Рыцари Серебряного Щита

ГЛАВА VIII, в которой Рыцари Серебряного Щита и пан Твардовский плывут по озеру на «Сарданапале» и находят Тройной Клад на вершине острова Могила

— Пошли, пошли! — согласился чародей и первым направился к выходу.

В лицо пахнуло ароматом мокрой зелени. Путешественники свернули в сторону озера и начали спускаться по отлогому лугу, обходя кротовые пирамидки, попадающиеся на каждом шагу.

— Вы хорошо знаете место? — спросил Андрейка, таща за собой Азора. — Чтобы сразу уж туда попасть…

Твардовский приостановился возле куста можжевельника и продекламировал:

— Остров Могила. Вершина. Пять сосен. На север отмерь семь шагов и — вперёд. Над Кладом — из ландышей коврик разостлан. Кто ищет один — ничего не найдёт!

— До семи-то я умею считать… — обрадовался Андрейка. — Глядите-ка под ноги. А то здесь покато и скользко. Как бы вы, пан Твардовский, не поскользну…

Андрейка оборвал речь на полуслове, отчаянно взмахнул руками, пытаясь ухватиться за воздух, и заскользил вниз на спине. Верёвка, связывавшая его с Азором, неожиданно натянулась, и пан Твардовский, налетев на неё, тут же грохнулся наземь.

— Фокус-покус! — воскликнул он, пытаясь за что-нибудь уцепиться руками. Но перепуганный Азор прыгнул вперёд, дёрнул верёвку, и мастер чёрной магии, перевернувшись через голову, кубарем полетел вниз.

— Хватайте! Держите, а то утонут! — Здись и девочки бросились на помощь.

Они съехали по травянистому и мокрому склону, словно лыжники. Притормозили у самой воды и прислушались: не раздаются ли всплески?

Тишина.

Здись и девочки наклонились, пригляделись внимательно к озеру, чтобы рассмотреть на воде круги, расходящиеся в разные стороны. Но вода была гладкой, как зеркало.

— Андрейка! Пан Твардовский! Азор!

Тишина. Вокруг — тёмные кусты ольхи. Вот один из них, низкий и круглый, словно бы шевельнулся, махнул веткой. Ба! Да неужели это ветка? Уж очень похожа она на собачий хвост.

— Данута, включи фонарик!

Свет фонарика вернул «кусту» его подлинные краски и формы. Ребята начали осторожно распутывать ноги пана Твардовского, руки Андрейки, собачий хвост и саблю, прочно замотанную толстой верёвкой.

— А всё же крепкая, не оборвалась, — похвалил верёвку Здись.

— Хорошо, что мы вас нашли, — приговаривала Кристя, распутывая узел, в который сплелись рукав кунтуша пана Твардовского и лямки Андрейкиных штанов.

— Ох, ох, — вздыхал чернокнижник. — У меня в ухе побывала собачья лапа. И сейчас всё ещё кто-то ползает по рёбрам… Ползает и щиплется…

— Это, наверно, мои жучки. Отдайте их немедленно.

Данка снова посветила фонариком, жучков вытащили из-за пазухи, однако пан Твардовский попросил не гасить фонарик.

— Ни огня, ни дыма! Что за лампа! И, говорите, только вон ту пуговку надо нажать?. Удивительно…

Данка переключила стёкла: простое заменила красным, а потом — зелёным.

— И пламенем горит, и изумрудом светит… Что за чары!..

— Пан Твардовский! — прервал чернокнижника Здись. — Если вы будете вот так каждой пустяковиной восторгаться и вздыхать над ней, то мы этой ночью никуда не доплывём. Давайте или сейчас же отчаливать, или вернёмся домой. Выключи, Данка, свет…

— Что ж, поплывём. Я к вашим услугам, — покорно сказал чародей.

