Рыжая чайка

Глава 25

Грей стоял на прежнем месте, в задумчивости обхватив себя руками, глядя в ночную даль.

– Я могу попросить тебя кое о чем? – произнесла я у него за спиной, – Может, моя просьба показалась бы кому-то жестокой, но думаю, как вольфгар ты меня поймешь.

Усмехнувшись, Грей обернулся. Да, сказала я конечно, …выкручено. Если так, то кто же тогда я? Я подошла ближе, чтобы видеть выражение его лица, когда он услышит: – Я хочу отомстить за Уина, хочу уничтожить пиратский остров и всех пиратов находящихся на нём! Потому что это уже не люди, а грязное отродье! Не будет острова, не будет пиратов, не будет и куда возить несчастных девушек на продажу.

Грей внимательно, без тени улыбки, выслушал меня, всматриваясь в мои глаза:

– Ты ненавидишь этих пиратов?

Я кивнула.

– Ты ненавидишь их, так же как и меня? – цепкие пылающие глаза не отрывались от моего лица. Я … даже немного растерялась.

– Да нет же, я тебя с ними не сравниваю, – пожала я плечами, – Они, они …намного хуже!

– Хуже? – как-то странно усмехнулся Грей.

– Я просто злюсь на тебя, но убивать тебя по-настоящему мне ещё в голову не приходило! – раздраженно выдавила я. – Что ты мне ответишь? «Ну, же Грей, давай отвечай и я поскорее от тебя смоюсь, не могу, выдерживать этот взгляд! Меня уже всю трясет, скажи уже что-нибудь, я хочу исчезнуть!» – добавила я мысленно сама себе.

– Завтра обращенные вольфгары уничтожат всех, кто скрывается на этом острове, а потом сожгут его! – твердо ответил он, продолжая сверлить меня своим вольфгарским огнем. Я неуверенно кивнула, повернувшись уходить, но меня поймала его рука.

– Я хочу рассказать тебе историю, Тара, почему я опоздал.

Мы снова очутились с ним лицом к лицу, моё желание сбежать вдруг резко растворилось, и сейчас я собиралась его послушать, тем более что в его глазах уже другим цветом, тлели искры печали, этого Грея я хотела узнать.

– Мне нельзя было появляться в твоей жизни до определенного часа, я знал это. Мои видения постоянно связывали меня с тобой, но к тому времени я к этому уже привык, привык к твоему образу, к тому, что ты должна быть в моей жизни. Я знал, что мы должны были в первый раз встретиться после гибели твоего отца, тогда, когда ты сбежала из Криленда. Но в тот момент, у меня у самого в жизни случилось такое, что надолго отбило желание спасать мир. Мой отец погиб, когда мне было восемнадцать, тебе на тот момент было ещё десять. А я с тех пор стал управлять кланом, всеми двенадцатью ветками. Моё настоящее имя Хаям баши – я владыка клана ветра. Да, да, не удивляйся, – Грей усмехнулся. – Вот что значит, ты не знакома с вольфгарскими устоями и ты человек. Любого бы вольфгара это привело в смятение. Но не об этом сейчас. Не смотря на то, что я был правителем клана, повинуясь своему дару, я собирался исполнить своё предназначение, взять тебя в жены и вызволить силу. Я как раз уже передал всё во временное управление своему сводному брату, как вдруг вспыхнуло новое противостояние с людьми. Люди словно поклялись изжить вольфгаров живущих рядом с их территорией. Они упорно выслеживали место нашего селения, иступлено сражались с нами и днём и ночью, кровь лилась со всех сторон. Много крови. ….А когда однажды я вернулся в селение одной из веток в которой я жил, я … не нашёл там никого живого. Прямо на пороге моего шатра лежала моя истерзанная мать, на теле которой не осталось ни одного живого места. … А в шатре лежала уже холодная моя младшая сестра с широко распахнутыми глазами, … эти твари насиловали её перед тем, как убили! – Грей задрожал, скрипнув зубами, его глаза налились такой пламенной ненавистью, что мне стало страшно. Я как будто тоже испытала весь этот ужас и его боль, пропустив сквозь себя. Не выдержав, я попыталась прикрыть его рот своей ладонью, но он резко отдернув голову, продолжил: – Нет, ты послушай дальше! Люди убили и моих племянников, детей моего брата. Они расчленили этих малышей! Тогда я …… словно сошел с ума. Ярость застлала мне душу! Я собрал воедино весь клан и стер с лица земли человеческое поселение Флосдейл. Мои вольфгары ….. тоже убили там всех. После этого я приходил в себя, я не мог отправиться к тебе, потому что в тот момент я очень сильно ненавидел людей, я думал, что увидев тебя, я не смогу сдержаться и тоже убью. Но тогда меня начали мучить видения, ты приходила в них постоянно, я видел эти проклятые лабиринты, этих дигонов. А когда я пришел, ты была уже с Камилем. И вот здесь началось всё запутываться. Меня стали преследовать уже другие видения, пока я не убедился, что в том, что произошло – есть воля небес. Я увидел, что только любя Камиля ты способна преодолеть трудности. Но вот всё дело в том, что я-то знал, что ты все равно будешь моей женой, но позже! И наблюдать, как твоя половина спит с другим вольфгаром было очень-очень …мерзко, как для вольфгара, мне было невыносимо сдерживать свою суть. Я не любил тебя, как любил он, ведь я годами свыкался с тобой, видя тебя, но, не зная с близи, я привык к тебе, зная, что где-то ты есть для меня. А тут вдруг взяли и отобрали, то, что по праву, с рождения уже было моим! Да, ты ещё меня до конца не знаешь, Тара. Я сложно предсказуем и бываю неоправданно жестоким, я целеустремленно добиваюсь того, к чему стремлюсь, и действую я, скорее по своим законам. Я вижу, ты другая, и с тобой силой и жесткостью нельзя, поэтому я учусь быть с тобой другим, и иногда только от тебя зависит, проснётся во мне зверь или нет. Теперь пришло моё время, чайка. Для той любви места больше нет. Я и так пожертвовал своей вольфгарской гордостью, я больше не выдержу Тара, хватит! Сегодня ты спасла нас обоих, потому что очень хотело этого, ты вытащила меня. И разве после этого ты скажешь, что между нами лишь ненависть?

