административные чины и звания.
Собственно в России первым и единственным «русским» герцогом стал в 1707 г. Александр Данилович Меншиков. Петр I удостоил его титула светлейшего герцога Ижорского, хотя в дальнейшем его потомки в лице сына Александра Александровича и т. д. носили только титул светлейших князей, возвращенный им после ссылки императрицей Анной Иоанновной в 1731 г. Сам А. Д. Меншиков еще в середине декабря 1707 г. заручился документом, утвержденным съездом литовской шляхты и подписанным великим маршалом княжества Литовского Воловичем, директором съезда князем Радзивиллом и еще 46 знатными литовцами. Подписавшие удостоверяли, что они признали «Александра Менжика» «нашей отчизны княжества Литовского сыном». К этому моменту сам Меншиков уже был удостоен княжеского титула и от императора Священной Римской империи, и от русского царя.
Позднее в России титулы принцев и герцогов носили родственники императорского дома — Ольденбургские. Эта семья по своим родственным отношениям неоднократно переплеталась с фамилией Романовых. Многие из принцев и герцогов Ольденбургских годами жили в России, занимали в государственной службе высокие должности, но не являлись подданными Российской империи и сохраняли свой династический статус в качестве представителей иностранной владетельной династии.
Ольденбургский дом был родственен королевским домам Швеции- и Дании, герцогам Шлезвиг-Голштейн-Готторпским, из рода которых был и русский император Петр III (по матери внук Петра I). Родоначальником Ольденбургской линии стал герцог Георг-Людвиг, двоюродный дядя Петра III, произведенный им в генерал-фельдмаршалы. Сын Георга-Людвига, герцог Петр-Фридрих-Людвиг, остался жить в России и еще теснее породнился с императорским домом, женившись на сестре императрицы Марии Федоровны, принцессе Фредерике Вюртембергской. Петр-Фридрих-Людвиг скончался в 1829 г., а его сын, принц Павел-Фридрих-Август (1783–1853), приходился императору Александру I двоюродным братом и, так же как и отец, еще раз вступил в родственные отношения с фамилией Романовых: в 1809 г. он женился на своей двоюродной сестре, великой княжне Екатерине Павловне (дочери императора Павла I).
Потомки Ольденбургского дома еще не раз вступали в браки с членами династии Романовых. Великий князь Николай Николаевич Старший был женат на принцессе Александре Петровне Ольденбургской (1838–1900), а ее племянник, принц Петр Александрович (1868–1924), вступил в брак с дочерью императора Александра III, великой княжной Ольгой. Принцы и герцоги Ольденбургские с каждым новым поколением все теснее связывали свою судьбу с российской императорской династией, но, подолгу живя в России и занимая многие высшие государственные посты, так формально к российскому дворянству и не принадлежали.
Издавна родственные связи с Домом Романовых имели и герцоги Мекленбургские. Великий герцог Фридрих-Франц в 1879 г. женился на внучке императора Николая I, великой княжне Анастасии Михайловне (1860–1922), а сестра герцога вышла замуж за брата императора Александра III, великого князя Владимира, став в России великой княгиней Марией Павловной.
Герцог Мекленбург-Стрелицкий Георг-Август (1824–1876) был женат на дочери великого князя Михаила Павловича Екатерине (1827–1894). Их сын Михаил Георгиевич, будучи генерал-лейтенантом русской службы, перед самым началом первой мировой войны вступил в русское подданство. В высочайшем указе о приеме его в подданство России говорилось, что за ним сохраняется титул, которым он пользовался ранее. Таким образом герцоги Мекленбург-Стрелицкие вошли в состав русского дворянства. Почти день в день с братом подданство России приняла и его сестра Елена Георгиевна (1857–1936), имевшая после своего замужества титул принцессы Саксен-Альтенбургской.
На русской службе было немало иностранных дворян, носивших титул принцев или герцогов. Ярким примером является принц Карл-Генрих Нассау-Зиген (1745–1808) — представитель владетельного дома Германии — княжества Нассау. Побывав на французской и английской службе, он с 1788 г. был принят на службу в России с чином контр-адмирала. Хотя и родившийся вдали от России, принц Нассауский, благодаря запутанности своего происхождения и карьеры, в глазах императрицы Екатерины II не был иностранцем. «Надеюсь, — говорила она ему через год после его приезда, — что вы теперь вполне русский». С 1772 г. на русской службе был и представитель владетельного германского дома, родственник Екатерины II принц Шаумбургский Виктор-Амадей Ангальт-Бернбург. Он участвовал в штурме Очакова, в 1788 г. получил чин генерал-поручика. В 1790 г., командуя русскими войсками в Финляндии, был смертельно ранен в сражении у Пардакоски.
На службе у Екатерины II были и французские эмигранты, носившие титулы своей родины — герцоги, графы, маркизы, виконты и др. Большую известность получил герцог де Ришелье, участник русско-турецкой войны, за которую он получил от императрицы золотую шпагу и орден святого Георгия 3-й степени, ставший одним из основателей и строителей Одессы.
Позднее потрясения и революции во Франции привели в Россию и членов семьи самого императора Наполеона. Его приемный сын Евгений де Богарне в 1817 г. получил от своего тестя, короля Баварии Максимилиана-Иосифа, титул герцога Лейхтенбергского. Сын Евгения Богарне, Максимилиан-Евгений-Иосиф-Август-Наполеон (1817–1852), в 1839 г. вступил в брак с дочерью императора Николая I, великой княжной Марией Николаевной, после чего получил титул императорского высочества и чин генерал-майора русской службы. В 1845 г. герцог купил имения в Тамбовской губернии и окончательно утвердился в России. Помимо военной службы Максимилиан с 1842 г. являлся почетным членом, а со следующего года президентом Академии художеств. Император Николай I назначил его в 1844 г. главноуправляющим Институтом корпуса горных инженеров.
После кончины герцога Максимилиана Николай I в 1852 г. присвоил его детям титул императорских высочеств, князей Романовских с сохранением этого титула до праправнуков императора Николая I включительно. После ограничения титула императорских высочеств лишь внуками императора дети Марии Николаевны и Максимилиана носили титул императорских высочеств, а нисходящее от них мужское потомство считалось князьями императорской крови, титул императорского высочества был сохранен только за князем Александром Георгиевичем Романовским, герцогом Лейхтенбергским, родившимся до издания нового закона в 1881 г.
Интересна и история потомков знаменитого наполеоновского маршала, а затем короля Неаполитанского Иоахима Мюрата. Оказавшись в изгнании после распада империи Наполеона и гибели своего родоначальника (1815), его дети и внуки во времена второй империи были подтверждены Наполеоном III в титуле принцев. Один из представителей этой династии, Ашиль-Шарль-Луи-Наполеон (1847–1895), женился на княжне Саломее Давидовне Дадиани-Мингрельской (1848–1913) и остался жить в России. Их дети сохраняли титул иностранных принцев и лишь 12 июня 1914 г. высочайшим указом было по-велено: «Принятой с согласия Нашего в подданство России принцессе Каролине-Екатерине-Гортензии-Антонетте Мюрат Всемилостивейше предоставляем права потомственного дворянства с сохранением за нею титула, коим она пользовалась до принятия ее в российское подданство».
В российском подданстве известны и принцы Персидские, потомки царствовавшей в Иране династии Каджаров. Некоторые представители их младших ветвей поступали на русскую службу и были приняты в русское подданство, хотя и сохраняли мусульманское вероисповедание. Указом 1886 г. старшему в семье принцев Персидских присваивался титул светлости, остальные же члены семьи именовались сиятельствами.
Свою роль в истории России сыграл и род герцогов Курляндских, ведущий свое начало от Эрнста-Иоганна Бирона (1690–1772), фаворита императрицы Анны Иоанновны, происходившего из мелких курляндских дворян. В 1730 г. Бирон был возведен в графское достоинство, а после кончины последнего представителя курляндского герцогского дома Кетлеров, Фердинанда, под давлением Анны Иоанновны был избран курляндским дворянством 13 июня 1737 г. владетельным герцогом Курляндии и Семигалии, а в следующем месяце его избрание было утверждено королем Польши. В 1741 г. Бирон со всей своей семьей был лишен чинов, орденов, имущества и сослан. Возвращен из ссылки он был только через двадцать лет императором Петром III, а 10 августа 1762 г. императрица Екатерина II возвратила Бирону и его герцогство. В конце 1769 г. Бирон передал управление Курляндией своему сыну Петру (1724–1800), который после смерти отца также стал владетельным герцогом Курляндским и Семигальским. Герцог Петр управлял Курляндией до ее окончательного присоединения к Российской империи 28 марта 1795 г. За отказ от герцогства Петр Бирон получил от Екатерины II огромную денежную компенсацию. С пресечением старшей линии рода потомки младшего брата герцога Петра, Карла-Эрнеста (1728–1801), носили в Пруссии титул принцев Биронов-Курляндских и владели княжеством Вартенберг в Силезии.
Среди родов, носивших титул принцев, был и исконно русский род Суворовых. Сардинский король Карл-Эммануил IV предоставил Александру Васильевичу Суворову права члена королевского дома. Ему была вручена грамота великого фельдмаршала пьемонтских войск и грамота гранда королевства Сардинского с потомственным титулом принца и кузена королевского. «Отличие, сделанное Вам его величеством королем Сардинии, — писал 25 августа 1799 г. император Павел I, — я от всего сердца позволяю Вам принять; чрез сие Вы и мне войдете в родство, быв единожды приняты в царскую фамилию, потому что владетельные особы между собой все считаются роднею». Род Суворовых носил этот титул до самого конца XIX в., когда скончался последний прямой потомок А. В. Суворова по мужской линии.
Интересен и такой факт. Дочь генерал-фельдмаршала русской службы принца Петра-Августа-Фридриха Голштейн-Бекского, Екатерина Петровна (1750–1811), выйдя замуж за князя Ивана Сергеевича Барятинского, пользовалась титулом не княгини Барятинской, на который она имела право после замужества, а принцессы Барятинской.
В 1786 г. князь Адам-Казимеж Чарторыский (1734–1823), являвшийся, как и Трубецкие, Куракины и Голицыны, потомком великого князя литовского Гедимина, получил от императора Иосифа II титул князя Римской империи для всех своих потомков и, сверх того, для старшего в роде — достоинство герцога по королевству Галицкому с титулом герцога Клеванского и Цукауского. Этот титул унаследовал (после смерти отца и старшего брата) его внук Владислав (1828–1894).
С древнейших времен Русское государство знало только один родовой титул — княжеский. Упоминание этого титула у славянских племен восходит еще к VII в. Есть сведения о русских князьях и в некоторых византийских хрониках. Так, в житии святого Стефана Сурожского говорится о нападении на Сурож русского князя Бравамила и о принятии им там крещения. Это известие относится к IX в.
Ранее бытовало мнение, что титул князя носили только потомки Рюрика, которые княжили на огромной территории от Карпат до Волги. Это не соответствует действительности, ведь в Древней Руси титулом князя именовались не только Рюриковичи, но и представители иных династий. Здесь можно упомянуть князя полоцкого Рогволода, чья дочь Рогнеда стала супругой князя Владимира и матерью князя Изяслава, потомки которого так и остались из поколения в поколение владетельными князьями Полоцкой земли. В XI в. в летописях упоминается и правитель аланов — касожский князь Редедя (Редега), потомки которого — известные дворянские фамилии: Лопухины, Глебовы, Ушаковы. Русский титул князя употреблялся и по отношению к некоторым племенным вождям балтов, и прежде всего к литовским кунигасам. Еще в X в. новгородцы обращались к князю Святославу с тем, что если он не даст им князя из своих сыновей, то они выберут себе князя из другого рода, но в дальнейшем подобное практически больше нигде не встречается.
Позднее княжеским титулом владеют исключительно потомки рода Рюрика. Этот титул принадлежал им всем по праву происхождения, независимо от каких-либо других условий, а только от кровных родственных уз и равнял всех Рюриковичей, поскольку они прежде всего являлись между собой ближайшими родственниками. Со временем род Рюрика чрезвычайно расширился, настолько, что зачастую одним уделом или городом могло владеть несколько княжеских фамилий, имеющих одного общего предка.
Первые поколения князей-Рюриковичей не имели постоянного княжения и перемещались с места на место, из одного города в другой, все время меняя территорию своего правления. Это было связано с принципом старшинства в роду, по законам которого власть переходила не от отца к сыну, а к следующему по старшинству родственнику (обычно следующему по возрасту брату). Эта иерархия сохранялась вплоть до самой вершины, великого князя киевского, который считался только старшим среди других равноправных владетельных князей. Например, пятый сын князя Ярослава Мудрого, Всеволод I Ярославич (1030–1093), со смертью отца в 1054 г. стал князем переяславским, потом князем черниговским, затем ростовским, и только когда стал старшим в роду — великим князем киевским. Это происходило по мере того, как умирали его ближайшие родственники, освобождая ему более высокое место в княжеской иерархии.
Начиная с конца XI в. Киевская Русь постепенно распадается на отдельные княжества, независимые друг от друга. С этого момента и начинает нарушаться принцип старшинства в роду. С первой трети XII в. единое Древнерусское государство полностью прекратило свое существование, разделившись на пятнадцать крупных земельных образований, начавших, в свою очередь, делиться на более мелкие территории — уделы. Изменилась и форма наследования: теперь князь владел своей землей как самостоятельный властитель и передавал ее по наследству непосредственно не старшему в роду, а своим прямым потомкам.
Чем более усиливалась феодальная раздробленность, тем больше появлялось самостоятельных владений, или удельных княжеств. Если, скажем, в X–XI вв. был только один великий князь и одно великое Киевское княжество, то немногим позднее мы видим несколько великих княжеств, не говоря уже об уделах. Самым значимым и сильным из них стало великое княжество Владимиро-Суздальское, к которому от Киева и перешло формальное главенство на территориях Древней Руси. Со временем появляются и другие великие княжества — Смоленское, Рязанское, Тверское, Ярославское, Московское.