В темноте, которая обступила их немедленно, как только был выключен фонарик, никто не заметил гримасы нетерпения, появившейся на лице пана Твардовского. «Конечно, гораздо интереснее было бы поговорить с ребятами об этих изобретениях, чему-нибудь научиться, однако, коль уж речь зашла о Тройном Кладе, надо спешить…»

Здись повёл всех по берегу. Вскоре они вышли к небольшой бухточке. Там, как огромная птица с крыльями-парусами, приготовившаяся взлететь, стояла яхта. Здись, ухватившись за канат, которым она была привязана, подтянул яхту, и лодка, сонно покачиваясь, подползла одним своим бортом к берегу.

— Всем влезать, — последовала команда. — Только сапоги надо снять.

— Снять сапоги? — удивился пан Твардовский. — Как же я буду — босиком, что ли? Не подобает шляхтичу при сабле голые ноги показывать.

Тем временем юные члены экипажа занимали места, вытирая мокрой тряпкой резиновые подошвы сандалий и спортсменок. Азору тщательно обтёрли каждый коготь в отдельности и вымыли хвост, испачканный сажей.

— В сапогах я не пущу на борт «Сарданапала», — повторил Здись, взошёл на нос и ослабил узел буксирного каната. Борт яхты слегка отошёл от берега.

— Погоди, погоди! Уже снимаю! — крикнул Твардовский. — Что за люди! Кипяток! Как это ты сказал? Сардана-пала? А вы здорово знаете всякие заклятия. Сар-да-на-па-ла… Ой, как плохо снимается этот левый…

— А вы зацепитесь шпорой за что-нибудь, — посоветовала Кристя.

— Осторожнее! — крикнул Здись, однако было уже поздно: острые зубья шпоры впились в буксирный канат, рассекли его, и лёгкий ветер начал отгонять яхту от берега.

— Погодите, минуточку!

— Веслом с правого борта, вперёд!.. — подал команду Здись.

— Ав, ав, ав, ав! — в отчаянии надрывался Азор.

Ничто не помогало. Шелестели ветви ольх, среди которых мачта пробивала себе дорогу к свободе, расширялась полоса воды между яхтой и берегом.

— Я теперь уже ничего не смогу сделать! — крикнул Здись в сторону Твардовского. — Мне не хватает маневровой скорости, руль не слушается. Подождите немного, сейчас я вернусь за вами.

— Зажгите фонарик! — крикнул в ответ Твардовский. — Быстрее, быстрее… — Данка лихорадочно нажимала на металлическую кнопку, однако, как назло, свет не зажигался. — Быстрее…

Наконец фонарик сработал. Кружок света лизнул тёмные широкие листья.

— Сюда светите! Ближе, вот на этот пенёк. Хорошо. А теперь, сто сарданапалов, не шевелите фонарём, не двигайте его с места и не гасите.

Держа в обеих руках по сапогу со шпорами, Твардовский потрогал босой ногой лучи света, бегущие от карманного фонарика, проверил, не сильно ли они прогнутся под его тяжестью, и двинулся по ним к яхте.

— Отличные! — похвалил он. — Крепче и гораздо удобнее, чем от восковой свечи.

Твардовский был уже почти у самого борта яхты, когда Данке вздумалось направить свет чуть ниже; она шевельнула фонариком, и свет несколько раз мигнул. Твардовский зашатался, и, если бы не руки детей, пришедших ему на помощь, он наверняка грохнулся бы в воду. Левый сапог, который выскользнул у него из руки, ребята тут же выловили, вылили из него воду и поставили у борта, чтобы высох.

— Это не моя вина, — оправдывалась Данка. — Этот паршивый фонарик либо никак не зажечь, либо не погасить, либо он сам тухнет. Наверно, какой-нибудь лодырь делал его.

— Хорошо сделал. В мои времена вообще не бывало таких. Самое лучшее, что было, — лампа Аладдина или несколько молний в самых неотложных случаях, да и то лишь к услугам более влиятельного чародея… Почему мы так накреняемся? — испуганно спросил Твардовский.

— Делаем поворот, — ответил Здись. — Да вот мы и снова плывём спокойно. Между прочим, это был не такой уж крутой поворот.

