Сага о Ласке Сэме и его друзьях

Глава восьмая Без шансов на успех

Район Кармарина. Мятежные баронаты. Спорная территория. 12-й год ЭПК.

Майор Николас де Барсей был закаленным бойцом и одним из самых осторожных командиров в армии генерала Патриса. Не случайно эту дерзкую операцию генерал поручил именно ему. Но тут впервые в своей карьере майор решил пойти на риск. Он считал, что риск будет оправданным. И в расчетах не ошибся. Его всадники взяли пехотинцев к себе на лошадей — и теперь его отряд оказался у ворот города Кармарина, одного из важных центров в стране мятежников. Город был окружен невысокой, но прочной каменной стеной. В северной части города возвышался замок барона. Замок располагался на невысоком холме и был отлично укреплен. Кармарин был крепким орешком. «Если бы я шел всем отрядом, да еще и с осадными орудиями, да с обозом, как положено, нас бы давным-давно ждали. А так — застанем город врасплох. Риск. Но уверен, что риск оправданный», — думал про себя майор Барсей. Взятие Кармарина несло не только стратегические выгоды, был в этом деле и политический аспект: барон Кармарин был выбран главой Сеймака на новый срок. А это означало: во-первых, что его охрана была в столице вместе с бароном, следовательно, брать замок будет полегче, а кроме того, взятие Кармарина приобретало еще и болезненный политический аспект и могло стать хорошим унижением противника.

Пока спешившая пехота отдыхала, а всадники ухаживали за лошадями, вынесшими тяжелый переход, майор внимательно осматривал ничего не подозревающий город. Ворота откроют через два часа. Вот тогда и ударим. Ровно через час после открытия ворот. Еще будет утро. Они все равно не успеют очухаться.

Ремус Ликки служил привратником в славном городке Кармарин уже шестнадцать лет. Не слишком-то пыльная работа. Да и денежка какая-никакая, а перепадает. Семью кормить можно. А семья большая. Ремус потянулся, посмотрел в сторону дороги, потом в лесок. Этот Кармаринский лес был любимым местом отдыха всей его семьи. Да отдыхали они чаще всего без отца: службу-то не оставишь. Единственное, что раз в полгода он сдавал ключи от ворот назначенному бароном сменщику. И получалось у него десять дней отдыха. Ремус почесал бок, там выскочило три гнойника и женушка их с самого утра выдавила. Теперь гнойники чесались. «Наверное, средний опять натянет», — решил про себя страж ворот. Стражник Ликки перегнулся через парапет. У ворот уже собрались первые крестьяне с повозками, они спешили занять на базарной площади места поудобнее. «И из-за этой нетерпеливой мелюзги мне приходится вставать ни свет, ни заря». Вот подошли и патрульные. Двое остались. Значит, можно открывать ворота. Дом Ремуса находился всего в квартале от ворот, недавно страж обновил ограду и домом своим по праву гордился. Еще раз глянув на окрестности, страж ворот спустился вниз, достал длинный ключ, которым отпирали замок на воротах, подозвал стражников, которые помогли ему оттянуть тяжелые запоры. Людей было немного. И Ремус Ликки решил, что может пойти еще подремать, а придет к воротам уже через часик, когда людей станет побольше.

— Вперед!

Приказ майора прозвучал четко и ясно. Командир вместе со всадниками бросились к воротам, пехотинцы спешили за ними, стараясь изо всех не отставать очень уж сильно. Конечно, их заметили, конечно, растерявшиеся стражи пытались как-то освободить проход в городские ворота, который запрудили сельские животные, чтобы опустить решетку. Но волы, запряженные в тяжелые крестьянские повозки никого не слушались, никуда уходить не хотели. «Глупцы, им бы наоборот, все повозки чем-то связать, и через такую баррикаду мы бы не проскочили так просто», — успела мелькнуть мысль у майора Барсея.

Ремус проснулся от криков и шума, который доносился со стороны улицы. Ремус выскочил во двор, поеживаясь от утреннего холода и глупо вращая глазами. По улице неслись всадники, они скакали во весь опор. Увидев человека в доспехах, один из всадников, казалось полетел прямо на стража ворот. Ремус по-глупому взвизгнул и упал за ограду дома, проклиная все на свете и себя самого в первую очередь. Невдалеке раздался выстрел. Потом еще один и еще. Всадники пронеслись мимо дома бывшего стража городских ворот Ремуса Ликки. Ремус поднялся, быстро забежал в дом и начал срывать с себя доспехи, понимая, что произошло что-то ужасное и непоправимое.

Район Темной лощины. Край Ульмских лесов. Провинция Дейр. Империя Анно.

— Сэм, ты уверен, что мы успеем?

— Рутти, мы обязаны успеть! Иначе в нашем деле нет никакого смысла.

Всадники пришпорили лошадей и понеслись во весь опор. Не было смысла осторожничать: или они успеют перехватить отряд противника, или… не стоит даже думать об этом «или»… Сэм понимал, что все козыри пока еще на руках у врага. И все шансы на успех тоже у него. Их пятеро, нас же четверо, во всяком случае, Сэм надеялся на то, что расклад в пользу противника не изменился. И тут вдалеке послушалось ржание. Как раз в том районе, где шла тропа, по которой могли уходить от преследователей враги. Значит, оставалось полагаться только на скорость и неожиданность. Сэм и Рутти летели прямо по дороге — самый сложный участок по бездорожью был позади. Рутти легко скакал, выхватив свой надежный карабин и размахивая зажатым в правой руке оружием. Сэм уже успел выхватить один из пистолетов. Теперь они неслись прямо по лесу, ветки хлестали по лицу, приходилось постоянно пригибаться, почти впиваясь телом в круп коня, с каждым шагом они настойчиво приближались к месту встречи.

И все-таки они опоздали. Когда они выскочили на дорогу, отряд противника место встречи проскочил. Они уходили быстро, как будто шли на свежих лошадях. Пятеро всадников, один из которых был привязан к крупу лошади. Расстояние быстро увеличивалось, тот, кто скакал в арьергарде отряда, на мгновение обернулся, увидел преследователей и успел даже как-то улыбнуться. Он только поднимал руку с пистолетом, когда Рутти выстрелил, дым на какое-то мгновение скрыл картинку, но пуля догнала врага, в этом Рутти был уверен. Когда дым немного рассеялся, Сэм увидел лошадь, несущуюся без всадника. Остальные даже не собирались обращать внимание на потерю товарища, а продолжали быстро уходить к Черной лощине.

— Мы не можем дальше их преследовать. Лошадей загоним, — мрачно сообщил Рутти.

— Верно, давай в сторонку отъедем и подождем Герба с Горитцем, они ведь должны были висеть у врагов на хвосте…

— А что делать-то остается? Ждем.

Рутти соскочил с коня. Он был расстроен не меньше Сэма. Но и опускать руки никто не собирался. Надо было подождать товарищей, а потом идти к Лакратту. В конце-концов, помощь-то там должна была быть! Хорошо бы, чтобы сотня, лучше две. Да еще отряд в разъездах… Размечтался! Держи карман шире. Ну, полусотня, на худой конец. Тогда еще на что-то можно надеяться.