Нужно отметить одну уникальную особенность русской феодальной верхушки. Если в странах Европы феодальная аристократия обычно принадлежала к различным родам и имела разных предков и различную родословную, то на Руси на протяжении нескольких веков всеми территориями распавшегося, некогда единого государства правили князья, принадлежавшие к одному роду и имевшие одного предка — Рюрика, будь то великие, удельные князья или даже князья-изгои, потерявшие свои права на наследство предков и земельную собственность.
Постепенно ветви княжеского рода Рюрика все более отдалялись друг от друга, и в связи с этим появилась определенная корпоративность отдельных ветвей, а позднее — княжеских фамилий.
Одна из них — ветвь ростовских князей, потомков Константина Всеволодовича (1185–1218), от которого пошли фамилии князей Белозерских, Шелешпанских, Ухтомских, Кемских, Сугорских и др. От правнука же Константина Всеволодовича, Константина Борисовича (1254–1309), произошли непосредственно князья Ростовские, потомки которых впоследствии чрезвычайно размножились, что привело к упадку этого рода. Один из потомков князей Ростовских, Яков Иванович Лобанов-Ростовский (1660–1732), имел от двух жен 28 детей. К потомкам ростовских князей принадлежат следующие фамилии: Щепины, Хохолковы, Буйносовы, Бритые, Касаткины, Лобановы и некоторые другие. Особенностью всех этих фамилий было то, что практически все они носили приставку Ростовский к своей фамилии, как бы обозначая принадлежность к одному общему предку и возводя свой род к владетельным князьям Ростова Великого.
Потомки Святослава Ярославича Черниговского (ум. 1076) еще в XI в. разделились на рязанских князей (к ним относятся и князья пронские) и чернигово-северских, потомки которых впоследствии и составили основную массу русских княжеских фамилий. Достаточно назвать князей Волконских, Барятинских, Долгоруковых, Щербатовых, Козельских, Звенигородских и др. В этой череде фамилий особенно выделяются князья Оболенские, в свою очередь разделившиеся на множество ответвлений: Стригины-Оболенские, Телепневы-Оболенские, Тюфякины-Оболенские, Щепины-Оболенские, Нагие-Оболенские, Ярославовы-Оболенские, Туренины-Оболенские и др. — в общей сложности более двух десятков фамилий, большая часть которых пресеклась после трех-четырех поколений. К этим же княжеским родам относятся и князья Репнины-Оболенские, оставившие впоследствии себе фамилию Репнины без родовой приставки.
Некоторые потомки Рюрика, чьи земли отошли со временем к Польскому королевству или Великому княжеству Литовскому, воспринимали быт и обычаи тех государств и народов, в состав которых вошли их земли. К таким Рюриковичам можно отнести князей Огинских и Пузына, чьи потомки носили уже польские и литовские имена: Вацлав, Казимеж, Юзеф, Марциан, Тадеуш, Ксаверий. С другой стороны, большинство князей, как и основная масса простого населения, не приняли католическую веру и остались в православном вероисповедании.
Основоположником многочисленных княжеских фамилий стал и Владимир Мономах. Его правнук Ростислав Мстиславич (ум. 1167) стал родоначальником смоленских князей, от которых ведут свой род многие княжеские и дворянские фамилии России. К наиболее известным княжеским фамилиям относятся Вяземские, Кропоткины, Дашковы, к дворянским — Татищевы. От брата Ростислава Мстиславича, князя Изяслава, ведут свой род князья Друцкие, имеющие кроме общей фамилии всей этой ветви еще и собственные прозвания своих родов: Друцкие-Соколинские, Друцкие-Прихабские, Друцкие-Озерецкие, Друцкие-Любецкие и некоторые другие. К потомкам Изяслава относят и князей Путятиных, Острожских и Заславских. Необходимо отметить, что большая часть земель этих княжеских родов осталась за пределами территорий русских княжеств и вернулась в состав России спустя довольно большой промежуток времени.
Немало княжеских фамилий происходит от сына Юрия Долгорукого — Всеволода Большое Гнездо. К наиболее известным из них можно отнести князей Ромодановских, Пожарских, Гагариных, Хилковых и др. От сына Всеволода Большое Гнездо, Ярослава (1191–1246), пошли три мощные княжеские ветви, сыгравшие впоследствии в истории России главенствующую роль: ветвь князей великого Тверского княжества, князья Шуйские и князья великого Московского княжества, ставшие великими князьями всея Руси, а впоследствии русскими царями. Этот род по праву мог гордиться своими великими представителями. Такими, как сын Ярослава Александр Невский (1220–1263), разбивший 15 июля 1240 г. шведские войска на р. Неве, а спустя два года разгромивший на льду Чудского озера немецких рыцарей (5 апреля 1242 г.); Иван Калита (1304–1340), начавший объединение русских земель в единое государство; его внуки — Владимир Андреевич Храбрый (1353–1410) и Дмитрий Иванович Донской (1350–1389), победивший на Куликовом поле войска ордынского темника Мамая. С этой отправной точки и начался отсчет русской государственности, когда впервые за несколько столетий после нашествия восточных племен объединенное русское войско нанесло им серьезное поражение.
Потомки Дмитрия Донского, объединяя под своим началом все разрозненные русские земли, постепенно вывели Московское государство в ряд могучих европейских держав. Иван III и Василий III уже с полным правом называют себя государями и великими князьями всея Руси, а Иван IV в 1547 г. принимает царский титул. Со смертью Федора Иоанновича (1598) царская династия Рюриковичей пресеклась, хотя царский престол занимал еще один представитель потомков Рюрика — Василий Иванович Шуйский (1606–1610).
Достаточно многочисленные роды Рюриковичей, получившие фамилии от удельных вотчин или прозвищ своих родоначальников, сохранились до настоящего времени, хотя из более чем 250 фамилий представителей Рюрикова рода огромное большинство просуществовало всего в двух-трех поколениях. Некоторые княжеские фамилии произошли от принадлежавших их предкам вотчин — Оболенские, Прозоровские, Вадбольские, Волконские, Белосельские, Барятинские и др. В Москве, установившей в Восточной Руси единое великое княжение, считали, что представители других княжеских родов своими притязаниями не должны напоминать о старых, исчезнувших великих княжествах: Рязанском, Черниговском, Смоленском, Ярославском и др. Хотя князья Ростовские и напоминали о существовании Ростовского княжества, но такая фамилия как бы ослаблялась приложением к каждой ветви этого рода особых прозваний по личным прозвищам родоначальников. При присоединении Ростова Великого к Москве князья Ростовские выговорили себе и своим потомкам право, чтобы по приезде в Ростов их встречали там с особыми почестями, как владетельных князей. Эта привилегия была отменена только при Екатерине II.
Из князей-Рюриковичей едва ли найдется десяток фамилий, происходящих от древних княжеских уделов, а среди представителей других знатных родов и того меньше. Можно назвать потомков великого князя литовского Гедимина — князей Трубецких (г. Трубчевск) или потомков хана Кучума — царевичей, а затем князей Сибирских. Что касается потомков Рюрика, то вот несколько примеров фамилий, происходящих от уделов: князья Дорогобужские (г. Дорогобуж) — потомки святого Михаила Тверского, князья Одоевские (г. Одоев), князья Шуйские (г. Шуя), князья Вяземские (г. Вязьма) или князья Елецкие, Козельские, Звенигородские — потомки Мстислава Михайловича Карачевского, ведущего свой род от чернигово-северских князей.
Князей — потомков Рюрика было много, и южных, и северных, и племени Святослава Черниговского, и племени Всеволода III Суздальского, но в борьбе с младшей линией потомков Александра Невского — князьями московскими — они потеряли свое значение: родственные отношения, происхождение от одного родоначальника были забыты, когда эти князья назвались холопами государей московских. Сами князья хорошо помнили свое прежнее значение, но народ забыл об этом; слаба была связь этих князей с областями, которыми прежде владели их предки. Иван Грозный переменой и конфискацией вотчин оторвал большинство князей от родовых земель их предков, причем само слово «князь» уже не напоминало более народу о происхождении от древних властителей России, так как рядом с Рюриковичами с этим же титулом явились и литовские Гедиминовичи, выходцы из Орды и с Кавказа. Обеднение или полная нищета князей Рюрикова рода, проявившиеся уже в XVII в., их приниженное положение в Москве, когда они стали считать за честь быть холопами великого князя московского, появление князей среди крещеных мусульманских родов сильно снизили значение и роль княжеского титула. По указу 1675 г. было запрещено называть кого-либо князем без имени, так как это считалось бесчестьем.
Рюриковичи нередко занимали в Московском княжестве низшие придворные или служилые должности. Упадок русских княжеских родов дошел до того, что многие из них потеряли княжеский титул — Татищевы, Аладьины, Ильины, Ивины, Березины, Дмитриевы-Мамоновы, Всеволож-Заболоцкие и др., а некоторые лишились даже дворянства (потомки князей Боровских в 40-х гг. XIX в. числились в родном городе лишь посадскими).
Кроме исконно русских князей-Рюриковичей на Руси утвердились и заняли свое место среди русской аристократии потомки литовской великокняжеской династии — Гедиминовичи. Выехав на Русь, они быстро славянизировались, в частности, благодаря бракам с русскими княжнами. В связи с таким брачным союзом князья Голицыны оказались по женской линии потомками великого князя Дмитрия Донского, заняв при Московском дворе видное место. Практически все Гедиминовичи на Руси — князья Мстиславские, Бельские, Хованские, Голицыны, Куракины, Трубецкие — принадлежали к высшей аристократии и с XV в. играли заметную роль во многих событиях русской истории, а их ближайшие родственники, остававшиеся в Польше и Литве — князья Вишневецкие, Чарторыские, Сангушко и др., — в жизни этих государств.
Если проследить родственные связи тех же князей Голицыных, то можно заметить их близкое родство с правившими на Руси династиями. Так, прадед князя Михаила Голицы, Юрий Патрикеевич, был женат на дочери великого князя московского Василия I. Михаил Голица и царь Иван IV Грозный приходились друг другу четвероюродными братьями, а внучка Михаила Голицы, Евдокия Ивановна, стала женой Александра Никитича Романова (брата патриарха Филарета), т. е. теткой первого царя из династии Романовых — Михаила. С этого момента Голицыны прочно соединили себя родственными связями с новой царствующей династией.
Князь Федор Иванович Голицын был женат на Марии Львовне Нарышкиной, двоюродной сестре царя Петра I, а княжна Прасковья Дмитриевна Голицына в первом браке была замужем за Федором Кирилловичем Нарышкиным и приходилась, таким образом, теткой Петру I; княжна Татьяна Алексеевна Голицына, жена Абрама Федоровича Лопухина, была теткой царевича Алексея Петровича, а император Петр II — ее двоюродным внуком. Род Голицыных дал России множество выдающихся деятелей.
Достаточно вспомнить Василия Васильевича Голицына, фаворита царевны Софьи, получившего незаслуженно низкую оценку своей деятельности у потомков. Видя его в числе врагов Петра, большинство привыкло воспринимать его как противника преобразовательного движения. На самом деле он был приверженцем реформ в европейском духе — покровительствовал иностранцам, был активным сторонником образования русского юношества за границей, хотел освободить крестьян от крепостной зависимости, завести постоянные посольства при европейских дворах, даровать населению России религиозную свободу.
При Петре I сильно возвысилась одна из ветвей князей Голицыных, давшая многих российских военных и административных деятелей. Михаил Михайлович Голицын Старший (1675–1730) — генерал-фельдмаршал, его брат Михаил Михайлович Младший (1685–1764) при императрице Елизавете Петровне главнокомандующий флотом и генерал-адмирал; их старший брат Дмитрий (1665–1737) занимает достойное место среди государственных деятелей XVIII в. Выросший и воспитанный в условиях и традициях старой родовитой боярской среды, в эпоху всемогущества своего двоюродного брата князя Василия Васильевича, он до конца жизни оставался гордым защитником этих родовых традиций и с презрением относился к иноземцам и случайным людям своего времени.
Не меньшей известностью пользовались и другие представители потомков Гедимина — Куракины и Трубецкие. Князь Борис Иванович Куракин (1676–1727) — действительный тайный советник, дипломат и свояк Петра I (он и царь были женаты на родных сестрах Лопухиных). Его сыновья: Александр канцлер российских орденов и действительный тайный советник I класса; Степан (1754–1805) начал службу в армии и дослужился до бригадира, при Павле I был произведен в действительные тайные советники; Алексей (1759–1829) — также действительный тайный советник, в разные годы генерал-прокурор, генерал-губернатор Малороссии, министр внутренних дел, член Государственного совета и канцлер российских орденов.
Из князей Трубецких особенно известен Иван Юрьевич Большой (1667–1750) — генерал-фельдмаршал и последний представитель русского боярства, переживший почти на полвека замену Боярской думы Сенатом. Его племянник Никита Юрьевич (1699–1767) — генерал-фельдмаршал императрицы Елизаветы (1756). К фамилии князей Трубецких принадлежал и декабрист Сергей Петрович Трубецкой (1790–1860), лишенный титула и дворянства и затем восстановленный в правах манифестом об амнистии 26 августа 1856 г.; его детям особым указом от 30 августа 1856 г. возвращен и княжеский титул.
Князьями титуловались на Руси и ордынские феодалы — беки и эмиры (мурзы), а членов ханской династии именовали царевичами, и этот титул порой сохранялся за ними и их потомками и на московской службе (последними потеряли его царевичи Сибирские, которые по указу Петра I стали именоваться только князьями). Довольно часто татарские мурзы получали княжеский титул при принятии православной веры и поступлении на русскую службу. При этом нужно заметить, что князьями русские государи называют прежде всего тех знатных татар, которые осуществляли власть над более или менее крупными группами своих соплеменников.
Первоначально довольно веротерпимое, московское правительство все более активно добивается христианизации подвластных ему племен, в том числе и обращения татар-мусульман. Для татарской знати крещение в православие означало не только пожалование земель и придворных званий (часто — звания стольника), но и соизволение именоваться князем. Мусульманские феодалы иногда также именуются князьями, но в документах все более прослеживается различие между двумя этими категориями.