Много раз я смотрела вольфгарам в глаза, но никогда я не видела именно такого взгляда. А может, эти глаза были для меня особенными, потому что их помнила моя душа, я видела их с детства, засыпая, но в отличие от Грея о нем я не узнавала, я видела лишь взгляд. И вот теперь он снова.

Он до сих пор ходил в одних штанах, потому что я носила его рубаху, голодный и оборванный владыка клана. Как же это путешествие изменило наши жизни!

Я прикоснулась к его тёплому плечу, и, не отводя глаз, прошептала:

– Это не ненависть, и не безразличие, и не любовь, это какое-то другое, но очень сильное чувство, я не знаю, как его назвать. Не проси меня сразу стать другой, моё сердце тоже живет по своим законам, но я дала себе слово попытаться, раз уж нам суждено быть вместе именно так. Я пытаюсь осознать, что ты мой муж, но мне не просто, слишком уж неожиданно и больно перевернулась моя жизнь. Не оттого что ты плох Грей, а оттого что больно отрываться от того к кому прирос с мясом. Не вини меня, что я такая! Ты пытлив и умен, ты должен понять. Потому что я тоже начала смотреть на тебя другими глазами, честно, но не торопи меня, – я говорила мягким, дрожащим голосом, и вольфгар вдруг обнял меня. И проигнорировав мои последние слова, поцеловал меня в губы, прошептав:

– Тогда попробуй прямо сейчас.

Но так как он хотел бы, я не раскрылась, моя ответная реакция оказалась достаточно сдержанной. Грей недовольно фыркнул:

– Я ещё могу различать, когда женщине это нравиться, и когда она вынуждает себя к этому. Вообще-то у вольфгаров таких отношений не существует, пары складываются из-за очень сильного взаимного притяжения, а вот у меня, видно, будет всё по-особенному. Жена через силу.

– Прошло мало времени, и я не вольфгарка. Это у вас отношения быстровоспламеняющиеся и так же быстро остывающие, поэтому вы так легко меняете партнеров. Ты слишком стремительный Грей или мне называть тебя Хаям?

– Как хочешь. Я взял себе второе имя, чтобы мне было легче передвигаться по чужим территориям и пересекаться с другими вольфгарами, – буркнул он. – Ну, почему жрецы составляли пары из вольфгаров и людей?!! – вдруг возмущенно застонал Грей. – Мне с тобой сложнее, чем было отправиться в Харонские топи. Для меня, вольфгарского мужчины невыносимо и отвратительно постоянно уговаривать тебя стать моей, тем более что это уже было, и ты и так моя жена. Это идиотизм!