В этом месте лес постепенно переходил в степь. До Великой степи оставалось не так уж и много. Широкие дороги, тихие реки, небольшие стоянки — этим издревле была богата Великая степь. Но во времена магии то тут, то там в степи стали появляться безжизненные проплешины. Маги тянули силу из всего, что только могли. И если маг брал слишком много силы от окружающих его растений — те гибли. Очень часто после сражений магов земля на многие годы становилась безжизненной. Мир Карриты не погиб, наверное, потому, что магов было не так уж и много. Да и светлые маги сами старались ограничивать сферу применения своей силы, посему гибли намного чаще темных.

Рутти внимательно смотрел на тропу. В этих местах природа была вообще не тронута магическими состязаниями. Густой кустарник создавал множество удобных мест для засады, птицы носились между кустами, мелкие зверьки перепрыгивали по веткам крупных лиственных деревьев. Как раз напротив дороги раскинулся дуб-столетник. Огромный, пятиствольный, с крупными почти черными листами, это дерево считалось священным у всех народов, кочующих по степи. Как и всегда, на уровне примерно трех метров от земли, широкий ствол дуба делился на пять стволов, которые чаще всего расходились веером вверх. Такие дубы часто стояли по степи в одиночку. Было замечено, что в степи около такого дуба растут только травы. Но трава под такими дубами была особенно сочной и душистой. Обычно на крайних стволах дуба делались охотниками надрезы — дуб отдавал свой вязкий сок, который дорого ценился по всей Каррите, как незаменимое лекарственное средство. А вот если на среднем стволе такого дуба была вырезана примитивная рожица — от такого дерева следовало держаться подальше. Этот дуб был посвящен какому-то божку кочевников. И любой чужак, остановившийся в тени такого дуба, становился этим кочевникам кровным врагом. Самое удивительное было в том, что никого из кочевников рядом могло и не быть. Но кровного врага они находили безошибочно. И обязательно рассеивали перед священным деревом его пепел.

Этот дуб-столетник находился в лесу, а потому быть предметом поклонения не мог. Рутти подумал еще немного и решился выбраться на дерево, чтобы посмотреть, не едут ли их товарищи. Что-что, а ждать Рутти не особенно любил. Сэм уже расседлал коней и протирал им спины насухо. Рутти ловко взобрался на дерево, перед ним открылся вид на дорогу, уходящую к Темной лощине. Рутти перелез на другой ствол, поднялся чуть повыше, потом нашел, где зацепиться ногами, поднялся на небольшую удобную расщелину, где начинались расходится ветви со ствола. По дороге ехали два всадника. Было видно, что один аккуратно поддерживает другого.

Рутти быстро слез с дерева и помчался навстречу друзьям. Услышав шум, на дорогу вышел и Сэм. Он сжимал в руке пистоль, хотя и понимал, что опасности нет, но при этом почему-то нервно покусывал губы.

Вскоре показались его товарищи: Герб и Рутти вели коня, на котором лежал раненный стар-лейтенант Горитц. Как только все очутились снова вместе, как Рутти и Герб сгрузили Горитца с коня, а Рутти немедленно занялся раной высокородного лейтенанта.

— Что скажешь, Рутти?

— Пуля прошла навылет. Герб его перевязал, но вот езда на лошади могла снова вызвать кровотечение. Сейчас осмотрю.

— Как это случилось? — Сэм посмотрел на Герба, который был серым, как придорожная пыль.

— Первую засаду мы легко обнаружили. Горитц их отвлекал, а я ликвидировал. Пленного взять не удалось. Потом стали быстро нагонять тройку с картографом. Но тут недалеко, в трех лигах всего, их ждали еще четверо. Пленного пересадили на свежую лошадь и помчали на всех парах, а вот нас встретили эти двое. Мы слишком торопились, были уверенны, что вот-вот догоним. А напоролись на пули. Горитц первым заметил опасность, сумел выстрелить, да и меня прикрыл собой. Конечно, я обоих снял, но Гор уже был ранен. Так что оставалось надеется только на то, что вы их перехватите.

— Не смогли. Рутти только одного снял. Остальные ушли.

— Да, теперь их там ждет отряд посерьезнее.

— Они вообще подготовились очень и очень серьезно. Сам посуди: подставы со сменными лошадьми, страховка многократная, подстраховка. А вооружение? Они экипированы не хуже наших элитного спецназа! Не пойму я только две вещи: кто это против нас играет, неужели мятежники? И еще: что такого ценного представляет из себя наш господин картограф, что из-за него такой сыр-бор разгорелся?

— Слава Рею, все худшее позади. Пока что. Но быстро лейтенант двигаться не сможет, — прервал размышления приятелей Рутти.

— Тогда слушаем диспозицию, господа офицеры, — Сэм на мгновение задумался, нахмурил лоб, а потом продолжил:

— Я рысью в Лакратт, там должна быть застава. Герб, ты на разведку к Темной лощине. Будь осторожен. Я не видел, как падал шпион, маловероятно, чтобы Рутти промазал, но все-таки, будь осторожен. Потом тоже к Лакратту. Рутти, Горитц на тебе. Отвечаешь за его доставку головой.

— Мэссер Горитц! Благодарю вас… за Герба…

Горитц, которому было тяжело говорить, только вяло махнул рукой в ответ.

Магеллон. Мятежные баронаты. Спорная территория.

— Млорд Кальтер, млорд Тобрук прибыл и ждет вас в овальном кабинете.

Секретарь склонился в учтивом поклоне. Адуин де Кальтер, главнокомандующий вооруженных сил Вольных баронатов, был человеком невысокого роста, тучным, неповоротливым, с огромными мясистыми пальцами на руках. Про таких говорят среди благородных: «выродок». Впрочем, в отношении Адуина поговаривали, что он не столько свидетельство упадка рода де Кальтеров, сколько неоспоримое доказательство тяги баронессы Ратинды к лицам неблагородного происхождения. Постоянные насмешки однолеток сделали из Адуина человека сумрачного, замкнутого и решительного. Он стал быстро делать карьеру на военной службе, но несколько громких дуэлей заставили молодого барона прервать военную карьеру. Военный в отставке удалился в свое родовое поместье. А тут как раз грянула Катастрофа, и окрестные баронаты выявили желание оставаться вольными территориями вне какой угодно короны. Сеймак баронов утвердил их общее желание. И ни одна из расфуфыренных птиц не бросила свое «Запрещаю!». И все бы ничего, может, млорд успел бы и женой обзавестись, и детишками, и любовницами. Да только вскоре император Анно Второй объявил баронаты частью своей империи. Быть под императором дело, конечно, непыльное, но вольные бароны никогда ни под кем не лежали. «Слишком невыгодный вариант пидорастии получается!» — заметил ближним родственникам млорд Кальтер и засобирался на войну. Уже на конец второго года военных действий, когда удача переходила из рук в руки, а громких побед ни у одной из сторон не было, барону Адуину де Кальтеру вручили руководство повстанческой армией. На этот раз сеймак был опять-таки единогласно «За!». Дело в том, что имперская армия в то лето достигла солидного преимущества — ее части серьезно углубились на территорию баронатов и осаждали крепости и большие замки не только в центре страны, но и в стратегически важных окраинах. Магеллон, неофициальная столица баронатов, была под угрозой удара имперской армии, причем одновременно с трех сторон. Млорд Кальтер взялся за дело решительно. В основу регулярной армии он взял наемные пехотные части, а конное ополчение баронов превратил в летучие партизанские отряды, которые стали нападать на пути снабжения имперской армии. Эта тактика оказалась удачной: лишенные надежного подвоза припасов, имперские части вынуждены были снять осаду со всех замков и откатиться на исходные позиции. С тех пор успехи имперской армии стали еще более ограниченными. За долгие годы войны имперская армия отвоевала не более десятой части баронатов, а все стратегически важные замки оставались в руках мятежников. Млорд Кальтер сразу же утвердился на должности главнокомандующего повстанческой армии.