Твардовский сел на дно яхты и осмотрелся. Андрейка и Азор пристроились у самой мачты. Данка несла вахту у левого борта, Кристя — у правого, она что-то крепко сжимала в руке. Верёвки спокойно лежали на палубе, скрученные в кольца, словно ужи.

Над головами путешественников, как белая стена, возвышалось огромное полотнище грота. А со стороны носа — другой, треугольный парус, он поддерживал мачту.

Твардовский перевёл взгляд с паруса на маленькую фигурку Здися, держащего в одной руке какую-то верёвку, а в другой — руль.

— Как, ваша милость, вы думаете, — спросил он, — занесут нас ветры на сей остров, Могилой называемый?

— Сами не занесут, — сунула свой нос Данка, — однако мы доплывём.

— Ещё два раза сменим галс — и будем на месте, — со знанием дела объяснил Здись.

— Что сменим?

— Галс. Теперь у нас ветер с левой стороны, и мы идём левым галсом. А потом сделаем поворот, — чтобы ветер оказался с правой.

— Зачем? — Твардовский снял шапку и почесал в затылке.

— Затем, чтобы плыть против ветра, который дует от острова. Мы двигаемся зигзагами, как человек, который хочет взобраться на слишком крутую гору, а прямо идти невозможно.

— На парусах против ветра? А у вас черти не спрятаны где-нибудь на дне лодки? — Твардовский испытующе оглядел дно и, ничего не обнаружив, продолжал: — Я-только раз плыл по Висле против ветра без вёсел и парусов, зато потом и разговоров было в Кракове — ой-ё-ёй сколько! В мои времена не случалось, чтобы против ветра…

— Прошу прощения, — прервала его Кристя. — Вы, наверно, забыли. Не нужно говорить так плохо о давних временах. Ещё до того, как вы появились на свет, поляки плавали по Балтике, а Колумб доплыл даже до Америки. У вас что, небось двойка по истории была?

— Хм, — кашлянул чародей, — я этого в самом деле… Хм… Действительно, милостивые государи, я не совсем…

Он умолк, поскольку ему не хотелось в глазах детей компрометировать профессоров из Саламанки и Ягеллонского университета в Кракове.

— Внимание! Приготовить поворот через штаг! — Команда Здися вывела Твардовского из задумчивости.

— Готово! — ответили девочки.

— Поворот!

«Сарданапал», послушный рулю, начал разворачиваться влево. За кормой громче забулькала вода. Паруса сникли, хлопнули нерешительно, а потом устремились к левому борту, наполняясь ветром. Твардовский лишь в последнюю минуту успел наклонить голову и пропустить над собой брус, оттягивающий снизу главный парус.

— Так, так, — сказал Здись. — Нужно быть внимательным, потому что бом грота любит стукать невнимательных.

— Бум?

— Нет, бом.

— Бом любит бум-бум по голове, — пояснила Кристя. — Так легче запомнить. Я тоже вначале всё путала.

Твардовский ничего не ответил. Он внимательно глядел на лунную дорожку, которая тянулась по воде за кормой яхты; она бежала в сторону берега, но, разорванная тенями деревьев, гасла, так и не достигнув ни Земли, ни Луны. Может быть, чернокнижнику уже надоели земные скитания? Быть может, ему захотелось вернуться на Серебряный Щит, где он одиноко просидел почти четыреста лет? Кто знает! Как часто зимою мы мечтаем о лете, а в знойные летние дни вспоминаем о морозе; в школе тоскуем по каникулам, а во время каникул скучаем по школе… В воспоминаниях всё становится милее, веселее, лучше, чем было на самом деле. Вот почему взрослые, в особенности люди пожилые, так любят говорить, и очень часто, о «добрых старых временах».