Ударом для служилых мусульман стал указ царя Петра I от 3 ноября 1713 г. о запрете им владеть крепостными. Лишившись крепостных, татарские мурзы превращались в однодворцев, обязанных нести государственные повинности. Правительство открыто угрожало конфискацией поместий тем, кто отказывался от крещения. Тем же, что принимал православие, сохранялся прежний статус и титул. Остальные мурзы становились фактически государственными крестьянами, облагались подушным окладом и лишались каких-либо шансов снова войти в состав дворянского сословия. Ситуация несколько изменилась после вступления на престол Екатерины II. Ее указ 1784 г. предоставил мурзам-мусульманам, записанным в подушный оклад, право восстановления в дворянском достоинстве в случае представления доказательств их благородного происхождения. Некоторым удалось получить от дворянских собраний признание в дворянском и даже княжеском достоинстве.
В XIX в. среди родов татарского происхождения, носивших княжеский титул, можно выделить две группы: немногочисленные роды российско-княжеские (Мещерские, Юсуповы, Урусовы) и категорию «князей татарских», которые по своему положению находились намного ниже князей общероссийских. Указ императора Павла I от 20 января 1797 г. гласил: «Князей татарских в число княжеских родов не включать». В новом указе от 12 ноября 1797 г. император все же распорядился: «Все роды князей, в самые древние еще времена вошедшие в число княжеских фамилий и внесенные в родословные в «Бархатной книге», хотя оные первоначально произошли от князей татарских, вносить в список князей российских». На этом основании были внесены в число российских княжеских родов сначала Черкасские и Юсуповы, а затем и Урусовы.
Среди чисто татарских княжеских родов можно назвать такие фамилии, как Акчурины, Бегильдеевы, Бибарсовы, Гедиановы, Дашкины, Енгалычевы, Кудашевы, Маматовы и многие другие. Все эти фамилии ничем не выделяются на общем фоне российского дворянства, за исключением, пожалуй, лишь представителя рода Кудашевых — Николая Даниловича, генерал-майора, участника войны 1812 г. и заграничных походов. Будучи адъютантом генерал-фельдмаршала М. И. Голенищева-Кутузова, он был женат на его дочери Екатерине. Погиб в сражении под Лейпцигом в 1813 г.
Еще с древнейших времен значительная часть ордынской аристократии, в большинстве ханств имевшая титул карачаев (глав крупных родов), носила имена старых монгольских и тюркских родов, причем отрасли этих родов существовали во многих татарских государствах. Так, практически во всех землях, некогда входивших в состав Золотой Орды, наиболее влиятельным был род ширин, к которому принадлежали предки княжеских родов Ширинских-Шихматовых и, возможно, Мещерских.
Одной из древнейших в мире христианских династий является грузинский царский дом Багратидов-Багратионов и княжеские роды, ведущие от него свое происхождение. Начиная с XVII в. потомки грузинских царей, выезжая в Россию, играли заметную роль при русском дворе. И после того, как грузинские земли вошли в состав Российской империи, потомки лишенных власти династий в подавляющем большинстве сохраняли верность союзу с единоверной державой. Многие потомки грузинских, кахетинских и имеретинских царей занимали высшие должности в армии и гражданской администрации Российской империи, одновременно сознавая свою принадлежность к древнему царскому роду. Ярким примером такого служения России является судьба князя Петра Ивановича Багратиона, генерала от инфантерии, героя многих войн и сражений, в том числе Отечественной войны 1812 г., кавалера всех российских орденов, погибшего после ранения, полученного в Бородинском сражении.
До середины XIX в. многие потомки царских домов Грузии еще носили титулы царевичей, но с XIX в. прямые потомки царских династий — Багратионы, Багратион-Имеретинские, Имеретинские — получают титулы светлейших князей. Княжеский титул Российской империи был признан также за родами, происходящими из Грузинского (Карталинского) царского дома: князья Грузинские, Багратионы, Багратион-Мухранские и младшая ветвь Кахетинского царского дома — Давыдовы и Багратион-Давыдовы, получившие княжеское достоинство без титула светлости. К княжеским родам Грузии относятся и такие известные фамилии, как Орбелиани, Гочашвили, Джапаридзе, Микеладзе, Тавригидзе и множество других.
Вообще в грузинских царствах существовали свои дворянские титулы: тавад (князь, глава княжеского рода; младшие члены рода именовались тавадишви-ли), азнаури (дворяне, делившиеся на три категории: царские, княжеские и церковные), мтвавар (владетельный князь, наследный правитель крупной области), эристави (управляющий крупной провинцией). Постепенно эти титулы исчезли из обращения и заменились общероссийскими — князь и дворянин. В России 56 % всех княжеских фамилий составляли грузинские, и тем не менее множество ходатайств о пожаловании княжеских титулов поступало именно от грузинского дворянства. Особые комиссии в Тифлисе и Кутаиси, учрежденные для разбора относящихся к этому дел, в 1850 г. признали княжеский титул за 69 фамилиями-претендентами, кроме тех, которые уже обладали княжеским титулом.
К титулованному русскому дворянству относятся и выезжие из молдавских княжеств на русскую службу господари и их потомки, которые стали родоначальниками российских княжеских фамилий: Дабижа, Кантакузенов, Кантемиров, Мурузи, Маврокор-дато. Те из них, кто получил право на употребление титула князей молдавских, рассматривались в Российской империи как носители иностранного титула со всеми вытекающими из этого последствиями. Именуясь князьями молдавскими (по месту княжения их предков), эти семьи были в действительности по преимуществу греческого происхождения. Так, князья Кантакузены вели свое происхождение от византийских императоров, а после падения Византии перешли на службу к туркам. С XVIII в. многие из Кантакузенов переселились в Россию, но утверждены, в княжеском достоинстве Российской империи были только 29 апреля 1893 г.
В 1711 г. господарь Молдавии Дмитрий Константинович Кантемир с семьей и несколькими тысячами своих подданных переселился в Россию после неудачного Прутского похода, предпринятого Петром I, в котором он опирался на поддержку Кантемира. Признавая за Кантемиром княжеский титул, Петр I указом от 31 июля 1711 г. разрешил ему с потомством именоваться светлейшим князем.
Среди русских княжеских родов были представители потомков калмыцких ханов (Дондуковы, Дон-дуковы-Корсаковы), тунгусских правителей, родственников китайских императоров (Гантимуровы), потомков индийских раджей княжества Визапур (Порюсы-Визапурские) и некоторые другие, достаточно экзотические для России фамилии.
Интересно, что еще в XVI в. в грамоте царя Ивана IV, посвященной присоединению Сибири, объявляющей всем казакам вечное забвение старых вин и вечную благодарность России за важную услугу, их предводитель и атаман Ермак Тимофеевич назван князем Сибирским. Царь велел ему распоряжаться и начальствовать, как было дотоле, чтобы утвердить порядок в Сибири и верховную государеву власть над нею.
В Российской империи княжеский титул по пожалованию делился как бы на несколько категорий: во-первых, собственно пожалование княжеского титула Российской империи; во-вторых, получение более высокой княжеской степени — титула светлейшего князя, которого могли быть удостоены и природные, потомственные князья; в-третьих, возведение подданных России в княжеский титул некоторых иностранных государств и признанный документально на родине; в-четвертых, передача княжеского титула угасшей княжеской линии родственникам по высочайшему императорскому указу; в-пятых, пользование княжеским титулом в России иностранными подданными, которые имели от своих государств, государей или правительств княжеский титул и приняли российское подданство.
Первым был пожалован княжеским титулом Александр Данилович Меншиков (сначала он стал князем Священной Римской империи). По поручению Петра I русская дипломатия долго и настойчиво добивалась от венского двора титула для Меншикова. Еще в 1702 г. канцлер Федор Алексеевич Головин поручил русскому послу в Вене Петру Алексеевичу Голицыну исходатайствовать для Меншикова титул. Перед расходами велено было не останавливаться, ибо Головин готов был их полностью возместить. Скорее всего, с непосредственного согласия самого Меншикова канцлер соблазнял посла возможностью получения за труды изрядного вознаграждения. Получив сперва графский титул, царский фаворит 30 января 1705 г. стал князем. Австрийский император удовлетворил желание русского царя, вручив Меншикову диплом князя Священной Римской империи.
30 мая 1707 г. А. Д. Меншиков был возведен в княжеское достоинство Российского царства с наименованием светлейшего князя Ижорского (по некоторым свидетельствам, Меншиков был удостоен титула герцога Ижорского, а княжеский титул получил как дополнительный к более высокому титулу герцога, хотя в России этот титул никогда впоследствии не употреблялся).
В 1727 г. высочайшей резолюцией императора Петра II княжеское достоинство с А. Д. Меншикова было снято, а сам он вместе с семьей сослан, и лишь спустя несколько лет высочайшим указом от 1731 г. императрица Анна Иоанновна возвратила сыну Меншикова Александру Александровичу княжеское достоинство.
В 1711 г. господарь Молдавии Дмитрий Константинович Кантемир получил право вместе с потомством именоваться светлейшими князьями. Незадолго до смерти в 1723 г. он был возведен в княжеское достоинство Священной Римской империи.
В дальнейшем, при всех последующих царствованиях вплоть до императора Павла I, русские вельможи по ходатайству русских императоров получали от императоров Священной Римской империи княжеский титул. Русские же монархи этот титул не жаловали. По ходатайству Екатерины II его получили Григорий Григорьевич Орлов (1763), Григорий Александрович Потемкин-Таврический (1776) и Платон Александрович Зубов (1796), причем Потемкин и Зубов стали светлейшими князьями. Грамотой императора Франца II от 22 мая (2 июня) 1796 г. граф П. А. Зубов был возведен с нисходящим потомством в княжеское достоинство Священной Римской империи с титулом светлости. На принятие этого титула и разрешение пользоваться им в том же году последовало высочайшее соизволение.
Как же происходили такие пожалования? Например, Екатерина II в 1776 г. обращается к императору Иосифу II: «…чтоб его величество удостоил генерала графа Григория Потемкина, много мне и государеву служившего, дать Римской империи княжеское достоинство, за что весьма обязанной себя почту». Иосиф II конечно же удовлетворил просьбу русской императрицы.
Сын Екатерины И, Павел I, возобновивший пожалования княжеского титула Российской империи, наградил им сразу пятерых: в день своей коронации (указом от 5 апреля 1979 г.) — канцлера, действительного тайного советника I класса Александра Андреевича Безбородко с титулом светлости; именным высочайшим указом от 8 апреля 1798 г. — сенатора, действительного тайного советника Ивана Петровича Ладыженского, женатого на дочери князя А. М. Ромодановского (ему был передан княжеский титул тестя с правом ему и потомству именоваться князьями Ромодановскими-Ладыженскими); генерал-прокурора, действительного тайного советника Петра Васильевича Лопухина — в княжеское достоинство 19 января 1799 г., а спустя месяц, 22 февраля, ему и всему его роду был пожалован титул светлейших князей; в этом же году в княжеское достоинство был пожалован граф, генерал-фельдмаршал Александр Васильевич Суворов-Рымникский, получивший за свои подвиги в Италии и Швейцарии почетную приставку Италийский и в этом же году — звание генералиссимуса всех российских войск. По высочайшему повелению императора Николая I от 5 февраля 1848 г. внукам А. В. Суворова, князьям Александру и Константину Аркадьевичам Италийским графам Суворовым-Рымникским, с их нисходящим потомством, были предоставлены титулы светлостей; 22 марта 1800 г. титул российского князя был дан патриарху всех армян Иосифу Аргутинскому с передачей титула его племянникам Аргутинским-Долгоруким.
Император Александр I пожаловал княжеским достоинством с титулом светлости генерала от инфантерии графа Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова за заключение Бухарестского мирного договора с Турцией (29 июля 1812 г.), а высочайшим указом от б декабря 1812 г. генерал-фельдмаршалу Голенищеву-Кутузову было разрешено прибавить к титулу светлейшего князя почетную приставку Смоленский.
В 1814 г. произошло сразу несколько княжеских пожалований — председателю Государственного совета и Комитета министров генерал-фельдмаршалу графу Николаю Ивановичу Салтыкову и графу Андрею Кирилловичу Разумовскому (сыну последнего гетмана Украины и генерал-фельдмаршала), русскому послу на Венском конгрессе, пожалованному в следующем году титулом светлейшего князя. 30 августа 1814 г. князем (без титула светлости) стал генерал от инфантерии (с 1815 г. генерал-фельдмаршал) Михаил Богданович Барклай-де-Толли, происходящий из старинного шотландского рода. Чтобы не пресеклась фамилия и титул княжеского рода Барклай-де-Толли, 8 декабря 1859 г. Государственный совет принял решение, по которому флигель-адъютант, полковник, супруг племянницы генерал-фельдмаршала Александр Петрович фон Веймарн получил право именоваться князем Барклай-де-Толли-Веймарн.
При императоре Николае I число пожалований княжеского титула увеличилось. Первой, вместе с нисходящим потомством, его получила воспитательница великих княжон, дочерей Павла I, а впоследствии и великих князей Николая и Михаила, статс-дама графиня Шарлотта Карловна Ливен. 22 августа 1826 г. она и ее дети стали именоваться светлейшими князьями. Светлейшим князем с почетной приставкой Варшавский стал 4 сентября 1831 г. генерал-фельдмаршал граф Иван Федорович Паскевич-Эриванский, а б декабря этого же года пожалован князем председатель Государственного совета и Комитета министров Виктор Павлович Кочубей (без титула светлости).
8 ноября 1832 г. за активное участие в подавлении польского мятежа княжеского титула был удостоен генерал-фельдмаршал граф Фабиан Вильгельмович фон дер Остен-Сакен.
В январе 1839 г. возведен в княжеское достоинство Российской империи председатель Государственного совета и Комитета министров, генерал от кавалерии граф Илларион Васильевич Васильчиков. Семья Васильчиковых принадлежала к древнему дворянскому роду, имеющему общего предка с Толстыми. Из этого же рода происходила одна из супруг царя Ивана Грозного, Анна Григорьевна, а двоюродный дядя будущего князя, действительный камергер и генерал-поручик Александр Семенович Васильчиков (1746–1813), в 1772–1774 гг. был фаворитом императрицы Екатерины II. Сам же Илларион Васильевич (1776–1847) всю свою молодость связал с армией, неоднократно отличаясь в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах русской армии. В 1823 г. он был произведен в генералы от кавалерии, а в 1831 г. возведен в графское достоинство и назначен генерал-инспектором кавалерии; с 1839 г. — князь.