Млорд Альвар ль'Тобрук был графом ль'Тобрук и был единственным иностранным военспецом, которого пригласили вольные бароны. Он занимал высокий пост в разведке империи Нартау. Разногласия с руководством, после которых правительство намеревалось сильно сократить графу жизнь, привели к тому, что граф оказался на территории Вольных баронатов. Чувствуя себя загнанным в угол, он предложил Сеймаку свои услуги. Как ни странно, но от его услуг решили не отказываться. Баронам было наплевать на империю Нартау — они не имели общих границ и владетельного императора Нартау Первого не боялись совершенно. Может, и следовало бы бояться кого-нибудь, да гонор не позволяет! Граф стал служить баронам верой и правдой. Он быстро создал шпионскую сеть на территории врага — небольшую, но достаточно эффективную. Самый большой успех пришел ровно полтора года назад, когда агентам барона удалось помочь разорить особу королевской крови, которая, к тому же, занимала большой пост в имперской армии. Разорение, да еще порочные наклонности, которым потакали те же агенты, и которые стали составлять пухленькую папку досье, в конце-концов вынудили эту особу пойти на сотрудничество с баронами. Так у графа Тобрука появился самый важный источник информации о планах противника, а дела в экспедиционной армии вообще пошатнулись.

Млорд Кальтер вихрем ворвался в овальный кабинет. Вихрь был низкорослым, но от его энергии заворачивало даже двухметровых гигантов-гвардейцев. Граф рассиживался в высоком кресле старинной работы, вальяжно закинув ножку на ножку. Как и все Тобруки Альвар ль'Тобрук был не просто худощав, а тонок, как щепка, добавьте к этому низенький рост (в этом вопросе он ничем не уступал ворвавшемуся барону), нос с благородной горбинкой и хищный взгляд орла — вот и получите портрет этого странного субъекта. Казалось, что млорд Тобрук постоянно имеет в виду какие-то свои, дальние, и непонятные никому интересы. При виде вошедшего главнокомандующего млорд Тобрук вскочил и на тоненьких, постоянно прогибающихся, ножках пошел навстречу барону почти через весь кабинет. Они столкнулись около стола в самом центре кабинета, церемонно обнялись, после чего заняли положенные этикетом места.

— У вас новости, млорд? Вы ведь никогда еще не посещали меня ради праздного любопытства, — произнес барон, когда слуга расставил на столе небольшие графинчики с белым и красным вином и несколько тарелок с изысканными закусками. Граф в ответ налил себе бокал янтарного вина (из поместья барона Ратау), из всех местных вин Тобрук предпочитал именно это, выпил, положил себе в рот очищенную креветку, после чего лишь заговорил.

— Млорд Кальтер, меня к вам действительно привела необходимость. — Тобрук любил ходить вокруг да около вопроса, заставляя собеседника задавать наводящие вопросы. Привычка. Старая привычка разведчика. Таким образом граф умудрялся вытащить из собеседника информацию о его настроении, отношении к какому-то вопросу, а иногда даже мог полностью представить, какой именно ответ ожидает от него собеседник.

— Граф, выкладывайте ваши новости. У меня сегодня нет времени на дипломатические экивоки, — барон уже прекрасно изучил собеседника и решительно шел к цели визита.

— Наша спецоперация «Захват» успешно подошла к концу. Мы потеряли несколько человек, но это мелочи по сравнению с тем, какие перед нами открываются возможности, — и граф снова выразительно замолчал.

— Вы знаете, млорд Тобрук, смотрю я на вас и понимаю, понимаю, что ваше появление в нашем лагере не есть случайность (граф Тобрук поджал губы, на скору руку состряпав обиженную физиономию). Я понимаю, что император Нартау желает ослабить своего соседа, ослабить любой ценой — уж больно шустро император Анно взялся за строительство армии. Подозреваю, что ваше изгнание — всего лишь спецоперация… Да… Лучше бы они нам два полка драгун прислали… Хотя нет, граф, вы стоите этих двух полков. Вот если к ним прибавить полк кирасиров да бригаду мушкетеров — получится как раз то, что надо…

Граф рассмеялся в ответ:

— Как приятно слышать такую лестную оценку соей скромной личности. Оказывается, вы цените меня, как целую армию какого-то небольшого государства. Приятно, клянусь Пеггисом!

— И все-таки, что у нас получается? — барон шел к цели прямо, как бык.

— Через три дня мы сможем приступить к допросу. Следовательно, у нас должно получиться… Вы сможете полностью окружить экспедиционный корпус противника на его позициях в лагере.

— И что это нам дает?

— Как раз произошла очередная ротация, две трети солдат противника — новобранцы.

— И это тоже неплохо. Но зачем? Вот в чем вопрос.

— Неужели вы не хотите решительной победы над противником?

— Решающей победы, а не решительной. Млорд Тобрук, просто разбить корпус противника — в этом смысла особого нет. Пока война идет довольно вяло, пока со стороны врага в ней участвуют новобранцы, которых тут и обстреливают при нашей помощи, все идет хорошо — для нас. Но как только мы нанесем такой удар — это будет равносильно пощечине. За нас тут же возьмутся всерьез. Вот тогда мы столкнемся с ядром имперской армии. И что тогда? Нартау еще не готов идти на прямой конфликт с Анно. Следовательно, нас быстро раздавят.

— Ну, кроме Нартау, у Анно хватает неприятностей и недоброжелателей.

— Граф, я буду решительно против этой операции. Долгой осады не получится — враг может быстро перекинуть подмогу. Остается решительный штурм. Вы знаете, у нас нет мушкетерных частей в достаточном количестве, да и запасы порохового зелья ничтожны. Артиллерия — две жалкие полевые пищали, смешно. Конечно, магнагели, скорпионы, самострелы есть в достаточном количестве, но… Чтобы взять лагерь штурмом нам придется стянуть туда все, что мы имеем, всю армию и все ополчение. Потери будут колоссальными, выгод — никаких. Это мое резюме.

— Думаю, я смогу изменить ваше мнение по этому вопросу. Прочтите-ка вот это донесение, — граф Тобрук широко улыбнулся и положил перед бароном небольшой свиток.

Лакратт. Провинция Дейр. Империя Анно.

Деревушка Лакратт находилась на самом краю Великой степи. Ее положение жители считали очень удобным: как только появлялся враг, они скрывались в лесах, благо, от Темной лощины легко было перейти к болотам, где местные жители знали места отличных стоянок, а болота защищали сами по себе. Поэтому и деревушка не поражала своими укреплениями. Старые ворота, которые даже железа не знали, да невысокая кладка, через которую перескочить мог и младенец. Кроме главных ворот, в кладке существовали и две боковые калитки, которые облегчали жителям задачу по бегству от врага. Земли в степи были плодородными, леса и болота давал защиту, а неспокойные кочевники в последнее время не слишком-то и беспокоили — засушливые годы да имперская конница заставила кочевников покинуть Великую степь. Поговаривали, что они ушли за Ауиг, в неизведанные земли, так что если и объявятся, то ближе к северному Приграничью.