– Не переживай, не только вольфгары, мужчины из рода людей, относятся к этому так же. Почему-то абсолютно все мужчины считают, что они неподражаемы и достойны того, чтобы женщины падали к их ногам. А нужна ведь ещё неуловимая искра, нужны поступки, отношение, какое-то загадочное притяжение. Женщины это не примитивные самки, ясно тебе?! А ты и я это вообще беспрецедентный случай! – завелась я, чуть повысив голос.

– Да прям лёд и пламя, красавица и чудовище! – язвительно протянул Грей. – Искры значит, нет? Поступков мало? Иногда мне кажется, что ты слепая, Тара! Или ты делаешь это нарочно! Или ты думаешь, что это такой поединок упрямства, кто кого, ты меня или я тебя. И хуже всего, что выбора у нас с тобой нет! Я может, тоже хотел, чтобы на твоём месте был кто-то другой. Думаешь, я в восторге от всего этого?!

– Ладно, Грей, хватит. Остынь. Если мы сейчас снова поругаемся, лучше от этого не станет. Если уж нет выбора, давай будем просто терпимее друг к другу. – Я смотрела в эти пылающие глаза, пытаясь уловить там признаки спокойствия, но казалось, Грей и не собирался уравновешивать свою суть.

– Это ещё не всё. У меня нет видений. После того, как мы убили эту проклятую ведьму – я ничего не вижу! – с отчаяньем бросил он.

– И я ничего, – протянула я, задумавшись, – но я связывала это с переживаниями. Давай попробуем вместе! – потянувшись к нему, я обхватила его за шею. Я прикоснулась к его горячему лбу, шепча вместе с ним мантрагал, но … ничего. Мы повторили ещё раз и та же пустота.

– Почему так?

– Я не знаю, – прошептал Грей, пожимая плечами, – возможно воздействие темной силы, а возможно нам уже не хватает собственной, – он не спешил меня отпускать, наоборот, даже приподнял, усадив себе на бедро. Настырный хитрец снова меня подталкивал, ожидая от меня действий. Это уже действительно становилось похоже на поединок. Я поцеловала его. Первая. И у меня это получилось с каким-то отчаянным остервенением. Моё тело дразнило его, я играла губами, и вольфгар не устоял, в нём зажегся мужчина, но вот играли мы сегодня по моим правилам, поэтому на этом я решила остановиться, с большим трудом отстранив его от себя:

– Главное не спешить, – выдохнула я, тяжело дыша.

Каким же тяжёлым, закипевшим, уничтожающим взглядом, он меня провожал, но силу применить не посмел. «Значит, я всё равно веду!», – мысленно победно усмехнулась я про себя.

Я не услышала утром, как они ушли. Только выйдя на палубу, я нигде не заметила ни Грея, ни близнецов, ни ночных дьяволов.

– А где они? – задала я вопрос, стоявшему у борта Михасу.

– Он забрал их на пиратский остров. Алишер был против, но близнецы все равно пошли с ним. Теперь они с Греем.

– А … как Алишер, и … он? – прошептала я.

Взглянув на меня, Михас кивнул. Я обернулась. … Камиль стоял прямо за мной.

– А «он» хочет поговорить с тобой, пока нет этой твари и его новых приспешников, – так же тихо произнес Камиль, поглощая меня взглядом. Схватив его за руку, я потащила его в свою каюту. И там уже бросилась ему на шею, чуть не задушив в объятьях:

– Камиль! Я так счастлива, что ты жив! Я так долго ждала тебя! Я люблю тебя! Прости …меня.

– Тара, Тара, я не могу понять, это слишком изощренная пытка! За что, Тара? Я ведь жил только любовью к тебе!

– А я … и сейчас живу ею. И ты … ты должен жить, чтобы мне было легче выносить всё это, – прошептала я сквозь слёзы, горячо целуя его. – Он может убить тебя, а ты мой воздух, ты нужен мне, но … мы не можем быть вместе. … Этот проклятый дар соединяющий меня с ним! … Эта сила, пробуждающаяся во мне, изменила мою жизнь. Прости меня … мой славный, я не смогла уберечь в чистоте нашу любовь. Я прокляла себя уже тысячу раз, и тысячу раз хотела умереть от этой боли! Она разорвала меня надвое. И чтобы не случилось, как бы дальше не развились события, ты знай – я тебя люблю. Я должна спасти тебя и остальных. И время, которое мы провели с тобой вместе – было самым счастливым, и самым незабываемым в моей жизни. Ты – мой солнечный свет в кромешной тьме. Это яркое чувство всегда будет жить во мне! Всегда, слышишь? Я благодарна судьбе, что ты в ней был, Камиль.