В 1841 г. был награжден княжеским титулом военный министр, генерал от кавалерии граф Александр Иванович Чернышев, а с 1849 г. он получил титул светлейшего князя.
В княжеское достоинство возведен и русский государственный деятель, представитель графского рода Воронцовых, Михаил Семенович Воронцов, наместник Кавказа и генерал-адъютант (именным высочайшим указом от б августа 1845 г.). Фамилия Воронцовых дала России целую плеяду выдающихся государственных деятелей. Среди них Роман Илларионович (1707–1783), генерал-аншеф и сенатор; его дочь Екатерина Романовна (1744–1810), известная в России как княгиня Дашкова, активная участница переворота, приведшего на престол Екатерину II, с 1783 г. директор Петербургской академии наук, а затем президент учрежденной по ее предложению Российской Академии; ее дядя Михаил Илларионович (1714–1767) — канцлер Российской империи с 1758 г.; его младший брат Иван (1719–1783) — президент вотчинной коллегии в Москве. Братья же Екатерины Романовны — Александр (1741–1805), при Екатерине II сенатор и президент Коммерц-коллегии, в 1802–1804 гг. — канцлер и Семен (1744–1832), отец будущего генерал-фельдмаршала и князя, проявивший себя как выдающийся дипломат, являвшийся много лет чрезвычайным и полномочным послом России в Лондоне. Сам же Михаил Семенович Воронцов (1782–1856) спустя семь лет после получения княжеского титула, 30 марта 1852 г., стал светлейшим князем.
Среди пожалованных в княжеское достоинство в царствование Николая I — Святополк-Четвертинские (1843), шамхалы Тарковские (1849), ханы Чингисы (1853) и др. Всего император Николай I даровал княжеский титул 16 фамилиям, в том числе и впервые двум родам, уже имевшим его. Титул светлейших князей получили генерал-фельдмаршал, министр императорского двора князь Петр Михайлович Волконский (1834), а затем московский генерал-губернатор, генерал от кавалерии Дмитрий Владимирович Голицын (1841). После смерти герцога Максимилиана Лейхтенбергского, женатого на его дочери, великой княжне Марии Николаевне, Николай I в 1852 г. присвоил его детям и своим внукам титул императорских высочеств князей Романовских, а нисходящее от них мужское потомство считалось князьями императорской крови.
В дальнейшем пожалования княжеского титула, тем более титула светлейшего князя, стали довольно редки. За все три последующих после Николая I правления пожаловано меньшее количество человек, чем в его царствование.
Александр II дал княжеский титул графу Алексею Федоровичу Орлову в 1856 г. А. Ф. Орлов — генерал-адъютант, генерал от кавалерии, председатель Государственного совета и Комитета министров, шеф корпуса жандармов и главный начальник Третьего отделения Собственной его императорского величества канцелярии — вместе с другими незаконнорожденными сыновьями графа Федора Григорьевича Орлова в 1796 г. признан императрицей Екатериной II в дворянском достоинстве с разрешением носить фамилию Орлов. Позднее, командуя лейб-гвардии Конным полком, Орлов отличился при подавлении восстания 14 декабря 1825 г., за что Николаем I был награжден графским титулом. Александр II пожаловал А. Ф. Орлову княжеское достоинство.
От Александра II титула светлейшего князя удостоился и потомственный князь-Рюрикович Александр Михайлович Горчаков, министр иностранных дел и государственный канцлер Российской империи. Он вошел в историю тем, что объявил об отказе России от статей Парижского договора (1856) и добился признания этого другими государствами на международной конференции в Лондоне в 1871 г.
В 1821 г. Томаш-Богумил-Ян Святополк-Мирский добился от Сената Царства Польского признания в княжеском достоинстве, а 18 апреля 1861 г. император Александр II высочайшим указом подтвердил за ним и его сыновьями Дмитрием и Николаем княжеский титул «без представления документов на сей титул, утраченных во время польской войны 1831 года». По преданию, Святополк-Мирские ведут свой род от потомков Рюрика, но большинство исследователей склоняется к тому, что они произошли от представителей нетитулованного литовского боярства.
При Александре II титулом светлости пожалованы и некоторые из многочисленных потомков грузинских царей. С 1856 г. титул светлейших князей Грузинских носят потомки царя Грузии и Кахети Георгия XII, а 20 июля 1865 г. несколько ветвей, потомков царя Имеретин Георгия VI — Багратион-Имеретинские, Багратионы, Имеретинские, — стали именоваться светлейшими князьями.
Александр III за все время своего правления никого из подданных в княжеское достоинство не возвел. Лишь княжеский титул Юсуповых указом от 10 июля 1885 г. был передан графу Феликсу Феликсовичу Сумарокову-Эльстон, женатому на дочери последнего представителя княжеского рода Юсуповых.
Николай II предоставил княжеский титул супруге великого князя Павла Александровича в морганатическом браке Ольге Валериановне Пистолькорс, и в 1915 г. она стала княгиней Палей, а ее дети Владимир, Ирина и Наталья унаследовали титул матери.
Морганатические браки дали еще несколько княжеских фамилий. Так, в 1820 г. супруга великого князя и цесаревича Константина Павловича графиня Иоанна Антоновна Грудзинская была возведена в княжеское достоинство Царства Польского с именем светлейшей княгини Лович (Ловичской), а в 1880 г. император Александр II своей морганатической супруге княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой и ее потомству присвоил титул светлейших князей Юрьевских.
Кроме вышеперечисленных, в Российской империи существовали и княжеские роды, получившие свой титул от иностранных государей и признанные в этом качестве в России. Так, именным высочайшим указом от 16 июня 1836 г. генерал-фельдмаршалу русской службы графу Петру Христиановичу Витгенштейну разрешено принять с нисходящим потомством княжеское достоинство Прусского королевства и пользоваться в Российской империи титулом светлейшего князя.
Среди российских подданных были и польские графы, возведенные в княжеское достоинство Священной Римской империи и признанные в России: Радзивиллы (1518) признаны в России в 1845 г., Яблоновские (1744) — в 1844 г., Сапеги (1768) — в 1874 г. Любомирские (1647, с 1786 светлейшие князья) признаны в княжеском достоинстве без титула светлости в 1863 г.
Интересен тот факт, что представитель рода промышленников Демидовых, Анатолий Николаевич, в 1841 г. женившись на племяннице императора Наполеона I Матильде, купил близ Флоренции княжество Сан-Донато. Его племянник Павел Павлович унаследовал от бездетного дяди княжеский титул, утвержденный за ним грамотой короля Италии Виктора-Эммануила II в 1872 г., и в том же году ему высочайшим указом было разрешено принять титул князя Сан-Донато в России.
В Российской империи княжеский титул, полученный по пожалованию, был достаточно редким явлением. К 1917 г. таких родов насчитывалось всего около двадцати, так как большинство из них пресекались уже через два-три поколения, а некоторые переставали существовать вместе с кончиной родоначальника княжеской ветви рода (Безбородко, Кутузов, Разумовский и др.).
В России титул графа был введен царем Петром I, но Россия и до этого уже была знакома с графским титулом. Еще до официального введения его в государстве русские вельможи получали от императора Священной Римской империи титул графа: Ф. А. Головин (1701), А. Д. Меншиков (1702), Г. И. Головкин (1707) и др.
Первым российским графом стал генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, получивший титул в 1706 г. за подавление в Астрахани стрелецкого бунта. Вторым 15 июля 1709 г. был пожалован канцлер Гавриил Иванович Головкин, уже имевший титул графа Священной Римской империи. Таким образом, он стал как бы дважды графом. В следующем году титула удостоился Иван Алексеевич Мусин-Пушкин (считавшийся незаконнорожденным сыном царя Алексея Михайловича и признававшийся Петром I за брата) и братья Апраксины: старший, Петр (1659–1728) — сенатор, президент Юстиц-коллегии и действительный тайный советник, и младший, Федор (1661–1728) — генерал-адмирал русского флота. В этом же году графского титула был удостоен учитель Петра I Никита Матвеевич Зотов, после смерти которого в 1717 г. Петр запретил его потомкам пользоваться графским титулом, т. е. Н. М. Зотов получил личное графское достоинство. Спустя почти столетие, 21 июня 1803 г., высочайшим указом его потомку, действительному статскому советнику Николаю Ивановичу Зотову, графский титул был возвращен.
В царствование Петра I было еще три пожалования графского титула: в 1721 г. генерал-фельдцейх-мейстеру (командующий артиллерией) Якову Виллимовичу Брюсу; 7 февраля 1722 г. — брату Федора и Петра Апраксиных, обер-шенку Андрею Матвеевичу Апраксину, и 7 мая 1724 г., в день коронации Екатерины Алексеевны (супруги Петра I), — действительному тайному советнику Петру Андреевичу Толстому, с которого 22 мая 1727 г. графское достоинство было снято и возвращено его потомкам только 30 мая 1760 г. П. А. Толстой является родоначальником многочисленного графского рода Толстых, одним из представителей которого был и писатель Лев Николаевич Толстой.
При преемниках Петра I графский титул жаловался довольно редко. В короткое царствование Петра II его получил только Бурхард-Христофор Миних 25 февраля 1728 г. (будущий генерал-фельдмаршал), в то время генерал-аншеф и санкт-петербургский генерал-губернатор. В период после кончины Петра I и до воцарения Екатерины II графский титул получали в основном родственники царской семьи и фавориты императрицы Елизаветы Петровны. Среди царских родственников можно назвать братьев Екатерины I, Карла и Федора Самуиловичей Скавронских, пожалованных 5 января 1727 г.; дядю Анны Иоанновны, генерал-губернатора Москвы, действительного тайного советника Василия Федоровича Салтыкова, ставшего графом 5 октября 1730 г. и умершего в том же году, и московского генерал-губернатора, обер-гофмейстера, генерал-аншефа Семена Андреевича Салтыкова, получившего титул графа 28 января 1733 г., в годовщину восшествия на престол императрицы. Предки Салтыковых известны еще с XIII в. Это один из знатнейших боярских родов в XVII в., представителей которого жаловали в бояре, минуя чин окольничего. Род Салтыковых возвысился благодаря браку Прасковьи Федоровны Салтыковой и царя Ивана V. Ближайшие родственники царской семьи, Салтыковы на протяжении XVIII–XIX вв. занимали высшие военные и административные должности в империи: Василий Федорович (ум. 1730), брат царицы Прасковьи, — действительный тайный советник и московский генерал-губернатор; Семен Андреевич (1672–1742) — генерал-аншеф и обер-гофмейстер; Петр Семенович (1698–1772) — генерал-фельдмаршал императрицы Елизаветы; Николай Иванович (1736–1816) — генерал-фельдмаршал при Павле I. Немалых чинов добивались и другие представители этого рода.
При коронации Елизаветы Петровны 25 апреля 1742 г. в графское достоинство были возведены двоюродные братья императрицы Иван Михайлович и Андрей Михайлович Ефимовские и в этот же день — Андрей и Иван Симоновичи Гендриковы, также двоюродные братья царицы.
Немало графских родов своими основателями имеют фаворитов русских императриц. Так, в день заключения мира со Швецией, 15 июля 1744 г., Елизавета Петровна пожаловала титул графа братьям: графу Священной Римской империи, обер-егермейстеру Алексею Григорьевичу Разумовскому (необъявленному супругу императрицы) и Кириллу Григорьевичу (младшему брату фаворита), впоследствии гетману Малороссии, генерал-фельдмаршалу и президенту Петербургской академии наук. 5 сентября 1746 г. графский титул получили братья генерал-поручики Александр Иванович и Петр Иванович Шуваловы. Их двоюродный брат Иван Иванович Шувалов, основатель Московского университета, от графского титула отказался.
Среди фаворитов Екатерины II, получивших графское достоинство, можно назвать пятерых братьев Орловых — Ивана, Григория, Алексея, Федора и Владимира, ставших российскими графами одновременно с коронацией императрицы 22 сентября 1762 г. Собственно фаворитами являлись только Григорий и Алексей, но все пятеро были активными участниками заговора, принесшего Екатерине императорскую корону. Одной из наград для пятерых Орловых и стал графский титул. В этом ряду конечно же нельзя не назвать и Григория Александровича Потемкина, будущего генерал-фельдмаршала, а к моменту получения графского титула — вице-президента Военной коллегии и генерал-аншефа. Титул был дан ему во время празднования заключения мира с Турцией, 10 июля 1775 г. Менее чем через год, 27 февраля 1776 г., Г. А. Потемкин стал князем Священной Римской империи.
Вплоть до начала царствования Павла I российские самодержцы были не очень щедры на пожалование графских титулов. Почти за столетие, предшествовавшее его воцарению, состоялось чуть более тридцати пожалований, зато Павел I за время своего непродолжительного правления (4 года) пожаловал этот титул 26 лицам. На шестой день своего восшествия на престол, 12 ноября 1796 г., император пожаловал графским титулом Алексея Григорьевича Бобринского, сына Екатерины II от Григория Орлова, которого он признавал за брата.
Только в день коронации Павла, 15 апреля 1797 г., произошло девять пожалований титулом графа Российской империи: действительный тайный советник Александр Романович Воронцов вместе с братом Семеном Романовичем, двоюродным братом Артемием Ивановичем и племянником Иваном Илларионовичем; граф Священной Римской империи, генерал-майор Илья Андреевич Безбородко, брат светлейшего князя и канцлера империи Александра Андреевича; граф Священной Римской империи, генерал-лейтенант Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов; действительный тайный советник Петр Васильевич Завадовский с братьями Яковом Васильевичем и Ильей Васильевичем; граф королевства Пруссии; генерал-лейтенант русской службы Федор Федорович Буксгевден; генерал-фельдмаршал Михаил Федотович Каменский; генерал от инфантерии Михаил Васильевич Каховский; генерал от инфантерии Иван Васильевич Гудович; обер-прокурор Святейшего Синода, президент академии художеств, тайный советник Алексей Иванович Мусин-Пушкин.