Луна наклонила своё лицо к Земле, плетя из лучей сеть вокруг чернокнижника, силой притягивая его внимание и взгляд. Твардовский упрямо отворачивался в другую сторону; чем дальше было небо от жёлтого круга, тем ярче светили звёзды, тем больше походило оно на озеро — спокойное и тихое. Стало быть, путешественникам не грозили ни бури, ни сильные ветры; что же касается водяных чудищ, то, по всей видимости, они не водились в этих местах.

За спиною чернокнижника вдруг кто-то могуче вздохнул и зашумел с нарастающей силой. Твардовский быстро обернулся, хватаясь за рукоять сабли, и увидел на противоположном берегу стоглазое чудовище с квадратным лбом, из которого рос огромный, совершенно прямой рог. Вздох этот устремился к небу вместе с тёмными клубами дыма. Не было времени получше рассмотреть чудовище, поскольку оно грозно и пронзительно завыло, с каждой секундой всё более и более понижая голос. Твардовский, хоть и был не из трусливого десятка, спрятался всё же под борт и заткнул уши.

Однако, прежде чем он успел поручить душу свою дьяволам и начать молитву богу, что-то толкнуло его в голову и сорвало шапку.

— Пропал я, — вздохнул Твардовский и безнадежно махнул рукой.

Чудовище начало вдруг выть совсем низким голосом, а потом умолкло вовсе.

— Прошу вас, пан Твардовский, — услышал чародей шёпот Кристи, — не пугайтесь. Это ведь просто сирена.

— Сирены? — охнул чародей. — В мои времена они красивее пели.

— Да, а теперь вот рычат, — сказала Данка. — Но здесь только одна фабрика, а в Варшаве как начнут рычать сразу несколько…

— Фабрика? Что это такое? — спросил Твардовский, осторожно выглядывая из-за волнореза. «Чудовище» не двигалось с места, сотнями своих глаз всматриваясь в воду.

— Фабрика — это такое здание, в котором рабочие с помощью машин изготовляют разные вещи..

— На этой, — показывая рукой в сторону берега, пояснил Здись, — выпускают большие щиты из дерева. Для строительства домов… А теперь — внимание: уже подплываем. Сейчас будем делать разворот!

Чернокнижник переждал, пока тяжёлый бом опишет дугу и уйдёт за правый борт, и с любопытством выглянул. Фабрика исчезла из поля зрения, закрытая парусом. А перед глазами появился остров, напоминающий своими очертаниями могилу.

— Значит, этот остров и называется Могилой? — шёпотом спросил Твардовский.

— Да, — подтвердил Здись. — Нам повезло, потому что, кажется, никого сегодня здесь нет…

Остров быстро приближался и с каждой минутой казался всё выше и темнее. В полумраке светлой лунной ночи можно было уже различить ветки сосен, росших на острове. Бот вошёл в их тень. Деревья заслонили ветер, паруса обмякли, нерешительно лопоча, но Здись, воспользовавшись инерцией бота, с разгона вогнал его в заросли прибрежных тростников. Высокие сонные стебли расступались перед носом «Сарданапала», сокрушённо кивали макушками возле самых бортов, словно удивлённые кумушки, и тут же смыкались за кормой, точь-в-точь, как в знойный день толпа на базаре, пропуская грузовик с холодным лимонадом и сосисками.

— Меч — вверх! Все разом! — крикнул Здись.

Твардовский выдернул саблю из ножен, изготовился нанести удар, но не мог обнаружить врага. С удивлением смотрел он, как обе девчонки и Андрейка возились с куском стали, выкрашенной в оранжевый цвет.

Под дном лодки зашуршал песок.

— Меч — брось!

Ребята отскочили, стальной шверт-меч впился в дно, резко тормозя ход.

Твардовский стоял посредине лодки, нерешительно размахивая своей саблей.

— Кому мы сдаёмся? Кому уступаем? Я не брошу оружие…

— Уберите-ка, пожалуйста, свою саблю, — сказала Кристя. — В мореходных науках, видно, вы не сильны. Однако сейчас надо искать Клад, и мы во всем готовы слушаться вас.