Он отчаянно застонал и поцеловал меня. Каким же горьким и солёным был этот наш последний поцелуй. … Поцелуй моих самых любимых губ. …

– Чайка, я ведь не смогу без тебя жить! Не могу видеть тебя … с ним! Зачем нам всё это? – умолял его упавший голос.

– Потому что нельзя отдать этот мир тьме, взращенной в Харонских топях. Потому что после нас должны жить дети, которые тоже будут любить. Я должна стать жрецом и сразиться вместе с Греем против этого зла. Будь мужественным, счастье моё. Ты выстоишь, я знаю, ты сильный. Будь достоин своей жизни, Камиль. Прощай, мой любимый.

***

Грей застыл. Взгляд, обращенный в сторону громящих остров вольфгаров, стал пустым.

– Проследите, чтобы выцарапали всех пиратов, а потом сожгите эти норы, – тихо произнес он, поднимая тяжелый взгляд на Раса и Тира, – А мне нужно вернуться на корабль.

Ярость, бурлившую в нем, не смогла остудить даже прохладная вода, наоборот, она только нарастала с его приближением. Взлетев на палубу, Грей тут же выхватил мечи, заметив выходящего из её каюты Камиля. Эти два сгустка пылающих вольфгарских сутей молниеносно с бешенством бросились друг на друга, скрестив своё боевое мастерство.

– Нет! Прекратите!!! – прокричала Тара, только её никто не слышал.

Два воина двигались так быстро, что, слившись в сплошной силуэт, было видно только, как сыпятся искры.

– Он убьет его, – прошептала девушка побелевшими губами, кинувшись к ним, с желанием разъединить вольфгаров.

– Они не успеют остановиться, и изрубят тебя на куски! – резко остановил её Алишер, уже начавший ходить, оправившись от ран. И тогда Тара прокричала изо всех сил, с надрывом самой души:

– Я стану жрецом, но если ты убьешь его – мир для меня станет безразличен! Остановись, Грей! Мы всего лишь попрощались с ним! Я тебя умоляю! Не губи, почувствуй меня!

С яростным рычанием, Грей оттолкнул от себя Камиля, подскочив к девушке:

– Что же ты не добавила, пожалуйста, Грей, я ведь так люблю его?!! Вот что бесит меня, а не то, что вы прощались!!! Твои проклятые влюбленные глаза, то, как тянется к нему твоя душа, а я это всё чувствую! – дребезжащим голосом прохрипел он, испепеляя её искрящейся тьмой своих вольфгарских глаз. Резко вставив мечи в заплечные ножны, порывисто развернувшись, Грей стремительно удалился, обдав всех своим бушующим пламенем. Тара провожала его глазами, а потом, спохватившись, вдруг побежала за ним, нагнав на другом конце корабля.

– Отстань от меня, я не хочу тебя видеть! – грубо прогремел Грей, не оборачиваясь. Тело вольфгара до сих пор дрожало, пробегающей мелкой дрожью. – Я говорил тебе, что не буду этого терпеть, и говорил почему! Так почему я должен был оставить его в живых?!

– Ты не справедлив, Хаям. Я пытаюсь проложить к тебе тропу, а ты заваливаешь её ветвями. Твой пыл мешает тебе по-настоящему почувствовать меня и стать ближе, – прошептала девушка.

– Да?!! – резко развернулся он, гневно осыпая её искрами. – А этот остров горит по моему или по твоему капризу?

Тара поморщилась, ощущая на себе его обжигающие слова:

– Это не совсем то. Ты не должен требовать и жестко давить, но как бы ты не старался, ты всё равно это делаешь. А ты просто покажи мне свою душу, вольфгар.

– А если это и есть моя душа? А если я такой, а ты слепая и глухая, что тогда, Тара? На колени перед тобой стать?! – его голос до сих пор был слишком резким, а лицо мрачным.

– Не нужно на колени. Ты голоден, – её шепот изводил его ещё сильнее, потому что сейчас ему хотелось разорвать эту тишину громогласным криком, а она шепчет!

– Прошу тебя, возьми немного моей крови, тебе уже тяжело контролировать себя. Пойдем со мной, – Тара легонько потянула его за руку.

– А ты нас по очереди будешь водить себе в каюту, да?! – несдержанно, с дерзкой усмешкой бросил Грей, вырвав руку.

Девушка промолчала, только тяжело вздохнула, нахмурившись.

Закрыв за собой дверь, она не задумываясь сняла с себя его рубаху, служившую ей коротким платьем, оставшись перед ним нагой. Но это сейчас не смущало её. Она решительно подошла к вольфгару, и отстегнув перекрестные ремни, освободила его грудь. В её руках оказался пузырёк с бальзамическим маслом.