Среди пожалованных в российские графы в царствование Павла I можно назвать такие известные фамилии, как обер-камергер, граф Священной Римской империи и российский барон, потомок именитых людей, промышленник Александр Григорьевич Строганов; действительный тайный советник Федор Васильевич Ростопчин; наказной атаман Войска Донского, генерал от кавалерии Федор Петрович Денисов; фавориты императора — генерал-лейтенант, инспектор артиллерии барон Алексей Андреевич Аракчеев и егермейстер барон Иван Павлович Кутайсов.
Начиная с XIX в., кроме собственно графов Российской империи, этот титул стали носить и другие лица, утвержденные в графском достоинстве Великого княжества Финляндского и Царства Польского — территорий, вошедших в состав империи. Российские подданные получали также титул графов Священной Римской империи; в Россию выезжали иностранцы, уже имеющие графский титул, с которым они вступали на русскую службу и нередко получали российское подданство; титул графа некоторых европейских государств имели и подданные России, носившие его с высочайшего разрешения.
Можно привести несколько наиболее известных фамилий, принадлежавших к графским родам различных государств и территорий, но не имевших титула графа Российской империи. Графы Великого княжества Финляндского: Армфельд (1812), Аминовы (1819), Сухтелен (1822), Маннергейм (1823), Ребиндер (1826), Закревский (1830), Берг (1856). Графы Царства Польского: Соболевские (1819), Стадницки (1919), Потоцкие (1821), Белинские (1825), Замойские (1831), Валевские (1832), Ожаровские (1848), Ржевусские (1856). Графы Священной Римской империи (в том числе королевства Галицкого, польских земель, вошедших в территориальные владения Австрии): Головины (1701), Нессельроде (1705), Головкины (1707), Матюшкины (1762), Ти-зенгаузен (1769), Стакельберг (1775), Замойские (1780), Мостовские (1781), Виельгорские (1787), Гейден (1790), Зубовы (1793), Морков (1796), Езерские (1800), Бобровские (1808). В графы Прусского королевства были возведены некоторые знатные фамилии польского происхождения: Грабовские (1786), Туровские (1787), Божановские, Збоинские, Любинские (1798), Квилецкие (1816), Рачинские (1825) и др.
Были случаи возведения иностранных графов в графство Российской империи. Так, прусский граф, генерал-лейтенант русской службы Федор Федорович Буксгевден 5 апреля 1797 г. был пожалован в российские графы; в 1836 г. французские графы братья де Ламберт получили и титул графов России. После французской революции множество эмигрантов оказалось на территории Российской империи и вступило на русскую службу. Пожалуй, самыми известными из них были французский граф, утвержденный в достоинстве графа российского, генерал-лейтенант и участник многих войн конца XVIII — начала XIX в., а позднее херсонский военный губернатор и одесский градоначальник Александр Федорович Ланжерон (29 мая 1799 г.) и французский граф Эммануил Францевич Сент-При (на русской службе с 1793 г.), имевший звание генерал-лейтенанта русской службы и генерал-адъютанта императора Александра I, смертельно раненный в сражении при Реймсе в 1814 г.
В Российской империи было и несколько графских фамилий, получивших это звание от других государств. Швецией пожалованы Стакельберг (1703), Крейц (1719), Горны (1860) и др., Сардинией — Хвостовы (1799), Силезией — Ностицы (1849), Венецией — Подгорчиани (1769) и др.
Русские императоры, как цари Польши и великие князья Финляндии, жаловали графские титулы и по этим владениям. Так, по Великому княжеству Финляндскому графами стали московский генерал-губернатор А. А. Закревский и генерал-губернатор и командующий войсками в Финляндии в 1854–1861 гг., а впоследствии наместник и главнокомандующий войсками в Царстве Польском Ф. Ф. Берг. По присоединении Галиции к наследственным владениям Габсбургского дома (Австро-Венгрия) австрийское правительство, чтобы привлечь на свою сторону польское дворянство, узаконило, что те польские шляхетские роды, в числе прямых предков которых был «староста», т. е. владелец имения, отданного во временное пользование королем, имеют право на графский титул по Галицкому королевству. Вследствие этого в России также находилось немало австропольских графов.
Из лиц, получивших графское достоинство Российской империи, было немало родов, принадлежащих к древним дворянским фамилиям. В их числе можно назвать Шереметевых, Толстых, Апраксиных, Салтыковых, Воронцовых, Татищевых, Коновницыных, Мусиных-Пушкиных.
Иногда графский титул мог быть наградой за какой-либо конкретный выдающийся подвиг. Рескриптом от 3 октября 1789 г. А. В. Суворов за победу над турецкой армией при реке Рымник был возведен в графское достоинство Российской империи с почетным наименованием Рымникский. Несколькими днями ранее, 26 сентября, рескриптом на имя Г. А. Потемкина императрица Екатерина II разрешила Суворову принять титул графа Священной Римской империи, который ему пожаловал император Иосиф И. 25 июля 1827 г. был возведен в графское достоинство генерал-адъютант, генерал от инфантерии, начальник главного штаба барон Иван Иванович (Карл-Фридрих) Дибич, впоследствии за блистательный переход через Балканы во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. получивший к графскому титулу почетную приставку Забалканский и звание генерал-фельдмаршала. Это произошло 30 июня 1829 г. В 1828 г. графом стал Иван Федорович Паскевич. Во время русско-персидской войны 1827–1828 гг. он разбил неприятельские войска под Елизаветполем и взял штурмом Эривань. За эту победу именным высочайшим указом от 15 марта 1828 г. генерал-адъютант, генерал от инфантерии Иван Федорович Паскевич был возведен с нисходящим потомством в графское достоинство Российской империи с почетным наименованием Эриванский (впоследствии генерал-фельдмаршал и светлейший князь Варшавский). 10 апреля 1855 г. за активное участие в героической обороне Севастополя графский титул получил командир 4-го пехотного корпуса барон Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен, первый из удостоенных графского титула императором Александром II. В 1859 г. титулом графа был награжден герой Кавказских войн, генерал от инфантерии (выслужившийся из нижних чинов) Николай Иванович Евдокимов, со смертью которого, впрочем, графский род Евдокимовых и пресекся.
В XVIII в. графский титул зачастую расценивался как более высокий, чем княжеский. Графами становились ближайшие родственники императорской семьи, фавориты императоров и императриц, люди высокого военного, придворного или статского ранга, отличившиеся на полях сражений, в дипломатической и государственной службе. Эти люди стояли гораздо ближе к трону, чем многие княжеские семьи, большинство из которых не имели ни связей при дворе, ни состояния, ни возможности служить в привилегированных местах (гвардия, придворные должности, дипломатические миссии).
В XIX — начале XX в. графский титул расценивался как венец карьеры; его получали после многолетней службы люди, обычно уже имевшие высший орден империи — святого Андрея Первозванного, а также отличившиеся на посту министра или губернатора. Так, императором Николаем I графским титулом награждены в 1832 г. санкт-петербугский генерал-губернатор П. К. Эссен и генерал-губернатор киевский, волынский и подольский В. В. Левашов. Тремя годами ранее этот титул получил министр финансов Е. Ф. Канкрин (1829), позднее — министр государственных имуществ П. Д. Киселев (1830), министр народного просвещения С. С. Уваров (1846). В 1849 г. графского титула были удостоены сразу два министра — министр финансов Ф. П. Вронченко и министр внутренних дел Л. А. Перовский. При Александре II графом стал и министр внутренних дел Сергей Степанович Ланской (19 февраля 1861). В графское достоинство 23 февраля 1878 г. возведен председатель Комитета министров, член Государственного совета и генерал от инфантерии Павел Николаевич Игнатьев. В ранге министра был и Сергей Юльевич Витте (1849–1915) из семьи голландского происхождения, получившей российское дворянство в 1856 г. С. Ю. Витте стал графом Российской империи в 1905 г. за заключение Портсмутского мира с Японией. В 1905–1906 гг. — председатель Совета министров.
В середине XIX в. титул графа получило большое число членов Государственного совета: председатель департамента гражданских и духовных дел адмирал Н. С. Мордвинов (1834), председатель Государственного совета Н. Н. Новосильцев (1835), председатель Департамента законов М. М. Сперанский (1839) и некоторые другие.
Большинство же графских пожалований приходится на высшие военные чины, даже если они занимали гражданские должности, оставаясь в военном звании, хотя и для высшего генералитета получение титула являлось исключительно редкой наградой. Император Александр I за всю Отечественную войну 1812 г. графского титула удостоил только наказного атамана Войска Донского, генерала от кавалерии Матвея Ивановича Платова, а за время заграничных походов русской армии еще только троих: в 1813 г. генерала от кавалерии Л. Л. Бенигсена, генерала от инфантерии М. А. Милорадовича и генерала от инфантерии М. Б. Барклая-де-Толли. Существовала легенда, что герои Отечественной войны генералы Н. Н. Раевский и А. П. Ермолов отказались от предложенного им графского титула, мотивируя это тем, что их имена и заслуги и так достаточно известны в России.
Графский титул жаловался и генералам, имевшим придворное звание генерал-адъютанта. Среди них такие известные люди, как генерал от инфантерии Н. И. Евдокимов (1859), генерал от кавалерии Ф. П. Лидере (1862), адмирал Ф. П. Литке (1866), генерал от инфантерии М. Н. Муравьев (1865), генерал от артиллерии А. А. Баранцов (1881). Все они получили графский титул от императора Александра II.
Вообще к началу XIX в. сложилась такая традиция, по которой графским титулом мог награждаться дворянин, имеющий (за редким исключением) чин, соответствующий в Табели о рангах как минимум III классу (генерал-лейтенант или тайный советник). Пожалование графского титула было наследственным и лишь в некоторых, исключительных случаях — личным. Кроме примера с Н. М. Зотовым, можно привести еще один: в 1843 г. император Николай I возвел в личное графское достоинство каменец-подольского губернского предводителя дворянства К. М. Пшедзецкого.
Появились графские семьи, с высочайшего разрешения присоединившие к своей фамилии фамилию и титул родственного графского рода, пресекшегося в мужском потомстве (Кущелевы-Безбородко в 1816 г., Головкины-Хвошинские в 1895 г. и др.). Санкт-Петербургский генерал-губернатор, генерал от инфантерии граф Петр Кириллович Эссен испросил право передать свой титул зятю, графу Якову Ивановичу Стен-бок-Фермору, с прибавлением приставки Эссен. Все эти фамилии, таким образом, становились как бы дважды графскими, и по мужской, и по женской линии.
Графские титулы вместе с фамилиями пресекшегося в мужском потомстве рода зачастую переходили к их ближайшим родственникам. Например, фамилия графов Чернышевых, пресекшаяся в 1830 г. в лице его последнего представителя Григория Ивановича Чернышева, указом от 14 января 1832 г. перешла вместе с титулом к его зятю (мужу старшей дочери Софьи Григорьевны), тайному советнику Ивану Гавриловичу Кругликову.
Графское достоинство наказного атамана Войска Донского, генерала от инфантерии Федора Петровича Денисова по его просьбе было передано 26 апреля 1801 г. его внуку Василию Васильевичу Орлову с правом именоваться графом Орловым-Денисовым.
Среди потомков Андрея Ивановича Остермана, вице-канцлера и барона, ставшего графом при коронации императрицы Анны Иоанновны 28 апреля 1730 г. и лишенного всех прав состояния при воцарении Елизаветы Петровны, не было наследников, которые могли бы передать титул своим потомкам. Род продолжался только по женской линии, от дочери Андрея Ивановича и его зятя генерал-аншефа Матвея Андреевича Толстого; сыновья же, Федор и Иван Андреевичи, оставались бездетными. В связи с этим по просьбе последних представителей рода Екатерина II указом от 27 октября 1796 г. велела передать фамилию Остермана его правнуку Александру Ивановичу Толстому с правом именоваться графом Остерманом-Толстым. Граф А. И. Остерман-Толстой прославился знаменитым боем при Кульме с французами. С его кончиной в 1857 г. род Остерманов-Толстых пресекся.
Кроме передачи графской фамилии и титула по женской линии, по свойству, допускалась и передача титула племянникам по мужской линии. Графские титулы Бенкендорфа, Ридигера, Киселева были переданы их родным племянникам, а графский титул генерала Милорадовича — его родственнику, носившему такую же фамилию. Или, например, графский титул действительного тайного советника, государственного казначея Алексея Ивановича Васильева, за неимением у него потомства, после его смерти в 1807 г. был передан его племяннику Владимиру Федоровичу Васильеву.
Графские роды сильно различались по продолжительности существования, по времени, а иногда и по обстоятельствам пожалования. Генерал-фельдмаршал Александр Борисович Бутурлин в 1760 г. получил титул графа. Указа о возведении Бутурлина в графское достоинство не было, но в одной резолюции императрицы Елизаветы Петровны он был назван графом, на основании чего Сенат предписал: «Понеже подписанием Собственный Ея Императорского Величества руки он (Бутурлин. — Б.С.) написан графом, того ради велеть его писать графом». Впоследствии Екатерина II подтвердила его графский титул. Потомки Н. М. Зотова, скончавшегося в 1717 г., 86 лет ждали возвращения им графского достоинства, а генерал-аншеф Михаил Никитич Кречетников, пожалованный графским титулом 6 мая 1793 г., 9 мая этого же года скончался, не оставив потомства. Получается, что графский род Кречетниковых просуществовал всего три дня, а сам граф так и не узнал о пожаловании ему титула.
В Российской империи было несколько случаев, когда пожалование графского титула происходило и по женской линии с правом потомков наследовать полученный титул. 22 февраля 1799 г. император Павел I дал графский титул воспитательнице его младших детей, статс-даме баронессе Шарлотте Карловне Ливен с потомством. При коронации Николая I она вместе со всей семьей была возведена в княжеское достоинство с титулом светлости. В день коронации Александра I графский титул получила камер-фрейлина Екатерины II Анна Степановна Протасова. По ее просьбе графский титул был распространен на трех ее незамужних племянниц и на потомство ее брата, бригадира Александра Протасова. 1 июля 1846 г. графиней стала статс-дама Юлия Федоровна Баранова, воспитательница великих княжон, дочерей Николая I, а позднее графского титула была удостоена В. Н. Ростовцева, вдова генерала от инфантерии, генерал-адъютанта Я. И. Ростовцева, за заслуги ее супруга.
