7

Джим с отрядом всадников несся во весь опор по открытой местности.

К собственному удивлению Джима, эта скачка пьянила его. Кроме того, его удивляло то, что никто не вспомнил, что на время боя Джим может превратиться в дракона. Но это и к лучшему; в любом случае, ему бы не помешало изучить человечьи методы ведения сражения, да поскорее. Такой вспышки яростного ликования, поразившей Джима, когда он, в теле Горбаша, бился с людьми, разорившими деревню возле замка де Шане, не было; сейчас в его человеческих жилах бурлил человеческий же адреналин. Так что он отнюдь не чувствовал той «драконьей ярости», о которой говорил старый дракон, прадядюшка Горбаша по материнской линии. По крайней мере, Джим не трусил, и то хорошо.

Их приближение было далеко не бесшумным. Тишину нарушал не только стук копыт, но и боевые кличи, которыми большинство, не исключая и сэра Брайена, подбадривало себя. Джим мельком увидел обернувшиеся к ним испуганные лица в толпе перед воротами; те, кто раскачивали таран для нового удара по воротам, бросили свое занятие и схватились за мечи, топоры и прочие железки.

И вот Джим и его соратники врезались в толпу разбойников. Явное преимущество было на стороне всадников. Джиму показалось, что Оглоед затоптал по меньшей мере трех или четырех врагов; наконец конь остановился, причем так резко, что всадник вылетел из седла.

Джим был спортсменом до мозга костей, поэтому вместо того, чтобы вспахать носом землю, он приземлился на ноги и – тут ему весьма припомнились уроки сэра Брайена – машинально выхватил меч, поднял щит и встал в боевую позицию. На мгновение Оглоед оказался за его спиной, прикрывая его с тыла, и, воспользовавшись этим, Джим бросился на двоих разбойников с мечами, оказавшихся перед ним.

Оба отлично умели обращаться с оружием, хотя Джим не мог припомнить, чтобы Брайен давал уроки еще и им. Оба были без щитов. Они просто рубили мечами воздух, наступая на него. Джим парировал удар одного из них щитом и наугад ткнул мечом вправо; с удивлением он обнаружил, что только что стоявший перед ним противник почему-то лежит у его ног. Он повернулся к нападавшему слева, но тот уже сбежал, а Джим оказался лицом к лицу с новым недругом; тот раскручивал над головой топор.

Джим увернулся от топора. Он рубанул мечом, но результата не увидел. Сражение показалось ему расплывчатым пятном, и он двигался в нем, автоматически парируя и нанося удары.

Джим увидел на мгновение Арагха; волк не тратил времени на какого-нибудь одного врага – он проворно сновал между людьми, работая челюстями направо и налево и кусая любого, кто оказывался в пределах досягаемости его клыков. Сила его челюстей поистине была устрашающей. Джим видел, как, схватив руку или ногу, они сходились на ней, что означало: длинные зубы Арагха, пронзив плоть, перекусывали даже кости его жертв. Так что, ясное дело, если кто подворачивался волку, то о своей руке или ноге этот несчастный мог забыть.

Затем, совершенно внезапно, Джим обнаружил, что находится на маленьком пятачке, а вокруг кипит основное сражение. Захватчики, его всадники и еще какие-то люди – судя по доспехам, вроде бы стражники, но Джим никак не мог признать их, так что решил, что это люди Брайена, решившиеся на вылазку из замка, – сновали вокруг него. Но почему-то в этот момент никто не нападал на него. Это было просто нелепо.

…Яростный низкий рев мгновенно прервал недолгое бездействие Джима. Он как раз вовремя обернулся и поднял щит, чтобы отразить удар громадного топора. Перед ним стоял чернобородый главарь шайки грабителей.

Металл выдержал, зато Джим едва не рухнул на колени; такого мощного удара он никак не ожидал и устоял лишь каким-то чудом. Именно об этой «шероховатости» в его защите и твердил ему Брайен. Джим пока не научился подставлять щит под удар так, чтобы изменять направление удара меча или топора, сбивая его в сторону. Он просто ставил щит между собой и противником, будто пытаясь оттолкнуть назад его оружие.

Щит прогнулся, но все же еще мог служить защитой. Однако руке пришлось платить за все. Она онемела от кончиков пальцев до плеча, и следующий удар топора наверняка выбьет щит из его слабой руки. До Джима вдруг дошло, что его противник, пожалуй, ничуть не меньше его ростом, а весу в нем где-то фунтов на пять побольше, да к тому же и топор его был потяжелее меча, которым Джиму теперь приходилось еще и защищаться.

Топор снова взметнулся над его головой, но в последний момент сменил направление и нацелился на ногу. Джим инстинктивно подпрыгнул.