И мягкие женские руки, заскользили по горячей мужской коже, оставляя на бронзовом торсе лоснящиеся следы. Она гладила, массируя его плечи, грудь, живот. Потом, прижавшись, к остолбеневшему Грею, своей нежной прохладной кожей, она стала растирать его напряженную спину. Вольфгар закрыл глаза, продолжая часто дышать. Его пальцы скользнули к поясу, освобождая себя от последней одежды:

– Продолжай, Тара, – прошептал он, – Я хочу увидеть, на что ты готова пойти ради него.

Тара на секунду замерла. И снова она промолчала, лишь горько усмехнувшись, прикрыв глаза. Затем её руки мягко скользнули к его бедрам, а серые глаза, блеснув, заглянули в эту пылающую бездну загадочной души вольфгара, в его постоянно меняющиеся глаза. – Поцелуй меня, – шепнула она.

Но строптивый вольфгар не пошевелился. Только и она сегодня отступать не собиралась, запрыгнув и обвив ногами его скользкое тело, она обняла его за шею, и снова прошептала:

– Не упускай шанса что-то изменить между нами. Я делаю это и ради нас, – Тара поцеловала его сама.

Грей с шумом втянул воздух, с силой прижимая её к себе. Он ответил ей, выпуская свою необузданную вольфгарскую страсть. Девушка только легонько вскрикнула, широко распахнув глаза, поддавшись его напору. Она знала, что вольфгары ненасытны, но именно Грей раскрыл ей изнуряющую ненасытность своей сути. Вольфгары любили удовольствие, и теперь он показывал своей жене, что не позволит его больше дразнить, и что её телом он обладает полностью. Он не был с ней груб, он был ласков, но изощрен, тем самым, доведя её до изнеможения.

Как бы она не ускользала от него, Грей заставил её потерять голову, счет времени, заставил её тело раствориться от накатившего наслаждения. На какое-то время в его руках она превратилась в мягкий расплавленный слепок. И только потом он позволил себе выпить несколько глотков её крови, которые спасали его от голода, но не насыщали. Убить эту девушку Грей не мог.

Её голова бессильно лежала на его груди. Перед глазами всё кружилось и плыло.

– Почему мне не больно, когда ты кусаешь? – тихо и рассеяно спросила Тара.

– Потому что я всю жизнь пил только лишь человеческую кровь, и в моей слюне есть яд, когда он попадает в кровь жертвы – он обезболивает и парализует, а если смешивается со слюной женщины, то ты уже знаешь, что бывает. Но это всё опыт и моё желание. А тебя раньше кусал тот, кто пил только кровь животных, а такие вольфгары не пользуются своими железами, – расслабленным тоном ответил ей Грей, словно она спросила у него о погоде.

Тара подняла голову, с ужасом глядя на него, её большие глаза потемнели, и на бледном лице отразилась боль.

– Что ты так смотришь на меня? Да, я чудовище, ты уже говорила об этом, – небрежно бросил он.

– Но это действительно чудовищно! Это жутко, это вопиюще! Ты так просто говоришь мне, что убивал людей, но, проявляя милость, делал это не больно! Но правды это не меняет – ты убиваешь мой народ!

– А они убивают мой! – взвился Грей.

– Нет, постой, – Тара задержала его за плечи, не дав вскочить, – подумай, о каком единстве может идти речь, если такие как я для тебя всего лишь жертвы?! Я не смогу жить с тобой, если после окончания ритуала ты снова будешь охотиться на других людей. Этого никогда не приемлет моя душа, а я знаю, что моя кровь сейчас не насыщает тебя, ты берешь для себя её слишком мало, потому что боишься навредить мне. Но ведь почему-то пары жрецов составлялись из вольфгаров и людей! Значит, между этими расами все же возникает единство! – её пытливые глаза нетерпеливо ловили его взгляд.

– Может, они не были такими принципиальными, как ты?! – воскликнул Грей. – Я не могу отказаться от человеческой крови, она даёт силу, она исцеляет нас!

– Сильной должна быть не плоть, а дух, и даже на крови животных можно оставаться непобедимым! – упрямо возразила Тара. – Другие то могут. И только за это я преклоняюсь перед ними. Я преклоняюсь перед Алишером, для меня он самый великий вольфгарский вожак всех времен.

Тут Грей не выдержал, и, оттолкнув её руку, вскочил на ноги:

– Ты специально выводишь меня?! Сравниваешь меня с этими вольфгарами, именно с «этими» вольфгарами?! – прогремел он. – Я к твоему сведению не стремлюсь быть похожим на них!