Существовали и уникальные пожалования графским титулом от иностранных государств подданных России. Так, Николай Степанович Леонтьев, организатор Абиссинской армии и человек, положивший начало дипломатическим отношениям между Россией и Абиссинией, в мае 1896 г. за свои заслуги получил от негуса Абиссинии графский титул, впервые специально созданный для него в этой стране.
Последним графом Российской империи стал министр императорского двора и уделов, барон Владимир Борисович Фредерикс, пожалованный графским титулом в 1913 г.
За более чем 200 лет существования в России графского титула он являлся настолько редкой наградой, что только единицы представителей высшего дворянства могли назвать себя графами. В России титул графа был гораздо более редким, чем княжеский, и ценился, особенно в XVIII в., очень высоко.
К началу XX в. в России было учтено примерно 320 графских родов; около 20 из них после получения графского титула были возведены в более высокое, княжеское достоинство. К этому же времени более 70 графских родов пресеклось в мужской линии.
Если в Западной Европе титул барона являлся од-ним из древнейших титулов высшего сословия, то в России он был введен только в начале XVIII в. Петром I. Первым российским бароном в 1710 г. стал потомок крещеного еврея, вице-канцлер П. П. Шафиров, а следующим, спустя достаточно длительный срок, в баронство был возведен А. И. Остерман (1721). Андрей Иванович Остерман вместе с Брюсом был назначен уполномоченным на мирный конгресс, созванный в Ништадте по поводу окончания многолетней войны со Швецией. Петр I был уверен в благополучном исходе переговоров настолько, что послал Сенату специальный указ с повелением распечатать его при заключении мира. В нем, в частности, говорилось: «Объявляем сим, что мы Андрея Остермана за верность его к нам и службу нашим тайным советником и бароном нашего Российского государства всемилостивейше пожаловали».
В следующем году баронами стали три брата Строгановы — Александр, Николай и Сергей Григорьевичи, носившие до этого пожалованное их предкам еще Иваном Грозным почетное звание именитых людей. До пожалования баронского титула Строгановы не имели дворянства и получили его вместе с баронством. Интересно, что знаменитый шведский генерал Шлиппенбах, взятый в плен под Полтавой в 1709 г., занимал затем в России ответственные административные должности, за что и был возведен Петром I в баронское достоинство.
Императрица Екатерина I пожаловала титулом барона в 1726 г. Г. Штамбкена и Луку Четыхина, а на следующий год — троих братьев Д.А., А. А. и О. А. Соловьевых, происходивших из мещанского сословия, которых еще Петр I за их услуги обещал пожаловать в бароны. В 1841 г., в связи с утерей документов, их потомкам в титуле было отказано, хотя в материалах по делу о восстании 14 декабря 1825 г. штабс-капитан Черниговского пехотного полка Вениамин Николаевич Соловьев указан с баронским титулом. По манифесту об амнистии 26 августа 1856 г. ему и детям возвращены права потомственного дворянства и титул. В последние годы жизни В. Н. Соловьев проживал у брата, барона Михаила Николаевича Соловьева.
В короткое царствование императора Петра II титул барона получили его камердинер Констанс и камер-юнкер Поспелов, а Елизавета Петровна пожаловала баронство только одному человеку — тайному советнику И. А. Черкасову с наименованием «высокородный». Этот титул перешел и к его сыну, Александру Ивановичу Черкасову, женатому на дочери герцога Курляндского Бирона, Екатерине Ивановне.
Императрица Екатерина II была довольно щедра на раздачу баронского титула. При ней его получили в 1769 г. англичанин Димздель и второй его сын с соблюдением в этом случае английского порядка по наследованию почетных титулов, т. е. с переходом титула только по праву первородства в нисходящем потомстве (обычно старшему в роду). 26 октября 1768 г. доктор Димздель привил оспу Екатерине И, а спустя неделю и ее сыну, великому князю Павлу Петровичу. В то время это был настоящий подвиг, и Димздель получил титул барона, почетное звание лейб-медика двора ее величества, чин действительного статского советника и пенсию в 500 фунтов стерлингов. В 1773 г. Екатерина II пожаловала баронский титул банкиру Фредериксу, русскому резиденту при дворе князя-епископа Любекского Местмахеру, генерал-майору Спренгпортену.
В 1789 г. выслужившийся из нижних чинов генерал-аншеф Иван Иванович Меллер, герой и автор плана штурма Очакова в 1788 г., за свои заслуги был награжден баронским титулом и почетной приставкой Закомельский (по полученным землям вдоль р. Ко-мели), а перед этим и орденом святого Георгия 2-й степени: «Во уважение усердия и ревности к службе, когда он, находясь при армии Екатеринославской во управлении артиллериею и инженерною частию, понес многие труды и во время атаки города и крепости Очаков, командуя двумя колоннами левого фланга, оказал отличную храбрость и искусство». Погиб в 1790 г. в сражении при Килии. Это был единственный случай пожалования к титулу барона почетной приставки.
Баронские роды можно подразделить на три категории: российские, прибалтийские и иностранные. В Российской империи титул барона преимущественно жаловался финансистам и промышленникам, в основном лицам недворянского происхождения: например, банкирам де-Смет (1722), И. Ю. Фредериксу (1773), Р. Сутерленду (1788). Пожалование баронского титула, в частности, купцам было закреплено указом Екатерины II. По нему главы купеческих домов в связи со 100-летним юбилеем торговых фирм, состоящие в 1-й гильдии, получали право на дворянство и титул барона, чем и воспользовались позднее, в XIX в., некоторые крупные торговые дома. В целом пожалование баронского титула купцам, иностранцам и крещеным евреям стало традиционным, хотя баронами могли стать и представители дворянства.
Император Павел I, любивший раздавать почетные титулы, в день своей коронации, 5 апреля 1797 г., пожаловал баронством Российской империи государственного казначея, тайного советника Алексея Ивановича Васильева; санкт-петербургского коменданта Алексея Андреевича Аракчеева; в 1799 г. егермейстера Ивана Павловича Кутайсова. За время его царствования все трое успели получить и графский титул. Кроме них Павел I в 1800 г. в один день дал титул барона сразу троим придворным банкирам: московскому купцу Роговикову, португальцу Вельо и немцу Ралю.
Император Александр I пожаловал титул барона действительному тайному советнику, сенатору Колокольцеву, потомку татарского рода (1801), хотя тот по своему положению рассчитывал на более высокий графский титул; суконному фабриканту в Царстве Польском Захерту, придворному банкиру Фелейзину и главе санкт-петербургского купеческого дома Кусову в день 100-летней годовщины этого дома.
С включением в состав Российской империи прибалтийских территорий и признанием прав и преимуществ лифляндского (1710), эстляндского (1712) и курляндского (1728–1747) дворянства оно было причислено к российскому. Русское правительство по отношению к немецко-прибалтийским территориям в 1846 г. постановило, что в этом крае имеют право на баронский титул те старинные дворянские фамилии, которые во время присоединения к России Лифляндии, Эстляндии и Курляндии были записаны в тамошних местных матрикулах, т. е. дворянских родословных книгах, и потом в указах, рескриптах и других публичных актах именовались баронским титулом. При первом из этих условий остзейские бароны по древности своего дворянского происхождения сплошь и рядом могли уступать русским дворянам, внесенным в 6-ю часть дворянских книг, так как для внесения в нее необходимо было доказать существование рода не менее чем за двести лет. Право на баронский титул в Остзейском крае принадлежало не только тем лицам с их прямым потомством, которые в упомянутых выше актах именовались баронами, но вообще всему их роду, т. е. всем лицам, которые, нося одну с ними фамилию, могут представить законные доказательства о своем происхождении от одного общего родоначальника, записанного в местных матрикулах до присоединения прибалтийских областей к России.
Среди наиболее древних прибалтийских баронских родов можно назвать такие фамилии, как фон Бэр, фон Ветберг, фон Врангель, фон Рихтер, фон Оргис-Рутенберг, фон Клюхтинер, фон Кошку ль, фон Неттельгорст и др. Уроженцем Курляндии был и пожалованный графским титулом генерал от кавалерии барон Петр Алексеевич фон-дер Пален, активный участник заговора против императора Павла I и его убийства.
Другой разряд баронов, находившихся в русском подданстве, — это бароны, получившие свой титул от русских государей, но по Великому княжеству Финляндскому. Так, библиотекарем и секретарем великого князя Павла Петровича, а впоследствии президентом Академии наук был уроженец Страсбурга Андрей Львович Николаи (1737–1818). Его сын, Павел Андреевич, за заслуги свои и отца 28 июля 1828 г. был возведен в баронское достоинство Финляндии. Одним из пожалованных в бароны по Великому княжеству Финляндскому был и статс-секретарь, тайный советник Филипп Иванович Бруннов (1797–1875) из старинного курляндского рода, получивший титул за заключение Парижского мирного договора, завершившего несчастливую для России Крымскую войну.
Среди принявших российское подданство были и обладатели баронского титула других государств (в России насчитывалось 99 таких фамилий): Боде (Священная Римская империя), Беллинсгаузен и фон Дельвиг (Швеция, 1865 и 1868), Жомини (Франция, 1847), фон-дер Остен-Дризен (Брандербург, 1894), Рейнские-Дубениц (Богемия, 1857) и др. В этом плане характерна история рода баронов Гейденов. Фамилия, ведущая свое происхождение из Нидерландов, получила в 1790 г. титул графов Священной Римской империи, в 1795 г. Логгин Петрович Гейден (Людвиг-Сигизмунд-Иаков) поступил на русскую службу, а спустя 15 лет, в 1810 г., принял российское подданство. На русской службе состояли и три его сына: Федор, генерал от инфантерии, генерал-адъютант; Логгин, адмирал, генерал-адъютант; Александр.
С другой стороны, обладание иностранным баронским титулом еще не давало владельцу прав на русское дворянство. Так, бароны Гинцбург и Гауф оставались в звании потомственных почетных граждан, в котором они состояли до получения титула. Им только было разрешено пользоваться своим титулом в России.
Старинный дворянский род Аминовых вел свое начало, как и известные фамилии Пушкиных и Бутурлиных, от легендарного Ратши. Иван Федорович Аминов в 1611 г. принял со своим потомством подданство Швеции. Его потомки, братья Иоганн-Фридрих и Густав Аминовы, 15 октября 1808 г. были возведены королем Швеции Густавом-Адольфом IV в баронское достоинство Шведского королевства, но в это время территория Финляндии, где находились земли Аминовых, уже практически была присоединена к Российской империи, и диплом на баронский титул был выдан им 6 мая 1812 г. императором Александром I. Впоследствии, во время своей поездки по Финляндии, Александр I возвел Иоганна-Фридриха в графское достоинство Великого княжества Финляндского (12 декабря 1819 г.).
Российские подданные также могли получить титул барона иностранных государств. К таким фамилиям относятся: фон Аш (1762) — Священная Римская империя, разрешено принять титул в 1763 г.; фон Розен (1802) — Священная Римская империя, разрешено в 1804 г.; Карл Толь (1814) — Австрия и др. Австрийским бароном стал и будущий декабрист Михаил Федорович Орлов, спасший в битве при Лейпциге два австрийских батальона, за что и был удостоен этого титула.
В России большинство наследственных баронских родов принадлежало к прибалтийскому дворянству или было иностранного происхождения. Баронский титул достигался также присоединением (с разрешения императора) титула и фамилии родственного или свойственного баронского рода, не имевшего прямых потомков мужского пола: фон Гершау-Флотов (1891), Местмахер-Будде (1902) и др.
Баронские роды заносились в 5-ю часть дворянской родословной книги. Всего к концу XIX — началу XX в. в Российской империи было учтено (вместе с угасшими) около 240 баронских родов. В 1881–1895 гг. вновь было выдано 45 грамот на баронское достоинство, а в 1895–1990 гг. — 171 грамота.
Двойные фамилии в России возникли довольно давно, почти одновременно с собственно фамилиями, а так как первые родовые прозвания появились у высшей знати — князей и бояр, то и двойные фамилии применялись именно этим слоем; в дальнейшем такая фамилия указывала на дворянское происхождение человека, носящего ее.
Древнерусские прозвания родовитых людей, происходившие от названий княжеств или уделов, переходили ко всем потомкам одного рода. Со временем круг этих лиц сильно расширился и встал вопрос об обозначении каждой ветви или семьи одного рода каким-либо дополнительным прозванием, присущим только ей. Этому способствовала и система местничества, по которой необходимо было определить степень старшинства того или иного рода или его ветви. Отдельные ветви большой семьи стали называть себя по имени или прозванию их родоначальника, нередко прибавляя и прозвание всего рода в целом.
Это хорошо прослеживается на примере князей Оболенских, когда весь их многочисленный род, разделившись на множество ветвей, оставил свое родовое имя Оболенские с прибавлениями прозваний ветвей рода. Известны фамилии: Репнины-Оболенские, Стригины-Оболенские, Курлятевы-Оболенские, Серебряные-Оболенские, Горенские-Оболенские и множество других. Встречались и тройные фамилии (Телепнев-Оболенский-Овчина). Позднее многие из них пресеклись, а оставшиеся или вернулись к первоначальному родовому прозванию Оболенские, или оставили фамилии своей ветви рода — Щербатовы, Долгоруковы, Репнины, Щетинины, ставшие самостоятельными княжескими фамилиями.
Такое же положение и с князьями Ростовскими. Известны Бахтеяровы-Ростовские, Катыревы-Ростов-ские, Лобановы-Ростовские, Буйносовы-Ростовские, Приимковы-Ростовские и др. Пожалуй, это единственная княжеская фамилия, дошедшая с древних времен до XX в. и сохранившая свое двойное звучание.
Были и другие двойные княжеские фамилии: Клубковы-Мосальские, Селезневы-Елецкие, Стригины-Ряполовские, Скопины-Шуйские и т. д., но практически ни одна из них не сохранилась как двойная; еще с конца XVII в. в них остается основная родовая фамилия.