Он мог по праву гордиться своими тренированными мышцами. Топор рассек воздух под ногами. Чернобородый держался позади Джима. Он явно искусно управлялся со своим тяжелым оружием, но никогда еще не сталкивался с человеком, который, надев рыцарские доспехи, скакал бы, как паяц на веревочке.

Джим увертывался, приседал, прыгал, а противник продолжал промахиваться. Джим все искал подходящий момент, чтобы воспользоваться мечом, но враг был слишком ловок, чтобы дать ему хотя бы один шанс. Джиму было не до того, чтобы разглядывать поле битвы: его беспокоило лишь одно: удастся ли ему прорвать оборону противника и найти лазейку для своего меча прежде, чем какой-нибудь разбойник со стороны вонзит ему самому клинок между лопаток.

Чернобородый сделал вид, что решил внести некоторое разнообразие в свой репертуар, и взмахнул топором, целясь Джиму в голову, однако в последний момент вновь опустил топор, чтобы подрубить ему ноги.

То ли он забыл, что произошло давеча, то ли решил, что Джим начал уставать и не сможет подпрыгнуть еще раз, спасаясь от острого топора, – этого Джим так и не узнал. Знал он лишь то, что мог бы прыгать целый день. В проткнем мире, когда его не видели члены команды соперников, он часто делал перед зеркалом одно упражнение, которое состояло в том, что он, подпрыгнув, касался руками пальцев вытянутых ног. Он решил подпрыгнуть на этот раз так, чтобы его ноги оказались на уровне головы чернобородого. Но вдохновение оставило его. Джим только взбрыкнул обеими ногами.

Его врагу отчасти повезло. Унаследованные Джимом от прежнего барона стальные доспехи не охватывали ступней. Однако челюсти чернобородого хватило и каблуков сапог, которыми Джим таки ухитрился достать его.

Джим легко приземлился.

Чернобородый не был бы человеком, если бы такой удар не оглушил его. Когда Джим снова повернулся к врагу лицом, тот все еще стоял, опустив топор, и глаза его вконец съехались на переносице.

Джим, впрочем, был слишком возбужден, чтобы заметить такую мелочь. Он знал, что на кон поставлена его жизнь, а враг до сих пор не выпустил из рук оружия, которое может поразить его одним ударом. Не задумываясь ни на минуту, он почти рефлекторно вонзил меч в грузное тело, защищенное только кожаной кольчугой.

Клинок вошел с какой-то удивительной легкостью, и атаман рухнул замертво.

Джим никак не мог отвести от него глаз. Будучи в теле дракона Горбаша, ему доводилось убивать людей, но сейчас он, человек, убил другого человека: чернобородый был бесповоротно мертв.

Джим очнулся как раз вовремя, чтобы увернуться от удара меча слева. Скорее рефлекторно, чем по здравом размышлении, он опять уклонился от сверкающего лезвия. В бой с Джимом вступил длинный и толстый седовласый воин; меч Джима опустился на его руку и перерубил ее пополам. Противник упал на колени и прижал к груди культю, пытаясь остановить хлещущую ручьем кровь.

Благодаря этому Джим получил передышку и смог оглядеться.

Сражение продолжалось, но дела защитников замка были из рук вон плохи. Ни сэра Брайена, ни Арагха он не увидел, но те, кого он поначалу принял за людей из замка Смит, вступили в бой; некоторые из них бились с двумя или тремя защитниками сразу. Вдруг Джим оторвался от своих наблюдений. Его щит, хоть и помятый, но все же способный еще послужить верой и правдой, валялся в двух шагах от него. Как это ни странно, тот пятачок, на котором он столкнулся с чернобородым, оставался по-прежнему островком затишья в пылу битвы. Джим терялся в догадках: наконец он решил, что атаман, видимо, приказал своим бандитам не вмешиваться, пока они сражаются один на один, а те подчинились. Затем им пришлось тоже взяться за оружие, так что только тот вояка, которому Джим только что отсек руку, отважился вылезти на этот пятачок.

Неподалеку от него сразу двое разбойников насели на стражника из замка Маленконтри. Джим подобрал щит и бросился ему на помощь. Он атаковал одного из бандитов, и под его натиском тот было попятился. Однако этот тип был почти столь же ловок, сколь и он сам: не то чтобы он мог подпрыгивать так же легко, как Джим, но уворачивался от ударов он ничуть не хуже барона Ривероук-и-Маленконтри. Джим в опьянении битвы легко теснил врага и думал лишь о том, как прикончить его. Сам он был в полных рыцарских доспехах, а его противника защищали лишь кожаная куртка и меч. Не удивительно, что другие бежали, подумал Джим.

Он задумался, а враг, увернувшись от удара меча, неожиданно рванулся вперед, остановился и с силой ударил Джима коленом в пах. Тот упал на землю и скрючился от боли. Разбойник поднял меч: кончик его короткого клинка тускло поблескивал в нескольких дюймах от лица Джима.