– Я лишь пытаюсь пробиться к твоему разуму, я же не виновата, что на пути к нему стоит твоя заносчивая гордыня! Я говорю о том, что пока вольфгары будут пить человеческую кровь – единства между жрецами не может быть! … Что это ты так по-дурацки разулыбался?

– Не может быть единства? А что же тогда вот здесь такое было?

– Это не то, – отмахнулась Тара. – Ты же понимаешь, о чём я!

– А меня и так бы устроило, – проговорил Грей, снова обнимая девушку. – Сегодня чуть ли не в первый раз, я не пожалел, о том, что ты моя жена. Мне было … очень хорошо с тобой, – он потерся о кончик её прохладного носика, – и меня не волнует, что ты человек.

– Ну, пожалуйста, откажись от охоты на людей, – прошептала Тара, целуя его. – Что мне сделать, чтобы ты согласился? Грей, я прошу, – теперь её чувственный шепот уже будоражил его, заставляя притягиваться к ней. Её мягкие губы с нежностью целовали его лицо, лишая связанности мысли, и у вольфгара снова перехватило дыхание, от вспыхнувшей внутри страсти. Сильные руки, судорожно прижав девушку, обратно повалили её вниз.

– Я подумаю, – прошептал он. – А пока я буду думать, ты будешь мне настоящей женой, не будешь отталкивать меня, будешь такой же ласковой, как сегодня, и там посмотрим. А сейчас молчи!

– Что ….. тебе было мало?! – не поддельно удивилась девушка, когда его рука сжала её бедро.

– Хочешь узнать, сколько взрослый вольфгар может этим заниматься? – хитро усмехнувшись, спросил Грей.

– Нет! – испугано выпалила Тара, заставив его рассмеяться и опять поцеловать её.

Когда они всё же вышли из каюты уже опускались серые туманные сумерки. Тара лишь повела бровью, стараясь пока не думать о произошедшем. Она потом, спрятавшись в своём уголке, подальше от всех, а главное от Грея, поразмышляет, может, даже ужасаясь своей шокирующей изменчивости. А пока она просто пыталась понять, кем же был для неё этот вольфгар, на которого, как бы она ни злилась, как бы ни застила её от него любовь к Камилю – она всё равно думала о нём. Почему сходя с ума от страстной ненависти к нему, до дрожи в коленях, до помутнения разума, почему она могла так легко сдаться ему? Почему его прикосновения не вызывали у неё омерзения, несмотря на все её старания не допустить его к себе? Почему он имел над ней такую власть?

Тара остановилась, удивленно глядя на вольфгаров, по которым стекала вода, и ещё от неё не ускользнуло то, как зажали между собой Камиля, Михас и Алишер, они держали его за руки. Камиль не поднимал глаз, он застыл, словно перед казнью. Она уже догадалась, но почему-то спросила:

– А почему вы мокрые? – ужас скользнул по ней безжалостным холодом.

– Купались. Все вместе. – Сухо выдавил Алишер.

– А он что действительно так хорош, раз ты так кричала? – с высокомерной наглостью спросила Намира, окинув её оценивающим взглядом.

Сорвавшись, с разбегу, Тара выпрыгнула за борт.

– Когда-нибудь я вырву тебе язык, и у Камиля будет очень удобная немая жена! – прошипел Грей, наградив вольфгарку злобным взглядом, прыгая следом.

– И что, ты собираешься так плыть до самой Раскольной бухты? – подплыл Грей к уцепившейся за обращенного вольфгара девушке.

– Да, буду вместе с ними толкать корабль, а туда больше не вернусь!

– Пф, а что такого произошло, а Тара? С чего вдруг истерика? Ты была со мной, мы теперь пара, мужчина и женщина, достаточно взрослые, чтобы этим заниматься. В чем же переполох?! – выспрашивал Грей с издевательскими нотками, прекрасно зная, в чем причина.

– Это … непристойно, словно у всех на виду, так не должно быть.

– О, сила! – закатил он глаза. – Ты говоришь с таким выражением ужаса, словно мы там младенцев расчленяли! Ты моя жена, Тара! Нет, скажу иначе – ты жена вольфгара. А вольфгары этого не стесняются. Представляю, чтобы ты сказала о нашем махате! На этом празднике пары могут заниматься любовью открыто, прямо в танце, – потешался Грей, глядя, в каком диком смятении находится девушка. Его это злило. Это ещё раз доказывало ему, что она с ним не по своему желанию, что она брезгует этими отношениями, что в её сердце места для него нет. «Пока нет», – вбивал он в себя эту мысль.