Некоторые роды отказывались от двойных фамилий по принуждению. Так, царь Алексей Михайлович запретил князьям Ромодановским писаться родовым прозванием — Ромодановские-Стародубские, заявив, что так называть им себя «не пристойно». С другой стороны, потомкам князей Белозерских император Павел I своим указом повелел, чтобы Александр Михайлович Белосельский, как старший в роду, именовался князем Белосельским-Белозерским. В 1823 г. право на эту двойную фамилию было подтверждено указом императора Александра I за его сыном, князем Эспером Александровичем.
В отличие от княжеских, боярские фамилии с двойным звучанием сохранились лучше. Как правило, они появлялись после прошения царю кого-то из представителей рода о прибавлении к родовой фамилии еще одной.
Двойных фамилий, включенных в «Бархатную книгу», всего семь: Сухово-Кобылины, Воронцовы-Вельяминовы, Бобрищевы-Пушкины, Мусины-Пушкины, Голенищевы-Кутузовы, Вельяминовы-Зарно-вы, Квашнины-Самарины. Существовали и другие боярские и дворянские фамилии, не вошедшие в «Бархатную книгу»: Бестужевы-Рюмины, Кузьмины-Караваевы, Римские-Корсаковы и др. В 1697 г. дворяне Дмитриевы (потомки Рюрика) подали прошение о добавлении к их фамилии родственной им фамилии Мамоновы, чтобы отличить свой род от других ветвей дворян Дмитриевых.
Ни в одном из этих случаев вторая часть фамилии не была унаследована или принята по женской линии. Законодательство XVII в. допускало в особом указе царя Михаила Федоровича, а потом и в Уложении переход вотчин по женской линии, но передачи таким образом родовых прозваний до самого конца XVII в. не было. Впервые это произошло при Петре I, который дал позволение князю Друцкому-Соколинскому принять фамилию своего деда по матери Гурко-Ромейко. Тот же случай — с фамилией Бантыш-Каменских, соединившей в себе две аристократические молдавские фамилии.
Массовая традиция двойных фамилий появилась лишь в самом конце XVIII в. Император Павел I установил для дворян, не имеющих потомков по мужской линии, особые правила передачи их наследственных имений и титулов. Такое разрешение давалось только с личного соизволения императора и только для дворян, не имеющих потомков и родственников по мужской линии и той же фамилии. Разрешалась также передача фамилии супругу одной из близких родственниц. Павел I позволил генералу Ладыженскому, как потомку по женской линии князей Ромодановских, принять эту фамилию не только с титулом князя, но и с гербом. С этого момента началась передача пресекающихся в мужском колене дворянских фамилий. Вплоть до начала XX в. двойная фамилия указывала на связь с аристократией и на наличие как минимум дворянского звания, что считалось социально престижным.
В общей дворянской массе таких фамилий было достаточно мало., хотя случалось, что фамилия одного рода переходила к другим родственникам несколько раз. Так, дворянам Глебовым была передана древняя фамилия Стрешневых, имеющая родственные связи с царствующим домом Романовых; после замужества одной из Глебовых-Стрешневых эта фамилия должна была перейти к немецкой дворянской фамилии фон Бреверн, но так как их дочь, в свою очередь, вышла замуж за князя Шаховского, то к нему и перешла эта старинная фамилия.
Среди предков Романовых и их ближайших родственников несколько фамилий также имело двойное звучание. Дворяне Колычевы делились на Лошаковых-Колычевых, Хлызневых-Колычевых, Немятых-Колычевых и Умновых-Колычевых. Прямые же предки Романовых, потомки Захария Кошкина, назывались Кошкиными-Захарьиными, а затем по имени его сына стали именоваться Захарьиными-Юрьевыми. Дети Романа Юрьевича Захарьина-Юрьева стали называться Захарьиными-Романовыми, а потомки Никиты Романовича Захарьина-Романова (деда первого царя из этой династии) — просто Романовыми.
К некоторым представителям одного рода, имеющим обширные родственные связи, могли быть присоединены различные фамилии угасших родов. Например, из рода князей Голицыных известны Голицыны-Прозоровские, соединившие в своей фамилии два княжеских рода потомков Гедиминовичей и Рюриковичей в лице Александра Федоровича Голицына-Прозоровского (1810–1898); с 6 октября 1875 г. князь Евгений Юрьевич Голицын стал преемником титула и фамилии последнего в своем роду графа Головкина и с этого момента именовался князем Голицыным графом Головкиным. Фамилия же графов Остерманов с титулом перешла сначала к одному из дворян Толстых — графу, генерал-лейтенанту Александру Ивановичу Остерману-Толстому (1770–1857), герою сражения при Кульме, скончавшемуся бездетным, а с 21 мая 1863 г. — к князю Мстиславу Валериановичу Голицыну.
В фамилии Дондуковых-Корсаковых соединилось два рода — калмыцких ханов и русских дворян. Михаилу Александровичу Корсакову (1794–1869), женатому с 1819 г. на княжне Марии Никитичне Дон-дуковой-Корсаковой, последней в роду, в 1829 г. было высочайше дозволено именоваться потомственным князем Дондуковым-Корсаковым.
В роду Воронцовых граф Иван Илларионович Воронцов по именному высочайшему указу от 4 августа 1807 г. присоединил к своей фамилии фамилию князей Дашковых, как племянник статс-дамы княгини Екатерины Романовны Дашковой. После кончины генерал-фельдмаршала светлейшего князя Михаила Семеновича Воронцова герб, титул и фамилия перешли к его внуку по женской линии, графу Павлу Андреевичу Шувалову (именной высочайший указ от 7 июля 1882 г.).
Род князей Репниных по мужской линии угас в 1801 г. и продолжился по женской линии в фамилии князей Репниных-Волконских, вследствие замужества дочери генерал-фельдмаршала князя Николая Васильевича Репнина за князем Григорием Семеновичем Волконским. Один из его сыновей, Николай Григорьевич, стал именоваться Репниным-Волконским.
К Николаю Петровичу Демидову перешли фамилия и титул Павла Петровича Лопухина с разрешением именоваться светлейшим князем Лопухиным-Демидовым, но с условием, чтобы титул и соединенная фамилия переходили только к старшему в роду из его потомков (высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 20 декабря 1865 г.).
Таких примеров можно привести много. К дворянам Орловым перешел графский титул и фамилия донского атамана Денисова (графы Орловы-Денисовы), к одному из Давыдовых — фамилия и титул графов Орловых, к князю Кантакузену — титул графа Сперанского, к графу Кушелеву — фамилия графа Безбородко, к князю Оболенскому — фамилия Нелединских-Мелецких, а внуку генерал-фельдмаршала светлейшего князя М. И. Голенищева-Кутузова Смоленского, Толстому, — фамилия деда без титула и почетной приставки.
Сначала передача угасшей фамилии и титула распространялась на все потомство умершего родственника, и мужское и женское, но в дальнейшем такая передача ограничивалась предоставлением права носить фамилию и титул только одному, обычно старшему, представителю в роду. Позднее была разрешена и более широкая передача титулов и фамилий. Графская фамилия и титул генерала Евдокимова были переданы мужу племянницы его жены Доливо-Добровольскому. Сестра декабриста Александра Одоевского, княжна Софья Ивановна Одоевская, выйдя замуж за Николая Маслова, именным указом императора Александра II от 3 июня 1878 г. получила разрешение их сыну, ротмистру лейб-гвардии Конного полка Николаю Николаевичу Маслову, присоединить к своей фамилии и гербу фамилию, герб и титул угасшего со смертью своего последнего представителя княжеского рода Одоевских — князя Владимира Федоровича Одоевского, скончавшегося в 1869 г., и впредь именоваться князем Масловым-Одоевским.
Были случаи, когда не только фамилия, но и титул сохранялись за преемниками угасшего рода, даже в том случае, когда сами они уже обладали каким-либо титулом. Зачастую более высокий титул заменял более низкий, но случалось, что оба титула сохранялись в новой, двойной фамилии (как это видно на примере князей Голицыных графов Головкиных). В 1856 г. титул графа получил генерал от артиллерии, генерал-адъютант С. П. Сумароков. Наследников по мужской линии у него не было, поэтому для того, чтобы графский род и фамилия не прекратились, после кончины С. П. Сумарокова в 1875 г. его зятю Ф. Н. Эльстону было разрешено именоваться графом Сумароковым-Эльстон. Сын же его, поручик гвардии Ф. Ф. Сумароков-Эльстон, женился на дочери князя Н. Б. Юсупова, которая после смерти отца в 1891 г. осталась последней представительницей княжеского рода. В связи с этим Александр III разрешил ее мужу и ей именоваться князьями Юсуповыми графами Сумароковыми-Эльстон с условием, чтобы титул князей Юсуповых переходил только к старшему в роду из их потомков. Барон В. Г. Нолькен, как племянник министра финансов, а затем председателя Комитета министров графа М. X. Рейтерна, получил право именоваться графом Рейтерном бароном Нолькеном.
Другая группа двойных фамилий возникла как почетная приставка, полученная за выдающиеся заслуги и присоединенная к основной фамилии. Иногда вместе с почетной приставкой награжденный получал и более высокий титул. Первые такие пожалования состоялись при Екатерине II. Князь В. М. Долгоруков, будучи в звании генерал-аншефа, получил приставку Крымский за завоевание Крыма в день подписания мирного договора с Турцией 10 июля 1775 г. Граф А. Г. Орлов стал Орловым-Чесменским за победу при Чесме над турецким флотом; граф П. А. Румянцев получил наименование Задунайского за овладение берегами Дуная; князь Г. А. Потемкин стал Потемки-ным-Таврическим за присоединение Крыма в 1783 г.; генерал-аншеф И. И. Меллер за взятие Очакова получил наименование Закомельский (по названию земель за р. Комелью, пожалованных ему Екатериной II).
В 1789 г. А. В. Суворов получил титул графа с наименованием Суворов-Рымникский. 22 сентября 1789 г. Потемкин писал Екатерине II: «Скоро пришлю подробную реляцию о суворовском деле, ей, матушка, он заслуживает Вашу милость, и дело важное; я думаю, что бы ему, и не придумаю. Петр Великий графами за ничто жаловал; коли его с придатком Рымникский? Баталия была на сей реке…» Рескриптом от 3 октября 1789 г. Суворову был пожалован титул и почетное наименование.
6 декабря 1812 г. император Александр I пожаловал Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову к княжескому титулу почетную приставку Смоленский. Поскольку у генерал-фельдмаршала были только дочери, то его внуки в апреле 1856 г. подали прошение на высочайшее имя о передаче старшему из них титула и фамилии светлейшего князя Голенищева-Кутузова-Смоленского для увековечения его имени в потомстве. Высочайше утвержденным 8 декабря 1858 г. мнением Государственного совета в передаче титула и наименования Смоленский было отказано; лишь в следующем году старший внук полководца, П. М. Толстой, получил разрешение принять фамилию и дворянский герб Голенищевых-Кутузовых без титула и почетной приставки.
С воцарением императора Николая I в 1826 г. англичанину И. В. Шервуду, состоявшему на русской службе, за раскрытие заговора декабристов была пожалована приставка Верный. Титул графа Эриванского в 1827 г. получил И. Ф. Паскевич, а через два года И. И. Дибичу был пожалован графский титул и наименование Забалканского (за переход через Балканы).
В 1855 г. за покорение турецкой крепости Карс генерал от инфантерии Н. Н. Муравьев получил почетную фамилию Муравьев-Карский, а его однофамилец и дальний родственник, генерал-губернатор Восточной Сибири, генерал-адъютант Н. Н. Муравьев, за присоединение Амурского края стал именоваться Муравьевым-Амурским (1858); брат же Муравьева-Карского, М. Н. Муравьев-Виленский, стал так называться за активное участие в подавлении Польского восстания в 1863 г., хотя официально он этого наименования не получил.
В 1866 г. за спасение императора Александра II во время покушения на него в Летнем саду Санкт-Петербурга Д. В. Каракозова крестьянин Осип Комиссаров вместе с дворянским званием получил и почетную приставку Костромской.
В двух случаях титул и новая почетная приставка присоединялись к уже существовавшей двойной почетной фамилии и титулу. В первом случае Александр Васильевич Суворов, получивший в 1789 г. графский титул и почетную приставку Рымникский за победу над турками при р. Рымник, спустя десять лет, в 1799 г., за беспримерный Итало-Швейцарский поход был возведен императором Павлом I в княжеское достоинство с фамилией Италийский. Полностью титул звучал так: князь Италийский граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский. Внукам Суворова Александру и Константину Аркадьевичам с их нисходящим потомством высочайшим повелением от 5 февраля 1848 г. были предоставлены титулы светлостей. Второй такой случай относится к 1831 г., когда граф Иван Федорович Паскевич-Эриванский, получивший свой графский титул и приставку за победу под Елизаветполем и взятие Эривани, 15 марта 1828 г. был возведен в графское достоинство с почетной приставкой. За взятие же штурмом Варшавы в 1831 г. генерал-фельдмаршал указом от 4 сентября был пожалован титулом князя Варшавского с наименованием светлости и стал светлейшим князем Варшавским графом Паскевичем-Эриванским.
В Российской империи пожалование титулов происходило в порядке постепенности. Дворяне, заслужившие какой-либо титул, награждались им начиная с более низкого к более высокому, которым впоследствии и пользовались. В частности, княжеские титулы жаловались лицам, уже имевшим графский титул, а титулы светлейших князей — тем, кто имел княжеский. Конечно, были и исключения, когда лица, имеющие, к примеру, титул графа, становились сразу светлейшими князьями. Из этой очередности выпадает и титул барона, поскольку дворяне этим титулом награждались довольно редко, а купцы и промышленники, имеющие титул барона, не могли претендовать на графский и тем более княжеский титул, хотя и в этом случае существовала очередность пожалования. В царствование Павла I пожалованные баронским титулом А. А. Аракчеев и И. П. Кутайсов (фавориты императора) спустя короткий промежуток времени были возведены в графское достоинство Российской империи.