Сегодня на страже стоял Дельв Сэрдикс. Деревушка давно не нанимала стражей и обязанности привратника выполняли местные жители сообразно с графиком, составленным сельским старостой. Дельв был недоволен. В деревушке уже два дня находился отряд стражников. Оно бы ничего — стражники пьянствовали в таверне, оставляя в Лакратте кровные монетки, а трактирщик, Тирр Сэдрикс был родным братом Дельва и большую часть провизии закупал по-родственному. А теперь скупил по отличной цене почти все, что у Дельва было. Это было хорошо. Плохо было то, что жена Дельва, смазливая потаскуха, Мээг, забери ее Карус! слишком благоволила к приезжим. Дельв был уверен, что тот стражник, которого определили ему на постой уже завел шашни с его женкой. Уж больно Мээг до мужиков охоча. «Да, я стар уже. Сам видел, неча было на молодке жениться, сам виноват, дурень стоеросовый… кто ж тебе господин, если ты сам себе это ярмо нацепил. Покойная Сва была покладиста, всем хороша, вот только детей не было… вот и выбрал себе молодку. Выбрать-то выбрал, а толку? Если с меня чийчас никакого удою? Ну, сынишка-то мой, я его сразу заделал, как только поженились. А потом все — никакого толку, только шуму много. Эх, надо было жениться на вдове Пэлле. От нее детей не было бы, да и крику тоже. А сын ее парень смышленый. Он мне за мой дом помогал бы верой и правдой… Ну, или шею бы скрутил, чтобы быстрее все к рукам прибрать…»

Вот так одна черная мысль Дельва сменялась другой, не менее черной. Тут привратник поневоле усмотрел, что к деревеньке несется всадник. Плащ черный, следовательно, военный. «Этого только не хватало. Кроме стражников еще и военных прикармливать. Не пустить не смогу, но допрос учиню по всей форме, пусть знает!»

Сэм несся к деревне изо всех сил, он боялся загнать лошадь, жалеть животное уже не было никакой возможности. Сейчас именно от стражников зависел успех погони. Лучше всего сотня — тогда можно одной полусотней загонять противника на вторую, которая их обойдет и будет стоять в засаде. Только бы не дать врагу дойти до Черной пустоши. Скорость. Сейчас все решает скорость!

Сэм подскочил к привратнику, который с недовольной рожей стоял у ворот деревни и пытался перегородить военному человеку дорогу. Увидев пазз, который доставал Сэм, деревенский воротник затрясся мелкой дрожью и бросился открывать загорожу. Низко кланяясь, он пропустил Сэма в деревню.

— Стражники в селе есть? — спросил Сэм.

— А то как же, ваша милость, куда они денутся. Ужо два дни стоят. Много их. Шумят, гуляют, веселятся. Пожалте на постоялый двор. Тамма ихний сержант будет.

Постоялый двор находился недалеко от ворот: обычная просторная деревенская изба, с большим амбаром и коновязью. У коновязи было привязано десяток коней. Маловато, но тут больше и не разместить. Судя по всему, в этом бараке не больше двух комнат для постояльцев: одна общая, черная, в которой топят плохоньким очагом, а вторая для высокородных, небольшая, но холодная, там только жаровня может спасти постояльца от простуды в холодное время года.

Бросив поводья подбежавшему слуге, Сэм быстрым шагом вошел в таверну. Там, в общем зале, за большим столом сидело пятеро стражников и капрал. Негусто! Сержант, высокий седовласый детина, крепкого телосложения, увидев офицера, браво крутанул ус и встал. Поднялись и все солдаты. Сэм подошел к сержанту и протянул пазз.

— Сколько у вас людей? — спросил Сэм, пока капрал просовывал пазз в идентефикатор. Прочитав информацию, сержант встал на вытяжку и доложил:

— Сержант Правик Сельтус и третий полутонг стражей Северного отряда в вашем полном распоряжении, мэсс лейтенант.

— Отчего ж вас так много? — совершенно раздавленный полученным известием Сэм сел на лавку, ноги и руки его мелко дрожали. Потратить столько сил — и напрасно! Каких-то двадцать пять стражников во главе с чрезмерно деловым сержантом. Это катастрофа.

— Больше губернатор выделить не может! Он должен обеспечить безопасность одной особы, — при этих словах капрал ткнул пальцем высоко вверх, намекая, как минимум, на принца крови. Очень значительной особы, — так же значительно повторил сержант.

— Это, конечно, значительно важно, — устало проговорил Сэм, замолчал, но уже через минуту встрепенулся, мол, расслабляться нечего, — но вот что, мэсс Правик, где тут болтается сельский староста?

— Да тут он, я его при таверне держу, на всякий случай! Старосту ко мне! — проорал капрал.

Староста появился на зов капрала, не дожидаясь, пока стражники его разыщут. По всей видимости, старый пройдоха постоянно прислушивался к происходящему в общем зале, тем более, что капрал представлял из себя постоянную угрозу представителям власти на селе. Как только начал староста что-то бурчать по поводу размещения стражников, как капрал начал задавать такие неприятные вопросы, ох, ох, ох, лучше с такими не связываться. Подобострастно подбежав к столику с Сэмом и капралом, староста склонился в низком поклоне, даже и не пытаясь представиться, что еще больше подчеркивало, как капрал его ловко затюкал.

— Милейший, немедленно отправить подводу и двух крестьян, надо встретить и доставить в село раненного офицера из благородных. Целитель в деревне есть?

— Есть, мэээсс лейтенант, есть, как не бывать…

— Тогда и его отправьте. Дорогу к болотам, знаете?

— Немедленно распоряжусь, сделаем в лучшем виде.

— Там с раненным будет еще один офицер, пусть сюда поторопиться, для него приготовьте лошадь посвежее.

Как только староста выскочил из таверны, Сэм перевел взгляд на капрала.

— Мэсс Правик, что у вас в отряде с лошадьми?

— Все лошади подкованы, свежие. Подмену планировалось взять на месте, но тут лошадки ни к черту. Переход по степи не выдержат. Местный кузнец ими занимается, но сам зубами скрипит, а я еще больше.

— Значит так, капрал. Ждем данных разведки. Если повезло — отправляемся преследовать противника. Если нет — решаем по обстоятельствам.

Магеллон. Мятежные баронаты. Спорная территория.

Млорд Тобрук нервничал. Он ждал важное донесение. Сейчас или никогда. Глупцы. Именно сейчас вершатся судьбы империй. И млорду Тобруку было приятно осознавать, что вершатся они именно его руками.

Все только по заслугам моим. Слава Рассеру! Я опять оказался на высоте. Теперь только одно слово. И машину войны можно будет запускать на весь ее ход. Хватит! Игры в прятки закончились. Граф Альвар ль'Тобрук идет в бой с открытым забралом!

Вообще-то Альвар с самого детства не любил честной драки. Он справедливо считал, что для того, чтобы выбить противника из седла, все средства хороши. В возрасте пятнадцати лет он выиграл свой первый рыцарский турнир, в семнадцать он приобрел известность, за ним тянулся уже небольшой шлейф побед. И это при том, что были рыцари и сильнее, и проворнее, и куда как более достойные. Потом заметили, что молодому графу (а отец умер, как только Альвару исполнилось шестнадцать лет, испортив сыну единственный светлый праздник — совершеннолетие) не чужды грязные приемчики. Его словили один раз, пожурили, второй — и уже не журили, а с позором прогнали и запретили на турнирах появляться. «Он весь в отца», — вынесло приговор Общество. Родерик ль'Тобрук был карточным игроком. Но в обществе его считали карточным шулером, хотя и титулованным. Как часто случается, старый граф наткнулся на шулера поопытнее и был разорен, обчищен до нитки. Это сильно сократило жизненный путь неудачливого картежника. А молодому графу грозило перейти в разряд «инчадо» — разорившихся дворян. Такие получали от государя маленькую деревушку, с десяток дворов, да небольшой постоянный пенсион. Многие инчадо занимались обычным крестьянским трудом и уже не имели никакого шанса подняться наверх.