– Но я не вольфгарка, сколько раз тебе повторять! И вся эта ваша свобода внутри кланов мне чужда! Почему я поддаюсь тебе? – она чуть не всхлипывала, причитая. – Почему смогла забыть обо всем? Это ты виноват в моём позоре! – Тара, отвернувшись от Грея, ещё крепче ухватилась за остающегося ко всему равнодушным ночного дьявола, который просто упорно плыл вперед.

Слово «позор» особенно понравился Грею, жаль, что она не видела его лица, … его перекошенного гневом и болью лица. Но он смог сгладить своё разрушающее чувство, но более менее спокойно изрек:

– Есть несколько вариантов: ты самоотверженно спасаешь мир, себя, шкуру Камиля и так далее; а может, тебя толкнула к этому безысходность; или даже, может быть, тебя даже тянет ко мне, и ты злишься, что не можешь на меня злиться. Выбери какой-нибудь из них, а лучше все три сразу. На самом деле тебя сейчас мучает совсем другое. Хочешь, скажу что? – голос Грея стал жестче, но он пытался сдерживаться. – На самом деле ты думаешь о том, что сделала ему больно!!! – бросил он, ныряя под воду, тем самым первым оканчивая этот разговор, грозящий перейти в бурю.

Грей поднялся на палубу, оставив свою жену болтаться в воде. Бывали моменты, когда ему не то что видеть, ему было невыносимо думать о ней! Её противоречивое отношение к нему, её сумасшедшая тяга к Камилю иногда вызывали у него лишь одно желание – убить девушку, чтобы она больше не отравляла ему жизнь. Но это были только вспышки ярости, на самом деле, он очень хорошо осознавал, что без Тары его жизнь невозможна. Ему зачем-то её послали небеса! Забыв при этом объяснить, как обращаться с этим несносным созданием.

Через время Грей позвал наверх ту часть вольфгаров, сменив их другими, и Таре ничего не оставалось, как тоже подняться.

Прожогом, она пролетела в свою каюту, клацая от холода зубами. Где кое-как, свернувшись в складках матраса, уснула.

Но и на следующее утро в её глазах металось беспокойство. Она подходила к двери, затем, не прикоснувшись к ней, отходила, садясь обратно на матрас. Потом вскакивала снова, порываясь выйти, но опять возвращалась. И так несколько раз, пока она не осилила свои сомнения. Выскочив, Тара тут же кинулась искать Грея.

– Послушай, я не знаю, как это объяснить, но сегодня я увидела очень странное видение! – серьёзно произнесла она, встревожено поглядывая на вольфгара, который сегодня почему-то пытался казаться непроницаемым. – До этого мы не могли видеть видения, ни вместе, ни по отдельности, а тут, понимаешь, у меня возникло такое гнетущее чувство навязывания. Я почему-то ему не верю, и это странно, особенно если учесть, что оно касалось тебя. Мне захотелось оттолкнуть его. Что-то в нём было не так.

– Что именно ты видела?

«Почему этот цепкий сосредоточенный взгляд всегда меня так успокаивает?» – вдруг мелькнуло у неё в голове, «Почему притягивает и обезоруживает? Почему мне хочется видеть эти глаза?»

– Я увидела женщину, якобы мою мать. Очень похожую на меня. Она называла меня разными ласковыми словами, плакала, умоляла не становиться жрецом, не открывать тебе силу. Потому что ты не справишься с собой, власть затмит тебе разум, и ты сам уничтожишь всё живое, – Тара с выжиданием посмотрела на Грея.

– Я тоже видел. Мне пытались внушить, что ты это зло, и ты прикончишь меня тут же, как получишь силу, а всё для того чтобы быть с Камилем, – словно нехотя выдавил Грей. Они стояли молча, изучая друг друга взглядами. Глаза человека, встревоженный открытый женский взгляд, и глаза вольфгара, таинственный взгляд искрящейся ночи.

– Я бы так не сделала, – растеряно проговорила девушка. – Наказание должно быть заслуженным.

– А откуда мне знать! Ты же сама уверяла меня, что ты чудовище! – скрывая в уголках губ иронию, возразил Грей, радуясь её растерянности.

– Я … я конечно способна на многие вещи, но … это обман, это кто-то из касты заставляет нас видеть подобное. Или мне тоже думать, что ты угроза? У меня для этого есть больше оснований, если уж так рассуждать. Или что?

– Нужно сражаться против них, – напустив на себя самый серьёзный вид, хмуря брови, произнес Грей, закусив губу, чтобы не проявить истинное свое состояние, накатившее на него, как только он увидел её бегущую к нему, как только он понял, что она пытается доверять ему, не считая его своим врагом.