— Да, именно так, — важно произнёс Здись. — Яхта достигла берега, поэтому я передаю теперь командование вам.

— Пошли, пошли! — Данка поглядела на часы. — Время бежит. Уже поздно. Андрейка!.. Андрей!

Из-под мачты долетел тяжёлый вздох.

— Что случилось? Вставать? Так ещё же темно! — ничего не понимая, бубнил малыш.

Азора тоже нигде не было видно. Только из дальнего угла, из-под палубы в носовой части яхты, долетало грозное урчание.

— Глупый псище! Наверно, нашёл какую-нибудь тряпку и дерёт её зубами. Оставим их обоих в качестве арьергарда, — посоветовал Здись.

— Хорошо, оставим, — согласился Твардовский. — Клад могут искать только Рыцари Серебряного Щита. — Он надел сапоги и, высоко подняв саблю над стриженой головой, скомандовал: — За мной, милостивые государи и государыни!

Они взгромоздились на борт и, как пиратский десант, соскочили потом с борта на берег. Ребята по шею утонули во влажной траве, но чернокнижник, которому заросли едва доходили до пояса, двинулся широким шагом вперёд, в сторону вершины. Ребята побежали за ним, прокладывая в траве узкую тропку, наступая друг другу на пятки. И Здися, и девочек охватило странное беспокойство, они испытывали нетерпение и желание поскорее добраться до цели. Они были уже на пути к Кладу, Тройному Кладу! Через несколько минут им предстояло найти нечто такое, что даст им власть над всеми людьми. Другие учатся долгие годы, работают от темна до темна, в тяжком труде добывают деньги и славу, а им вон как повезло. Они стали Рыцарями Серебряного Щита, подписали цирограф, который, по всей видимости, не будет иметь никакой юридической силы, раз он содержит ошибки, и скоро завладеют Кладом.

Трава стала ниже, начался подъём по крутому склону, между соснами. Мокрые сандалии скользили по устилавшей землю хвое. Первой упала и поехала вниз Кристя. Следом за ней заскользила и Данка. Здись споткнулся о корневище и больно ударился коленом, однако никто не обращал на всё это никакого внимания, никто даже не пожаловался.

— Остров Могила… Вершина… Пять сосен… Хакодосе, Веолим, Камерон… — бормотал Твардовский, шагая впереди всех.

Он первым добрался до вершины. Там приостановился. Сквозь стволы сосен было видно покрытое лёгкой рябью и освещенное Луной озеро. Нежный ветерок освежал вспотевшее лицо чернокнижника.

Твардовский услышал за своей спиной чьё-то сопение; кто-то лез в гору, тяжело дыша. Чародей свернул вправо, и минуту спустя очутился на самой макушке острова Могила. Пять сосен стояли одна возле другой. Обнявшись ветвями, они сверху смотрели на Твардовского и на маленькие фугурки бегущих к нему ребят.

— …Вершина… Пять сосен… На север отмерь семь шагов — и вперёд!.. Орель, Омогель, Турмило… — призывал Твардовский на помощь бесовские силы, начиная отсчитывать семь шагов.

Но тут Здись, вынырнув из темноты, не сумев остановиться, подвернулся ему под ноги и сбил счёт.

— Куда прёшься, пострел? — крикнул мастер чёрной магии.

— А ты куда лезешь, усач?!

Они бросились друг на друга с кулаками, но тут оба заметили, что Данка отмеривает шаги в другую сторону.

— Ты куда? — воскликнули разом Твардовский и Здись.

— На север! — сердито ответила Данка. Чернокнижник и Здись посмотрели на небо: оказывается, они и в самом деле из-за спешки приняли крайнюю звезду Большой Медведицы за Полярную звезду. Тогда оба устремились вслед за Данкой. Девочка, остановившись, низко склонилась над землёй. Однако Здись и чародей не могли удержаться на покатом склоне, схватили Данку за руки и все вместе скатились на несколько метров вниз. Помогли стволы сосен: они остановили искателей клада, и те вновь начали карабкаться вверх, не произнося ни слова. С того места, где должен был находиться клад, им на головы вдруг полетели шишки.