– Сдавайся! – пронзительно выкрикнул грабитель. – Сдавайся, или я перережу тебе горло!

На мгновение Джима окутал туман боли, однако, даже несмотря на это, до него дошло, что, судя по его доспехам, он должен казаться богачом, способным заплатить за себя выкуп. Что ж, выкуп так выкуп, как-никак он – владелец Маленконтри, так что… Однако прежде, чем он ответил, вопрос был решен без его участия.

Глухой удар, и из груди противника на несколько дюймов высунулась стрела. Человек задохнулся, упал на спину и больше признаков жизни не подавал.

Джим было решил, что Дэффид чудесным образом избавился от перелома ключицы и теперь посылает в гущу сражения стрелы со скоростью пулемета из эпохи Джима, – что ни говори, а на такое способен только Дэффид.

И тут Джим приметил еще кое-что. Во-первых, захватчики побросали оружие и отступали к кромке леса за замком Смит. Когда толпа рассеялась, Джим разглядел, что, во-вторых, Арагх и сэр Брайен целы и невредимы, а кроме того, от леса к замку бежали лучники в коричневых кожаных куртках; время от времени то один, то другой останавливался, натягивал тетиву и выпускал стрелу, а затем снова пускался в путь: так и бежали они, останавливаясь время от времени, но с каждой минутой все ближе и ближе подходили к полю сражения.

Внезапно над Джимом выросла фигура Брайена; рыцарь схватил его за руку и рывком поставил на ноги.

– Ты не ранен, Джеймс? – спросил он.

– Нет… то есть, конечно, не ранен, – пробормотал Джим, согнувшись от боли как старик.

Он завязал в уме узелок на память, – точно так же полгода назад, будучи драконом, один раз обжегшись, он дал себе, то есть дракону, зарок никогда больше не нападать на рыцаря, который сидит на коне, облачен в доспехи, да еще и вооружен копьем, – а теперь он решил, что никогда больше не позволит себе так близко подпустить противника, полагая, что тот безопасен только потому, что на нем, в отличие от самого Джеймса, нет доспехов.

– Кто нам помогает?

– Думаю, это Жиль Волдский пришел со своими, чтобы повидать свою дочь и Дэффида, а заодно оказать необходимую мне помощь, – ответил сэр Брайен.

Дэффид и Даниель вынырнули вдруг из леса и направились к ним. Чуда не случилось: рука Дэффида все еще висела на перевязи, зато Даниель хоть и опустила лук, но на тетиву была наложена стрела.

Джим ходил кругами, пытаясь выпрямиться.

– Джеймс, ты уверен, что не ранен? – с беспокойством спросил Брайен, следуя глазами за ним.

Джим покачал головой.

– В таком случае, что же с тобой случилось?

Джим объяснил несколькими простыми, всем доступными англо-саксонскими словами[11].

Сэр Брайен загоготал во всю глотку. Джим посмотрел на рыцаря с явной недружелюбностью. Он рассчитывал по крайней мере на небольшое сочувствие, а никак не на взрыв чисто лошадиного, по его мнению, ржания.

– Брось, Джеймс. От этого не умирают! – сказал Брайен и похлопал его по плечу.

Рыцарь увидел одного из всадников Джима – тот околачивался поблизости от них.

– Эй! – окликнул его Брайен. – Вон там конь сэра Джеймса. Сбегай и посмотри, нет ли в седельной сумке чего-нибудь выпить.

Воин повернулся и в самом деле побежал. Джиму понадобилось несколько месяцев, чтобы привыкнуть к тому, что в этом мире, когда некто, благородного происхождения или просто более высокий по социальному положению, посылал куда-нибудь того, кто был ниже его, то этот последний всегда несся исполнять приказ со всех ног, несмотря даже на свой преклонный возраст. Джим до сих пор был здесь чужаком, но, в конечном счете, понимал, что если однажды кто-то, кто рангом будет выше его, даст ему какой-то приказ, то и ему придется бежать со всех ног. Что поделать, структура этого мира весьма строга, все разложено по полочкам. Низшие должны всегда вставать в присутствии высших, даже если низшим окажется второй сын лорда, а высшим – его старший брат.

Всадник вернулся с флягой, и сэр Брайен влил в глотку Джима добрые полфляги крепкого вина; через пару минут Джим почувствовал облегчение, но никак не смог разобраться: то ли вино улучшило его самочувствие, то ли оно просто заставило его вообразить, что оно улучшилось. Однако он мало-помалу пришел в себя и даже выпрямился настолько, что ему не пришлось хвастаться своей неудачей перед всеми.