– Как? – решительно выдохнула Тара.

– Поцелуй меня!

– Что? – растеряно запорхали её ресницы. – Я серьёзно, а тебе смешно! Наверное, это всё из-за того, что ты прихватил из Харона! Выбрось то, что ты взял. Хватит дурачиться! – возмущенно воскликнула она, толкнув в плечо уже хохочущего вольфгара.

– И я серьёзно! Чем ближе мы друг к другу, тем больший потенциал силы будет открыт. А сильнее всего те жрецы, которые любят друг друга, но ведь нам это не грозит, да Тара? – усмехнулся он.

– Послушай, я тебя сегодня совершенно не понимаю! – разозлилась девушка.

– Ещё лучше. А ты всё равно поцелуй меня. Помнишь, мы вчера договаривались, что ты не будешь меня отталкивать, а я буду думать.

– Нет, у тебя сегодня и в правду, какой-то безумный вид, – выдохнула она. – Но пообещай мне, что не будешь снова проделывать со мной те фокусы с ядовитыми поцелуями.

– Тара, ты слишком много болтаешь! – нетерпеливо приблизился Грей, властно обнимая девушку. И как только её губы прикоснулись к его губам, её накрыла волна его ураганной страсти, из-под которой, она с испугом еле вырвалась.

– Грей, ты чокнутый!!! Я тебя сегодня боюсь! Ты говорил не отталкивать тебя, а не о том, что тебе хочется …овладеть мною прямо посреди палубы! Ты что наглотался собственной слюны? Переизбыток этого дурацкого фермента? Тебе что делать нечего?

– Именно, нечего, – развел руками Грей, с неизменной ироничной усмешкой. – На суше полно забот, охота, стычки, погони, переходы. А здесь, из всех проблем у меня только ты. И у меня достаточно времени, чтобы посвятить его тебе. Закончим разговор в каюте?

– Мне уже надоело там сидеть! – отрезала Тара, попятившись назад, понимая, что от него такого ей не убежать.

– Тогда в трюме? Весь корабль в твоём распоряжении, – не переставая хищно улыбаться, наступал Грей. – Я так истосковался по охоте, и ты как жертва мне даже очень подходишь.

– Ты меня просто сводишь с ума сегодня, – в сердцах воскликнула Тара, хмуря свои красиво очерченные брови.

– Ты меня тоже, – прошептал Грей, вдруг подхватив её на руки, и через секунду оказавшись с ней уже в каюте.

– Тара, – с придыханием протянул он, и пробежавшие по ней пальцы вызвали у неё дрожь.

– Грей, – прошептала она, задохнувшись от прокатившейся волны его желания, поддавшись этой сметающей силе. – Что ты делаешь со мной? – со сбивающимся дыханием взмолилась Тара.

– Ты нравишься мне, я наслаждаюсь своей женой, – отвечал он, и всё начиналось заново.

– Нет, ты всё-таки одержимый. Я была в вольфгарских селениях, но я не видела, чтобы вольфгары себя так необузданно вели, – произнесла Тара, приглаживая волосы, когда спустя какое-то время, Грей всё же выпустил её из своих объятий.

– Но ты же не посвящалась во всё происходящее там. А такое бывает, особенно с только что создавшимися парами, – Не переставая улыбаться, ответил Грей, скользя пальцами по её плечу, – Вольфгарские мужчины так устроены, что прежде чем вести себя степенно, им нужно полностью насытиться выбранной женщиной, которая им открылась. Потом страсть остывает, и уже женщина прилагает усилия, чтобы этот мужчина бывал с ней чаще.

– А пока женщина ломает себе голову, как вернуть остывшего дружка, он уже подыскивает себе новую жертву любви, да? Отлично устроились! – гневно сверкнула глазами Тара, покачав головой. – Я бы долго не мучалась, а просто свернула бы такому женолюбцу шею, или осекла мужское достоинство, чтобы больше уже нигде не шлялся!

От неожиданности, Грей даже раскрыл рот.

– Ого, – протянул он задумчиво. – Так мне стоит тебя бояться в будущем? Или в нашем случае мне можно будет … шляться?

Но Тара, поведя плечами, лишь возмущенно фыркнула, и, проигнорировав вопрос, выскочила за дверь.

– Да уж, я тоже тебя ни с кем делить не собираюсь, – произнес он в тишине. – Я же говорил, что добьюсь своего. Ты всё равно стала моей, Тара Вейн, рыжая бестия.