Когда молодой граф добивал в поместье винные запасы, чудом оставшиеся от папаши, с ужасом ожидая визита кредиторов представившегося родителя, как в поместье графа заехал неприметный человечек в сером плаще. Подвиги графа на ристалищах не прошли незаметными для заинтересованных особ. Так граф прошел дополнительное обучение и стал агентом тайной службы.

Он был доволен. Теперь он мог играть не по правилам. И наслаждался долгожданной свободой. Вскоре к свободе прилепилась маленькая толика власти, потом влияния, потом граф понял, что не обязательно быть правителем, чтобы дергать за все ниточки государства и управлять судьбами людей.

Полюбовавшись еще своей картинной позой, граф уселся в любимое кресло и стал грызть ногти. Он все-таки сильно нервничал, хотя старался скрыть это даже от себя самого. Чтобы как-то отвлечься, граф налил себе в бокал янтарного вина, не самое лучшее, это вино напоминало графу родину, поэтому этот сорт млорд Тобрук предпочитал всем иным. Наконец-то! Граф не успел и пригубить бокал, как его чуткий слух различил торопливые шаги в коридоре, несут, несут!!!

Что бы не выказать нетерпение млорд Альвар ль'Тобрук повальяжнее устроился в кресле и сделал вид, что о чем-то напряженно думает. Вошедший посыльный не рискнул сразу отвлечь млорда графа от столь серьезных раздумий и застыл истуканом у кресла.

— Что у тебя, Магглиш?

— Срочное донесение, млорд граф!

Посыльный передал графу тонкий пергамент, на котором обычно писали сообщения птичьей почтой. Пергамент не был распечатан. Граф аккуратно отломил печать, прочитал донесение, улыбнулся.

— Вы свободны, Магглиш. Да, это вам — за приятные новости.

В протянутую руку посыльного лег кошель с золотыми монетами. Иногда господин граф становился расточительным до неузнаваемости.

«Захудалый дворянский род, говорите вы, граф-ничтожество? Ну-ну, посмотрим, что вы запоете сейчас, когда мои люди уже скачут по Черной пустоши»!

Черная пустошь. Южная граница империи Анно. Спорная территория.

— Если мы не найдем воду, нам конец. — Герб пнул ногой пустой бочонок, в котором тут же образовалась внушительная дыра. Они вышли на место, которое противник приготовил заранее. Здесь отряд врага ждала вода — в достаточном количестве, чтобы напоить полсотни лошадей и людей.

— Нигде ничего? Быть того не может? Надо все обшарить. — Сэм соскочил с коня, все трое стали искать хоть какие-то остатки воды.

— Тут полбочонка! — Герб махнул рукой, указывая на чудом уцелевший сосуд с водой. Одна из стенок бочонка треснула от удара, но вся вода не вылилась, что-то осталось.

— Рутт! — Сэм выразительно посмотрел на товарища. Рутти подошел к бочонку, принюхался, взял немного воды, подержал ее в ладони, опустил в пригоршню маленький камешек, который тут же зашипел.

— Это яд, скорее всего, растительного происхождения. В лучшем случае, нас бы рвало, так что и сил продолжать движение не было, а могли бы и копыта откинуть, — выдал экспресс-заключение Рутти.

— Ладно, попробуем хоть что-то наскрести.

Удалось наскрести почти флягу воды — в остатках, на донышках, без яда, да еще разрезанные меха, если их хорошенько выкрутить, тоже что-то отдадут.

Два десятка стражников против полуста рейдеров противника — соотношение сил слишком неблагоприятное. Враг стремительно рвался к Черной пустоши. И преградить ему путь было не в силах. Тогда Сэм и его товарищи решили продолжать преследование врага, даже на его территории. В любом случае, картографа надо было пытаться отбить, любыми средствами. И тут весь этот отряд приграничной стражи становился только помехой.

Единственный шанс молодых офицеров был основан на том, что гильдия картографов обладает особыми правами. Картографа никто и никогда не может подвергать пыткам. Картограф может выдать любую тайну, но не ранее, чем через пять суток от часа, когда очутился в столице противника. Или через неделю в его полевом лагере. Так что шанс выдернуть картографа, пока он не нанесет вред своей информацией, есть.

Но, чтобы использовать этот шанс, необходимо было преодолеть не только Великую Степь, но и Черную пустошь. А места эти отличались не только мертвой чернотой скалистых пространств, а еще и полным отсутствием воды.

И все-таки выхода не было. Они сунулись в Черную пустошь со всем запасом воды, который имели. И теперь воды оставалось совсем чуть-чуть. И надо было искать выход.

— Рутти, ты что-то чувствуешь?

— Да всю дорогу по нулям. Ни шевеления. — Рутти еще раз взял веточку, расщепленную посередине, поводил ею по сторонам, пожал плечами.

— А как-то усилить чувствительность твоего прибора невозможно? — обронил Сэм, глядя на вспотевшее лицо Герба.

— Усилить? — Рутти задумался, начал обшаривать глазами горизонт, как будто что-то не нашел именно там, на небе, потом воскликнул:

— Мне бы что-то острое, металлическое, типа наконечника стрелы или иглы…

— Иглы?

— Иглы… Сэм, ты хочешь сказать, что…

— Что ты, Рутти, вполне можешь воспользоваться кусочком болотного компаса.

— Мудак, — гневно обозвал себя Рутти и принялся быстренько пристраивать иглу к вершине своего прибора.

— Ну что, получается? — Сэм смотрел на лицо Рутти, которое то светлело, то хмурилось, то покрывалось каплями пота. Герб молчал, сохраняя хладнокровие. В этой пустыне он не проронил ни слова. Ему не пришлось применить своих умений — противник просто уходил, уверенный в силе свежих коней и верности рассчитанного маршрута.

— Мне надо еще пару кругов сделать.

Рутти сел на лошадь и стал кружить около стоянки. Потом он остановился около Сэма и сказал:

— Нам надо туда. Вода для питья есть, и источник крепкий. Но как далеко, я не знаю.

— Это лучше, чем ничего, Рутти, двигаемся.

И отряд поехал по пыльной дороге. Черная пустошь — это огромная территория, раскинувшаяся сразу за Великой степью. По окраине степи тянулась тонкая гряда невысоких холмов и пологих скал, а за ними начинались невысокие, но отвесные горы, которые обрывались в море. Когда-то по границе Великой степи и Черной пустоши протекала неглубокая река, ее пересохшее русло и было тем бывшим водоразделом, за которым начиналась эта ничейная земля.