— Тьфу, ко всем чертям! — охнул Твардовский, хватаясь за лысину.

— Ой-ой! — жалобно воскликнул Здись, которому кто-то угодил шишкой в самое ухо.

— Ай-ай! — запищала Данка. — Кто-то по нам бьёт!

Не различимая за стволами сосен, обычно спокойная и тихая, Кристя мчалась сейчас что было сил вперёд и покрикивала:

— Не лезьте сюда! Не лезьте! Я первая нашла…

— Нашла? Где?

— Покажи! Дай сейчас же…

Они двинулись на ощупь, добрались до Кристи, и каждый вытянул руку, отталкивая других.

— Отпустите, разорвёте платье, — защищалась Кри-стя. — Здишек, не тащи меня за косу! — Она хотела схватить его, но схватила за усы Твардовского.

Чародей вскрикнул от злости и, намереваясь дать Кристе по рукам, стукнул вместо этого Здися по уху. Взбешённый, Здись хотел наступить ему как следует на любимые мозоли, но наткнулся на Данку.

— Это ты меня пинаешь?! — крикнула Данка и стукнула Твардовского по черепу, выбритому на манер запорожских казаков.

Тут все сцепились разом, сплелись в один плотный клубок. Работая направо и налево кулаками, щиплясь и царапаясь, подставляя друг другу подножки, они сползали всё ниже и ниже, к самому озеру. Мастер чёрной магии, получив коленом в живот, прорычал с отчаянием:

— Черти, на помощь!

Никто, однако, не прибыл по его зову на остров, что вполне понятно: никакой дьявол не смог бы разобраться, чьи где ноги, где руки.

Участники потасовки докатились до самого края обрыва. Восемь рук извивались, как ужи, из-под восьми ног летели комья земли и кучи гальки. И только шпора Твардовского, зацепившись за корневище, задержала их над пропастью. Тут они услышали спокойный голос:

— Покажите и мне, я буду вместе с вами играть.

Искатели клада сразу пришли в себя. Отпустили своих противников, отодвинулись от обрыва и все четверо посмотрели на Андрейку, который вместе с неразлучным Азором с любопытством наблюдал за ними. Пёс стоял, широко расставив лапы, и казался необыкновенно большим и толстым, однако никто не обратил на это внимания.

— Что тебе показать? — спросила запыхавшаяся Данка.

— Как — что? Клад.

— Мы ещё не нашли его, — печально пояснила Кристя.

— А во что же вы здесь играли?

— Это… это такой танец… — подал свой голос обеспокоенный столь неожиданным поворотом дела пан Твардовский. — Такой танец, который танцоры танцуют по-особому… А почему это ты, пострел, сюда пришёл? Ты же оставлен для охраны нас с тыла.

— Там скучно, и тростник шелестит, будто кто-то по нему ходит, поэтому нам стало страшно, — искренне признался Андрейка. — Мы бы нагнали вас раньше, да только вот я пошёл с правой стороны мачты, а Азор — с левой. И он не хотел уступить, и я тоже. Он был сильнее. Мы долго боролись… Ну, чего смеётесь?

— Ха-ха-ха-ха-ха! — рокотал раскатистый бас Твардовского. — Ты — с одной стороны, а пёс — с другой…

— Хо-хо-хо-хо! — надрывался от смеха Здись. — И никто не хотел уступить первым?

— Хи-хи-хи-хи-хи! — повизгивали Данка и Кристя. — Азор его сюда притянул…

И все они смеялись тем громче, чем больше овладевало ими чувство стыда за всё только что случившееся. Ведь ребята уверяли Твардовского, что их соединяют «узы искренней дружбы», они были произведены в Рыцарей Серебряного Щита, а тут вдруг эта паскудная потасовка. Испугавшись смеха, гнев улетучился, и теперь каждый размышлял о том, что трудно было бы даже сказать, с чего же всё началось, из-за чего весь сыр-бор разгорелся.