Интересна в этом отношении и судьба семьи Строгановых. Еще Иван Грозный пожаловал этой фамилии купцов и промышленников звание именитых людей, Петр I возвел их в баронское достоинство; в начале 1722 г. именитому человеку Александру Строганову было объявлено в Сенате, что он пожалован в бароны. Наступившие новые времена повлияли и на отношение Строгановых к своему положению именитых людей, к званию, которым они владели практически единолично. Это звание давало им право быть судимыми только царем, а не обыкновенными судьями, что было, конечно, очень важно по тем временам, независимо от других прав и льгот. Отдав звание именитых людей за баронский титул, Строгановы как бы старались идти в ногу со временем. Недаром в 1724 г. Мария Строганова с детьми Александром и Николаем били челом: «…Сыновья мои чину себе никакого не имеют, а указом вашего величества всему гражданству определены различные чины и места по своим рангам, чтоб всяк между собою свое достоинство ведал. Просим, дабы я пожалована была местом, а дети мои чинами ради приходящего всенародного торжества коронования императрицы». Впоследствии двое братьев достигли чина генерал-поручика, а третий — тайного советника. Первым из баронов Строгановых, получившим графское достоинство, стал Александр Сергеевич Строганов, возведенный императором Францем I в графы Священной Римской империи 29 июня 1761 г., а спустя почти четыре десятка лет, 21 апреля 1798 г., император Павел I признал его в графском достоинстве Российской империи.
Среди графов, впоследствии получивших княжеский титул, можно назвать такие известные в России фамилии, как М. И. Голенищев-Кутузов, Н. И. Салтыков, А. К. Разумовский, Ф. В. фон-дер Остен-Сакен, А. Ф. Орлов и некоторые другие, причем часть из них возведена в княжеское достоинство сразу же с титулом светлости. В этом плане интересно проследить судьбу фамилии фон Ливен. Представители этой семьи происходили из древнего дворянства Прибалтики и пользовались вплоть до самого конца XVIII в. родовым титулом барона. Благодаря заслугам вдовы генерал-майора русской службы барона Отто-Генриха-Андреаса фон Ливена, Шарлотты Карловны (1743–1828), ставшей по предложению Екатерины II воспитательницей ее внучек, великих княжон, а впоследствии и великих князей Николая и Михаила, вся фамилия в 1799 г. Павлом I была возведена в графское достоинство, а 22 августа 1826 г. Николай I пожаловал всей семье фон Ливен титул светлейших князей.
В 1744 г. фавориты императрицы Елизаветы Петровны, братья Алексей и Кирилл Григорьевичи Разумовские, получили графский титул. Сын младшего из братьев, Андрей Кириллович, действительный тайный советник и дипломат, один из руководителей русской делегации на Венском конгрессе в 1814–1815 гг., в 1814 г. получил титул князя, а в следующем году стал светлейшим князем. Впрочем, на нем линия светлейших князей Разумовских и пресеклась.
В отличие от стран Западной Европы, в России не принято было носить сразу несколько титулов; более низкий просто заменялся более высоким. Примеры ношения в Российской империи сразу нескольких титулов единичны: граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский князь Италийский (1799), граф Иван Федорович Паскевич-Эриванский светлейший князь Варшавский (1831). Есть еще несколько примеров двойного титулования, но это связано с присоединением к одной титулованной фамилии титула и фамилии другого, родственного, но угасшего рода. В связи с этим можно упомянуть князей Голицыных графов Головкиных, графов Рейтернов баронов Нолькенов, графа Ф. Ф. Сумарокова-Эльстон князя Юсупова.
Некоторые ветви одной семьи могли носить различные титулы или вовсе их не иметь и числиться просто в дворянском звании. Известны светлейшие князья Лопухины и дворяне Лопухины, князья Васильчиковы и дворяне Васильчиковы, князья, графы и дворяне Салтыковы, светлейшие князья и графы Разумовские, светлейшие князья, графы и дворяне Чернышевы и др. Род Воронцовых имел среди своих представителей светлейших князей, графов, дворян, а некоторые представители носили титулы графов Воронцовых-Дашковых и светлейших князей Воронцовых графов Шуваловых. Среди Голенищевых-Кутузовых можно выделить графов и дворян Голенищевых-Кутузовых, светлейшего князя Голенищева-Кутузова-Смоленского и дворян Голенищевых-Кутузовых-Толстых, и таких примеров среди высшей аристократии и древних дворянских родов достаточно много.
В России были и такие титулы, которые принадлежали знати определенных территорий, но не стали впоследствии общегосударственными. В своей основе это титулы татарско-тюркского происхождения, вышедшие из употребления. С расширением границ Русского государства некогда самостоятельные владения вошли в его состав, а знать или полностью ассимилировалась, приняв православие, или, в большинстве случаев, потеряла свои феодальные права и титулы.
Распад Золотой Орды послужил толчком к образованию многих самостоятельных мусульманских государств. В начале XV в. возникло Сибирское ханство, в 1433 г. — Крымское, в 1438 г. — Казанское, в 60-е гг. XV в. выделились Казахское, Узбекское и Астраханское ханства. Сам титул хана обозначал монарха, владетельного государя у некоторых тюркских и монгольских народов. Одни ханские династии прекращали свое существование, другие же, после завоевания их земель, входили в состав титулованной знати Русского государства с новыми титулами (царевичи, князья), но уже как подданные царя всея Руси.
Усиление Московского государства, переход на русскую службу ордынской знати привели к созданию еще в XIV в. вассального Касимовского ханства (царства). Первыми же в череде восточных приобретений стояли Казанское и Астраханское ханства, завоеванные царем Иваном IV в 1552 и 1556 гг. Правители этих государств носили титул хана, как и государи Сибирского и Крымского ханств. Завоеванием Нижнего Поволжья Московское царство поддало свой международный престиж, показав другим народам свою силу, а русский царь принял титулы царя Казанского и Астраханского. Все эти события явились началом наступательной политики России на востоке.
Следующим государством в череде русских завоеваний стало ханство Сибирское. Еще в январе 1555 г., как говорит летопись, пришли послы к царю от сибирского князя Едигера, и от всей земли Сибирской поздравили государя с царством Казанским и Астраханским и били челом, «чтоб государь князя их и всю землю Сибирскую взял в свое имя и от всех неприятелей заступил, дань свою на них положил и человека своего прислал, кому дань сбирать. Государь пожаловал, взял князя сибирского и всю землю в свою волю и под свою руку и дань на них положить велел».
В сентябре 1557 г. новые сибирские послы привезли грамоту, в которой Едигер обязывался быть у царя в холопстве и платить дань каждый год. Но такая зависимость ханства Сибирского от Москвы была непрочна. В Сибири представители высшей знати попеременно захватывали власть, постоянно велись междоусобные войны, пока престол на оказался в руках хана Кучума, объединившего под своей властью татарские улусы Сибири. Кучум вначале обязался платить дань Ивану IV, но потом убил московского посла. Прочное подданство Зауралья Москве могло утвердиться только вследствие движения русского народонаселения на северо-восток, когда русские промышленные люди Строгановы прочно осели на Каменном Поясе (Урале), а потом задумали перейти и через него. По сообщению летописи, Строгановы 1 сентября 1581 г. послали на сибирского хана Ермака Тимофеева с товарищами, придав им ратных людей из своих городков. В целом в отряде насчитывалось 840 человек. В 1582 г. Ермак занял столицу Кучума — город Ташлык. Сибирское ханство распалось, но война продолжалась еще не один год, и только в 1598 г. хан Кучум был окончательно разбит на берегу Оби тарским воеводой Андреем Воейковым и бежал в ногайские улусы, где был убит.
Его семья была отправлена в Москву, сыновья стали именоваться царевичами, а потомки со времен Петра I — князьями Сибирскими.
Гораздо более долгая борьба предстояла России с Крымским ханством, где также правили потомки Чингисхана, Гиреи. Десятилетиями южные рубежи русских земель страдали от набегов крымских татар. В мае 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей сжег Москву, уведя в плен до 150 тыс. пленных. И хотя это был последний набег крымцев на Москву, противостояние с Крымом было завершено только к концу XVIII в. Последний Крымский хан из рода Гиреев, правивших в Крыму еще с XV в., Шагин-Гирей-хан (1746–1787), по отзывам современников, сочетал восточный деспотизм с европейской образованностью, веротерпимость и стремление к реформам, призванным укрепить независимость ханства, — с жестокостью и непониманием исторической бесперспективности существования Крыма как самостоятельного государства. Он обратил на себя внимание русский дипломатии еще в 1772 г., во время переговоров о заключении договора между Россией и Крымом после занятия ханства русскими войсками. Шагин-Гирей (младший брат тогдашнего хана) прожил в Санкт-Петербурге девять месяцев. В письме к Вольтеру, предназначенному европейскому общественному мнению, императрица Екатерина II восхваляла ум молодого калги-султана, его желание заняться самообразованием на благо своего ханства, «независимого по милости Божией и русского оружия».
Возведенный на престол при поддержке России в 1777 г., Шагин-Гирей пытался путем реформ добиться полной независимости Крыма. Но экономическая необеспеченность реформ, торопливость и нежелание считаться с традициями вызвали недовольство населения, подогретое происками Турции и жестокой борьбой за власть в правящей верхушке ханства. С 1778 по 1782 г. русские войска трижды восстанавливали Шагин-Гирея на престоле. В марте 1783 г. братья хана, Батыр-Гирей и Арслан-Гирей, потребовали от него отмены реформ и допуска их к управлению ханством. Отказ Шагин-Гирея послужил сигналом к широкому выступлению против него на Кубани и в Крыму. Хан был вынужден бежать на русском судне в Керчь. На престол взошел Батыр-Гирей, который, впрочем, продержался на нем совсем недолго. По этому поводу Григорий Потемкин писал императрице: «Крым положением своим разрывает наши границы. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите же теперь, что Крым наш и что нет уже сей бородавки на носу: вот вдруг положение границ прекрасное…»
В феврале 1783 г. Шагин-Гирей объявил, что не желает быть повелителем «такого неспокойного и коварного народа», и отрекся от ханской власти в пользу России. Императрица Екатерина II подписала 8 апреля 1783 г. манифест о присоединении Крымского ханства к России. Сам хан с 1784 г. жил со своим гаремом и свитой в Воронеже, затем в Калуге. По его просьбе был отпущен в Турцию и там в августе 1787 г. убит.
Многие потомки некогда владетельных ханов принимали русское подданство и переходили на службу России. Принадлежность к ханским родам нередко сохранялась и в их фамилиях. Например, потомок бакинских ханов Аббаскули Ага носил фамилию Бакиханов (1794–1847). Он участвовал в русско-турецкой и русско-персидской войнах на стороне России, имел военный чин русской армии и российские ордена; известен своими литературными произведениями.
На русской службе находились и потомки хана А6-лая (1712–1781), принявшего в 1740 г. русское подданство и в 1778 г. утвержденного Екатериной II ханом Среднего жуза (Казахстан). Его внуки носили фамилию Валихановы, один из которых, Чокан (Мухаммед-Ханафия) Чингисович Валиханов (1835–1865), окончил Омский кадетский корпус и был офицером Сибирского казачьего войска. Известен как просветитель, путешественник и этнограф, автор литературных произведений и научных работ.
Помимо ханского титула на территории России существовали еще некоторые восточные титулы, сохранившиеся со времен могущества тюркско-татарских народов.
Бей (бек) — господин, государь, иногда князь. Вначале этот титул принадлежал только владетельным особам или лицам царского происхождения, впоследствии употребление его значительно расширилось и несколько изменило свое первоначальное значение. На Кавказе титул бека сохранил свое древнее значение дворянина-помещика, так как с этим титулом, которым хан награждал своих слуг, соединялось право владения землей.
В Золотой Орде был и титул солтана, который мог принадлежать только сыновьям хана, царевичам. Позднее, несколько изменившись, употреблялся владетелями некоторых государств.
Самым распространенным из восточных титулов был титул мурзы, т. е. сына князя, присваивавшийся младшим представителям княжеских родов. Позднее этот титул обозначал всех татар благородного происхождения, став в татарском языке синонимом дворянина. Иногда татарские мурзы, переходя на русскую службу и принимая православную веру, получали титул князя.
От татарских мурз ведут свой род многие известные русские фамилии. К примеру, фамилия Арсеньевых восходит, по преданию, к мурзе Аслану-Чели-бею, выехавшему на Русь еще в конце XIV в. Его сын Арсений стал родоначальником этой дворянской фамилии, давшей России многих служилых людей — стольников и воевод. На одной из представительниц этого рода, Дарье Арсеньевой, был женат светлейший князь А. Д. Меншиков. От мурзы Минчака считает свое происхождение графский и дворянский род Уваровых, от него же происходят дворяне Давыдовы; мурза Арслан стал родоначальником Бахметевых; мурза Ермол, приняв православие и подданство Москвы в правление Ивана III, стал прародителем фамилии Ермоловых; царь Борис Годунов происходил из рода потомков татарского мурзы Чета, принявшего в XIV в. в Орде крещение от митрополита Петра и поселившегося на Руси под именем Захарии.
Некоторые дворянские и княжеские фамилии в Литве также носили титул мурзы, причем он считался как бы выше княжеского и был менее распространен. Мурзами называли себя следующие литовско-татарские фамилии: Ахматовичи, Базаревские, Барановские, Бучацкие, Ждановичи, Кричинские, Муха, Соболевские, Юшинские и др. Семьи, имеющие титул мурзы, пользовались им и княжеским достоинством с конца XV — начала XVI в.
В 60-е гг. XIX в. возобновилась наступательная политика России на восточных рубежах. В 1860 г. русские войска заняли Кокандское ханство, в 1865 г. был взят Ташкент, в 1873 г. хан Хивы подписал договор о вассальной зависимости от России. В результате завоевательной политики Российской империи в 60-70-е гг. XIX в. в Средней Азии к России были присоединены значительные территории Кокандско-го ханства, Хива и Бухара признали свою зависимость от России. Верхушка же местной знати во главе с ханами стала одной из составных частей российского привилегированного сословия. Эти территории находились под протекторатом России до самой революции 1917 г., сохраняя некоторые элементы самостоятельности, в том числе ордена и местные титулы.