Это было как нельзя кстати, так как Даниель и Дэффид в сопровождении Жиля Волдского были уже рядом, а Джим достаточно хорошо знал Даниель, чтобы предсказать, что могло произойти: она без излишних церемоний спросила бы его, что с ним случилось, а возможную реакцию на его честный ответ Брайен уже продемонстрировал с достаточной откровенностью.

И вот они подошли, но, к счастью, сэр Брайен заговорил первым, так что Даниель даже слова не успела вставить.

– Дорогие друзья! Милости прошу к нам и благодарю вас! – сказал он. – Без вашей помощи я бы не знал, как спасти замок Смит.

– И не спас бы, – вставил Арагх, который как раз подошел к друзьям.

– И правда, сэр Волк, думаю, ты прав, – ответил сэр Брайен. – Тем не менее замок спасен, и это необходимо отпраздновать. Давайте все вместе войдем в замок, где я смогу угостить и развлечь вас должным образом…

Его прервал высокий, довольно упитанный человек в одежде, заляпанной жиром: в руках он держал не то какой-то странный топор, не то весь разукрашенный кухонный секач.

– Что… – раздраженно начал сэр Брайен, но незнакомец, схватив хозяина за локоть, что-то зашептал ему на ухо. – Так, должно быть…

Однако ему пришлось замолчать, ибо человек с секачом снова зашептал. Все остальные, хоть и стояли неподалеку, могли лишь догадываться, о чем так яростно спорит Брайен с этим человеком, который, судя по всему, был одним из его слуг.

– Победить в битве – это одно, – угрюмо проворчал Арагх, – а вот угостить гостей – другое.

– Заткнись, – оборвала его Даниель.

Истина молнией сверкнула в голове Джима. Он должен был догадаться раньше. Ведь хозяин замка по обычаю гостеприимства должен задать пир тем, кто помог ему отбить замок у врагов. Но дело в том, что у Брайена на это не было средств; а мысль о том, чем он будет потчевать гостей, даже не пришла ему в голову. Джим вдруг понял, что обычно рыцарь на обед вместе со своими слугами пил худое пиво и ел грубый хлеб.

Обычно, как и без того знал Джим, Брайен был совершенно равнодушен к тяготам своей жизни. Какая разница, что ешь ты сам? Но принимать гостей – это другое дело. Честь его семейства, не говоря уже о нем самом, будет полностью посрамлена, если он пригласит гостей в разрушенный зал и накормит их той грубой пищей, которую он привык не то чтобы есть, но, скорее, которая день за днем не давала ему умереть с голоду.

Тут Джима осенило.

– Сэр Брайен! – окликнул он рыцаря. – Не могу ли я прервать ваш разговор со слугой на пару секунд?..

Брайен показал на мгновение свою несчастную мину, затем буркнул слуге, чтобы тот никуда не уходил, и с жалким подобием улыбки на лице поплелся к своим друзьям.

– Брайен, мне тут кое-что пришло в голову, – начал Джим. – Я все собирался поговорить с тобой, да как-то недосуг было; словом, когда ты сорвался и полетел в свой замок, я уже почти выехал, да тут леди Энджела взяла с меня клятву, что я, как только смогу, приведу к ней Даниель. «Даниель и Дэффид должны немедленно увидеться со мной», – вот что говорила она. В другой ситуации я бы никогда не упустил случай попировать с вами, но сам посуди, как я могу ослушаться дамы своего сердца? Но с другой стороны, как это возможно – я ухожу, да еще и увожу с собой твоего гостя, нет, двух твоих гостей?! Я все голову ломал-ломал, и тут меня осенило…

– Джеймс, я уверен… – печально сообщил Брайен, но Джим торопливо прервал его.

– Брайен, выслушай сначала мое предложение, – сказал он. – Почему бы тебе не перенести пиршество в мой замок? Ты можешь воспользоваться всеми моими припасами, а возместишь их, когда это будет тебе удобно. Таким образом, мы все вместе будем там. А кроме того, с нами будет Энджи, которая иначе не простит мне, что я забыл о ней в такой час.

Безысходная печаль на лице Брайена постепенно сменялась радостью.

– Джеймс, это очень любезно с твоей стороны. Но все же я не могу позволить…

– Принимаю упрек, – поспешно сказал Джим. – Я понимаю, сколь неучтиво с моей стороны уводить гостей из твоего замка в такой день. Но может быть, ты признаешь этот случай исключительным?

– Джим, я не знаю, что тебе ответить, – сказал Брайен, качая головой.

– Однако спасибо. Да, я принимаю твое любезное приглашение, и мы отправимся пировать в твой замок. Даю слово рыцаря, что отдам долг…

– Об этом не беспокойся, – прервал его Джим, направляясь к своему скакуну. – Нам ни к чему давать друг другу обеты, Брайен. Мы ведь знаем друг друга достаточно, чтобы довольствоваться дружбой вместо клятв. А сейчас поедем в Маленконтри.

Загрузка...