— Перестаньте! Да перестаньте же! — просил Андрейка. — А то Азора на вас спущу. Раз нет у вас ещё Клада, то пойдёмте вместе искать его.

— Вместе, сообща! — согласились все, — Тебя мы тоже производим в Рыцари Серебряного Щита.

Найти нужное место было не столь уж трудно: именно оттуда вели начало следы битвы, именно там была сильно примята трава и взрыта каблуками прошлогодняя хвоя, ковром устилавшая землю. На всякий случай Данка ещё раз сверила по звёздам направление и пересчитала шаги.

— Шесть… Семь! Нужно копать здесь, — показала она пальцем.

— А в тех стихах было ещё что-то о цветочках, — напомнила Кристя.

— «Над Кладом — из ландышей коврик постелен. Кто ищет один — ничего не найдёт…» — с выражением продекламировал пан Твардовский.

— Глядите-ка, а здесь-то нет ландышей, — сокрушённо развела руками Данка.

— Есть! — решительно возразил ей Здись. — Только они давно уже отцвели. — И он показал Данке на небольшие низкие растеньица с несколько вогнутыми широкими листьями и красными ягодами, висящими на тонких стебельках. Когда девочка наклонилась, чтобы лучше рассмотреть их, Здись предостерёг: — Не вздумай только взять эти ягоды в рот. Цветочки хоть и красивы, зато ягодки — ядовитые. Можно запросто отравиться…

Поверху, над макушками деревьев, пролетел глухой шум, соскользнул на воду, добежал до острова и осторожно потрогал его за кудрявый чуб из сосен. Сразу стало прохладнее.

— Ну так что, копаем? — прервал молчание Здись.

— Копать-то копаем, да вот чем? — задумался Твардовский.

— Азором, — тут же ответил ему Андрейка, поплевал на ладони и показал псу, в каком месте надо браться за дело. — Ну, копай, слышишь, копай!..

Из-под твёрдых собачьих когтей полетели во все стороны ссохшиеся сосновые иглы и шишки, клочья травы и комья земли. Пёс на минуту прервал свою работу, потянул носом и снова принялся рыть яму.

— Рой, рой! — подбадривал его Андрейка, но вдруг на мгновение задумался и попросил: — Знаете что, может быть, вы всё же развяжете эту верёвку. А то, если он глубокую яму выроет, так и меня в неё затянет…

— Ауу, ауу! — заскулил сердито Азор.

И все услышали, что его когти скребут обо что-то твёрдое.

— Может, уже?

— Мелковато ещё…

— И всё же…

Каждый боялся произнести слово, которое у всех было на языке. Твардовский принялся бубнить свои заклинания, но сразу же замолчал, как только Здись оттянул Азора от ямы за ошейник, а Данка запустила руку в яму и что-то там нащупала.

— Ну, как там?

— Порядок. Давай, Здишек, верёвку, есть за что зацепить.

Быстро отвязали друг от друга Азора и Андрейку, опустили сделанную из верёвки петлю в яму, зацепили её за что-то, начали тянуть. Однако первые усилия были напрасны. Азор тоже уцепился за верёвку зубами. Возможно, как раз его-то помощи и недоставало, потому что верёвка сразу поддалась, дрогнула. Грозно зашумели деревья над головами наших искателей сокровищ, но они, в лихорадке суеты вытаскивая из земли старый Клад, даже не расслышали этого.

— А ну — раз! Ещё — раз! — командовал Здись.

В норе что-то заскрипело ржавым голосом, и из-под земли показался край сундучка. Азор хотел было вцепиться в него зубами, но тут же отскочил разочарованный; то тёмное, что выползало из норы, было совершенно несъедобным. Пан Твардовский наклонился и за скобу вытянул на поверхность облепленный землёй сундучок.

Ребята окружили его.

— Тот самый?

— Тот самый, — ответил чародей и ударил по крышке рукоятью своей сабли.