В черную пустошь эту благодатную и плодоносную территорию превратила близость к морю. Когда-то, во времена, когда магия только проникла в мир Карриты, а маги были вообще невидаль, про которых мало кто что толком знал, в удобной бухте в укромном месте, в скалах, что на краю Великой степи, нашли пристанище пираты. Они нападали на прибрежные селения, грабили острова, атаковали купеческие караваны. Ничего необычного. В один из дней пираты атаковали большой королевский барк, спешно идущий в столицу Гарнута. К разочарованию пиратов, вырезавших команду, не ожидавшую столь наглого и решительного штурма, казны на корабле не было, ценных грузов тоже. Правда, барк перевозил семью губернатора и молодого морского офицера, спавшего мертвецким сном в своей каюте и не проснувшегося даже от шума морского сражения. Офицер был не из благородных, но одет столь дорого и изысканно, что пираты решили не перерезать спящему глотку, а попытаться получить за него выкуп.

Всю дорогу в море пленный спал крепким сном, но стоило пиратскому кораблю войти в бухту и стать на якорь, как пленный проснулся. Казалось, он даже не удивился путам, которые сковывали его движения. Пиратскому главарю пленный пообещал выкуп, который будет достоин пиратской шкуры. На этом и порешили. Мертвая Голова, флаг-амирал пиратской вольницы приказал расковать пленного и доставить его в темницу. Пленный просился хотя бы раз в сутки выходить на солнечный свет. «После выкупа делай что хочешь!» — подвел черту под разговором Мертвая Голова.

В срок, установленный пиратами, прибыл выкуп за семью губернатора, а вот пленного моряка никто не выкупал. Это показалось пиратскому флаг-амиралу обидным. И он назначил в полдень укоротить пленного на его буйну голову. Ровно в назначенный срок пленного потащили на плаху. Пираты не любят долгих церемоний, поэтому кэп-палач разрешил пленному только одну молитву. Тот стал молиться, поднял глаза к морю, наполнившемуся лазурными слезами и… вскричал: «Смотрите, парус! Это мой выкуп!»

И действительно, быстроходная белоснежная яхта неслась на крейсерской скорости к пиратскому логову. Пленный упал на землю и продолжал усиленно молиться. Солнце стало слепить так ярко, что большинство пиратов смотреть даже не могли на море, сверкавшее огненными бликами, а пленный все молился и молился.

И когда причалила яхта, и упал с нее трап, и сотни огненных воинов на огненных лошадях ринулись на обезумевших пиратов, пленный вскричал, разорвав тлевшие путы: «Это и есть мой выкуп!!!!» И безумно захохотал.

Спаслось только несколько пиратов, сразу же бросившихся наутек. А вот флаг-амирал превратился в вечно говорящую Мертвую Голову. Его голова лежала на золотом блюде в замке мага, который тот воздвиг на месте сражения, по знаку мага Мертвая Голова просыпался от вечного сна и изрекал пророчества, но с каждым пророчеством губы его все больше трескали от жажды и жара, которым мучил его маг, но воду он никогда не получал. И был вынужден пророчествовать просто так, без успокоения и утешения, чтобы потешить могущественного победителя.

И никто не заметил, что пальмы на берегу пересохли, кустарник опал, а водоросли, которые не имели сил цепляться за почву морскую, унесло от брега отливом. Имя мага сохранилось. Капур. Или полное имя Альдж Ринко Капур. Но истинное имя мага долго оставалось загадкой. Говорят, обладатель истинного имени мага получал над ним серьезное преимущество. Замок Капура находился на слишком удобном месте. За него постоянно шли войны между магами, а территория около замка стала ристалищем магических поединков. А поскольку многие маги черпали свою силу от растений и иных живых существ, а часто грань дозволенную переходили, то и огромная территория вокруг Ристалища магов стала безжизненным пространством. И первым признаком этого стало то, что из этих мест ушла вода животворящая. Исчезли речушки, ручейки, колодца и болотца: безжизненная пустыня на множество лиг.

Через какое-то время Капура победили. Но слава Капура не давала житья многим магам. Они нападали на замок Капура. То вместе, то поодиночке. Тогда Магистерум, неформальный профсоюз магов, точнее, вершина их гильдии, объявил о создании Ристалища магов. Капур к тому времени отправился в небытие, а его место занимал маг-глава Магистерума. После этого битвы магов у замка Капура проходили по строгому регламенту. Уложение говорило, что маг, овладевшим замком Капура после победы на Ристалище, официально считается самым сильным магом на Каррите и занимает место почетного главы Магистерума. Место Ристалища среди людей называли проклятым местом: чтобы обезопасить свое жилище, маги ставили не только охранные заклинания, но и ловушки против обычных людей — воров и наемных убийц. Так что если кто-то и хотел пообщаться с самым сильным магом на Каррите, то делал это на свой страх и риск.

— Посмотри, Сэм, тут даже пыль другая! — Герб наклонился с седла, зачерпнул пригоршню пыли и поднес ее к глазам Сэма. Действительно, столь мелкой пыли, состоящей из одинаковых серых шариков, Сэм еще никогда не видел. За пятнадцать лет земля во многих местах на Каррите постепенно стала оправляться от ущерба, нанесенного магией. Но эта пыль была геометрически точная, все шарики походили один на другой, как братья-близнецы. И от них веяло… какой-то странной безжизненностью, неестественностью, злом.

Солнце все еще стояло высоко, палило нещадно, и отряд офицеров двигался не слишком быстро. Рутти вывел их на какое-то подобие тропы, с обеих сторон которой стояли одинаковые серые каменные столбики. Сначала отряд двигался по серой безжизненной равнине: тут раньше была степь, а теперь осталась только пыль. Но, в отличии от пыли в других местах Карриты, эта пыль была тяжелой, сразу же оседала на земле, не поднималась в небо столбом, не развевалась даже сильным ветром. Казалось, все еще какая-то сила властвует над этим проклятым местом. Вскоре на горизонте показались невысокие холмы. Солнце склонилось к закату. Чтобы облегчить путь лошадям, Рутти, Сэм и Герб разом соскочили с коней. Рутти шел с указателем впереди отряда, но вскоре его обогнал Герб. Дорога среди холмов могла таить в себе неприятные сюрпризы. А разгадывать сюрпризы как раз было главной работой Герба. Так что лошадей теперь повел Сэм.

Перед самими холмами Рутти остановился и сказал:

— Сэм, надо дать коням воды. Мы-то еще продержимся, а они — нет. Если хотим отсюда выбраться, то… — и Рутти пожал плечами, показывая этим, что готов слушать мнение командира.

— Попойка! — Коротко бросил Сэм.

Воды во всех флягах и мехах действительно было мало. Но всю собранную воду разделили на три части и дали напиться лошадям.

— Герб, Рутти, ребята, во что мы ввязались? — Сэм поил своего коня, он произнес этот вопрос, не отрывая глаз от меха с водой.

— О чем ты? — выдавил из себя Герб.

— Я все не могу никак сообразить: что может такое важное знать обычный картограф? Настолько важное, что на его похищение высылают целую армию? Не могу никак взять в толк. Зачем такой риск? Смотри сам, как хорошо организовано похищение. Уверен, за этим стоит разведка. Серьезная разведка. Не любители из мятежников, кто-то значительно серьезнее. Они идут к цели напролом. Я так сначала думал. А потом понял, нет, не напролом. Просто в операции множество систем балансировки и подстраховок. Они готовы к противодействию. К любому.

— Это верно, Сэм, мы же видели следы: на краю Великой степи их ждал еще один отряд — не менее сотни пехотинцев. Как только они проехали, через шесть часов пехотинцы снялись и отправились через Черную пустошь, сопровождаемые бочками с водой, которые сами же и тянули. Предусмотрели любую мелочь. Если бы у нас была конная сотня — натолкнулись бы на арбалетчиков и огребли бы по самое нехочу. Оружия не жалели. Пороха них в избытке. Ловушек понатыкали.

— Получается, ставка действительно высока, — сказал Рутти и задумался.

— Ага, а мы двигаемся вглубь вражеской территории, даже не имея средств на подкуп неприятеля. А агентура? Мы же не можем ни на кого полагаться. Остается только импровизировать и надеяться на Фарта. — Сэм махнул рукой, оборвав поток горьких размышлений, все равно надо решать первоочередные задачи и отряд двинулся дальше в скалы.

Герб шел впереди. И не зря: вскоре стали попадаться ловушки. Некоторые из них имели еще и магическую природу, потому как были ничем не замаскированы. Следовательно, когда-то их прикрывало магическое заклинание, но и без этого проблем на пути хватало. Волчьи ямы, груды камней, готовых осыпаться на головы неосторожным путникам, колючие шипы, которые запросто могли ранить коня, ядовитые колючки высохших мертвых растений все еще содержали яд, который мог парализовать не только лошадь, но и человека. В скалах вообще пробираться стало труднее, но когда солнце почти зашло, стало прохладнее. Ночная прохлада в этих местах успокоения не приносила. На смену адской жаре очень быстро приходил мерзкий холод. И путники, и лошади, попав изо льда да в полымя, очень скоро лишались сил и гибли, так и не достигнув цели путешествия.

— Вода уже недалеко, — почему-то шепотом сообщил Рутти.

Ристалище магов. Черная пустошь. Южная граница империи Анно. Спорная территория.

— И это ты, Рутти, называешь водой! — Герб хохотал, держась рукой о луку седла. Перед шпионами действительно было много воды, точнее, целое море воды. Дорога среди скал вывела их прямиком к морскому берегу.

— Мой прибор не ошибается, — мрачно сообщил Рутти. — Он настроен только на пресную воду. Она должна тут быть. Где-то неподалеку. Эй, идите сюда, кажется, тут что-то есть.

Сэм и Герб нашли столб, к которому привязали лошадей, и направились вслед за Рутти. Действительно, перед ними высились развалины какого-то сооружения. Большая башня с обвалившейся крышей, без верхних этажей поражала своими размерами. Ее первый этаж, сохранивший перекрытия, поддерживался огромными колоннами, а остатки второго этажа поражали сохранившимися местами витражами в циклопического размера окнах. Замковые стены, скрепленные больше силой магии, рассыпались в прах, как только исчезла магия, уцелели только ворота, покрытые искусной чеканкой неизвестной работы. На чеканке извивались драконы, сражающиеся с единорогами.

— Сражение двух полюсов силы: темной — дракона со светлым единорогом… — не преминул заметить Сэм.

— Вода должна быть в башне, — заявил Рутти, обойдя засыпанный песком, пылью, обломками здания двор.

— Тогда в башню, — скомандовал Сэм.

Рутти соскочил с лошади и аккуратно стал пробираться через ворота полуразрушенной башни. Он не боялся нападения, а вот ветхого состояния фрагментов башни можно было ожидать. Помещение центральной башни замка восемнадцатиметровой высоты поражало своей мощью и великолепием. Фигуры невиданных монстров поддерживали свод. А тонкие витые колонны стояли небольшим кругом в самом центре зала. Там же находился фонтан из чистого серебра. Фонтан был наполнен водой. И это обрадовало разведчиков больше всего. Недалеко от фонтана находился трон на высоком постаменте. Трон тоже был из чистого серебра, украшенный коронной из этого же небесного металла. Трон украшали все те же драконы и единороги, сплетающиеся в смертельной схватке.

Пока Герб и Рутти занялись водой, проверяя, можно ли ее употреблять для питья, Сэм обошел трон, осмотрел дальнюю стену зала и обнаружил небольшую лестницу, ведущую на второй этаж. Разрушенные каменные ступени были на стене слева — большой официальный подъем, а эта лестница наверх шла от небольшого алькова, скрытого рассыпавшейся в прах шторой. По видимому, в ткань тоже были вплетены заклинания, без которых висевшая веками штора просто рассыпалась на мелкие нити. Из-за отсутствия жизни, гниение, плесень и прочие прелести распада не тронули ничего в помещении.

— Сэм, вода отличная! Помнишь, Долорейль говорил, что в серебре вода сохраняется десятилетиями? — Услышал Сэм радостный голос Рутти, обернулся, посмотрел, как радостно его товарищи пьют воду прямо из чаши, и осторожно пошел наверх. Тут, как и ожидал Сэм, никаких ловушек не было. Это была, скорее всего, лаборатория мага, которой часто пользовались и закрывали ее только заклинания. Самый надежный замок в те времена.

Второй этаж обрушился не всюду. Большая часть комнаты-лаборатории сохранилась в более-менее неповрежденном виде. На огромном столе стоял стандартный набор посуды алхимика: колбы, перегонные кубы, пробирки, реторты. Несколько больших камней возвышались в центре стола, как будто так было надо. Сэм осторожно прошел в дальний угол лаборатории, где часть стены обрушилась. В живописной куче среди пыли и камней что-то сверкнуло. Привлеченный этим блеском Сэм Вутович подошел поближе. Из-под огромного камня торчала рука скелета. Сэм присел поближе. Рука была одета в халат из толстой парчи ярко-красного цвета. Такой рисунок характерен для драгоценных самирских тканей. «А халатик-то стоил состояние!» — решил про себя Сэм. На пальцах отсутствовали несколько фаланг. Присмотревшись, Сэм разгреб облако пыли прямо под рукой скелета. И нашел две вещи: небольшую книгу, с переплетом из человеческой кожи и кольцо на пальце скелета. Кольцо было серебряным, но очень-очень заинтересовало Сэма. Подумав, Сэм взял и книгу, и кольцо и опустил себе в сумку — потом предстояло их исследовать поподробнее.

Больше ничего интересного в лаборатории не нашлось, да и жажда стала мучить Сэма так сильно, что он почти побежал к фонтану. Там суетились Рутти и Герб, утолившие первую жажду, второй деловито наполняли фляги водой, а Рутти принес мех, из которого было сделано подобие ведра, и теперь набирал воду, чтобы поить лошадей. Сэм наклонился к фонтану и стал жадно пить прохладную воду. Вода была прозрачной и удивительно вкусной, с чуть сладковатым привкусом. Вода фантастически быстро возвращала Сэму силы, он теперь понял, почему с такой энергией носятся с флягами его товарищи. Возникло минутное впечатление, что дальней иссушающей дороги вообще не было за спиной, что они находятся на веселеньком пикничке в родном курсантском Кассарахе. Утолив жажду, Сэм произнес:

— Рутти, займись лошадьми и флягами, посмотри, может найдешь тут еще фляги, нам еще пара переходов предстоит, как минимум… Думаю, пойдем вдоль моря. Так что готовься. Герб, надо хорошо прощупать, тут должен быть какой-то ход вниз. Не может донжон находится без нижнего этажа, как минимум, одного!

— Добро!

Проход нашелся. Между двумя колоннами стояла скульптура, изображающая химеру с острыми крыльями и широко открытым оскаленным ртом. Очень быстро стало ясно, что проход как раз под этим скульптурным излишеством. А если дернуть за левое ухо этой милой… пташки, то… то можно спуститься глубоко вниз. Внизу начинался узкий и мрачный коридор. Сымпровизировав факел, Герб и Сэм начали медленно идти коридором.

— А тут надо быть особенно осторожным, смотри, плитки, которыми выложен коридор, тут некоторые чуть выше других. Вот, вот, вот и там тоже. Посмотрим на стены. Точно — они дырявые, как свежий сыр: значит или нашпигуют тебя железом, или…

— Ладно, надо же как-то идти, что предлагаешь? Прокатать?

— Ага, надо пробовать. У них ведь нет системы перезарядки… надеюсь.

— Тогда попробуем.

— Пробуем.

Если взять достаточно большой камень, не самого большого веса, чтобы можно было толкать при помощи шеста, но и не слишком маленький, чтобы точно придавить плитку, то из него получиться неплохая каталка. Теперь такой камень толкали перед собой — с выступа на выступ. Три раза пространство наполнялось стрелами, дважды падали откуда ни возьмись секиры, один раз из дыр в стене вырывался пламень. Седьмым сюрпризом была сетка с крючками, смазанными ядом. Но после этих семи сюрпризов можно было пройти в небольшую комнату.

— Е-мое, — восхищенно выдал Герб, — а сюда следовало забраться.

И действительно, разведчики попали в святая святых замка мага — сокровищницу. Чего тут только не было — изящные украшения из золота, россыпи самоцветов, лодка, сделанная из драгоценного серебра и украшенная яркими драгоценными камнями. Россыпи жемчуга, горки сапфиров, пирамидки изумрудов, залежи брильянтов. И пока Герб рассматривал эти сокровища, Сэм направился в самый дальний угол зала. Там стояло два сундука, закрытые сложными увесистыми замками. Сундуки были сделаны из цельного камня, огромные, а печати на замках казались совершенно свежими.

— Хорошо, что магия исчезла, — заметил Герб, наблюдая за тем, как Сэм взламывает сундуки, нечто вроде сейфов мага. — А то страшно представить себе, какую хрень могли бы вызвать твои манипуляции.

— Ладно тебе, а то еще накаркаешь, — примирительно остановил товарища Сэм. Наконец, один из сундуков оказался открытым.

— И это все? Я-то думал, как минимум алмаз с голову теленка, а тут книга… — Герб выглядел совершенно разочарованным.

В огромном сундуке действительно находилась книга. Причем одна. Совершенно одна. Не самый большой фолиант, скрепленный крест-накрест тонкими золотыми пластинами. Книга выглядела древней, настолько древней и в тоже время совершенной, прекрасной, изящной, ее так и хотелось открыть, чтобы прочитать хотя бы несколько фраз на незнакомом, но таком приятном языке…

Отведя от себя наваждение, Сэм положил книгу в свою сумку.

— С этим фолиантом будем разбираться позже. Думаю, тут может быть что-то очень интересное.

— Или опасное. Может, стоит эту книгу оставить тут, да и позабыть о ней. И так дерьма хватает.

— Не уверен, Герби, может ты и прав, но я в этом не уверен. Слишком мало времени прошло от того, как магия исчезла. И слишком быстро мы пытаемся забыть про нее. Это мне кажется подозрительным. Так что продолжим. А пока я разберусь с последним сундучком — приберись. Возьми только драгоценные камни — они будут и весом полегче, да и толку от них будет побольше. Можешь прихватить пригоршню золотых монет — и ничего более. Украшения слишком заметные. А времени переплавлять нет. Да и смысл? Камешков тут хватит с избытком!

— Слушаюсь, командир! Только, когда вскрытие состоится — позови, интересно взглянуть, что тут прячется.

И Герб занялся сбором драгоценностей, стараясь выбирать камни разных размеров — на все случаи жизни. А Сэм продолжал возиться с сундуком, преодолевая один замок за другим. Когда последний замок открылся, Сэм кликнул товарища, откинул крышку сундука и увидел, как вытягивается от удивления лицо Герба. В сундуке лежала пара ношеных перчаток из неизвестной кожи. Перчатки были явно боевые, украшенные мелкими камешками, но ничего выдающегося в них не было. Сэм подумал и положил перчатки себе в сумку.

— Ты это тоже на всякий случай? — поддразнивая товарища произнес Герб.

— Думаю, что это был артефакт какой-то значительной силы.

— Ну и что с того? Сила магии исчезла. Исчезли и свойства этого артефакта, полезные или опасные. В любом случае, зачем их таскать с собой, Сэмми? Сейчас это просто пара старого тряпья.

— Возможно, Герб, но посуди, какая сила должна была скрываться в этих кусках тряпья, если маг прятал их в сундук?

— Ну и что? Кому сейчас это надо?

— Герби, да я не верю, что магией никто не занимается. Слишком много говорит против этого.

— Что именно? — не унимался Герб.

— Возьмем самое простое. Ну, например, структура нашей службы? Посуди сам. Первый отдел — оперативный. Второй — планирование. Третий — внешняя разведка. Четвертый — политический. Пятый — контрразведка. Шестой — пограничная служба. Восьмой — идеологический. Девятый — материального обеспечения.

— Ну и что?

— А чем занимается Седьмой отдел?

— А он существует?

— Чем может заниматься отдел, даже существование которого засекречено?

— Ну, Сэм, это только предположения.

— Нет, у меня есть факты.

— Факты?

— Та самая опись книг, помнишь?

— Ну и что?

— Книги были переданы сотруднику Седьмого отдела.

— И ты решил, что седьмой отдел тайно изучает вопросы магии?

— Несомненно. Ведь если есть шанс того, что магия вернется в наш мир — баланс сил может быть мгновенно перекроен. А это совершенно ненужная опасность.

— «Подлинная опасность — непредгаданная опасность» Витрувий Старший «Анналы» часть вторая, параграф 45, — подвел итог беседе Герб.

— Ладно, наберемся даров старого мага и вперед. Да, надо все-таки посмотреть среди украшений. Некоторые древние драгоценности могут производить на впечатлительных дамочек ошеломляющий эффект.

Когда друзья выходили уже из комнаты, нагруженные драгоценными камнями и произведениями старинного искусства, Сэм внезапно остановился около небольшой груды с мусором. Что-то было в ней неправильное, странное. Сэмми ткнул в кучу носком сапога, потом, не слишком задумываясь, стал кучу разгребать. «Вот это находка»! — мелькнуло в голове у стар-лейтенанта. На большом блюде покоилась мумифицированная голова. Все, что по преданию осталось от пиратского флаг-амирала. Теперь это была действительно мертвая голова — заклинания перестали действовать и вездесущий грибок начинал чуть-чуть портить мумию. Но не это привлекло внимание Сэма. В переносице головы был аккуратно врезан кровавый рубин неправильной овальной формы. Он больше напоминал наконечник стрелы, имел широкое основание и острейший конец. Прислушиваясь к своим ощущениям, к какому-то внутреннему голосу, Сэм вытащил кинжал и выковырял рубин из черепа. Ему на мгновение показалось, что веки мертвой головы дрогнули, ан нет, только показалось. Сэм нащупал на шее цепочку, подаренную Матушкой Кво, снял ее, примерил — камень точно стал в место для кулона. Сэм попробовал выковырять его. Фигушки, то ли рука запотела и соскальзывала, то ли он спешил. А тут еще и Герб призывно кличет, так что и свод рухнет от его воплей. Надо идти. И водрузив цепочку на шею, Сэм стал осторожно пробираться к выходу.